Этюд на тему

                "В западной Африке считается,что жестоким  обращением можно заставить детскую душу уйти из тела - иногда всего на несколько метров,а иногда и на расстояние многодневного пути"
                ("Бегущая с волками" К.П.Эстес)




Проснулась аж в 8.30. И все равно пошла гулять. Сначала топала ножками. Потом решила продолжить путь в маршрутке. И - о чудо! – она сразу подъехала!!
Я доехала до Пинкас, а дальше опять пошла пешком.Дошла до своих любимых мостков, и просидела там с часок.
Потом медленно зашагала назад.
Словила парочку комплиментов – это всегда так приятно освежает с утра. :)
А потом увидела, как мужчина ударил мальчика.
Он кричал сыну, чтоб тот был умнее, чтоб научился пользоваться своей головой, и для убедительности ударил мальчика рукой по велосипедному шлему на ней. Я подходила все ближе, уговаривая себя не вмешиваться. Пытаясь заглушить разгорающееся желание задушить этого папашу на месте. Тщетно. Я точно не знала, что сказать – скорее всего потому что мне просто хотелось его ударить,… - убить скорее. Кипевшая ярость в груди доходила до уровня ушей, чуть не застилая глаза.
Как всегда в таких случаях я становлюсь предельно лаконичной. Я открыла рот, и вместо своего голоса услышала, нет – скорее почувствовала рык, поднимающийся откуда-то из глубин меня: «Не бей ребенка. Это твой сын. Уважай его». Я посмотрела мужчине в глаза, но не остановилась, а продолжала идти.  Несколько раз пришлось просто рыкнуть на ходу – остатки лавы еще теплились. Пройдя немного, оглянулась. Они стояли друг напротив друга. Они молчали, они просто смотрели друг на друга. А потом мальчик поехал. Остановился от меня в полутора метрах. Он смотрел гневно и вопросительно. Потому что не знал что выбрать. Было понятно как тяжело ему, ребенку, сейчас. Потому что он работал в тот момент за двоих - за себя, и за того дядю, который унизил его, но все равно был его папой. И я ему сказала – «все будет нормально. Он научится. И ты научишься. Все будет хорошо»
Повернув налево, я оказалась на Дизенгофф. Пройдя несколько метров, почувствовала, как мои внутренности успокаиваются. Увидела надпись «Джахнун», и сразу подумала об N.. Это он впервые угостил меня этой едой.  Стоявшая у прилавка женщина, посмотрела удивленно и сказала: « а у меня джахнун совсем не вызывает такой улыбки». Все дела в ассоциациях, тетенька. Ассоциации – это все.  Главное, вовремя  ими запастись.
Я шла и думала об этом. И тогда я поняла – чтобы побыть с человеком, совершенно необязательно тревожить его своим присутствием, можно просто сделать что-то такое, что вы делали вместе. И это совсем не причиняет боли, а наоборот – радует.
Так наверное, стоит поступать со всем, что умерло и никогда не вернется.
Не нужно, да и невозможно зачеркнуть ни кусочка жизни, в каждом из которых есть столько любви. Ведь она – единственное, что имеет значение.
Я ехала в маршрутке домой и думала: черт с ней с этой кармой. Может, этот мальчик и заслужил там что-то когда-то за что-то, и именно от этого человека, в этой жизни, исполняющего роль его отца. И может, не мое собачье дело в это вмешиваться. Но не могу я, не могу молча смотреть на то, как бьют ребенка. Потому что знаю, что потом этот ребенок вырастет в красивого, сильного, и наверняка умного и чуткого мужчину, - который будет бояться своей тени, который не будет принимать мужчину в себе настолько, - что отвергнет кучу возможностей быть счастливым, любимым и успешным. Который будет согласен на любые мучения ради отцовской любви – вплоть до креста.