Первомай

Вот он и наступил, праздник Первомая. Улицы одеты в кумач. Развешанные по столбам освещения факелы и салюты из тусклых крашеных масляной краской лампочек, создадут ближе к ночи у гуляющих  особенно праздничное настроение.  Оно и так уже приподнятое. На небе ни облачка.

Раннее утро, и наскоро позавтракав, тороплюсь к месту сбора  колонны. Наш завод идёт в районе первым, а это большая честь и ответственность. Все транспаранты  и флаги распределены между цехами. Назначены ответственные, начальники цехов. На место сбора они приходят первыми и встречают народ, отмечая в списках галочками каждую фамилию.

Я иду с радостью, везде чувствуется общий подъём. У всех предвкушение праздника.
Потом, когда объявят борьбу с алкоголем и демонстранты начнут потягивать через длинные трубочки прямо на ходу из потайного кармана водку, будет уже не весело. В живое действо искренней радости о наступающем лете и прекрасной Родине вплетётся подозрительность и раздражение, что возможно и  предопределит в дальнейшем распад страны.

 А пока во дворе многоквартирного дома на всех столиках для доминошников и детских песочницах собираются компании сослуживцев. Достаются завёрнутые в газету закуски, стаканы и бутылки. Через полчаса построение.
-Ну, за Первомай до верха наливай.
-Будем.

Быстро  рассовываем по сумкам недопитое и недоеденное, весело формируем колонну. Начинаем движение.  Ни машин, ни трамваев, идём там, где нельзя и это приятно. Хотя бы два раза в год посмотреть на город вот так. Оглядываюсь. За нами тысячи идут. Транспаранты катятся на мягких колёсах. Везём политбюро.  Моё место у левого колеса с портретом главного казаха Кунаева. Глаза с прищуром, хитрая улыбка.   Остальных членов политбюро плохо вижу, флаги разноцветные, шарики заслоняют наполненные значительностью лица вождей. Ребятишки в ногах путаюся, отгоняю от колеса.  Утрений ветерок треплет бумажные цветы и развевает знамёна.

Колонны районов встречаются в центре города, подходя с разных сторон, и по очереди проходят мимо трибуны. Уже на подходе слышны из динамиков призывы: «Да здравствует дружба народов , Урраааааа!!!», и мы подхватываем слегка, как-бы репетируя «Урраа».  Подходим к площади, где до революции стоял собор, а теперь Калинин Михал Иваныч правую руку протягивает. Толи путь нерешительно указывает массам, толи денежку просит. Здесь будем дожидаться своей очереди прохода. Мечутся организаторы, кого-то  куда-то посылают, о чём-то спрашивают. Вся компартия заводская при деле.

Просят далеко от колонны не отходить, а мы и не отойдём. Только до подоконника путевого дворца Екатерины Второй.  Такой широкий, зелёной красочкой покрашен. Тут уж вываливай всё. Другой остановки не будет.  Надо продукты допить и доесть.   Музыка нескольких баянов и аккордеонов , долетающая из колонны создаёт изумительную симфонию праздника. Звучат уже частушки не всегда приличного содержания, перебиваемые призывами крепить единение коммунистов и беспартийных, из колокольчика на крыше. Кто-то уже в пляс пустился прямо на рельсах. Катятся по асфальту потерянные шарики.  Начальник ходит трезвый и злой, всех пересчитывает.

Но не каждый демонстрант свою меру знает. Есть такие субчики, кто пошатывается уже.
Глядим, колонна пошла. Бегом на своё место. Начальник вычисляет неблагонадёжных, ставит за транспарантом. Они держатся за трубу, проходящую сзади вдоль по всей ширине.  В слегка помутневших глазах, не знающих своей меры членов коллектива, усталая радость.  Идём, бежим, стоим, опять бежим. Перед трибуной скорость выровнялась.  Все машут, у кого руки свободные. Лиц стоящих на трибуне не разобрать, но видно что улыбаются. А мне рулить надо и алкаши тащат транспарант кто куда и орут как черти истошно: « Уррааааа!!» 
 
Ну вот, прошли вроде. Сейчас ещё двести метров и можно расходиться по дворам, всем писать хочется.  Нам сначала транспарант погрузить надо. Катим к своей машине вдвоём. Под каждым деревом, а то и с трёх сторон стоят писающие мальчики.
По дворам разбежались девочки. Никто особенно не прикрывается, просто невозможно и нечем.  Тысячи народа справляют нужду на небольшом пятачке. Если бы не выпили, то неудобно вроде, а так ничего.
Сдаём транспарант, справляем нужду у мокрого дерева. В окна с ненавистью смотрят жильцы. Пожимаю плечами и отворачиваюсь.

Вливаемся в поток народа, идущего к троллейбусам. Втискиваюсь на заднюю площадку под мат и скабрезные шуточки. Прижали к заднему стеклу, хоть ноги подгибай, не упадёшь. Двери с пятого раза закрываются, пьяный троллейбус трогается.   Вдогонку бежит парень с сеткой, в ней две бутылки водки. Хватается за лесенку, которая на крышу ведёт, ноги не успевают, виснет на руках. Болтается секунд десять, падает, водка вдребезги, народ доволен.  Парень встаёт, осматривает порванные брюки, швыряет в сторону сетку с осколками, пропадает за поворотом.

Теперь домой, к столу, потом с друзьями в лес на шашлыки и вечером по телеку прямой эфир, концерт. Самое интересное будет после антракта. Это когда про Ленина и партию отпоют и симфонический оркестр программу отыграет.