На покосе

- Миша!  Ты утром с нами пойдешь на покос, а то дома с тобой некому будет сидеть. Валя пойдет огребать картошку. Покос в этом году далеко, выйдем пораньше, чтоб успеть до жары туда дойти. Так что ложись спать, а то не выспишься, – так наставляла  мама вечером.
 Давно хотелось мне побывать на покосе, потому что, летом все разговоры крутились только про стога, про траву, как просохло сено. Отец один трудился на сенокосе, но это было недалеко от дома. А тут лесхоз выделил ему угодье на большой елани, километрах в шести от деревни. Нужна была мамина помощь, а я связывал ей руки. Вот и решили они взять меня на покос, чтоб я там играл, а они косили.
- Мам!  А там интересно?
- Конечно, интересно. Будешь играть возле стана, там и ягоды должны быть.
- Тогда я возьму большую кружку и насобираю вам ягод.
- Правильно! Ты уже большой у нас.
- Да он все съест, - язвительно сказала Валя.
- Ничего не съем, - запальчиво ответил я, - все маме отдам.

  Рано утром, выгнав корову с овцами в табун, стали собираться. Мне досталось нести котелок для варки супа, мама несла продукты да клеенку. Отец нес косы и бидончик с водой. Солнце только выглядывало из-за горизонта, как мы вышли из дома и по тропинке углубились в лес.
  Мне все было интересно, и часто спрашивал маму, какое это дерево, какая птица пролетела, куда ведет эта тропа, почему елки такие остроконечные и шишки только на верхушке. И мама спокойно отвечала на все вопросы, да еще и сама указывала на интересные места:
- Смотри вон, какая большая муравьиная куча. И уже все проснулись и бегают, трудятся. Кто рано встает, тому Бог дает.
- А нам Бог даст? Мы ведь тоже рано встали.
- Конечно, даст. Только и потрудиться много надо.

  Так за разговорами, незаметно, дошли до большой поляны, которую здесь называли «еланью». Уже некоторые участки были выкошены и на них стояли стога сена. Другие были только скошены, с ровными валками травы, а еще  были и нетронутые.
  По опушке леса мы дошли и до нашего участка. Отец остановился возле большой развесистой березы, и поставил бидончик с водой в тень.
- Вот здесь и сделаем стан, – сказал он и стал его обустраивать. Принес сухого валежника, изготовил таганок над будущим костром, выкосил траву, чтоб не мешалась под ногами.
- Играй только здесь, никуда не уходи. Мы начнем косить, а как солнце встанет в зените, станем обедать, – наказывала мне мама.
- Коси коса, пока роса. Роса долой и ты домой, – точил косу отец и приговаривал. Под звон косы от бруска это выглядело даже как песня.

  Они стали косить траву, начиная от края надела. Там был вбит кол, и карандашом написана наша фамилия. Отец шел первым, неторопливо, но с широким размахом. Трава ложилась ровным, словно по линейке проведенной черте, валом. Следом стала косить мама, но и захват у нее был уже, и не так ровно ложился рядок.
- Эх! Давно не косила, не привычно еще, – оправдывалась она.
  Я походил немного сзади них, и вернулся к стану. Солнце уже весело светило на чистом, без облачка, небе. Взял из сумки столовый нож и стал выстругивать из молодых побегов черемухи свисток и палочку. До полудня время пролетело быстро. Мама отложила косу и стала варить обед. А после обеда все улеглись спать в тени березы. Когда я проснулся, то увидел, что отец с мамой продолжают косить.

Стал думать: - «Чем же заняться?» И вспомнил, что мама говорила про ягоды.
Взял пустую кружку и стал ходить по опушке леса, присматриваясь, не покажутся ли красные ягоды земляники.
  Зашел и в небольшой березовый лесочек, что выдвигался на елань. Там трава была пониже, и стал виден земляничный ягодник, в котором показались и крупные сочные, красные ягоды. Стал собирать и так увлекся, что не слышал, как меня звала мама.
  Она пришла на стан проведать меня и попить воды заодно, но там не нашла меня. Стала звать: – «Миша! Миша!», но я не откликался.
- Отец! Миша куда-то ушел. Вдруг в глубь леса, как бы не заблудился.
 Вдвоем они прошлись по опушке, но не в мою сторону. Шли и кричали, но безрезультатно. Дошли до соседнего участка, спросили, работавших там людей, обо мне, но никто не видел.
 
  Расстроенные вернулись обратно, не зная, что делать. Время уже шло к вечеру, надо было возвращаться домой, а я пропал. Мама стала плакать, отец угрюмо собирал пожитки в кучу. И тут вернулся я, с полной кружкой ягод. Родители не знали, что и делать – или хвалить меня, или ругать.
- Нашелся мальчишка-то? – спросил пришедший от соседей парень, - а то мы видели какого-то мальчика, пробежал мимо нас.
- Слава Богу, нашелся. Домой теперь пойдем, – отвечала мама.
  Дорога до дому показалась намного ближе, да и идти приходилось больше под гору,  Дома встретила Валя, которая доложила, что всю картошку огребла.
- Вот и хорошо! Будете дома завтра сидеть.

  На другой день я проснулся поздно. Родителей дома не было, и Валя покормила меня завтраком. К ней пришли подружки и стали играть в куклы, рассказывая, друг другу какие-то девичьи тайны. Мне тоже хотелось играть с ними, но Валя решительно выдворила на двор, сказав:
- Здесь играй и не лезь к нам.
  Захлопнула дверь и закрыла на крючок. От обиды я заплакал и вышел в огород. Играть одному не хотелось, и походив по огороду, по двору решился на отчаянный поступок:
– « Пойду к маме на покос».
 И, ничего не сказав Вале, решительно зашагал по улице к мосту через реку Аршу, за которым начиналась тропа на сенокос.

  За мостом дорога раздваивалась, но был еще отворот на тропу, которую я боялся пропустить, понимая, что могу уйти совсем в другую сторону. А, найдя ее,  уже весело и уверенно пошел вперед. Шел и вспоминал разговоры с мамой про ель, про большой куст рябины, про муравьиную кучу. А когда их находил, то радовался, как встрече старого знакомого.
  Так дошел до самого трудного участка пути, последнего отрезка перед нашим покосом. Надо было идти по высокому, темному сосновому лесу, густо заросшему кустарником и мелким березняком. Дорога больше походила на какой-то туннель в темном, сумеречном лесу.  И где солнце  пробивалось сюда своими лучами, тогда идти было увереннее.

  Наконец и этот путь был пройден. Теперь открылась, залитая солнцем, елань. С радостным биением сердца я побежал к нашему стану.  Отец с мамой, увидев меня, застыли в немой сцене. Мама даже побледнела.
- Откуда ты здесь взялся?
- Валя со мной не играет, и я решил к вам прийти.
- Но ты ведь мог заблудиться! Как ты нашел дорогу?
- Я ее запомнил.
  Родители переглянулись, и отец сказал:
- Сделаю тебе маленькую косу, и будешь учиться косить.
 На следующее утро мы втроем, как бригада косарей, шли на покос. Отец за вечер смастерил маленькую литовку, пятиручку, подогнал косовище под мой рост, отбил ее и наточил. Косить мне дали с краю, возле леса. Мама терпеливо показывала, как надо держать косу, как делать размах, как двигаться и я постепенно научился. Правда, не так чисто, как отец.
  Потом он сделал небольшие грабли, и я помогал до конца покоса.
- Вот и помощник нам вырос – подхваливала мама. А мне тогда шел восьмой год, как раз перед школой.