ДАР. гл. 6

             6. КАРА БОЖИЯ
             Особняк, стоящий на окраине дачного поселка, в стороне от проезжих дорог, полыхал как свеча. Был сильный ветер, но он внезапно стих. Ослепительное яростное пламя, кружась ровным конусом, неслось ввысь, а не рвалось на соседние дома.

             Красивая дама в богатом однотонном костюме из тонкой кожи, с замысловатой прической на голове, сидела на поваленном дереве. Ее агатовые черные с поволокой глаза безразлично глядели на сокрушающие языки огня, охватившего деревянные стены. Она только что обошла дом, держа в высоко поднятых оцепеневших руках небольшую иконку Божьей Матери «Неопалимая Купина», чтобы предотвратить перенос пламени на ближайшие постройки.

             Она не причитала, не кричала, как это сделала бы на ее месте другая деревенская или городская баба. Женщина принимала содеянное, как неизбежное, и безучастно взирала, как клубящийся густой дым уносит в прозрачное небо остатки гостеприимного теремка.

             Пожарные машины с полными баками воды поливали трескучий, светящийся искрами костер. Через несколько минут от двухэтажной, построенной из рубленого леса, дачи остались только головешки. Спасти ничего не удалось. Легкий ветерок пронесся между цветущими яблонями и вишнями, разнес по округе их пьянящий запах, к которому быстро примешался тяжелый смрад горелой краски.

             — Какая красота сгорела, - то тут, то там раздавались голоса сожаления.
             — Какой был дом... Как теремок стоял...
             — Где теперь будет жить Мария Власовна?
             — Говорят, у нее комната в коммуналке осталась. Мать там живет.
             — Кто сказал? У нее такие хоромы, а мать в коммуналке живет... Такого не может быть...

             — Не поехала она сюда. Да, что об этом говорить, умерла она. Лет семь, как умерла. Дача эта только отстроилась, но она здесь ни разу не была.
             — Как бы она переживала, узнав, что дом ее доченьки сгорел, - запричитала какая-то старушка.
             — Ничего, еще заработает. Ей со всех концов везут и несут, - злобливо пробормотала какая-то баба в цветастом платке. - Она деньги лопатой гребла, вот и догреблась. И нечего ее жалеть! У нее еще в городе квартира есть, в самом центре. А комнатка матери в «хрущовке» на Безымянке.
             — Много ты знаешь...
             — Не много, а знаю, - ухмыльнулась баба. - С соседями не дружила. Высоко себя несла.

             — Богато жила, вот и не дружила, - рассудила загорелая молодайка в джинсовом, почти ничего не закрывающем сарафане. - Видишь, забор кругом. А внутри еще один был, такой маленький, с калиточкой. В первый двор всех посетителей пропускала, а во второй только самых близких гостей, да сама ходила.
             — Она что же, одна в этих хоромах жила?
             — Нет. Женщину с девочкой здесь постоянно видели. Говорят, малышку она от смерти спасла. Давно это было. Они здесь вместе с Марией появились.
             — Может, родственница.
             — Не похоже. Девочка здесь выросла. В дачном поселке жила постоянно, а в соседнее село в школу ходила. Сейчас в институте учится, Мария Власовна все оплачивает.
             — Что-то не верится, чтобы она кому-то что-нибудь дала. Мне кажется, она такая жадная. Видишь, какой домище одна отгрохала, какая баба без мужа с этим  справится...
             — Умеет деньги считать.., - заключил бородатый мужик.

             Любопытные глазели на пепелище и судачили. Увлеченно, с огромным интересом, обсуждали различные стороны жизни погорелицы.
             Около Марии опустились врачи, тихонько стояла Полина. Она только что вернулась из магазина, так ничего не купив. Вчера Мария зашла в комнату Полины, сказала, что, наверное, где-то сдохла мышь и попросила избавиться от этого противного запаха. Женщина затеяла уборку, а заодно вытащила свою одежду, обувь, постель и развесила возле бани, чтобы просушилась на весеннем солнышке. Было удивительно, но пожар Полининого скарба не коснулся. Именно об этом она шепнула Марии, когда та сожалела о ее сгоревших вещах.

             Отдав какую-то команду водителю скорой помощи, врач вновь подошел к потерпевшей бедствие.
             — Давайте, я вас отвезу в больницу. Отлежитесь, подумаете, придете в себя.
             — Я в порядке. Мне просто нужно домой, к маме... Это должно было случиться, - словно в прострации говорила Мария. - Мама предупреждала. Говорила, что огонь возьмет свое. Я не верила... Прогневила бога, вот и наказал. Я поеду домой, к маме...

             — Но ведь ее давно нет. Вы забыли? Вы сами говорили, что она умерла. - Врач изучающе глядел на женщину, сомневаясь в ее рассудке.
             — Да, она умерла. Но я должна поговорить с ней. Она поможет, - уверенно сказала сидевшая.
             — Поедем лучше в больницу, - вновь предложил доктор, выслушав ее сумбурную речь. - Мы вас обследуем, а потом вы решите, что дальше делать.
             — Хорошо, - промолвила Мария, поднимаясь.

             Врач направился к скорой помощи. Мария, шепнув несколько слов Полине и воспользовавшись тем, что за ней никто не следит, подошла к первой попавшейся на ее пути машине. Вытащив из кармана сто рублей, она попросила водителя отвезти ее в город.

             Хозяин автомобиля деньги не взял:
             — У вас все сгорело. Ничего не вытащили.
             — Да. Сгорело все, - почему-то с облегчением выдохнула Мария. - Я должна была поехать в отпуск. Сняла почти все деньги. Все осталось в доме: путевка, билеты, деньги, вещи.

             Мария вспомнила, как прошла через потайную дверь в другую часть дома, чтобы забрать хрустальную пирамидку, с которой мать не велела расставаться ни при каких обстоятельствах. Взяла. Замешкалась не секунду возле стены, на которой были расставлены иконы. Сунув пирамидку в карман, поправила занавеску... и тут раздался взрыв.
Глаза сами наткнулись на икону. Так и выскочила с ней через дверь, в которую обычно входили ее клиенты. Назад пути не было. Все полыхало. Как только сбежала с крыльца, эта часть дома тоже занялась огнем.

             Мария обошла усадьбу с иконой и стояла, глядя на огонь, пока не подошли дачники и не усадили ее на какое-то бревно. Подъехали пожарная машина и скорая помощь, которую вызвали соседи, ее мобильный телефон тоже остался в доме.

             — Да, сгорело все. Восстановить ничего не удастся.
             — Дача застрахована? - Поинтересовался водитель, надеясь успокоить ее тем, что она получит приличную страховку.
             — Была. Два дня назад нужно было переоформить. Не смогла. Пыталась, но не смогла, не успела. Сегодня должен был придти страховой агент. Все что-то мешало. Я должна была это предвидеть. Слишком все хорошо складывалось. Я просто обязана была это понять. Вот и результат, - невнятно, себе под нос, бормотала женщина.

            Последняя неделя перед отпуском была необычной. Клиенты шли один за другим. Всем нужны были ее советы. Особенно новым русским при заключении контрактов. За это платили большие деньги. Буквально за три дня ей удалось заработать пятьдесят тысяч рублей. Они сгорели вместе с путевкой в Египет. Ей хотелось посмотреть на пирамиды. Проникнуться их духом. Ощутить всем телом.
            — Но почему же я не перевела деньги на пластиковую карточку, а взяла наличными.- Мария недоуменно передернула плечами и вновь пустилась в 
размышления.

            Видимо, не это ей было нужно. Не пирамиды, а ушат с холодной водой. Чтобы опомнилась, не забыла, о чем ей постоянно твердила мать. Даже умирая, наказывала не нарушать установленных догм.

            Алчность настигает незаметно. Она была высокооплачиваемой целительницей и ясновидящей. Так увлеклась зарабатыванием денег, что взяла сто долларов, которые клиентка собрала, отказываясь от всего самого необходимого, лишь бы вылечить своего ребенка. Жила впроголодь, что было видно простому глазу, так исхудало ее тело. Свои отпечатки на изможденном лице оставили не только переживания за дочь, но и постоянная нищета.
            Мария взяла эти, богом проклятые деньги, что вообще делать было нельзя. Мать говорила ей, наказывала, что таким людям следует помогать за кусочек хлеба, иначе огонь заберет все, что накопила. Так оно и получилось.
            Машина подошла к старому двухэтажному дому, где была квартира тетки Анны, вернее комната. Мария поднялась с сидения автомобиля. Оставив сто рублей, она захлопнула дверцу и, не оглядываясь, пошла к подъезду.
                (продолжение следует)