ноябрь

Плохая погода - вызов, который принимаешь в одиночку. Выходить на берег летом слишком легко. Из окна казалось что шёл снег, слух с закрытыми глазами улавливал звуки падающего на крышу дождя. Можно было менять прогноз просто моргая. Узкие тротуары прижимают к самому краю, рукав куртки трётся о стены домов, стирая чью-то историю. Идёшь по ветру и не понимаешь почему встречные так сильно жмурятся, морщатся от царапающих брови капель. Только когда труба улицы выталкивает тебя на гранитное поле поднимаешь капюшон и прячешь руки от ветра. Но все же, стоять у ещё не замёрзшей воды приятно. Влага, падающая с неба заволакивает взгляд и слабые линии огней расплываются в пятна. В шесть часов зажигают фонари. Фитиль больше не коптит и разгорается постепенно. Свет резко делит город на две части. Река остаётся черной, а прохожие начинают отбрасывать тени. У всех зданий теперь  можно сосчитать количество этажей, появляются машины и кажется их фары вспыхнули вместе с освещением только что, раньше их не было. Все листки промокли, но буквы не смываются. Обратный путь проложен через брусчатку, усеянную конфети недавнего праздника. Синие, зелёные, красные, круги и звёзды, зигзаги и ромбы. Месяцами они томились в трубках чтобы на несколько секунд подняться выше вытянутой руки. Теперь они, почти незаметно, смешались со слякотью, остались только на свадебных фотографиях, которые обречены на белую рамку с золотыми вставками, стоящую на комоде в гостиной с подписью на обратной стороне. 
Высокие полу-пустые автобусы. Прижавшись к стеклу спят путешественники. Некоторые подложили под голову шарф. В их домах глубокая ночь. Она им снится.
В промокшем парке рабочие разбирают сцену. Уже стемнело. Кругом разбросаны воздушные шары. Подъехавший грузовик давит несколько синих. Хлопки разносятся среди деревьев. 
Водосточные трубы полны до краёв.