Август-3

Август-3
(Продолжение)

Был у меня, однако, и другой
Пенёк заветный, не пенёк, а пнище!
К нему вела по просеке тропинка
Всего-то метров, может быть, за триста.
Но можно было запросто пройти
Гигантский этот пень, довольно низкий
И бережно укрытый от прохожих
Стеной кустов, отростков и крапивы.
Лет пять назад я этот бурелом
Преодолел и вижу: старикашка
Опята крепкотелые срезает
И говорит: – Никак пенёк-то твой.
Бери ту сторону его, а эту
Уж я, поскольну начал, оберу... –
Так на двоих тот пень мы поделили.
Средь грибников – невероятный случай.

Когда я нынче к даче подходил,
То первым делом, по привычке давней,
Вокруг нестоптанного островка,
Примкнувшего одним свои концом
К сосне-красавице и муровою
Заросшего, я обошел неспешно
И, к усиленью хмурости моей,
Ни одного гриба не обнаружил.
Ни разу этот мудрый островок
Ещё меня не подводил. И нынче
Он не подвёл... Поэтому, наверно,
В моём мешке прозрачно-невеликом,
Так, в треть его, совсем не плотной кучкой
Лежали разномастные грибы.
И я впервые, в самом добром смысле,
Подумал: хорошо, что нет Дениса,
А то бы что ему я показал?
Ведь даже ни одной старушки нынче
(А здешние старушки дело знают!)
На радостном пути моём заветном
Не встретилось и вскользь не промелькнуло.
Но я себя ещё надеждой тешил:
Передо мной ещё четыре места,
Где я могу свою потешить страсть...

Из просеки, в конце ее, лишь стоит
Свернуть направо, как пойдёт дорога,
Давно уже неезжая, но, Боже,
Красивая чудесной красотой –
Не частой, необычной, благолепной!
По сторонам аллеи той деревья,
Всегда весёлые, всегда сквозные,
Так что светло и в пасмурные дни
Здесь, на дороге, словно в рай ведущей.
Грибы здесь редко можно было встретить,
Но сразу поднималось настроенье
При виде ровной, как стена, опушки,
Которую, наверно, можно было
Назвать и раем – я из этих мест
Ни разу без грибов первостатейных
Не возвращался. Хоть с десяток, право,
Да попадёт. А иногда и в лес
Я от опушки этой углублялся,
Срезая важно плотные обабки,
И прочие достойные грибы.

Но нынче даже райский уголок
Мне нищенским приютом показался.
Лишь три лисички да обабок старый,
Который тут же выбросить пришлось,
Попались мне. И все мои надежды
Пришлись на скромный смешанный лесок,
Что протянулся вдоль дороги к ТЭЦ,
Засыпанной щебёнкой, но пробитой
Гружеными машинами до рытвин,
Наполненных водицей дождевой.
Лет пять назад, наверное, не больше,
Скитаясь по грибным местам окрестным
И убедясь в бесплодности похода,
Я так решил: «Зайду в лесок, и хватит,
Не солоно хлебавши поплетусь
До дому...» Я прошёлся по опушкам.
Они, как лес тогдашний, пустовали –
Ни ягод, ни грибов я не приметил.
Но что-то непонятное толкнуло
Меня войти в неведомую часть
Лесочка этого, в его глубинку,
Где, как я знал, болотце находилось,
А я болот, не знаю как, боюсь.
Но в этот раз трусливо-осторожно,
Вооружившись палкой суковатой,
Я всё-таки вошел в глухое царство
И посох от волненья уронил.
Почти под каждой приболотной кочкой
Рос подосиновик. Как костерки,
Горели шляпки в затемнённой чаще,
И как же счастлив был я, Боже мой!..
Однако в этот мой приход болотце
С волшебными своими берегами
Порадовать пришельца не решилось,
И со своею стыдно-лёгкой тарой
В сердцах я сплюнул и пошёл обратно,
Покачивая старой головой.

Я шел своей привычною тропинкой
Сквозь сосняки, разбавленные густо
Берёзами, но почему-то здесь
Росли коровники, а мы с женою
Пренебрегали мы, – и напрасно.
Однажды мы под грузом засолили
Не очень симпатичные грибы,
Ну а когда достали – изумились:
Вкусней груздей чернушки оказались
И белизной не уступали им.

Я шёл пустынным лесом, и неспешно
Овладевали мной худые мысли.
Теперь я точно знал – мои болезни
Случились по единственной причине.
Наверно, с год назад, когда в архивы
Своих стихов и прозы я, как мышь
Церковно-монастырская, нежданно
Без всякой задней мысли углубился,
Я понял, не без ужаса, конечно,
Что мне лихая доля предстоит:
Все прежние труды перепечатать,
Отредактировать и в электронном виде
Определить в десятки книг, о чём я
Ещё вчера не думал не гадал.
И тут одна помеха оказалась
(Как я тогда подумал легковерно) –
Ходить на службы в храм. Но это можно
Легко исправить. Для перепечатки,
Работы механической, не нужно
Особого настроя, вдохновенья,
И значит я без исповедей частых
И без причастий (временно, конечно)
Без всякого сомненья обойдусь.
Но так моя работа затянулась,
Но так перед компьютером согнула,
Что я семь месяцев, не разгибаясь,
Сидел сидмя и выбирался в храм,
Когда совсем уж совесть заедала.

И что же? – я свою работу сделал,
Но не прошло еще и пары дней
Как все, как есть, от жизни от сидячей
Болезни навязались на меня.
Да ведь с такою силой небывалой,
Что даже к дню Денисова приезда
Они еще не стихли, не прошли.

Такое заслужил я наказанье,
Верней сказать – такое поученье
За страшный грех, который осознал
Уже во время длительной болезни.
Признаться, я был просто потрясён
Тем, что с таким безумьем отказался
(И пусть на месяц – это ль оправданье?)
От самой дорогой святыни в мире,
Которую вымаливал у Бога
Любой святой – святейшего святее.
Какой же я великий принял грех!
И нынешнего лета нестроенья,
Обвальное крушенье наших планов –
Не результат ли этого греха?

Хотя любви Господней нет предела!
Я должен был смиряться в униженьи,
А выпал вдруг такой чудесный день,
Когда наладилось моё здоровье,
Когда сошлись желанья Нади, Кати,
И главное – в работе над проектом
Нежданное окно образовалось
У сына, и как раз на этот день
Жена взяла заранее билеты
В бюро экскурсионном.
В монастырь
На Яме Ганиной нас вёз автобус
Под шелест монотонного дождя,
Но только мы под церковью надвратной
Прошли во двор и в монастырской лавке
Румяных калачей себе купили,
Ещё горячих, пышных, запашистых, –
Как в небе разошлись седые тучи,
И в виде золотого калача
Явилось солнце,
и с таким чудесным
Смиренным настроеньем мы входили
В седмицу деревянных жёлтых храмов,
Молились, и иконы целовали,
И батюшка в одном из храмов Катю
Благословил, узнав, что путь её
Почти на полпланеты протянулся
До Ямы Ганиной.
Я первым вышел
Из храма и увидел на полянке,
Ярко-зелёной, прибранной и чистой,
Грибы, да не какие-нибудь – грузди!
Их не было нигде еще, а здесь,
В монастыре, они росли, и первым
Был я, кто по лесной своей привычке
Не удержался и грибы сорвал.

Заметить должен, что прекрасных дней,
Внеплановых, но светлых, благодатных
Совсем не так уж мало выпадало,
Само собой, как будто для смягченья
Разрушенной идиллии моей.
Припоминаю наш поход совместный
В парк Маяковского. Искрилось солнце.
Стучал трамвай по рельсам. Но Катюше
Езда такая нравилась. Она
По сторонам смотрела с любопытством.
Особенно ей были интересны
Трамвайные крутые повороты
Налево и направо. Ну, а в парке
Ей больше всех понравилось катанье
На пони. Восседая на лошадке,
Она сияла разве чуть поменьше,
Чем солнце в небе. А еще Катюша
На электромобиле покаталась
На все на сто. А мы на шашлыки,
Прекрасно испечённые, с приправой,
Такой же изумительно-прекрасной,
Напали, по пригоркам находившись
И аппетита должного набравшись.

(Продолжение следует)