Подарок ко дню рождения

     (Этот рассказ связан с предыдущим)

     Дадсон заглянул в каюту Эдика и глазам своим не поверил. Напарник, лежа ничком на кровати, … плакал. Дадсон не выносил даже женских слез, и увиденное привело его в настоящий шок. Немного опомнившись, он воскликнул:
     - Ты что, с ума сошел?!  Это же была только шутка!
     Эдик поднял лицо с мокрой подушки и, заикаясь от переполняющих его чувств, выдавил:
     - Р-р-р-аков-в-вины ж-ж-жалко,- прорвался он сквозь собственные всхлипы. - Как я их ножом, ножом...

     Дадсон схватил стоящий на столе стакан с водой и вылил содержимое на голову напарника. Эдик перешел на истерику. Наконец логика Дадсона возобладала над эмоциями и заставила вспомнить о ране на руке Эдика. Ясное дело, какая-то гадость попала в кровь через порез и привела напарника в столь странное состояние. Но если не считать припухших глаз и перекошенного рта, Эд выглядел вполне нормально - не бледнел, не краснел и глаз не закатывал.

    Поэтому Дадсон пришел к выводу, что организм сам справится с отравой и со временем все образуется. Надо было только набраться терпения. Он достал из ящика пачку салфеток, вытер Эдику глаза и нос, укрыл пледом. Во время всех этих процедур Эдик продолжал лить слезы. Дадсон погасил свет, оставил дверь в каюту несчастного приоткрытой, отправился к себе и лег, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит напротив. Так и не услышав ничего, кроме всхлипываний да шмыганья, он уснул.

    Утром, едва продрав глаза, Дадсон заглянул к Эдику. Тот еще спал, но, очевидно, и во сне его не оставляли горестные размышления: время от времени сквозь смеженные веки выкатывались крупные слезинки. Дадсон разогрел вчерашние макароны, выложил на тарелку, заварил кофе, поставил угощение на поднос и пошел будить напарника. Напарник, однако, уже бодрствовал.

     - Смотри, Эд, что я тебе принес!- с фальшивой бодростью воскликнул Дадсон.
     Зареванный тип на кровати приподнял голову, оглядел поднос, и слезы хлынули с новой силой.
     - Корову жалко,- пояснил осевший голос.
     Дадсон пришел в бешенство. Его самого один вид тарелки с хорошей едой мог отвлечь от любых переживаний.
    - Ешь, идиот, - рявкнул он и грохнул поднос на стол.
    Эдик испугано мигнул,  подцепил на вилку небольшой  кусочек  угощения, засунул в рот, но проглотить не смог, давясь собственными соплями. Дадсон пожал плечами и вышел вон.  Ему стало нестерпимо стыдно за тяжелое, близкое к ненависти, чувство, которое он испытал, глядя на Эда. В конце концов, неважно, что беда была вымышленной - бедняга-то страдал по-настоящему!

     Дадсон вышел из ДЕЛИИ и уселся на верхней ступеньке трапа. До сеанса связи с базой оставалось еще сорок минут - вполне достаточно, чтобы обдумать текст сообщения. Но сначала хотелось разобраться в собственных чувствах. Дадсон опасался, что, покопавшись в себе, обнаружит в тайниках души радость оттого, что с помощью дурацкой шутки, проблема старта будет решена. Но быстро пришел к выводу, что готов есть кильки с галетами хоть до конца дней, если это поможет Эдику прийти в норму, и успокоился.

    Все это время Дадсон, погруженный в самоанализ, словно не видел окружающего, но внезапно звук падения чего-то тяжелого вернул его к действительности.
    На ветвях деревьев, со всех сторон обступивших место стоянки ДЕЛИИ, висели вниз головами сотни созданий, которых еще утром здесь не было. Дадсон встал и мягко, по-кошачьи, ступая, направился к деревьям и вскоре убедился, что осторожность в данном случае ни к чему.

    Довольно увесистые гости не только ничего не жевали, но и не подавали никаких признаков жизни. На каждой голове, абсолютно голой, имелись зловещие щели, сплошь утыканные зубами, и по дюжине глаз, прикрытых тонкими розовыми пленками. Тушки были снабжены емкостями для переваривания пищи, просвечивающими сквозь кожу с одной стороны. Это должно быть был живот. Дадсон постучал костяшками пальцев по этой прозрачной субстанции. Как и следовало ожидать, она была твёрдой и наверняка прочной.

   С другой стороны, предположительно со спины, странные создания были покрыты кожистыми пластинками. В части, той, что теперь была верхней, торчали присоски, при помощи которых твари и держались на ветвях. Кожистые пластинки переливались всеми цветами радуги, и больше всего гости походили на экзотические китайские фонарики, призванные украсить какой-нибудь праздник жизни.
   Сходство стало почти полным, когда некоторые из удивительных созданий принялись раскачиваться из стороны в сторону, хотя даже легкого ветерка не ощущалось.  Потом те, что закачались, начали падать, тяжело шлепаясь на утрамбованный песок. Звук  падения и привлек внимание Дадсона чуть раньше.
   Он осторожно пошевелил носком ботинка парочку-другую упавших, но никакой реакции не последовало. Он решил, что «фонарики» покинули этот мир. Если это так, то после сеанса он подберет парочку, и это будут единственные целые экземпляры, которые им удастся вывезти целыми с этой планеты обжор.

    Время до сеанса связи тянулось как резиновое, и Дадсон пошел к Эдику посмотреть, не произошло ли чего новенького. Но, вопреки тайным надеждам, все оставалось без изменений. Эд продолжал плакать. Дадсона начинала охватывать паника, и он поспешил в рубку с мыслью, что если удастся заняться делом, то ожидание перестанет быть мучительным. Для начала он заглянул в перекидной календарь, прикрепленный к приборной доске для записи всяких мелких дел, и сразу же увидел, что сегодняшнее число отмечено красным  кружком.

    Дадсон поблагодарил случай за подсказку. Из-за необъяснимого состояния Эда, он начисто  забыл, что у того сегодня день рождения, о чем и свидетельствовала пометка в календаре. Дело нашлось - предстояло обдумать, что подарить несчастному. На самом деле подарок  давно был готов - роскошный кошелек из кожи клокотума с планеты двенадцать дробь пять. Дадсон сам застрелил зверя, когда тот неожиданно впился зубами в сапог, сам выделал удивительно красивую шкуру и сам кошелек сшил.

   Дадсон ужаснулся, представив, какими слезами зальется Эд в память о безвременно погибшем красавчике. В сложившейся ситуации требовалось что-то особенное, что-то такое, что остановило бы процесс слезовыделения. Дадсон так глубоко погрузился в проблему, что вздрогнул, когда зазвучал сигнал вызова с базы. Кратко обрисовав ситуацию, он получил разрешение на старт, запросил на подготовку три дня, быстренько отключился, не желая выслушивать никчемные советы и пустые слова сочувствия, и вернулся к проблеме подарка. Через некоторое время он хлопнул себя по лбу и снова покинул ДЕЛИЮ.

    …Во время второй экспедиции, когда они уже достаточно притерлись друг к другу, Эдик принялся доставать напарника бесконечными рассказами о животных, из которых до поступления в колледж он составил у себя дома небольшой зверинец. Дадсон на всю жизнь запомнил, что там была пара-тройка черепах, скунс, дикобраз, семейка питонов и три кота. Во время подготовки третьей экспедиции на борту появился огромный рыжий котище. Дадсон поморщившись, не стал выяснять, откуда он взялся, и очень скоро пожалел об этом. Кот оказался вороватым, неряшливым и мстительным, не прощая Дадсону ни малейших покушений на свои права, нахально присвоенные в результате многочисленных стычек. Дадсон однажды в сердцах поклялся выкинуть кота в открытый космос.

   Брать греха на душу Дадсону не пришлось. Кот сбежал, когда они обследовали одну из планет пояса Вулкова, густо населенную кошкообразными. Эдик разработал тогда целый план поисков изменника и отступил лишь после того, как по чистой случайности не был съеден местными кисками. Тогда же Дадсон заявил, что никаких "третьих членов экипажа"  на борту больше принципиально не потерпит.

     Дадсон спустился с трапа. Созданий на деревьях стало значительно больше. Теперь они свисали с каждой мало-мальски прочной ветки чуть ли не до самых вершин, и их количество продолжало увеличиваться.
    Когда Дадсон вошел под кроны, он увидел, как по стволам деревьев, на которых еще были свободные места, карабкаются новые гости. Откуда они брались, оставалось неизвестным. Перебирая лапами-присосками, особи выбирали  подходящие участки и, как и их предшественники, зависали вниз головами. Численность тех, что лежали на песке, тоже увеличилась и продолжала расти в результате новых падений. Некоторые выглядели совсем иначе, чем только что присоединившиеся к ним.

    Они лежали парами и были явно меньше своих собратьев,  словно за то время, что Дадсон занимался делами, усохли. Пластинок на телах не было, вместо них змеились складки, и все лежбище выглядело очень неприятно. Никаких попыток съесть всё, что лежало на песке, со стороны других обитателей планеты не наблюдалось. И это несмотря на такое обилие доступной пищи!

    Дадсон решил, хотя бы бегло, осмотреть окрестности. Далеко идти не пришлось. Вдоль опушки рощи, в которую сгруппировались деревья с висящими на них особями, на расстоянии примерно метра друг от друга торчали столбами вполне живые гости, и пластинки на их спинах пламенели ярко красным. Дадсон посмотрел направо и налево. Цепь живых столбов закруглялась, явно смыкаясь где-то за рощей.

    Это были стражники, которые без устали отшвыривали прочь всех, кто приближался к ним. Поэтому внутри живой ограды никого, кроме упавших и висевших тварей, не было. Зато за ее пределами творилась настоящая вакханалия.  Как только кто-нибудь из смельчаков получал удар и отлетал от ограждения, на него набрасывалась толпа других, менее смелых, но, скорее всего, более умных.

    Этим захватывающее действо не закончилось. Через некоторое время со стороны моря показалась целая колонна неуклюже переваливающихся с боку на бок таких же тварей, каждая из которых тащила в клюве длинный пучок чего-то оранжевого, волочившегося по песку. Когда колонна приблизилась, Дадсон разглядел те самые водоросли, на которые обратил внимание утром. Колонну также охраняли стражники. Те, что стояли столбами, расступились, колонна вошла внутрь круга, распалась, и каждый из несунов начал взбираться на дерево, выбранное по одному ему известному признаку. Вновь прибывшие, держась одной лапой-присоской за опору, другой раскрывали рты собратьев и ловко запихивали в них водоросли. Висевшие оставались безучастными к происходящему, и только глотательные движения прокатывались свидетельствовали о том, что они очень даже живы.

    И Дадсон совершил ошибку, на которую как исследователь, не имел права. Он не стал ломать голову над тем, что означило происходящее, и, увлеченный идеей поиска достойного подарка, принялся блуждать среди  стволов, выбирая подходящую особь среди висящих. Наконец, один экземпляр, крупнее и красочнее остальных, показался ему подходящим. С определенной долей опаски он ухватился за тушку и потянул на себя. Но экземпляр не поддался. Весил он никак не меньше пяти килограммов и пришлось изрядно потрудиться, пока не удалось оторвать присоски от  ветки.

    …Он вошел к Эдику, держа подарок перед собой.
    - С днем рождения, Эд, - почти промурлыкал Дадсон, уложив тушку к ногам напарника.
Эффект превзошел все ожидания. Слезы мгновенно высохли, губы Эдика растянулись в улыбке, хотя и продолжали подрагивать, а даритель испытал блаженное облегчение. Ничто не мешало больше подготовке к старту, и Дадсон окунулся в работу с головой, вкалывая за двоих. Времени для утешений напарника не хватало. Единственное, что мог себе позволить Дадсон - это периодически заглядывать к несчастному буквально на несколько секунд. Впрочем, эти посещения заметно раздражали страждущего. Как только Дадсон попадал в поле его зрения, Эдик вскидывал колючий взгляд и Дадсон тут же исчезал, довольный хотя бы тем, что Эд перестал распускать слюни.

     Он занимался подарком. Любовно поглаживая разноцветные пластинки, что-то напевал, перебирал лапы-присоски и осторожно чистил пасть своей собственной зубной щеткой. При очередном посещении  Эдик пеленал питомца в простыню. Дадсон чуть не озверел, увидев на простыне собственные инициалы, а Эдик окатил напарника таким зарядом молчаливого презрения, что Дадсон мысленно плюнул и на Эда, и на простыню и поклялся входить к страдальцу только в крайнем случае.
    
     К концу третьих суток после того, как Эдик впал в состояние перманентной истерики, Дадсон, глядя на мониторы красными от недосыпания глазами, облегченно откинулся на спинку пилотского кресла - ДЕЛИЯ вышла на расчетную траекторию. Он включил автопилот, раздумывая над тем, как бы поскорее накормить Эда и завалиться спать. Сам он от усталости не испытывал чувства голода и хотел только одного - выспаться.

    Дадсон невольно вздрогнул, когда, отвернувшись, наконец, от панели управления, увидел Эда. Тот стоял за его спиной и внимательно оглядывал приборы. Немного похудевший, напарник вновь стал прежним, тем самым, с которым они вместе намотали миллионы километров.
    - Все в порядке?- спросил он как ни в чем не бывало, и Дадсон только кивнул.
    Эд жестом остановил неизбежный поток вопросов:
    - Иди спать, я подежурю.

    Лишь одна мысль промелькнула в сознании Дадсона перед тем, как щека коснулась подушки: "Эд выздоровел!". Чувство счастья охватило его, и в следующую секунду он провалился в крепчайший сон.
    Убедившись, что напарник уснул, Эдик покинул рубку и отнес подарок Дадсона в хранилище. Инцидент был исчерпан, тяжелая тушка легла на крышку металлического ящика, стоящего у стены. Отныне это был экспонат коллекции и не более того. Исследователь взял верх над сентиментальным любителем экзотики, со временем нужно было препарировать тушку и заспиртовывать. А пока ей предстояло полежать в одиночестве, дожидаясь своей участи.

   …. Сектор галактики, сквозь который неслась ДЕЛИЯ, был плохо исследован, и Эдик нисколько не удивился, когда зазвучал сигнал тревоги: они приближалась к потоку метеоритов, необычайно плотному. Требовалось срочно включить тормозную систему, рассчитать обходную траекторию и начать  выполнение маневра. Одному с такой задачей было не справиться, и через два часа после того, как Дадсон вырубился, Эдик разбудил его. Через сутки опасность миновала, и напарники наконец-то смогли расслабиться.

   … Дадсон открыл глаза, вырываясь из приснившегося кошмара. Пару минут он вслушивался в знакомые звуки, смесь которых воспринималась как тишина. Но вот в привычный ритм ворвалось что-то новое, какое-то мерное клацанье и скрежет. В  воображении Дадсона возник Эд,  разрезающий пополам ДЕЛИЮ. Дадсон вскочил и бросился в рубку. Эдик спокойно сидел в пилотском кресле. Дадсон рассказал ему про странный звук. Несколько минут оба напряженно прислушивались, после чего Эдик окинул напарника взглядом, в котором читались те же чувств, что захлестнули Дадсона, когда он увидел свой подарок, завернутый в его же простыню. Дадсон залился краской, что с ним случалось крайне редко, и отправился в кубрик.

   …Ужин протекал на редкость вяло. Эдик не хотел обсуждать недавние манипуляции с подарком, а Дадсон предпочел не возвращаться к обсуждению странного звука, который, он был уверен, вовсе не приснился ему. Дадсону предстояло снова сесть в пилотское кресло, а Эдик собирался разобрать материалы, собранные у водопада. И тут заскрежетало так сильно, что, не сговариваясь, оба бросились к хранилищу.

   Сомнений не было - звуки исходили оттуда. В одной из стен зияла рваная дыра, нижний край которой не был виден из-за закрывающего ее сейфа. Поверхность ящика, на которую Эдик положил злополучный дар, была пуста: тушка исчезла. Не обращая внимания на Дадсона, он принялся обыскивать хранилище, а Дадсон смотрел на него в смятении, почти уверенный, что болезнь вошла в новую фазу. Но когда, закончив обнюхивать последний уголок, Эдик посмотрел, наконец, на напарника, взгляд его был ясен и Дадсон успокоился – слез больше не будет.

   Эд рассказал Дадсону, как он, очнувшись от странного состояния, принес злополучную зверюгу сюда и положил на ящик. Рассказ сопровождался звуками грызения, царапанья и скрежета чего–то по металлу, явно исходящими из дыры. Дадсон, переварив информацию, сдвинул стальную махину сейфа с места, и оба тут же увидели внутри полости, вход в которую и образовывала дыра, как им показалось вначале, проклятый подарок. Но даже при беглом осмотре выяснилось, что обнаруженный экземпляр гораздо меньше того, что недавно так заботливо пеленал Эдик. Пока напарники в недоумении переглядывались, неизвестный дернул сначала одной лапой-присоской, потом другой, стремительно принял вертикальное положение, выпрыгнул из дыры и исчез. Вакханалия звуков на мгновение стихла, а затем возобновилась с новой силой.

    Дадсон, перед мысленным взором которого предстала картинка из многожильных кабелей, проложенных за обшивкой, ухватился за край дыры и оторвал солидный кусок. Каково же было изумление обоих, когда из под этого самого куска вывалилось по меньшей мере полтора десятка тушек, как серых, так и цветных, а потом из дыры начали  выскакивать все новые цветные и разбегаться в разные стороны так стремительно, что не было никакой возможности их сосчитать. И тут же со всех сторон раздались звуки, которые не нужно было разгадывать – гости принялись грызть перегородки в тех местах, куда успели добраться. Оба вспомнили, что перегородки съедобны и почувствовали некоторое облегчение. Пока гости поглощали эту синтетическую гадость, не посягая ни на что другое, можно было не опасаться за судьбу ДЕЛИИ – такого добра на борту было предостаточно.

    Но это была лишь отсрочка, и пока захватчики не добрались до кабелей, нужно было принимать срочные меры. Дадсон принялся отдирать кусок обшивки, за которой не было слышно звуков жевания. Когда она была оторвана, оба  испытали чувство злорадного удовлетворения. В дыре куча неподвижных мерзких тварей спрессовалась, как ненавистные кильки в банке. Похоже, одна из обжор все-таки куснула кабель, ее долбануло током, а через нее и всех остальных. Не теряя времени, напарники, обмотав руки лежавшими на одной из полок полотенцами, начали вытаскивать из дыры бесчувственных врагов и складывать в тот самый ящик, на котором недавно лежал пресловутый дадсонов дар. На самом деле это была морозильная камера, автоматически наполняющаяся жидким азотом после того, как захлопывалась крышка и служила она для замораживания биологических объектов, которые потом переносились в специальную камеру с температурой, близкой к абсолютному нулю. 

   Необычная работа была на время приостановлена, когда Эд вытащил наружу следующий экземпляр. Это было нечто, еще не встречавшееся. Тушка выглядела крупнее  остальных, венчали ее две головы, каждая из которых была, само собой, зубастой, а снизу, симметрично влево и вправо, торчали лапы в присоски. Пока они с любопытством, смешанным с отвращением, разглядывали странную особь, в ней произошли изменения. Посередине туловища образовалась впадина, через несколько мгновений только что единое тело разделилось на две части, и перед ними оказалось уже два экземпляра. В каждом из напарников дух исследователя возобладал над страхом, и они продолжали наблюдать за столь необычным процессом, словно и не слышали звуков пиршества, раздающимися теперь со всех сторон. Не нужно было устраивать научных дискуссий, чтобы понять: эти штуки размножаются простым делением и скорость этого процесса просто фантастична.

   Пока напарники глазели на близняшек, на их телах уже начали расти пластинки, наливающиеся всеми цветами радуги. Когда цвет стал максимально насыщенным, создания встрепенулись и тут же разинули клювы, чтобы начать жевать все мало-мальски съедобное, что попадется на пути. Первой попалась рука Дадсона и только потому, что у него была прекрасная реакция, она не пострадала и отдернулась прежде, чем на ней сомкнулись зубы.
   Основу процесса продолжения рода незваных гостей они поняли сразу, но только через восемь лет специальная экспедиции прояснит, почему эти бесполые твари умудряются размножаться с поразительной скоростью, которая на борту ДЕЛИИ многократно увеличилась.
   
   Чтобы разделиться, каждая особь должна был накопить в организме специальный стимулятор роста, содержащийся в тех рыжих водорослях, которые впихивали в глотки неподвижным подопечным их сотоварищи. В перегородках же ДЕЛИИ в качестве связующего для съедобной синтетики был добавлено вещество, в котором содержание того самого стимулятора, никак не действовавшего на людей, было в десятки раз выше, чем в оранжевых водорослях!

   Ясное дело, что зверюги и мечтать не могли о том, что когда-либо попадут в такое райское место, где за вожделенным продуктом не придется нырять в зеленые волны, за каждым гребешком которых подстерегала опасность. А тут на тебе – грызи и делись сколько влезет, чем непрошеные гости занимались со страшной скоростью и удовольствием.
   Но твари не были неуязвимыми, отключились же они, когда через них прошел ток! Поэтому Дадсон наскоро соорудил электрошокер, вырубавший почти каждого гостя навсегда. Но все-таки не каждого. После того, как парочка поверженных очнулась и вдоволь наелась синтетической еды, было решено, что самый верный способ избавиться от захватчиков – отправить их в вечное странствие по космосу.

   … В течение следующих дней жизнь крохотного экипажа ДЕЛИИ представляла собой краткий сон по очереди, охоту, голубые разряды электрошокера, погрузку обмякших тушек в любую тару и перетаскивание ее к люку, за которым и заканчивался их, едва успевший начаться, жизненный путь. Напарники вышвыривали непрошеных гостей в открытый космос, со злорадством наблюдая, как метеоритные потоки из замерзшего мяса устремляются в бесконечность.

   Безумная схватка закончилась полной победой косморазведчиков. Однако они еще долго вздрагивали от каждого звука, бегали в хранилище и успокаивались лишь после того, как убеждались, что те из гостей, которым досталась почетная привилегия  стать научным материалом, не сбежали из морозильной камеры, не ожили и не принялись за любимые занятия - еду и размножение. И только через две недели они принялись хохотать, вспоминая все подробности случившегося.

   Дадсон красочно описывал мотивы, побудившие его сначала использовать «чемодан» для очередного розыгрыша, а потом об идее необычного подарка. Эдик же, не скупясь на подробности, живописал, как почти трое суток нежно любил инопланетного обитателя, лишенного по вине Дадсона стимулятора роста, и признался, что даже не подозревал о своей способности на столь глубокие чувства.

   При помощи каких органов чувств «подарок» усёк наличие необходимого стимулятора в перегородках им ещё предстояло выяснить.