Сомнению всегда найдется место Главы 7, 8

                Глава седьмая


       С улицы Конной   я свернула на Мытнинскую и по ней дошла до 4-й Советской, исподволь поглядывая по сторонам, есть ли слежка. Однако ничего подозрительного не заметила. А вот и наше кафе. Вывеску на нем заменили, но оно по-прежнему называлось просто «Кафе», вроде как газета «Газета». Давненько я здесь не была, и на меня вдруг повеяло прошлым. Через мгновение показалось, будто только вчера мы заваливались сюда шумной компанией, ели мороженое и беспокоились, как бы не растолстеть.
 
       Я пришла вовремя, но Сеня уже ждал меня. Я его едва узнала. Это был привлекательный высокий мужчина с подтянутой спортивной фигурой. Одет очень дорого, но не вызывающе. Я же оделась как накануне: длинная юбка и туфли, только белую блузку сменила на синюю, чтобы оттенить цвет глаз, да волосы не стала распускать - так мне комфортнее. Сеня протянул мне маленький букет, который вполне подошел бы самой взыскательной невесте. Я его поблагодарила.

       - Ты совсем не изменилась, - сказал он. – Разве что стала еще красивее.

       - А ты очень изменился, - улыбнулась я. – В лучшую сторону.

       - Спасибо, что заметила.

       Мы вошли в кафе и сели за столик у окна, кажется, именно его мы предпочитали в прошлом. Я осмотрелась по сторонам. Почти ничего не изменилось, видимо, в этом и прелесть данного заведения. Зал не кажется большим, но в нем прекрасно умещаются полтора десятка столиков, барная стойка, небольшая эстрада и даже остается место для танцев.  Макс тоже собирался появиться здесь, он выразил желание взглянуть на человека из моего прошлого. Как я его ни отговаривала, что это ни к чему, вряд ли Сеня станет на меня покушаться, он настоял на своем. Впрочем, пока он не появился, и я понадеялась, что и не появится. Вряд ли смогу непринужденно общаться с Сеней под прицелом его жгучих глаз. Тут я вспомнила и о другой слежке, так что во время разговора с Сеней держала вход под наблюдением. Пока народу было немного, и после нас никто не появился.

       Мы сделали заказ, а через минуту нам принесли мартини.

       - Ты не за рулем? – поинтересовалась я.

       - Нет, не хотел сегодня никаких ограничений. Прогуляемся пешком или возьмем такси. – Я согласно кивнула.

       Мы слишком давно не виделись, да и в юности, хоть и танцевали вместе два года, особенно близки не были, так что разговор поначалу не клеился. Тут я заметила, как в кафе вошел мужчина лет тридцати пяти и прошел к бару. Одет неброско, лицо невыразительное. Может это сыщик? Все-таки ужасно неприятно, когда за тобой следят.

       - Ты потом занимался танцами? – спросила я.

       Сеня внимательно смотрел на меня, будто пытаясь увидеть, что у меня внутри:

       - Нет, не занимался. Да я бы их и раньше бросил, если бы не ты. Ты ведь знаешь, танцор из меня никудышный. Я висел гирей на твоих ногах. Олег совсем другое дело.

       В это время на пороге кафе появился Макс, да не один, а с той девушкой, что вчера подвозила его к работе. Она была намного ниже него, но вся такая изящная и очаровательная, что глаз не оторвать.  У меня внутри все оборвалось. Вот мерзавец!  Ведь вчера он был готов остаться у меня со всеми вытекающими последствиями, а сегодня решил продемонстрировать мне свою красотку. Какое счастье, что я не наделала глупостей!

       - Почему ты перестала танцевать? – прорвался до меня голос Сени.

       - В аварию попала, - машинально ответила я.

       В это время Макс, усадив девушку за столик возле эстрады, направился в нашу сторону. Он что, совсем спятил? Мы же договорились, что сделаем вид, будто незнакомы.

       - Травмы были тяжелыми? – спросил Сеня.

       - Да, стало не до танцев, - продолжала машинально отвечать я.

       В это время Макс, приветливо улыбнувшись, извинился и, обойдя Сеню, выглянул в окно:

       - Хотел на свою машину взглянуть, а то там какой-то тип подозрительный крутился. Сеня в ответ вежливо кивнул, продолжая расспрашивать меня:

       - Долго по больницам скиталась?

       - Больше двух лет.

       - Жаль, что я этого не знал!

       - А что бы это изменило?

       - Многое, - уверенно заявил он.

       Макс, слава богу, вернулся на свое место, и я перевела дух:

       - Ладно, хватит о грустном, лучше расскажи о себе.

       - Тебе и правда интересно?

       - Конечно. Иначе бы я не пришла сюда.

       После окончания Университета Сеня два года стажировался в Америке, затем вернулся в Россию, но надолго не задержался – то и дело уезжал в заграничные командировки, иногда на несколько недель, а то и на год или два. Понимаешь, сказал он, чтобы попасть в Штаты, мне пришлось подсуетиться, а потом приглашения посыпались, как из рога изобилия. Я уже второй год работаю во Франции, сейчас просто приехал погостить.

       - А постоянно поселиться за границей не хочешь?

       - Нет, пока об этом даже не думаю. Знаешь, скажу банальность, но мир большой, а родина одна. Это здорово, когда есть, куда возвращаться.

       Я решила, что наступило самое подходящее время для того, чтобы выяснить то, ради чего я пришла сюда.

       - С чего ты вдруг обо мне вспомнил?

       И он посмотрел на меня своими темными выразительными глазами, почти такими, как у Макса:

       - А я о тебе и не забывал.

       - Почему тогда раньше не объявлялся?

       - Думал, что ты замужем за Олегом, слышал, что вы собирались пожениться. А в этот раз, увидев тебя по телевизору, решил, что не уеду, не повидавшись. Я ведь в каждый свой приезд прогуливался по Херсонской. Я предполагал, что ты уже давно живешь в другом месте, но надеялся, вдруг родителей придешь навестить.

       - Папа погиб. Он был за рулем, когда мы попали в аварию.

       - Прости, - потрясенно прошептал он.

       - А если бы ты не дозвонился? – гнула я свою линию.

       - Нанял бы сыщиков, - невозмутимо ответил  он.

       - А ты их не нанял?

       - Нет. Я же дозвонился.

       Я получила ответ на мучивший меня вопрос и была полностью уверена в его правдивости. Можно было закругляться. В это время появились музыканты: двое гитаристов, скрипач и ударник – весьма интересное сочетание. Только тут я заметила, что свободных столиков не осталось. В «Кафе», как и в прежние времена, в девять часов начинался танцевальный вечер. Сеня пригласил меня на танец.

       - Конечно, за эти годы я не стал лучше танцевать, но может, попробуем?

       - Думаю, потоптаться в этой толпе мы сумеем.

       Он умело обхватил меня за талию, притянул к себе, и мы заскользили по паркету, насколько нам позволяло свободное пространство. Макс со своей девушкой танцевал неподалеку. Сеня наклонился к моему уху:

       - Я много лет мечтал об этом.

       Я не знала, что ответить. Мне было приятно его общество, но никакие струнки во мне не отзывались, они были настроены на другой лад. Мы с ним совсем разные и чужие. И дело не в том, что давно не виделись, просто у него другая жизнь и, что бы он там ни говорил о родине, он от нее оторвался и уже никогда окончательно не вернется. Музыка была необычной, но в ней чувствовались ритм и энергетика, так что танцем мы остались довольны и вернулись за свой столик в прекрасном настроении.

       - Теперь ты расскажи о себе, - попросил Сеня, когда нам принесли по очередному бокалу мартини. – Чем занималась?

       - Несколько лет вообще выпали из жизни, - вздохнула я, - а потом занималась рекламой, логистикой, тем-сем. В общем, хвастаться нечем, так что лучше не спрашивай.

       - А как же математика?

       - А никак. Я не доучилась. Один курс оставался, когда угодила в аварию.

       - Почему потом не вернулась?

       - Переключилась на психологию.

       - Значит, ты психолог?

       - Нет! Там мне хватило трех лет.

       - Но почему?! – удивленно воскликнул образованный по самую макушку Сеня.

       - Так получилось, - процедила я.

       Он понял, что дальше не стоит расспрашивать и предложил обсудить планы на завтра. Сначала я хотела отказаться, но, бросив взгляд на Макса, оживленно беседующего со своей спутницей, подумала, что не выдержу завтра одинокого вечера. Однако не хотелось вселять в Сеню ложные надежды, поэтому я честно сказала, что очень изменилась, веду уединенную жизнь и не хочу ничего менять. Конечно, я не отшельница, но никого не собираюсь подпускать к себе слишком близко.

       - Боишься разочароваться? – спросил он. Я не ответила, но его это не обескуражило: - Гарантирую, во мне ты не разочаруешься!

       - Так в себе уверен? – усмехнулась я.

       Он улыбнулся:
 
       - Нет, конечно. Ты не сможешь во мне разочароваться по той простой причине, что никогда не была мною очарована. Более того, считала меня неуклюжим тупицей.

       Я рассмеялась:

       - Ты прав только наполовину. Я действительно считала тебя неуклюжим, но уж не тупицей, а очень умным мальчиком. Помнишь, как мы с тобой задачку по геометрии решали, после репетиции, на подоконнике в коридоре?

       - Конечно помню! Это была задача по стереометрии – сечение призмы плоскостью.

       Неожиданно и я вспомнила все во всех подробностях, и перед глазами возник чертеж: шестиугольная призма, заданы три точки, определяющие положение секущей плоскости, две из них расположены на ребрах, а третья на грани, и вот как раз до нее я никак не могла добраться. Сеня очень быстро и толково все мне объяснил, я наградила его шутливой похвалой: «Гигант мысли!» и легкой походкой направилась к выходу.

       - Две точки на ребрах и одна на грани, - сказала я.

       - Точно! – подтвердил Сеня, после чего мы обменялись понимающими взглядами.

       Как странно устроена наша память. Неужели можно с такой точностью вспомнить любой момент своей жизни? Получаешь какую-то зацепку, и прошлое будто оживает, прямо, как под гипнозом.

       - Нина, я очень рад нашей встрече, - тихо сказал Сеня.

       - Я тоже, - искренне заверила я.

       Вскоре Сеня встал из-за стола, и, извинившись, покинул меня на несколько минут. А я задумалась о нем. Неужели все эти годы он был влюблен в меня? Помнит каждую мелочь, бродил по Херсонской…

       - Девушка, можно вас пригласить на танец?

       Я подняла глаза и увидела Макса.

       - А не пошли бы вы, молодой человек, куда подальше, - прошипела я. – Чего тебе надо? Мы ведь с тобой не знакомы.

       - Надо поговорить, - буркнул он. – И не скандаль, а то на нас внимание обращают.

       Я нехотя поплелась за ним на танцевальную площадку. Он властно взял меня за талию и притянул к себе так, что между нами не осталось ни одного миллиметра.

       - Я ведь могу и врезать, - хрипло сказала я.

       - С тебя станется.

       Он немного отодвинулся, и мы стали переминаться на месте, со всех сторон окруженные танцующими парами.

       - Он сыщиков не нанимал, - сказала я, - подробности потом расскажу. Кстати, обрати внимание на мужика у стойки, коротко подстриженный, в клетчатой рубашке. Он вошел через пару минут после нас и ни с кем не общается, только по сторонам зыркает.

       - Я его уже приметил.

       Неожиданно Макс склонился ко мне и прикоснулся щекой к моим волосам. У меня внутри все замерло, а потом я почувствовала, что чуть ли не теряю сознание. Едва совладав с собой, я прошелестела:

        -  О чем ты хотел со мной поговорить?

       Макс не отрывал своей щеки от моей головы:

       - Будь с этим Сеней поосторожнее, не развешивай уши. Я знаю таких типов – интеллигентные, обаятельные, а копнешь поглубже…

       О чем он говорит? Сеня ведь такой и есть – интеллигентный, обаятельный, и внутри у него наверняка все нормально. Почему он говорит гадости о совершенно незнакомом человеке? Может, просто не хочет, чтобы я с ним общалась? А сам? Я вспомнила, с кем он пришел сюда, и очнулась. Тряхнув головой, агрессивно сказала:

       - Он сыщиков не нанимал, а остальное тебя не касается. Не лезь в мою личную жизнь! Я же в твою не лезу.

       Макс отстранился и взглянул мне в лицо:

       - Кстати, как тебе она?

       - Гораздо лучше твоих предыдущих куколок, смотри, не упусти.

       - А как тебе ее ножки?

       От этих дурацких вопросов я окончательно пришла в себя:

       - Прости, не заметила. Думаю, это в ней не главное. Впрочем, я забыла, с кем разговариваю.

       - Думаешь, что для меня это главное?

       - А разве нет? Ответь честно, ты мог бы влюбиться в девушку с кривыми ногами?

       Макс задумался, а я вдруг поняла, что музыкальный ритм изменился, и мы танцуем второй или даже третий танец. Наконец он ответил:

       - Вряд ли. Вот такой я мерзавец.

       С ним было все ясно, но я не могла остановиться и с замиранием сердца спросила:

       - А в хромую?

       - Чур меня! – воскликнул он. На обдумывание этого ответа времени ему не понадобилось.

       Мне хотелось оттолкнуть его и больше никогда не видеть, но я терпеливо дождалась окончания танца, после чего он подвел меня к столу, за которым сидел мрачный Сеня, и поблагодарил за оказанную честь.

       - Кто это? – спросил Сеня.

       - Да так, придурок какой-то, еле отцепилась.

       - Мне показалось, что вы знакомы.

       - Он как раз и утверждал, что мы раньше где-то встречались. Ужасно примитивный тип, не будем о нем.

       Однако вмешательство Макса разрушило романтическую и ностальгическую атмосферу, которой была до этого окутана наша встреча. Мы еще пару раз потанцевали, после чего я сказала, что устала, и Сеня пошел меня провожать, как неоднократно делал  в прошлом. У подъезда он поцеловал мне руку. Если бы такое сделал Макс, это выглядело бы не только глупо, но и дико, а у Сени все получилось естественно и элегантно. Конкретных планов на завтра мы так и не составили, так что договорились, что он позвонит мне часов в шесть, тогда и решим, что будем делать.

       - Если ты не позвонишь, я пойму и не обижусь, - сказала я на прощание.

       - Я позвоню.

       Через час позвонил Макс:

       - Нина, ты чем занимаешься?

       - Не твое дело, - зло прошипела я. – О делах завтра поговорим, в офисе, - и повесила трубку. Придурок! Примитивный придурок!

       Несмотря ни на что я хорошо выспалась и утром, взглянув в зеркало, осталась собой довольна. Затем долго стояла перед шкафом, не зная, что надеть. Состоится ли встреча с Сеней? На его месте я бы не позвонила, а постаралась все забыть и не ворошить прошлое. Но как поступит Сеня, я не знала. В конце концов, остановилась на светлых брюках, льняной блузке и кроссовках, решив, что в таком наряде можно пойти куда угодно, хоть в ресторан, хоть на длительную прогулку. Волосы стянула в хвост, немного подкрасилась и, брызнув на себя туалетной водой марки Сары Джессики Паркер, отправилась на работу.

       Макс сидел на угловом диване в приемной и пил минеральную воду.

       - Трубы горят? – ехидно осведомилась я.

       - Нет, я вчера не пил, - буркнул он, затем обиженно уставился на меня:  - Почему ты не стала со мной разговаривать и бросила трубку?

       - Потому, что ты вчера вел себя, как придурок! Сеня догадался, что мы с тобой знакомы.

       - Ну и что? Ты же уверяешь, что он к слежке не причастен, значит, это не имеет никакого значения.

       - Кроме того, что ты поставил меня в дурацкое положение.

       - Мнение этого Сени так важно для тебя?

       - Представь себе.

       - А я, значит, придурок и примитивный тип? – повысил он голос.

       Я была ошеломлена:

       - Макс, неужели ты научился читать мои мысли?

       - Увы! Зато я вполне понимаю то, что слышу собственными ушами.

       Оказывается, когда он подходил к окну якобы для того, чтобы взглянуть на свою машину, прикрепил миниатюрное записывающее устройство к нашему столу. Уходя из кафе, его забрал. Теперь он знал обо мне гораздо больше, чем мне хотелось, и его ужасно обижало то, что он узнал это таким способом. Этому типу ты выложила все через пять минут после встречи! – возмущался он. А я ничего не знал, хотя мы с тобой уже третий год, каждый день… вместе! Я ведь пытался тебя понять! Почему ты мне не доверяешь?

       - Я не хотела, чтобы ты меня жалел, - пробормотала я.

       - О чем ты говоришь! Какая жалость! Ты и вправду считаешь меня таким примитивным?

       - Нет.

       - Я уже не знаю, чему верить.

       Еще некоторое время он на меня нападал, я оправдывалась, только потом сообразила, что так и стою возле двери, и прошла на свое рабочее место.

       - Макс, хватит меня терзать, давай делом займемся.

       Он внимательно посмотрел на меня:

       - Что еще ты скрываешь?

       - У каждого есть что-то, чем ни с кем не хочется делиться, так что отстань.

       - У меня таких тайн нет! – воскликнул он. - Во всяком случае, от тебя. Спрашивай, что хочешь, я отвечу.

       Я поняла, что он говорит искренно, и мне ужасно захотелось спросить, как он относится к той девушке. Разумеется, спрашивать я не стала. Макс наконец успокоился, и мы приступили к обсуждению деловых вопросов. Мужик в баре, который показался мне подозрительным, никакого отношения к слежке за мной не имел. Почти сразу после нашего ухода он подцепил девицу и вместе с ней направился в противоположную сторону. И вообще, слежки за нами не было, Макс уверен, так как проводил нас до дому.

       - Вы вдвоем сопровождали нас? – удивилась я. Макс кивнул. – Может, зачислим ее в наш штат?

       Он расхохотался:

       - Боже упаси! Она, конечно, мила, но тупа, как пробка.

       - Оказывается, ты просто негодяй, - удивленно протянула я. – Разве можно так говорить о своей девушке?

       - О моей девушке? – еще больше развеселился Макс. – Это же моя сестра! Я ее, конечно, люблю, но не могу не замечать очевидных вещей.

       - Я думала, что ты единственный ребенок у своих родителей… - Я никак не могла оправиться от удивления.

       - Так и есть, единственный. Лара моя двоюродная сестра, я знаю ее с пеленок,  она моложе меня на восемь лет.

       Похоже, Макс и вправду не собирался от меня ничего скрывать и рассказал историю своей сестры. Три года назад она вышла замуж за шведа – красивого, умного и обеспеченного. Он в ней души не чаял. Как они общались, непонятно, так как он не знал русского языка, а она шведского, да и на английском двух слов связать не могла. Она пыталась выучить шведский, но это оказалось ей не по силам, зато муж одолел русский. Лучше бы он этого не делал! Когда языковой барьер был преодолен, оказалось, что с женой говорить совершенно не о чем. Некоторое время они еще вместе помучились, а теперь оформляют развод.  Лара вернулась домой в мрачном и подавленном состоянии, а Макс, как может, ее развлекает. На днях пригласил ее в свою компанию, где они здорово повеселились, до такой степени здорово, что утром он не смог сесть за руль, и она подвозила его на работу.

       Слушая его рассказ, я испытывала огромное облегчение, будто тяжелый груз с души свалился. И вдруг ощутила его руки на своих плечах и тепло его руки, к которой прислонилась щекой. Затем вздрогнула, как от удара, вспомнив наш краткий диалог во время танца – мой вопрос: «Ты смог бы влюбиться в хромую?» и его быстрый ответ: «Чур меня!». Какая же я дура! Сентиментальная дура! Кстати, почему он сразу не сказал, что она его сестра? Еще и про ножки расспрашивал. Хотел заставить меня ревновать? Манипулятор!  Нужно выбросить из головы всякие глупости и думать о деле, а то я так углубилась в свои переживания, что забыла об Инне, о своей вине перед ней.

       Мы приступили к работе только в одиннадцатом часу. Дела хоть и продвигались, но очень медленно. Накануне я просмотрела запись с камеры над входом, но своего знакомца из галереи «Предместье» не обнаружила, да и вообще ничего подозрительного на ней не было. Со слежкой вообще не ясно, пока никому ее обнаружить не удалось, Может, ее и нет вовсе? Или же работают такие профессионалы, что нам не по зубам. Возможно, они каким-то образом  уже установили заказчика, после чего слежку сняли. Может быть и так.

       Выяснили, что квартиры Натальи Сергеевны Ивановой и Боброва Владимира Ивановича располагаются не только в одном подъезде, но и на одной лестничной площадке, так что они наверняка знакомы, а вот насколько близко, пока установить не удалось. Наталье Сергеевне сорок два года, она в разводе, детей нет. Галереей владеет всего второй год. Доходов та практически не приносит, но она явно не бедствует, недавно обзавелась новым автомобилем. Источники ее благосостояния пока не выявлены.

       Никакого дела по факту смерти Екатерины Ермаковой не возбуждали. Вскрытие показало, что все внутренние органы находились в плачевном состоянии, и посчитали, что повышенное содержание алкоголя в крови привело к неизбежной развязке. Никаких токсикологических анализов не делали, решив, что и так все ясно. На самом деле, сказал Макс, содержание алкоголя вовсе не было смертельным, так что можно предположить, что в спиртное что-то подмешали, чтобы  усилить эффект. В общем, сплошные предположения.

      Московские сыщики завершили свою работу, а местные продолжали наблюдение за Андреем. Ничего интересного пока не было – безупречный и безутешный вдовец, одним словом.

      Оставалась еще одна зацепка, к которой мы не знали, как подступиться – это профессор Деревянко и его клиника. Макс предложил проехаться туда и посмотреть, что и как, а там, может, и конструктивные мысли появятся. Сегодня поболтайся по городу, сказал он, посмотрим, увяжется ли за тобой хвост, я самого лучшего сыщика нанял. Если хвоста нет, завтра с утра отправимся в гатчинский район.

       - Есть, поболтаться по городу, - отозвалась я.

       В половине шестого позвонил Сеня, и мы договорились встретиться через полчаса на площади Восстания. Я сразу стала собираться: подкрасилась, подушилась, затем заглянула к Максу.

       - Ты куда? – озабоченно поинтересовался он.

       - Болтаться по городу.

       - Подожди, проверю, на месте ли сыщик. Хотя он должен был появиться к пяти.

       Сыщик был на месте, так что я направилась к двери.

       - С кем ты собираешься болтаться? – вдруг спросил Макс.

       - С Сеней, - быстро ответила я и скрылась за дверью, чтобы не последовало других вопросов и комментариев.

       По дороге к месту встречи я пыталась обнаружить слежку – остановилась, чтобы завязать шнурок, потом зашла в маленький магазинчик, но так ничего и не обнаружила. Похоже, работал настоящий профессионал. Сеня ждал меня в условленном месте, на этот раз без цветов.

      - Я без цветов, - тут же сказал он, - ведь наши планы пока не ясны. Но домой ты сегодня  вернешься с огромным букетом!

      - Я не люблю огромных букетов, - улыбнулась я.

      - Значит, с маленьким, но очень красивым.

      У меня уже был план на этот вечер, который Сеня охотно принял, не показав виду, что удивлен. Я предложила пройтись по злачным местам, делая короткие привалы, нечто вроде экскурсии. Злачные места Сеня знал лучше меня, хотя уже давно не жил здесь, видимо, во время своих визитов вел разгульную жизнь. Как это не похоже на прежнего Сеню! Впрочем, разве я похожа на себя саму, прежнюю? Наш марафон продолжался до половины двенадцатого, мы посетили шесть или семь мест, то и дело смеялись и к концу вечера изрядно набрались. Когда я садилась в такси, то земля уходила из-под моих ног. Однако на подвиги меня не потянуло, да и Сеня вел себя очень деликатно, надо отдать ему должное. Он улетал во Францию послезавтра, а завтра вечером у него собирались друзья, и он пригласил меня посетить эту вечеринку.

      - Завтра не могу, - сказала я. – На весь день уезжаю за город, местная командировка, может, даже еще на день там задержусь.

      - Дело только в этом? – грустно спросил он.

      - Не только, но и в этом тоже.

      Я стояла возле своего подъезда с небольшим, но роскошным букетом, и Сеня на прощание поцеловал меня в щеку. Поцелуй выглядел естественным, и никаких неприятных эмоций у меня не вызвал, но и бурных страстей тоже. Кажется, он это понял. Договорившись, что будем созваниваться, мы распрощались.

      Я уже переоделась и собиралась идти в ванную, когда позвонил Макс:

      - За тобой никто не следил, кроме моего сыщика, разумеется.

      - Значит завтра  в поездку? – с энтузиазмом воскликнула я.

      - Не думал, что ты такая любительница выпить, - проворчал он вместо ответа.

      - Сыщик настучал? А он тебе доложил, что Сеня на прощанье чмокнул меня в щеку?

      Макс рассмеялся:

      - Спокойной ночи.

      - Спокойной ночи, Отелло.



                Глава восьмая

  Макс заехал за мной в девять часов. Утро было погожим, но я, как истинная петербурженка, собираясь за город, прихватила с собой курточку и зонтик. Настроение соответствовало погоде, и мне даже на миг показалось, что мы едем на пикник, тем более что по дороге заглянули в «Окей» и запаслись провизией. Макс сообщил, что уже позвонил своему знакомому, который напугал нас слежкой, и тот подтвердил, что задание отменили. Причину такого решения он не знал. Что ж, хоть что-то хорошо, чем бы это ни было вызвано.

       Макс уже давно обзавелся навигатором, так что мы добрались до места без осложнений. Поселок Белогорка оказался довольно большим, там было несколько улиц, магазины, школа и поликлиника. Дома скрывались за густыми деревьями, только на окраине небольшой микрорайон из трех-  и четырехэтажных домов выглядел как-то сиротливо и голо. Клиника, как нам удалось выяснить, располагалась в трех километрах от поселка в глубине леса. Понятно, там же собирались строить санаторий. Словоохотливый мужичок пояснил, где именно нужно свернуть, чтобы попасть туда. Однако никаких указателей на повороте не было. Странно, зачем так зашифровались? От местных жителей все равно ничего не утаишь, тем более что некоторые из них там работают.

       Дорога к клинике была хоть и грунтовой, но хорошего качества. Машина шла ровно, как по асфальту. Не доезжая метров двухсот до ворот клиники, мы свернули в лес, где собирались оставить машину, и дальше продвигаться пешком. Предусмотрительный Макс прихватил с собой корзинки, чтобы объяснить наше присутствие в лесу, если вдруг кому-то оно покажется подозрительным. Мы были в джинсах и кроссовках, так что нас вполне можно было принять за грибников. В одну из корзин он положил большой бинокль, фотоаппарат и еще какие-то штучки, в другую  - немного еды и питья, а я еще и сигареты прихватила, на что Макс проворчал, что грех здоровье губить этой гадостью. Я ничего не ответила и вслед за ним отправилась навстречу приключениям.

       Сосновый лес, окружающий клинику, был светлым и чистым, передвигаться по нему было легко, а это имело для меня немаловажное значение. Вскоре деревья перед нами расступились, и мы увидели высокое ограждение из металлической сетки, по верху которого была натянута колючая проволока в несколько рядов.

      - Ничего себе! – присвистнула я. – Туда так просто не проберешься.

      - Проволока ерунда, - откликнулся Макс. – Там камеры через каждые десять метров. Давай-ка углубимся в лес и подумаем, что дальше делать.

      Через несколько минут мы вышли на небольшую лужайку и сделали привал, решив заодно подкрепиться. Я достала из корзинки упаковки с нарезанным сыром и копченой колбасой, хлеб и воду. Салфетку мы с собой не прихватили, так что яства разложили на полиэтиленовом пакете.  До этой минуты я не задавалась вопросом, зачем мы приехали сюда, а теперь наша поездка показалась мне бессмысленной. Какая разница, как выглядит эта клиника. Главное, мы знаем, какого она профиля. Андрей лечился у Деревянко, возможно, до сих пор у него консультируется, не исключено, что и в Питер перебрался из-за него. И вообще, не стоит распыляться, сказала я, нужно бить в одну точку. Тут мне вспомнился недавно прочитанный детектив, и я пересказала Максу его содержание.

      При странных обстоятельствах погибает богатая женщина. Под подозрение попадает ее двоюродный брат - куча косвенных улик и весьма веские мотивы. Но и кроме него есть несколько человек, которым на руку смерть миллионерши. Прокурор настаивал, чтобы проверили все версии, но следователь, зациклившись на этом брате, на другие версии и внимания не обращал. Я была уверена, что по законам жанра преступником окажется какой-нибудь малозначительный персонаж. И каково же было мое удивление, когда нашлись неопровержимые улики против брата, более того, он во всем сознался! И, хотя роман был написан на основе реальных событий, я как читатель  была разочарована. Однако в жизни очень часто именно так и бывает, что главный подозреваемый и оказывается преступником, так что нечего придумывать какие-то сложности.

        Дожевав бутерброд, Макс развалился на траве и лениво сказал, что не понимает, какое отношение к нашему делу имеет моя история. Мы ведь никакого преступления не расследуем, следовательно и подозреваемых у нас нет. По заданию клиента мы наводим подробные справки о жизни Андрея Ларионова, так что действуем во всех направлениях, так как пока непонятно, за какую именно ниточку надо потянуть, чтобы узнать тайну, а он уверен, что тайна есть, и вполне возможно, что она связана с этой клиникой. Если бы в мобильнике Андрея телефонный номер был записан под именем Деревянко, это не вызвало бы подозрений, но «М»…   Да, московские сыщики сообщили, что Андрей в юности лечился в клинике профессора Деревянко, но это не значит, что он лечился именно у него, там ведь были и другие врачи. Возможно, они вообще не знакомы. Кто же этот загадочный «М» и почему указан не его  личный номер, а номер клиники? Макс резко поднялся и достал из кармана мобильник:

       - Понятно, здесь нет мобильной связи. Странно, могли бы на антенну разориться. Или же хотят все контакты своих пациентов держать под контролем? Для избранных наверняка есть радиосвязь, на всякий случай.

       Выслушав рассуждения своего шефа, я поняла, что никогда до него не дотянусь и не стану настоящим сыщиком. Единственное, на что я способна, так это работать на подхвате, да еще чаем его поить. Стоит же мне самой куда-нибудь сунуться, так ерунда получается, как с визитом в «Предместье», где я сдуру раскрыла наши карты, или с моим танго в галерее на Лиговке, что привлекло ко мне ненужное внимание.
Макс опять лег на траву и, устремив взгляд в небо, задумался. Я тоже задумалась. Предположим, мы найдем подступы к клинике и узнаем, что Андрей серьезно болен психически. Что сделает наш клиент, когда узнает об этом? Наверняка станет его шантажировать, чтобы добиться своей цели. Я даже поежилась от омерзения, так мне не понравилась своя роль в этом деле. Но ведь нас наняли именно для того, чтобы найти в жизни Андрея какую-нибудь постыдную тайну, и я практически заставила Макса взяться за это дело. Конечно, я хотела совсем другого, совсем другую тайну хотела раскрыть, а именно: кто помог Инне свести счеты с жизнью? Я по-прежнему полагала, что Инне помогли, заставили или сознательно подтолкнули к смерти. Однако вряд ли наш визит сюда приблизит нас к разгадке именно этой тайны.

       - Может, прогуляемся вокруг клиники, раз уж мы здесь? – подала я голос.

       Макс нехотя оторвался от размышлений:

       - Думаю, камеры установлены по всему периметру, а сетка довольна плотная. Конечно, вблизи через нее можно все разглядеть, только приближаться к ней что-то не хочется. Охрана наверняка быстро среагирует, могут и собак спустить. А если фотографировать издалека, то фотоаппарат сфокусируется как раз на этой сетке. Похоже, придется мне вспомнить босоногое детство и залезть на дерево.

       Его предложение показалось мне забавным, и я сразу же занялась ликвидацией последствий нашего пикника. Макс тем временем поднялся с травы и стал разминаться, будто готовясь к спортивным соревнованиям. Вокруг росли только сосны, а это, как известно, не самые удобные деревья для лазания, так что нам пришлось поблуждать минут пятнадцать прежде, чем мы нашли подходящую сосну. Она была не очень высокой, но кряжистой, и имеющиеся на ней многочисленные сучки давали надежду на успех. Повесив на шею бинокль и фотоаппарат, он начал восхождение. Мне было страшно на него смотреть. Я с детства боюсь высоты, поэтому никогда по деревьям не лазала, даже зажмуривалась, когда соседские мальчишки, щеголяя друг перед другом храбростью, забирались на самую макушку огромного тополя, росшего напротив нашего дачного домика. Теперь я не зажмуривалась, но на Макса посматривала с опаской. Несколько раз его нога соскальзывала с сучка, у меня сразу обрывалось сердце, но он каким-то чудом удерживался, и мне было приятно, что он такой сильный и ловкий.
Наконец Макс добрался до толстой и крепкой на вид ветки, после чего кое-как на ней разместился. Я перевела дух. Сначала он осматривал окрестности в бинокль, потом стал фотографировать. Я время не засекала, но мне показалось, что делал он это слишком долго. Когда он, наконец, спустился, я с облегчением перевела дух и закурила.

       Просмотр фотографий Макс сопровождал такими подробными комментариями, что мне даже показалось, будто это я сидела на дереве и смотрела в бинокль. Территория, принадлежащая клинике, оказалась довольно обширной. На ней разместились несколько строений, кусочек леса и пожарный пруд. Главный трехэтажный корпус располагался напротив ворот, от него аккуратные дорожки вели к двум другим, двухэтажным, окруженным деревьями и нарядными клумбами. Возле одного из них прогуливались пациенты, кто в одиночестве, кто в сопровождении сиделки или медсестры. Всего мы насчитали девять пациентов и пять медицинских работников. Около второго двухэтажного корпуса играли двое мальчишек лет шести-семи, и стояло несколько легковых автомобилей. Мы предположили, что в нем живут работники клиники. Было еще несколько хозяйственных построек, но мы разгадали назначение только одной из них, так как возле нее сушилось белье. Был еще большой гараж на противоположной от нас стороне, и около него имелись вторые ворота, к которым подходила неизвестная нам проселочная дорога. Карту Макс оставил в машине, но она была не слишком подробной, мы на ней вообще не нашли клиники. В кадр попали несколько человек, перемещающихся по территории, в общем, там шла обычная жизнь.

       Все-таки мы решили прогуляться вдоль периметра клиники, но так, чтобы не угодить в объективы установленных на ограждении камер. Свой обход начали с правой стороны. Местность была холмистой, и метров через двести мы оказались на возвышении, откуда территория клиники отлично просматривалась.

       - Можно было на дерево и не залезать, - пробурчал Макс.

       - Зато босоногое детство вспомнил, - утешила я.

       Ничего интересного заметить не удалось, мы двинулись дальше и вскоре оказались на берегу небольшого ручья, который, весело журча, направлялся в нужную нам сторону. Мы пошли вдоль берега, и мне вдруг стало так хорошо, как в детстве, когда мы с мамой гуляли в соседнем лесу у нас на даче. Я невольно улыбнулась и поймала на себе взгляд Макса:

       - Ну что, не жалеешь, что мы приехали сюда?

       - Не жалею, мне давно не было так хорошо, - продолжала улыбаться я.

       Я не заметила, как в руках у него оказался фотоаппарат, и он запечатлел меня с улыбкой на устах. Я сказала, что нечего зря кадры переводить, но он велел мне замереть на месте, а сам пристроил фотоаппарат на какой-то ветке: «Сейчас вместе сфотографируемся». Он обнял меня за плечи, улыбнулся в объектив, а затем развернулся и поцеловал в губы. Это было так неожиданно, и так хорошо, что я сама не заметила, как ответила ему. В конце концов, я же живая! А вокруг было неправдоподобно красиво, и так все наполнено жизнью, что устоять было просто невозможно. Мы с трудом оторвались от поцелуя и посмотрели друг другу в глаза. И тут я поняла, что совершила непоправимую ошибку. Заморозить отношения в этом состоянии не удастся, мы не дети, но продвигаться вперед тем более нельзя! Что же делать? Я вырвалась из его объятий и попыталась обратить все в шутку:

       - Вот так делают компроматы! – бодро воскликнула я, но голос прозвучал ужасно фальшиво.

       Макс взял меня за руку и попытался притянуть к себе:

       - Нина, о чем ты говоришь? Я же все понял, все почувствовал!

       От дальнейших объяснений нас избавило появление приближающегося к нам пожилого мужчины. Он шел по противоположному берегу ручья и улыбался, на нем были резиновые сапоги, вылинявшая рубашка и кепка, в одной руке корзинка, в другой суковатая палка.

       - Извините, коли помешал, - продолжая улыбаться, сказал он, - от людей и в лесу не спрячешься.

       Я смутилась, а Макс быстро пришел в себя:

       - Здорово, отец! Как нынче с грибами?

       Мужик отодвинул веточки, скрывавшие содержимое корзинки, и перед нами весело зажелтели лисички. Макс выразил сожаление, что нам пока ни одного гриба не попалось, на что мужик ответил, что грибов нынче немного, так что места знать надо и даже что-то нам посоветовал. Я слушала невнимательно, продолжая переживать то, что только что произошло, и задавала себе вопросы: Как мне выпутываться теперь? Смогу ли я и дальше изображать из себя железную леди? Неужели все-таки придется уволиться? Тем временем Макс, не теряя даром времени, перешел к другой теме:

      - А что это за военный объект, опутанный колючей проволокой? – спросил он.

      Мужик оказался в этом вопросе довольно сведущ, так как прошлым летом работал в клинике, выполняя столярные работы. Он был не прочь работать там и дальше, но в его услугах больше не нуждались. Почему-то начальство не верит нам, деревенским, сказал он, предпочитает нанимать работников в городе. Городские работают вахтовым методом – неделю через неделю, для этого в клинике есть что-то вроде общежития или гостиницы.

       - А зачем колючая проволока? – не унимался Макс.

       - Так ведь психи там, - невозмутимо ответил мужик.

       - А почему на повороте нет указателя? К чему такая секретность?

       Прежде чем ответить на этот вопрос, новый знакомый перебрался на наш берег, а сделать это было довольно просто, и попросил закурить. Макс сказал, что не курит, и я угостила его своими. Было забавно смотреть, как он крутил в руках длинную тонкую сигарету, посмеиваясь при этом. Закурив, он сказал, что здесь лечатся всякие шишки из Питера и из Москвы, а может, еще откуда. В прошлом году, когда он работал, там находился известный политик, так при нем были два охранника, которые кроме всего прочего следили за тем, чтобы в клинику не проникли журналисты. Такая популярность политику ни к чему. Мы с Максом переглянулись. Так и есть, клиника хранит какие-то тайны, а вот какое отношение к ним имеет Андрей, пока непонятно. И я вдруг поняла, что хочу это узнать.

       Докурив сигарету, мужик лукаво взглянул на нас:

       - Давно поженились-то?

       Я вспыхнула, а Макс, приобняв меня за плечи, ответил, что месяц назад. Оспаривать это было бы глупо, и я не стала вырываться, выдавив из себя смущенную улыбку. А мужик продолжал разглагольствовать, обращаясь к Максу:

       - Жена-то у тебя красавица, да и ты, видать, не промах, раз такая девка за тебя пошла. С детишками не затягивайте. Дети – это главная радость. У меня их трое, и все в люди вышли, - гордо закончил он.

      - Я тоже хочу троих, - поддержал разговор Макс.
Я не знала, куда деваться, продолжая глупо улыбаться. Макс раздражал меня безмерно.
      Когда наш собеседник, пожелав нам счастья, удалился, я вырвалась из объятий и не слишком приветливо взглянула на Макса:

     - Хорошо поразвлекался?

     - Я не развлекался. Я и, правда, хочу троих детей. Что тебя не устраивает?

     - Да мне-то что, - пришла я в себя. Действительно, он ведь не говорил, что хочет их от меня.

     Настроение изменилось, окружающие красоты больше меня не радовали, и я пошла вперед, но вскоре Макс обогнал меня, и я потащилась вслед за ним, ругая себя за глупость. Нужно было сделать вид, что я отношусь к происшедшему, как к шутке. Другого выхода просто нет! Все очевидно – Макс открытым текстом сказал, что не сможет влюбиться в хромую. В хромую! Несмотря на то, что с момента аварии прошло десять лет, я никак не могу привыкнуть к тому, что я хромая, стараюсь вообще это слово не употреблять. А надо не только употреблять, а зарубить на своем носу, что я хромая и никогда не забывать об этом.

      Такие мысли хорошего настроения не добавили. Моя скорость снизилась до минимальной, так что я отстала от Макса метров на тридцать, а он шел, не оглядываясь. Обиделся, наверное. Конечно, он не понимает моего поведения и наверняка считает меня ненормальной. Ну и пусть.

      Тем временем ручей изменил направление, пришлось сойти с тропы, что дополнительно снизило мою скорость. Макс наконец оглянулся и остановился, поджидая. Подходя к нему, я нацепила на лицо оптимистическую маску.

      - Нина, не хочешь поговорить?

      - Нет, - односложно ответила я.

      - Но ведь я не сказал, о чем.

      - Догадываюсь. Тут не о чем говорить.

      Он не стал продолжать разговор, и мы молча дошли до проселочной дороги с дальней стороны клиники. Наш обход казался мне дурацким мероприятием. Мы к заграждению не приближались, ничего не фотографировали, больше никого не встретили, только нога от хождения по пересеченной местности заболела. Однако обход придется завершить, возвращаться на исходную позицию тем же путем вообще не имеет смысла.
Мы уже собирались пересечь дорогу, когда услышали звук приближающегося к клинике автомобиля и притаились в придорожных кустах. Место для наблюдения было удобным. Сначала я увидела, что это желтый легковой автомобиль, потом и марку определила: «Хонда». Я еще ни о чем конкретном не думала, но, когда машина неторопливо проехала мимо нас, обратила внимание на номер, и от потрясения вцепилась в руку Макса:

      - Это «Хонда» Боброва!

      Макс задержал мою руку в своей:

      - Молодец! Неужели запомнила номер?

      - Еще бы! – отозвалась я. – Я два дня высматривала ее на улице Крыленко.

      Теперь наша поездка и обход вокруг клиники не казались бесполезными. Мы пока не знали, какое отношению к нашему делу имеет это открытие, но понимали, что имеет. Еще некоторое время мы просидели, держась за руки и переваривая увиденное, затем я поднялась. Макс нехотя выпустил мою руку, но в личные разговоры вступать не стал. А обсуждать новость было рано, сначала надо все хорошенько обдумать. Оставшаяся часть пути прошла без приключений, только там пришлось идти по еще более пересеченной местности, так что до автомобиля я едва добрела.

      - Устала? – заботливо спросил Макс.

      Я кивнула и, пряча навернувшиеся слезы, села на заднее сиденье. Макс криво усмехнулся:

      - Могла бы и рядом сесть, я не собираюсь тебя насильно домогаться.

      - Просто я ногу подвернула, - уже полностью контролируя себя, невозмутимо ответила я. – Хочу ее выпрямить.

     Я действительно разместилась на сиденье боком и выпрямила левую ногу. Мне сразу стало легче, и я порадовалась, что приняла такое решение. Макс известный манипулятор. Как ловко он Машку облапошил! Я бы и не заметила, как он и со мной расправился таким же способом. После встречи с Владом я слишком долго приводила себя в чувства, больше такого не хочу. А то расслабилась – сосенки, ручеек, лютики-цветочки, поцелуйчики… А он еще такой заботливый: «Устала?» Нет, это не для меня. Во всяком случае, не с ним. Он уже неоднократно ко мне клинья подбивал, но ведь ни разу не сказал, что влюблен или хотя бы, что я ему очень нравлюсь. Да и я в него не влюблена! Просто мы слишком много времени проводим вместе, привыкли, может, даже привязались друг к другу. Это нужно ценить и беречь, а не портить жалкой интрижкой.
Я умею убеждать не только других, но и себя, так что через некоторое время окончательно успокоилась и даже улыбнулась своим мыслям. Ну, а поцелуй у ручья добавлю к своим воспоминаниям и, как ни крути, это будет приятное воспоминание.
        Макс в зеркало заметил мою улыбку и хмуро поинтересовался, чему это я так радуюсь. И я совершенно искренне ответила, что ясному летнему дню, приятному обществу и нашему открытию. После этого мы, как ни в чем ни бывало, приступили к обсуждению деловых вопросов и все больше склонялись к мысли, что знакомство Андрея с Бобровым состоялось не через галерею «Предместье», а через клинику, а уж потом Бобров познакомил его со своей приятельницей Натальей Сергеевной. Пока было непонятно, что это меняет, но мы были уверены, что со временем во всем разберемся.
Около семи Макс подвез меня к дому. Наступила неловкая пауза, похоже, Макс надеялся, что я приглашу его к себе, даже напомнил об оставшихся припасах.  Однако у меня никаких колебаний не было, момент слабости прошел, и я сказала, что хочу отдохнуть, а потом окончательно добила своего шефа, заявив, что выйду на работу в понедельник. Сегодня была пятница.

       - Ты с ума сошла! – воскликнул он. – Расследование в самом разгаре.

       - Но ведь ничего срочного нет, - возразила я.

       Он больше ничего не сказал, лишь сквозь зубы попрощался и уехал. Я почувствовала облегчение и еще минут пятнадцать пребывала в прекрасном расположении духа, а потом воодушевление прошло, и я загрустила. Нет, я ни о чем не сожалела. Мне действительно надо отдохнуть и съездить к маме, чтобы положить конец многолетним распрям. И все-таки мне было грустно и неприятно от того, что мы расстались не слишком дружелюбно. Какая же я все-таки дура! Потом и вовсе тошно стало, захотелось, чтобы Макс обнял меня крепко-крепко, поцеловал и…  Нет, только не он! Кто угодно, но не он! Но неужели мне все равно, кто? Я вдруг вспомнила эпизод из давнего прошлого.

       Это был первый год после аварии. Я лежала в обычной больнице на травматологии, правда, в отдельной палате. На нашем отделении было много увечных, которые переживали не только физическую, но и душевную травму. Заведующий, человек передовых взглядов и не лишенный амбиций,  подключил к лечению психологов. Наверное, тогда у меня впервые появились неясные мысли о том, чтобы самой стать психологом, так как то, что с нами проделывали, мне совсем не нравилось. Я так и не прониклась и не приняла групповую терапию. Нас было человек семь, кто на костылях, кто с протезами. Мы садились в кружок, и каждый рассказывал о себе. Впрочем, с автобиографиями быстро разобрались, а потом началось самое мучительное – каждый должен был рассказать, как получил увечье, как к нему относится, как к этому отнеслись близкие, и как он собирается жить дальше. 

       Как-то так получилось, что трое из семерых покалечились по пьяному делу. Один вообще никакой проблемы ни в чем не видел и говорил, что руки у него целы, так что стакан он мимо рта не пронесет. И вот перед этими людьми я должна была говорить о том, что не смогу больше танцевать, и что меня бросил жених? Нет, если уж проводить групповую терапию, то группы надо тщательно подбирать. Такого же мнения придерживалась и Надя. Ей было около сорока, тогда мне казалось, что это просто запредельный возраст, но мы с ней сошлись на почве отрицательного отношения к групповой психотерапии и стали друг для друга психологами. Она приходила ко мне в палату, и мы часами говорили обо всем. Тогда я и узнала, что она покалечилась не в результате несчастного случая, а сама выпрыгнула из окна пятого этажа, когда ее бросил любовник. Я была потрясена и даже восхищена глубиной ее чувств. Тем потом больнее мне было упасть на землю.

       Однажды Надя попросила меня предоставить в ее распоряжение мою палату. Да мы за полчаса управимся, сказала она. Я не поняла, в чем дело, тогда она объяснила все открытым текстом: «Не могу я без мужика, скоро на стенку полезу!» Когда я узнала, кто ее избранник, то мне и вовсе стало нехорошо. Это был старый неопрятный мужик, один из тех, кто покалечился по пьяному делу.

       - Он же такой противный! – воскликнула я.

       - Плевать, лишь бы мужик.

       Я ей палату предоставила, но, вернувшись туда, специально вылила на постель стакан соку и попросила сменить белье. И потом долго не могла избавиться от омерзения. Надя казалась мне грубым животным. На этом наша дружба закончилась. Она все поняла и, усмехнувшись, сказала, что я еще слишком молода, но когда-нибудь ее пойму. Неужели же настал такой момент? Нет, ни за что. За последние два года я не раз испытывала приступы тоски и томления, но как-то с этим справлялась. И теперь справлюсь! Сначала любовь – а потом все остальное.  Только так!

       Мои мысли прервал телефонный звонок, и сердце вдруг сделал мощный толчок: Это Макс! Я дрожащей рукой взяла мобильник, но увиденное, не то, что разочаровало меня, а озадачило. Звонила Аля Попова, моя бывшая однокурсница по психологическому факультету. Ее номер как раз принадлежал к тем, по которым я давно не звонила, и который почему-то не удаляла. Интересно, что ей от меня понадобилось?

      - Нина, привет! – бодро воскликнула она. – Ты меня еще помнишь?

      - Что за глупый вопрос? Конечно, помню! – не менее бодро и воодушевленно ответила я.

      Мы обменялись еще парой ничего не значащих фраз, после чего она спросила:

      - А закон парности случаев не забыла?

      - Кажется, помню кое-что, - не слишком уверенно сказала я.

      - Так вот, - тем же бодрым голосом продолжала Аля, - мы ведь с тобой несколько лет не виделись, не перезванивались и, честно говоря, я о тебе ничего не слышала. И тут, увидела тебя в телевизионных новостях. – Вот черт, невольно подумала я, неужели все сидят, прилипнув к телевизору? И неужели теперь все будут мне звонить и сообщать о том, что я хорошо танцую? Так и есть: - Я не знала, что ты так здорово танцуешь! – с воодушевлением воскликнула Аля. – Собиралась сразу тебе позвонить, но закрутилась с делами и забыла. А тут вдруг второе упоминание о тебе… - Это меня уже заинтересовало. – Но о втором упоминании хотелось бы рассказать при личной встрече. Ты сейчас очень занята?

       Алевтине удалось пробудить мое любопытство, и мы договорились встретиться в половине девятого в небольшом кафе недалеко от площади Александра Невского. Я успела принять душ, переодеться, прогуляться по Невскому проспекту, и все равно пришла раньше назначенного срока. Али еще не было, я заняла свободный столик у стены, заказала мартини и осмотрелась по сторонам. Несколько раз мы заходили сюда с Пашей. Это было в начале нашего знакомства, мы дорожили каждой минутой, проведенной вместе, и я провожала его до метро, но и тут нам не хотелось расставаться, и мы заходили в кафе. Впрочем, это совсем неподходящее воспоминание.

      Наконец появилась Аля, она почти не изменилась. Ее внешность можно охарактеризовать очень кратко: некрасивая, но выразительная. Эта формулировка именно ей и принадлежит. Однако большинство замечало только первую половину характеристики «некрасивая», а вторую «выразительная» опускало, особенно это касалось мужчин. Мы поприветствовали друг друга, но обниматься и целоваться не стали, Аля вообще не из сентиментальных. Она заказала мартини, после чего немного рассказала о себе, хотя я ее и не спрашивала. Скоро я поняла, почему она так сделала.

      После третьего курса она перевелась на дневное отделение. Она была моложе меня лет на пять и поступила в Университет сразу после школы, в отличие от меня, успевшей к этому времени поучиться в Педагогическом и полежать в больнице. Мы учились на отделении общей психологии, а она перешла на клиническую, и не то, чтобы специально, просто там были свободные места. Так вот, теперь она работает в лаборатории, занимающейся судебно-психологическими экспертизами. Это частное заведение, но иногда к их помощи прибегают и правоохранительные органы. На этот раз задание было не совсем обычным. Просто следователь обратился к Алиному шефу с личной просьбой – проверить нетрадиционные способности некой Евдокии, интересующей его в связи с делом, связанным с крупным мошенничеством. Эта Евдокия якобы прорицательница, видит будущее и предостерегает от несчастий. Сейчас многие верят во всякие чудеса.

      Короче, Аля должна была пойти к Евдокии в качестве обычной клиентки и попытаться вывести ее на чистую воду. Она придумала для нее задание. Взяла фотографию, на которой мы были сняты впятером еще на первом курсе, и попросила предсказать судьбу ее подругам, якобы видела нехороший сон, в котором кому-то из них угрожает опасность.

      Оказавшись в кабинете прорицательницы, Аля была несколько разочарована, так как интерьер и атрибутика полностью соответствовали тому, что показывают в фильмах – приглушенное освещение, много бархата, хрустальный шар и карты. Однако Евдокия, общаясь  с ней, никакими колдовскими примочками не пользовалась, просто посмотрела на фотографию, затем подняла глаза на Алю:

       - Зачем вы спрашиваете об этой девушке, - сказала она, указывая на Женьку, - ведь ее нет среди нас, ей уже ничто не угрожает.

      Аля была потрясена, так как взяла именно эту фотографию из-за Женьки, других ее снимков у нее не было.

      - А что с Женькой? – Я тоже была потрясена, так как не знала о ее смерти.

      - В прошлом году в аварию попала, - быстро ответила Аля. – Слушай дальше.

      А дальше Евдокия указала на Веру и сказала, что та скоро родит близнецов – мальчика и девочку, и что с ними все будет в порядке. Вера действительно беременна и ждет близнецов. Затем прорицательница предрекла Оле дальнюю дорогу и успешную карьеру. Ольга через неделю улетает в Штаты на стажировку, в воскресенье собирается делать отвальную, пояснила Аля. Признаться, меня эти сведения впечатлили. Затем Аля с усмешкой сообщила, что, по мнению Евдокии, ее в ближайшем будущем не ждет никаких перемен – ни плохих, ни хороших. А вот тебя…  Короче, указав на меня, Евдокия сказала, что я и есть та подруга, которой угрожает опасность. Аля попыталась выяснить, с какой стороны ждать неприятностей – болезнь, несчастный случай или еще что. Рядом с ней плохой человек, сказала прорицательница и ничего больше не пожелала к этому добавить.

       - Понимаешь, почему я тебе позвонила и назначила встречу? – с виноватой улыбкой спросила Аля.

       - Понимаю.

       Мне стало не по себе. Я всегда утверждала, что не верю гадалкам, более того, подсмеивалась над теми, кто к ним ходил. Однажды Машку занесло к какой-то пифии, нагородившей ей всякой чуши, после которой подруге долго снились кошмары, так я ей потом прохода не давала.  А вот теперь и сама попалась. Во всяком случае,  три точных попадания: Женька, Вера и Оля. Почему же она должна была со мной ошибиться? Я невольно стала думать, кто этот плохой человек, рядом со мной? Да рядом со мной так мало людей – только мама, Машка и Макс. Мама и Машка исключаются. Неужели Макс? Он, конечно, не ангел, но назвать его плохим нельзя. Нет! Аля тем временем сказала, что как ученый поверить в предсказания не может, а как обыватель убедилась, что все возможно, поэтому сочла нужным меня предупредить. Я ее поблагодарила, правда, сама пока не понимала, что делать с этим предупреждением.

        Чтобы немного отвлечься от неприятных мыслей, я поинтересовалась, чем Аля занимается в своей лаборатории. О работе и о честолюбивых планах написать диссертацию она рассказывала с воодушевлением. Основным видом деятельности  лаборатории является составление судебно-психологических экспертиз. Такая экспертиза включает в себя множество всяких аспектов. Аля занимается диагностикой индивидуально-психологических особенностей, таких как повышенная внушаемость, склонность к фантазированию, импульсивность, подражательность и ригидность. Ее особенно интересует когнитивная ригидность, она набирает материал для большой статьи. Несмотря на три курса факультета психологии я почувствовала себя абсолютным профаном. А она, сев на любимого конька, поясняла. Представляешь, человек совершенно не готов к построению новой концептуальной картины мира, хотя дополнительная информация полностью противоречит старой картине, застывшей у него в мозгу. Каково такому человеку жить в постоянно обновляющемся мире? Я подумала, что у меня с ригидностью тоже не очень, я не всегда готова встретить с радостью изменения и вставить их в уже сформированную мной картину. А она сыпала разными научными словечками, все больше воодушевляясь. Правда, теперь речь шла не о ригидности.

        - Недавно вообще столкнулась с необычным для меня делом: посмертная судебно-психологическая экспертиза.

        - Как это? – удивилась я. – Неужели ты опрашиваешь своего подопечного с помощью медиума? И вообще, кому это нужно?

        Оказывается, это нужно многим, например для того, чтобы оспорить завещание. Экспертная практика последних лет свидетельствует о возрастании востребованности посмертных судебно-психологических экспертиз по гражданским делам, важно заметила Аля, ставшая докой и в юридической психологии. Раньше назначалась только судебно-психиатрическая экспертиза, когда у суда возникали сомнения в психической полноценности завещателя. Предметом посмертной судебно-психологической экспертизы является оценка психологического состояния умершего лица, не страдающего психическим заболеванием, и касается его способности понимать значение своих действий и руководить ими в конкретный момент, момент написания завещания, например.
На принятие умершим лицом того или иного решения влияние могли оказать различные факторы:
 
        — во-первых, психологические особенности личности, её эмоциональное состояние в момент действия, характер воздействовавшего на личность раздражителя;

       — во-вторых, особенности течения психических процессов данной личности, обусловленные психологическими законами и закономерностями, деформации которых не обязательно связаны с патологией психики и далеко не всегда являются следствием психопатологических изменений;   

      — в-третьих, различные психологические причины (страх смерти, одиночество, стресс и др).

      В дальнейшей речи Али то и дело проскальзывали термины: процессуальные действия, порок воли, сделка, лицо, юридический факт. Я кое-как пробралась через эти дебри и поняла, что для того, чтобы завещание признали недействительным, нужно доказать, что в момент его написания умерший находился в таком состоянии, когда не мог понимать значения своих действий. Тогда завещание может быть признано судом недействительным.

      - Ничего себе! – воскликнула я. – Вы там напридумываете себе, что угодно, и волю завещателя изменят?

      Аля признала, что эта экспертиза скорее носит рекомендательный характер, и суд не всегда прислушивается к их мнению. Признаться, мне было интересно слушать Алю, и я даже позавидовала ее увлеченности. Она цельный человек, не то, что я – ни одного дела не могу до конца довести. И в сыщиках вряд ли надолго задержусь, общаться с Максом становится все труднее. С другой стороны, не оставаться же мне в его конторе до старости. Я представила себя этакой милой интеллигентной старушкой, выглядывающей из-за угла, чтобы уличить в измене неверную жену, и усмехнулась. Мы редко беремся за такие дела, но все-таки беремся, когда уж совсем на мели и ничего хорошего не предвидится. Разговор с бывшей однокурсницей пора было заканчивать, пока он окончательно не вогнал меня в депрессию. Лишь бы что-то сказать я спросила:

      - Для кого на этот раз стараешься – для обиженной жены или для неблагодарных отпрысков?

      Аля сказала, что имени заказчика не назовет, но в общих чертах обрисовать ситуацию может. Недавно покончила жизнь самоубийством богатая женщина, оставив все свое состояние молодому мужу. Теперь родственник ее первого мужа, нажившего это состояние, хочет оспорить завещание. Я еле удержалась от громкого возгласа. Лесовский ведь говорил, что собирается оспорить завещание, значит, уже начал действовать по всем направлениям. Теперь понятно, зачем ему понадобился адвокат по уголовным делам.

      Сегодня Аля напомнила мне о законе парности случаев, который гласит, что если произошло что-то необычное, то следует ожидать, что вскоре произойдет еще нечто подобное.  Действительно, несколько лет она ничего обо мне не слышала, а потом в течение двух дней ей два раза пришлось вспомнить обо мне. Но ведь и в моем случае этот закон сработал, причем, промежуток между двумя событиями и того меньше – всего несколько минут. Сначала я вспомнила о том, как мне впервые  пришла в голову мысль стать психологом, и тут же позвонила моя сокурсница по психологическому факультету, о которой я сто лет не вспоминала. Чудеса, да и только.


         Продолжение следует...      15.10.2011