В лунном свете

Мы познакомились на автобусной остановке. Я ждала прихода весны, он убивал время, высматривая автобус, который здесь не останавливался.
- Будет снег, - сказал он, глядя на небо.
- Нет, солнце, - сказала я.
Туча налетела неожиданно. Серо-грязные снежные хлопья копошились в воздухе, как мошкара, стремительно засыпали землю, тротуары, крыши домов. Солнце появилось так же внезапно, снег быстро таял.
- Ничья, – отозвалась я.
Он кивнул, представился.
- Откуда такое дурацкое имя? – спросила я.
- Наследство.
Мы еще немного помолчали, сбитые с толку напирающими толпами людей, оглушенные шумом проезжающих мимо машин. Он улыбнулся мне на прощанье, как улыбаются добрым старым знакомым.
- До встречи, - сказала я.
Полуночник помахал мне рукой.
Потом был тихий морозный вечер. Я пряталась от зимы в душном баре, за стеной из дыма и чужих спин. Пила пиво бокал за бокалом, ощущая хмель в голове и легкое покалывание в пальцах рук. Полуночника увидела не сразу, неизвестно, сколько времени он уже сидел за столиком напротив. Наши взгляды утонули в сигаретном тумане. Он поднял свою чашку в знак приветствия.
С тех пор мы встречались в баре практически каждый день. Сидели за разными столиками, иногда бросали друг на друга мимолетные взгляды. Мы были вместе и порознь одновременно.
Однажды Полуночник подсел ко мне.
- Ее звали Диана, богиня Луны. От нее наследство. Я знал ее когда-то давно. Она была смыслом моей жизни.
Он обвел глазами бар, будто искал кого-то. Обхватил чашку ладонями и долго наблюдал, как над ней поднимается пар. Бар гудел, словно улей. Официантки в клетчатых передниках напоминали барышень-крестьянок.    
Мы вышли на улицу. Над городом стелился туман. Луна казалась безнадежно далекой, расплывчатой. Дул влажный ветер. В прорехах снега чернела земля.
- Это было десять лет назад. Она ненадолго впустила меня в свою жизнь. Такие женщины созданы для того, чтобы быть одинокими, – Полуночник говорил медленно, пробуя каждое слово на вкус.
- Она сказала, что мое имя мне не идет, и придумала новое. В тот день мы гуляли по парку, на клумбах цвели тюльпаны, - Полуночник замолкал, размышляя о чем-то, говорил снова. – Каждый вечер мы ходили на танцы. Она любила танцевать, а я просто не мог ей отказать. Потом занимались любовью на полу в прихожей.
Полуночник выглядел уставшим. На его лбу четко обозначились морщины, глаза потускнели.
- Ночью ей снилось, что она танцует. Я твердил, что это говорит о жизни, растрачиваемой впустую, но она смеялась мне в лицо. Она умела быть жестокой.
Мы остановились посреди тротуара растерянные, сбившиеся с пути. Фонари светили тусклым больным светом. Луна скрылась за облаками.
- И вот наступил день, когда она поставила меня перед фактом, не позволив сказать ни слова. В отчаянье я бился головой о двери, но в ответ слышал тишину. Вышел из подъезда обезумевший, не помня себя от горя. Стоял на перекрестке, не замечая вьюги, лил слезы. Была полночь, город засыпало снегом.
Полуночник замолчал, его веки подрагивали, как капли дождя на ветке.
Прошло два месяца. Аромат цветущих деревьев был просто невыносим для брошенных и одиноких. Весенний ветер не давал заснуть по ночам, гнал из дома прочь. Мы с Полуночником, как и прежде, встречались в душном баре, пили, говорили, но чаще молчали. В один из таких вечеров я предложила поехать к Диане. Не знаю почему, но я подумала, что она по-прежнему живет там, в доме с окнами, выходящими на кусты жасмина.
Всю дорогу Полуночник нервничал, говорил много и не впопад. Лиловый закат освещал окна домов и был похож на избавление. Мы отыскали нужный номер дома, поднялись на второй этаж. 
Дверь открыла еще молодая женщина с длинными черными волосами. Увидев Полуночника, она улыбнулась и предложила нам войти. Мы пили чай в большой просторной комнате, выходящей окнами на кусты жасмина. Диана не сводила глаз с Полуночника, я никогда не видела, чтобы женщина так смотрела на мужчину. А он, казалось, потерял к ней всякий интерес, тупо глазел по сторонам, молчал. Я говорила что-то об ошибках прошлого, Диана с грустью отводила взгляд, Полуночник просил еще чаю. Помню, на стене висела репродукция натюрморта Ван Гога, на кухне из крана в раковину капала вода, на стуле дремал кот.
Еще через полчаса Полуночник поднялся.
- Ну, я пойду. Приятно было повидаться, - сказал он.
Я, ничего не понимая, начала что-то бессвязно бормотать. Диана его не удерживала. После его ухода она вернулась в комнату опечаленная, поникшая.
- Он всегда был таким, - сказала она и попыталась улыбнуться. 
- Разве? – я совсем растерялась.
- Давным-давно он ненадолго впустил меня в свою жизнь. Такие как он созданы для того, чтобы быть одинокими, - Диана отпила давно остывший чай, нервно постукивала ногтями по краю стола.
- Неужели? – тупо повторила я, уже не пытаясь что-либо понять.
- Он был смыслом моей жизни. И потому, когда я была с ним, в моей жизни смысла не было. Да и потом тоже.
Темнота заползла в окно и улеглась посреди комнаты огромным зверем. Диана закурила.
- Он называл меня богиней Луны.
Ее голос казался далеким, таинственно-призрачным. На какой-то миг мне показалось, что в комнате никого нет, и только бледный свет луны льется из окна.
Проснулся кот, долго потягивался, принялся умываться, потом мягко спрыгнул на пол и исчез в прихожей. Часы пробили одиннадцать.
- Каждый вечер он водил меня на танцы, я обо всем забывала в его объятиях, - Диана курила, выпуская дым тонкой струйкой. Профиль ее лица четко вырисовывался на фоне темно-синего неба. – Он был похож на ночного мотылька, вольного и беспечного… Я знала, чем все кончится, но не могла бросить его.
Диана затушила окурок, отошла вглубь комнаты. Темнота спрятала ее лицо, сухие воспаленные глаза.
- Была полночь, город засыпало снегом, - сказала я, скорее самой себе.
Какое-то время она стояла передо мной одинокая и безмолвная, тонущая в свете луны. У дверей мы простились. 
На улице было тихо. Я сидела на лавочке, с каждым последующим вдохом все глубже погружаясь в ночь, падая на самое ее дно. У меня под ногами было болото пустоты.
- Почему она так жестока со мной? – услышала я рядом голос Полуночника.
Я не обернулась, не заговорила с ним. Молчание разливалось между нами липким медом. Наверное, он понял, что ждать бесполезно и вскоре ушел.
Дома зияли темными окнами, похожими на черные дыры. Ветер утих, деревья стояли неподвижные, как будто умерли. Аромат жасмина плыл в воздухе покинутой каравеллой. Я подняла голову. Высоко в небе светила луна, бледная, словно от горя. Была полночь.