Письмо о первом учителе

Мне казалось, что в «Повести о войне» поставлена точка, но в ней неожиданно оказалось продолжение. На свое последнее произведение «Здравствуй, прошлое!» я получила письменный отклик. Его написала Анна Григорьевна Дёшина из г.Жуков Калужской области, с родины знаменитого маршала Георгия Константиновича Жукова. Это письмо настолько интересно, что я решила почти полностью поместить в Интернете как самостоятельное произведение (прошу обратить внимание читателей, что не использую письмо в целях саморекламы). Вот что она написала, прочитав «Здравствуй, прошлое!»:
Видела и себя, свое время, довоенное, военное, послевоенное. Видела наше поколение людей, любящих жизнь, пытливых, полных светлых надежд, не утративших чистых стремлений, чувств , несмотря на жизненные трудности, людей бескорыстных, преданных, целеустремленных.
Читая, переживала, сопереживала, соглашалась и протестовала, радовалась вместе с Вами, поражалась мужеству со слезами на глазах.
И везде видела одно желание быть нужной, любовь к людям, желание быть с ними, стремиться к знаниям.
У вас все это ярче, резче, трагичнее.
1941 год.  Война. Я ученица 10 класса. Мы, ученики, работали в колхозе на копке моркови, в 12 километрах от Боровска. Сердце сжимается от боли, когда вечерами слышим тяжелый гул нагруженных бомбами немецких самолетов, летящих на Москву. А со стороны Малоярославца приближается фронт, канонада все слышнее и слышнее.
Не дожидаясь транспорта, ушли домой пешком. А через день по шоссе Боровска, Рощи мчались фашистские мотоциклы.
Началась горькая пора – оккупация. О ней можно писать, писать,…как хозяйничали фашисты, как шли бои страшные за деревню Редькино, что находилась в километре от нашего дома, когда все громыхало, свистело, визжало, тряслось, писать о молодых бойцах в белых халатах, идущих в бой, видеть их раненых, погибших. Видеть сожженную дотла деревню, страдающих беженцев из г. Нарофоминска.
Все это прошло через сердце.
1944 год Вы – первоклассница. А я в 1942 году - «маленькая девочка». Так назвала меня заведующая РОНО Александра Петровна Сидоренкова, вручая мне приказ о назначении меня учительницей 2 класса с девятилетним образованием. Методики по русскому яз. и математике я тщательно уже изучила дома под руководством родителей) в Высоковскую начальную школу г.Боровска. Начальных школ в городе было 4, кроме средней имени Циолковскогои восьмилетней Молчановской.
Приказ о назначении я храню. Он выручил меня при восстановлении документов (трудовой книжки) , сгоревших при пожаре уже в Угодском Заводе, ныне в г. Жукове) в РОНО.
С этим приказом я пришла в Высоковскую начальную школу, вернее, приведена была девочкой (я плохо знала город), встреченной на улице. Она была дочерью учительницы Варвары Ивановны. Потом она стала Таисией Борисовной, директором вечерней школы.
Красное кирпичное здание Высоковской школы завершало широкую улицу Мировой Коммуны, теперь улица Мира.
За школой раскинулось село Высокое на крутом берегу р.Протвы, откуда открывались прекрасные русские дали с видом города, раскинувшегося по обеим сторонам р. Протвы, села Рощи с Пафнутьевым монастырем и церквями.
1942 год. Идет война. Наш город освобожден, понемногу залечивает раны. Школа уже готова к занятиям. Чисто вымытый, белый пол, окна утеплены, до половины засыпаны опилками. А первого сентября на меня смотрели любопытные пары глаз моих учеников, которых я должна научить писать, считать, решать задачи, любить книгу, воспитывать стремление к знаниям, воспитывать духовно красивых людей.
Много лет пролетело, а я помню до сих пор Капырину Зою, Белову Машу, Новоселова С., Саломатина В.,  Романову К., Строганова В..
Самым маленьким был Вася Морозов, который каллиграфически выводил буквы маленькими ручонками, замерзающими от холода, я их отогревала, которые потом стали опытными, горячими руками врача.
Мое счастье было прервано. Инспектор РОНО С.И.Иванов, высокий, бодрый, с белыми усами пожилой человек, побывав у меня на уроках, перевел меня в Московскую начальную школу, где заведующей была его жена Вера Константиновна. Школа находилась в другом конце города, при въезде в него, ближе к моему дому.
Попытка закончить 10 класс была безуспешной. Учителя готовились к встрече с учащимися, восстанавливали обезображенную нашу школу, а 10 класс не набирался. Моим одноклассникам (они были старше меня) было не до учебы. Мальчики были на фронте, а девочки работали, не желали расставаться с рабочей хлебной карточкой. Пришлось работать и мне.
Только на следующий год я окончила среднюю школу. В первую смену учила школьников Московской начальной школы, во вторую смену бежала на уроки в 10 классе, куда была зачислена ученицей. Оставить учительскую работу было нельзя. Хлебная карточка спасала от голода.
Полкило хлеба несла домой как драгоценность, чтобы поделить на всех (иждивенцы получали по 300 граммов).
А как хотелось найти хотя бы крошечный припёк, крошечку положить в рот, чтобы запахло хлебушком. Но долг выше всего. Когда было невтерпеж, чтобы не соблазниться, старалась бежать.
Несмотря на голод, каждодневное недоедание, успешно сдала экзамены, получила аттестат о среднем образовании. В обучении надежным подспорьем была домашняя библиотека и помощь родителей, моих учеников.
Должна прерваться. Иду проводить в последний путь соседку, а завтра учительницу немецкого языка Зинаиду Ивановну К.. Она прожила долгую жизнь (92 года). Конец жизни безрадостный.
Одиночество, хотя в Москве дочь (больная), внук - летчик. Сложные отношения в семье не редкость. В каждой избушке свои пирушки.
Свою квартиру Зинаида Ивановна отписала священнику, обещавшему ее похоронить и выполнить все необходимые обряды.
В последние недели так и не смогла закончить письмо, чтобы отправить его.
А тут новая горькая утрата: не стало учительницы русского языка и литературы, моей коллеги К-ой В.М. Весь месяц в трауре.
Ряды старых учителей редеют. А молодые люди неохотно идут туда, где трудно.
Учительская профессия стала не престижной по многим причинам. В школах не хватает учителей, а они так необходимы. В школе формируется личность, закладывается будущее. Об этом почти забыто.
Храню районную газету со статьей «Моральные ценности семьи Дешиных». Спасибо, спасибо от нас, учителей всех возрастов. Мои сыновья, снохи уже стали пенсионерами (по выслуге лет), , работают, выдержали все невзгоды, выпавшие на долю школы.
Внучка Маша уже на 5 курсе Московского пединститута.
Когда-то я, мои братья: Миша, вернувшийся с фронта, Коля, сестры - Оля, Зоя  были выпускниками Московского областного педагогического института имени Крупской (МОПИ), Лиза – университета имени Ломоносова, Вера – Калининского, Шура – Калужского пединститутов.
Учились в МОПИ почти одновременно, кроме Тани, старшей сестры. Она закончила литфак МОПИ раньше, потом по путевке уехала на Дальний Восток. Помню, я ее провожала перед войной. Поезд ее отправлялся рано утром. А я добиралась до Киевского вокзала пешком, шагая по безлюдным московским улицам, движения еще не было. Почему-то не было страшно.
Все мы стремились к знаниям. Добираться до Москвы в ту пору было сложно. Электричек не было. Пассажирские поезда ходили очень редко.
Цеплялись за поручни подножек товарного поезда или находили местечко между вагонами – только бы не опоздать на лекции. Доезжали до Нарофоминска, а чаще «товарняк» шел без остановок до Москвы. Ни дождь, ни снег, ни ветер не пугали.
С опухшими, настеганными лицами шли на лекции,  на экзамены, своим видом удивляя  преподавателей. За успешную учебу награждали билетом в театр, дополнительным отпуском. А учили меня авторы учебников: Абрамович (литература 19в.), Кокарев (древнерусская литература), Устинов (вузовский учебник современного русского языка) и другие.
Выразительное чтение  (проза, лирика, басня): «Русь-тройка» Гоголя, «Утро» Никитина, «свинья под дубом» Крылова сдавала артисту Игорю Ильинскому, который одобрил мое чтение наизусть.
Неоценимым подспорьем в пополнении образования была домашняя библиотека, опыт родителей, журналы, газеты и другая литература, на подписку которой уходила месячная зарплата. Теперь совсем другое.
Жизнь меняется. Мне скоро 87 лет, за плечами 58 лет непрерывной учительской работы.
Наш семейный педагогический стаж на сегодня 1280 лет (1918 – 2011 г.). В школах работают наши дети, внуки, их, кажется, 14. Они держатся..
Им работать труднее. Изменились дети, изменились родители, общество, положение учителя в нем. Теперь не боготворят, а избивают учителя (по телевизионным передачам).
…Письмо навеяно вашими рассказами. Пусть оно будет дополнением к ним. Две судьбы.
Мои рассказы искренние, достоверные, как и ваши. Только Ваши предназначены будить общественную мысль. А это очень важно, очень нужно, потому что напоминаете, что есть вечные ценности, понятия, которые помогают человеку стать человеком. Очень нужно, потому что пишете человеческое для людей.
Один момент из Ваших рассказов.
Целомудренная красота Вашей русской косы вызвала душевный восторг у иностранца и добрые улыбки людей.
А Николай Рыбников в свое время пел: «Как люблю твои светлые волосы, как любуюсь улыбкой твоей (состояние души). Ты сама догадайся по голосу семиструнной гитары моей». А вот другое понятие любви, красоты: «Ты тычинка, я твой пестик», - поет современный певец.
Чему научит он молодежь? Нужны нравственные ориентиры, которые не дают забыть, что такое красота.
С глубоким уважением и любовью Анна Григорьевна.
Приложением к письму Анны Григорьевны было стихотворение. Оно прожигает душу до слез. Если я не имею права поставить его в Интернете, пусть меня простят те, кто имеет к нему отношение. Оно очень подходит к теме нашего разговора. Возможно, будет своего рода открытием для современной «закомпьютеризованной» молодежи.
                Владимир Фирсов
      Первый учитель.
Я помню сожженные села.
И после победного дня
Пустую, холодную школу,
Где четверо, кроме меня.
    Где наш однорукий учитель
   Рассказывал про Сталинград.
   Я помню поношенный китель
   И пятна – следы от наград.
Он жил одиноко при школе 
И в класс приходил налегке.
И медленно левой рукою
Слова выводил на доске.
   Мелок под рукою крошился.
   Учитель не мог нам сказать,
   Что заново с нами учился
   Умению ровно писать.
Ему мы во всем подражали - 
Таков был ребячий закон.
И пусть мы неровно писали,
Зато мы писали как он.
   Зато из рассказов недлинных
   Под шорох осенней листвы
   Мы знали про взятье Берлина
   И про оборону Москвы.
      В том самом году сорок пятом
     Он как-то однажды сказал:
     «Любите Отчизну, ребята», - 
     И вдаль за окно указал.
       Дымок от землянок лучился
       Жестокой печалью земли…
       «Все это Отчизна, ребята,
       Ее мы в боях сберегли».
И слово заветное это
Я множество раз выводил.
И столько душевного света
В звучанье его находил!
   А после поношенный китель
   Я помню, как злую судьбу, - 
   Лежал в нем мой первый учитель
   В некрашеном светлом гробу.
Ушел, говорили, до срока,
Все беды теперь позади,
Рука его так одиноко
Лежала на впалой груди.
   Могилу песком закидали,
   И женщины тихо рыдали
   И кто-то негромко сказал:
   «Медалей-то, бабы, медалей! 
   Ить он никогда не казал».
      Мой первый учитель!
      Не вправе забыть о тебе никогда.
      Пусть жил ты и умер не в славе -   
      Ты с нами идешь сквозь года.
   Тебе я обязан всем чистым
   Всем светлым, что есть на земле,
   И думой о судьбах Отчизны,
   Что нес ты на светлом челе.
Это стихотворение мы читали вслух у себя дома. Сын с  сожалением сказал: «Наверное, я жил в другой стране. Мы этого не проходили».
Не случайно Анна Григорьевна Дешина, педагог с 1942 года, прислала свое письмо со стихотворением Владимира Фирсова. Она напомнила о главном назначении учителя: научить детей любить Отчизну. И своим почти шестидесятилетнем служении воспитанию Человека подтвердила, что в любое время бывают педагоги, которых и сквозь года бывшие ученики с гордостью называют своим первым Учителем с большой буквы.