молодость

            МИНСК
 Молодость… Широкие прямые проспекты, мчащиеся вдаль со скоростью света огни магистралей, вечный не сдающийся насыщенный смог, воспоминания…
 Холодно. Действительно ужасно холодно.  Злой мороз, кажется, заставляет покрываться всё тело мурашками… В его власти всё тело. Но что-то всё равно не то. Знаешь, бывает так  - холод пробирается не только в тело, но и в душу. Самые сокровенные, самые потаённые заулки в моей душе замораживаются. Остаётся только один островок. Его греет любовь. Любовь к близким друзьям, любовь к миру, любовь к своей единственной, любовь к этому городу.
 На голове оказался целый сугроб чистого, белого, сверкающего снега. Мои заснеженные ресницы отправили глаза вверх посмотреть на источник проблемы. Это был сероватый балкон, который уже полвека смотрит на Минск, смотрит на людей, смотрит на вокзал. Он видел то, чего не видел никто из жителей. Ведь такое часто бывает , что камни видят больше людей… Он видел голубые поезда, видел призывные листовки КПСС, видел пионеров шагающих встрой, поющих свои песни, видел влюблённые кристаллики глаз парня и девушки, смотрящих друг на друга… Видел меня, стоящего и думающего о зимнем Минске…
 Скользкие улицы, крики радостных детей, катающихся с горок на санках. А мысли – то где? Мысли все в белом снегу. И кажется, что такого же цвета и в голове – белого. И чем дальше уходит зима, тем темнее и грязнее, без прошлого шарма, становятся и мысли…  Как снег, который давно не чистили.
 А о чём  думает город? О чём думают его бетонные плиты, хранящие молчание. Хранят молчание не из – за того, что не могут говорить, а из-за того, что не хотят. Им холодно, но они не подают вида. Мощные и старые, они привыкли к лютым морозам.
  Я дотронулся до влажной стены здания в центре Минска, закрыл глаза… Я чувствовал, что перелистываю страницы одной огромной книги со стальной обложкой. Нет, я сам как бы был частью этой книги. Я ходил по ней, смотрел на людей, смотрел на их судьбы, смотрел хроники города… Я пытался найти ту строчку на которой должна быть моя история будущего. Я нашёл себя там. В строчке было всего 3 слова: см. в душе…
 С этого момента я начал воспринимать Минск по другому, не так как все, не так как раньше. В нём я больше не видел простой европейский город. В нём я увидел жизнь. Он был живой и дышал вместе с нами, переживал за нас, любил нас…
 Утро. Солнце проливает свой свет на мой незакрытый дневник с записями. Испанская акустическая гитара лежит возле кровати, рядом  ноты, табулатуры, аккорды… Чашка чая и не выключенный компьютер. Будильник. Я встаю и смотрю в своё мокроватое, слегка поцарапанное  окно. Смотрю на небо. Небо… Это бесконечное море, по которому миллионы лет скитаются белые облака – корабли. Сегодня оно ясное, сегодня оно солнечное, сегодня оно моё. Я просыпаюсь с мыслью о том, что этот день мой, с той мыслью, что я благодарен Богу за то, что родился в этом городе. Я выхожу на улицу и чувствую, как ветер отдаёт мне своё тепло и энергию, свою свежесть и нежность. Ещё тихо. Ни души на улицах. Как я люблю эти моменты, когда я могу побыть с тобой один на один, Минск. Твои молодые парки наполненные шелестящими деревьями, золотые переливы колоколов твоих надёжных церквей, утренние запотевшие окна, хрусталь серебрящейся росы, до боли знакомая аллея и родная земля…  Как мне всё это дорого и важно. Я чувствую себя частью тебя, Минск. Как будто я в тебе и ты во мне. Как будто я знал тебя сотни лет. Поделись со мной твоей потаённой историей, расскажи свои потерянные в бесконечных летописях секреты и тайны. Кто ходил по твоей бугристой земле? Кто её возделывал? Кто ездил в золотой карете по ней, а кто собирал цветы? Чью последнюю кровь ты впитала в себя на вечно? Чьи медленные слёзы появлялись в утренней росе?  Что будет дальше с нами, Минск? Тишина… Поговори со мной, мой город…
 Проехала первая машина, за ней вторая. Среднего роста человек вышел в пиджаке из – за угла. Появились первые дворники, Ремонтники дорог вышли в оранжевой форме и принялись за дело. Маленький мальчик в костюме с бабочкой несётся в школу, опаздывая на урок…
 А я стою. Я всё ещё стою и жду ответа на мои вопросы. Их нет…
 Говорят, что весна это пора любви. А для меня это пора, когда я думаю о любви. Думаю о том, что у меня её никогда не было, думаю о том, как счастливы люди которые могут сказать кому – то на ушко: «знаешь, я тебя люблю».  Они обнимутся, он трепетно и осторожно возьмёт её за руку и вместе пошагают дальше. А у меня всё совсем не так. И весной это чувство обостряется.
 Я сижу на огромных ступеньках дворца республики, смотрю вокруг. На моих глазах Минск ожил. И теперь тысячи людей спешат и опаздывают куда – то. Я не могу побыть с тобою более наедине, город.
 Лёгкие полные солёного воздуха, мягкие шопоты, слёзы и возгласы, прикосновения, милые голоса, белые пятна на чернеющих полосах. Вечер… Мне не по себе. Те самые заулки души, которые были заморожены зимой, опять стали живыми, и тёплым, и теперь бесконечным ручьём льются они через моё сердце, дурманя  разум. Где ты? Где мне тебя искать?... Минск, ты должен знать. Скажи мне, не мучай.
 Тёмная ночь холодным ветром гонит меня домой… Странно, что весной холодный ветер, не правда ли? Но он такой. И мне от этого не по себе… Если в матушке – природе всё вверх дном, то что уже говорить про души людей.  Спокойствие души и сердца весной?! Увольте!
 Противоречивые чувства, смятение, но надежда на лучшее, телефонные звонки, девичьи сплетни, прогулки под волнующимся небом…  Да, это всё весна. Это всё молодость, это всё Минск. Ведь без Минска этого ничего бы не было. Я был во многих городах Европы, видел много разных людей, но только здесь вместе с пыльными дорогами есть атмосфера любви, искренности, атмосфера веры в будущее… Здесь мои родители, здесь мои самые близкие друзья, здесь я нашёл свою первую любовь… Я нашёл её и теперь волнуюсь как бы надкушенный плод не стал огрызком… Я переживаю за каждую секунду проведённую с ней вместе, хочу, чтобы у нас всё было хорошо…
 «Всё будет правильно – на этом построен Мир…»
 5.20. Душ, кофе, сумка. Я опаздываю. Быстрее, быстрее, быстрее… Ещё сумерки, ничего не видно, но я знаю, куда бежать, знаю, что мне нужно. Прохладно, но чертовски свежо. Остановился, отдышался, посмотрел по сторонам. Никого…
 Забежал в 20-ти этажный дом, зашёл в грязноватый лифт. Нажал на подпаленную кнопку «20». Железо в лифте отдаёт холодом, но мне это не важно. И вот 5.42… Я стою на балконе. Передо мной ненаписанная картина, передо мной весь Минск…
 Эти старые крыши обветренных домов, эти новостройки, раскиданные по разным углам, высокие здания надменно смотрящие на жизнь сверху, стеклянные офисные здания и ржавый ларёк внизу, телевизионная вышка и потрескавшиеся хрущёвки, пестрящее яркими цветами колесо обозрения и тихая, нежная Свислочь, парки и лесные массивы, серая кольцевая и шум древних деревьев: все они в первых лучах тускло-жёлтого света солнца вдыхают новый день со своими заботами, новую жизнь с их обывателями…
 Летний рассвет над Минском… Прохладный, но согревающий, ветряный и в то же время спокойный, сонный и дающий жизнь, энергию, любимый, неприкосновенный… Всё выше и выше поднимается огромное солнце над землёй, будто что – то тянет его вверх, что – то подталкивает, даёт импульс. И мы получаем этот импульс от солнца. В нас заново рождаются желание идти с улыбкой на лице, желание жить сумасшедшой жизнью, стремление к новому. Жизнь с первым рассветом солнца летом начинается для меня всегда с белого листа.
 Из дряхлой сумки я достал немного помявшийся лист белой бумаги и синюю ручку. Я писал ей письмо, письмо о том, о чём я думаю. Через час оно было готово. Прочитав его ещё раз в полголоса, я через фиолетовые отпечатки чернил нашел частичку своей души в написанном:
 Летний тёплый вечер. Приятный ветер дует мне в лицо, развевая волосы. Я живу, мне хорошо. Мне хорошо от того, что я полон энергии, я чувствую, как вокруг живёт природа. Шелест листьев согревает мне душу, а пенье птиц её умиротворяет. Солнце садится…
 О небо! Ты земле даёшь поэтов… В твоём владении созвездия мечты и корабли… Но даже ты и хор пленительных кларнетов не сможет у меня затмить созвездие Любви.
 Девушка мимо меня прошла. Ещё одна… десятки. Я даже не задумался, просто посмотрел и всё. Иду дальше… Мне всё равно, кто они. Меня уже начинает напрягать их количество.
 Иду… И тут в сердце с неба падает нефритовая стрела. Всё вокруг становится ярким, отчётливым… Небо красное. Ветер своими буйными, страстными порывами дурманит голову.
 Что это? Ч Т О Э Т О? Я в смятении, в испуге. Душу выворачивает от  дерновых, тяжёлых мыслей, которые, казалось, затерялись давно…  Неужели она есть? Неужели есть та, которая без всяких усилий, не спросивши у меня может так просто взять и зажечь маяк в моей душе? Казалось бы ненужный маяк. Но…
 Я лечу… Лечу высоко, лечу в небо. Столько нежности, столько жизни, столько…  Мы единое целое. Есть только я, ты и город. Мы за гранью Земли, Космоса, Вселенной… Мы можем быть вместе столько. Сколько хотим. И время для нас кажется смешной шуткой, очередной выдуманной сказкой родителей… Мы вне времени. Но мы вместе… И этот жёлто – голубой закат для нас. Только для нас с тобой.
 Я быстро спустился по лестнице вниз и побежал к ней. Ещё только 7 часов. Конечно же она ещё спит. Её белые волосы заняли всю подушку, одна рука лениво свисает с кровати, вторая лежит под довольной щекой. Столь милые, миниатюрные ресницы опущены вниз, но даже через закрытые веки чувствуются потоки нежности и гармонии… Она спит, как кукла Барби, брошенная на кровать. В груди стало тепло, что – то забилось с бешеной скоростью, душа парит… Заработал механизм, запущенный Минским солнцем, любовью, ей… Как будто бы на догорающую свечу пролили бензин и теперь горит не только она, но и всё вокруг.
 Я положил на пыльный каменный пол, под её дверь письмо и убежал, как маленький мальчишка натворивший какую – то шалость.
 Уже 12 часов. Минск ожил. Ожил как – то по новому, не так как раньше. Может быть из – за того, что я снова начал всё с белого листа или потому что я влюблён или… Или может быть это Минск помолодел. Помолодел ещё на одно лето. Мы становимся старше, а он моложе. Вот незадача!
 Мой любимый город… Ты переживёшь всех нас, но мы оставим свой след в твоих хрониках. Мы как капельки чернил, стекающих по пёстрому белому перу немногословного бородатого летописца, сделаем страницу своей  истории неповторимой, интересной, захватывающей и волнующей, без единой помарки. Кто – то напишет слово, кто – то предложение, кто – то несколько строк, а кто – то займётся оформлением, кто – то станет корректором. Кто – то останется за бортом, вне молчаливых хроник. И я постараюсь написать как можно больше.
 Мы идём, держась за руки, улыбаемся, смеёмся. Нам нравится быть вместе, мы не замечаем, как летит коварное время. Нити нашего разговора сплетаются в узел и мы понимаем, что слов уже хватит. Мы молча дошли до набережной Комсомольского озера и сели на землю. Было уже около 8.30. Мы смотрели на закат…
 Всё было как в моём письме… Это чувство взаимопонимания, разговора без слов, нежности и любви… 
 - Мне тепло с тобой
 -Мне тоже…


 Нечем плакать… Нечем или незачем? Тишина…  Незачем или не по кому? Тишина… Она пугает. Она пугает своими седыми облаками за окном,  шелестом  деревьев, темнотой, непроглядной темнотой. 
 Тонкой прозрачно – белой нитью сгущается пар над чашкой с кофе без сахара. Губы, прислоняясь к белому фарфору, чувствуют  тепло, а что чувствует фарфор?...  А что чувствую я, кроме тепла губ. Эту серость за окном? Это небо, которое устало плакать? Нечем ему уже лить на нас свои слёзы, не чем, понимаешь? Пойми, что этот застывший мир за окном, эта вечная, замороженная картина никогда не изменится. Она всегда будет такой, пока волны будут пытаться выбраться из за черты берега…   А кого целуешь ты? Грязь, асфальт? Или может у тебя есть та, которой ты готов отдать жизнь…  А есть ли ты у неё? Подумай…
 Пальцы застыли на незаконченном аккорде фано. Последние секунды эха прозвучали в освещённой серым осенним светом комнаты….   Закрой глаза… Ты видишь её? И я нет… Она льётся у тебя из глаз… Что-то мокрое и солёное на пальце… Это что-то приводит в движение фано. Один за одним аккорды льются, как капли дождя, которого никогда не будет…  Я закончу играть и уйду вместе с дождём на небо…
 Я тихо подкрался и обнял твои плечи сзади… Закрыл глаза руками и спросил: «Угадай кто?».
 Ты мне ответила, мы долго смеялись, играли друг с другом… Но в какой – то момент кристаллики наших с тобой глаз пересеклись… Улыбки исчезли с наших лиц… Ты такая серьёзная. Ты прекрасная… Я смотрю на тебя и мне хорошо. Нет ничего вокруг. Всё в этом мире свелось к двум вещам: я и ты. Ты подходишь ближе ко мне… Я слышу твоё отрывистое, волнующееся дыхание… Твой носик дотронулся до моего… Мы не сговариваясь закрыли глаза… Моя щека на твоей щеке. Мои губы проходят по твоей шее… Мы открываем глаза и наши губы сливаются вместе… Дрожь по всему телу. Бешенная страсть. Мы падаем на пол и катаемся по нему в порыве любви.
 Звонок будильника. Новый день. Старые мечты. Я проживу его для того, чтобы ночью увидеть тебя снова…
 Кофе остыл. Губы прислонились к белому фарфору. Я чувствую холод.. Интересно, а что чувствует фарфор?...
 Мне дурно.  Дурно от прибитых к небу серых туч, от этой простуженной осени, от того, что рядом со мной её больше никогда не будет. И я это осознаю также чётко, как вижу отражение неба в лужах.
 Надкушенный плод всегда желанней. И от этого мне хочется вернуть всё назад. Но я – то знаю, что это невозможно. Незачем делать боль одного трагедией троих людей. Я знаю, Господь. Если ты закрываешь передо мной одну дверь, то открываешь другую. Я её найду, обещаю…

 Приятный голубовато – жёлтый цвет неба над Минском, тепло. Хочется жить и думать. Я медленно иду и смотрю по сторонам. Весёлые крики молодёжи на Октябрьской площади, парень смотрящий на часы под экраном, фонтаны выбивающие воду из недр земли, тысячи автомобилей мчащихся по главному проспекту… Прошло уже 30 лет.  Они сильно отразились на мне, на моей внешности, здоровье, отношении к миру. А Минск остался таким же, каким и был. Таким, каким он был задуман. И пусть он стал больше и стало меньше деревьев и парков. Мне дышится сейчас также. Как и 30 лет назад на огромных ступенях Дворца Республики
 И как и мой город, душа осталось такой же, как и несколько десятков лет назад. Она всё ещё готова и хочет с первым минским летним рассветом начать жизнь с нового листа.