Ямочка

Cквозь окно пробивалось совсем обычное, ничем неприметное утро. Солнце, заколоченное ватой облаков, с трудом пробивалось между этой белой воздушностью. Казалось, мир стал совсем чёрно-белым,  монохромным. В комнате была совсем тихо, но просыпался я, словно, от звука. Будто кто-то  звал меня. Уходящий сон перемешивал мои мысли и я с трудом отличал реальность от фантазии.  Опять спал в одежде. Измятая футболка пахла неопрятным мною. Снова заснул не желая того. Вечером просто прилёг опутанный мыслями, и незаметно для себя самого укутался сном, словно одеялом. Сел на край кровати. Маленькое окно, зеркалом отражало мою полупрозрачную  голову и помятые веки. Промелькнула мысль: "Как же всё это надоело". Пустота и  бесконечная лень. Бесконечная пустота. Но самое неприятное- это меня уже не волновало.
Моя комната, словно коробка из под обуви, лёгких  летних кед. Вытянулась и сжалась.  Небольшое окно выбивалось из очереди серости и невыразительности окружавшей здесь всё  вокруг, но и сегодня оно играло гнетущую роль. Шкаф, кровать и стол,- всё что проживало в этой комнате. Всё выполнено в классическом деревянно-деревенском стиле, не хватало лишь  ковра. Из общей среды бледности неожиданно выбивались нержавеющие ложки, валявшиеся возле стола. Их больше десятка. Я всё не мог решиться вчера вечером какой из них есть мороженое -каждая не заслуживала этой чести, ведь оно было с вафельными шариками. На мыслях о вафлях  мне вдруг захотелось горячего чего-то, исполняя это желание побрёл на кухню.
И вот я уже чистый и с небодрыми мыслями отправился на работу. С первыми шагами на улице по моим ушам растеклась музыка в наушниках. Не люблю звук собственных шагов. Мне всегда не  нравилось как я хожу. Это дико сбивало меня с толку. Мне из-за этого тяжело говорить на  ходу. Даже дышать тяжело, словно каждый шаг я делаю не по земле, а по собственным венам в  голове, сдавливая их всё сильнее, каждым своим неловким движением.
Проходя мимо киоска, беру свежий журнал "Мужское здоровье". Буду читать о тех, кем мне никогда не стать, жизни, которой мне никогда не увидеть, и совершенно не делать те вещи, что там описаны. Но я как честный праведник буду тешить себя надеждами, что когда-нибудь  наступит тот день, когда на меня спустится благой свет и озарение. И я как йог, пройду по этим  раскалённым углям и стану что-то вроде иконы. Стану всевышним своего собственного храма  души. Буду верить в себя самого, и эту веру никому не растлить, не покалечить.
Но я всё такой же монотонный, только с журналом. Да прибудет со мной протеин.
Выстояв порядочную очередь среди таких же грешников предавших свои собственные мечты, я  сажусь в теловозку, занимая отведённое мне судьбой место у окна. Место у окна даже лучше, чем свободные трусы. Наушники всё также отсылают герцы волн в мои ушные раковины,  достукиваясь до внутренней пустоты. Вдруг солнце начало брать положенный ему верх над небом, заливая платиной пространство улиц.
Теловозка начала переполнятся телами.  Промелькнуло,-"Началось". Водитель без продыху : "Задняя площадка передаём за  проезд".
Сидишь и думаешь, хоть бы беременная не зашла или кто-то с ребёнком - это же место уступать. Молясь о пощаде, я начинаю ощущать ускользающий взгляд по своему телу. Это такое паранормальное чувство теплоты на поверхности кожи. И я подымаю взгляд. Мысленно я подбрасываю монетку в надежде, что девушка окажется красивой- богиней утренней зари. Но это  парень. Он пристально смотрит на меня, как показалось вечность. Хотя эта была секунда с  лишним. От неловкости я крепко разжал кулаки. Возможно, по мне даже скользнул лёгкий  румянец. Делая вид, что я долго моргаю, быстро перевожу взгляд в пустоту. А перед глазами всё так же кадром негатива его лицо. Крепкие скулы. Ямочка на подбородке. Ясные глубокие  карие глаза, два уголька. Лес бровей, разбитых на два аккуратных холма. Мне дурно.
Пытаясь уйти от всего этого окунаюсь в музыку отсчитывающую биты. А фоном всё так же ловлю интересующийся взгляд. Несмело перевожу глаза в то же шокирующее направление  впереди себя. Он медленно моргает и, переводя взор, немного отворачивается. Теперь я могу его рассмотреть. Высокий. Выше среднего. Намного выше среднего. Да он же красавец! Словно  спартанец закован в крепкое худощавое тело. Чёлка стоит словно флаг 9-го мая. От мысли, что я, любуюсь мужиком, становится совсем плохо. Горечь комом подкатывает к горлу и замирает, словно остывающая лава. От волнения начинает стучать в висках. Моя уверенность в себе  начинает таять. Мартовские снеговики так не потеют под весенним солнцем, как обдало жаром меня. Свожу взгляд на "нет". За окошком несутся деревья, кусты, трава. Теловозка, словно в  зелёном море, пробивает себе путь вперёд. Пытаюсь совладать с собой:"Какого чёрта? Чем  я провинился? За что?!"
Ведь я люблю сисечки. Их тепло и отзывчивость. Их заточенные  наконечники ранящие и будоражащие.
Я снова ощущаю этот взгляд. Пытаюсь думать, что мне это кажется. Поднять глаза не решаюсь.  А вдруг все тела вокруг это видят? Видят мою нерешительность. Видят как я голубею на  глазах. Как я из любителя бубликов превращаюсь в любителя сосисок. Мысленно я начинаю  душить цыплят, вступать в дерьмо, бить детей. Лишь бы не думать о нём. О его стальном  взгляде. Тяжёлом и одновременно невесомом. Набираюсь смелости и делаю ставку на 5 секунд. Я должен посмотреть в его глаза ровно 5 секунд. Раунд три начался. И я в борьбе.  Наши взгляды встречаются. Я пытаюсь не моргать- не хочу выдать свою разбушевавшуюся слабость. Ощущаю как жидкости переливаются в моём желудке, как кровь отвоёвывает каждый  миллиметр моего тела. И я не выдерживаю. Каких-то жалких 5 секунд. Слабак. Теперь я, словно эмбрион, и у этого эмбриона пропадает пенис, вдавливаясь внутрь.
Вот уже и моя остановка. Родненькая. "Вы выходите?" Встаю. Стараюсь не смотреть в ту чёртову сторону. С каждой секундой пульс всё чаще, а воздуха всё меньше. Ноги ватные и, не  хотят стоять ровно. Я хватаюсь за поручни. Передо мной лишь дверь. Заслонка между  воздухом и этим дьявольским котлом. На двери надпись: "Не держись!". А в ушах: "Держись, чувак, держись."  Ещё несколько секунд. Ещё пару шагов. Ещё пару десятков ударов сердца.
Остановились. Делая шаг в пространство, думаю: "Как же теперь? Неужели навсегда? Что теперь?".  Он остаётся там, а я... я вышел из вагона возможной судьбы, оттуда, куда я уже не могу  вернуться. Какой путь теперь верный?