Когда улыбаются небеса, Гл. 18. Тени прошлого

Ника взлетела на седьмой этаж, не дожидаясь лифта, решив таким образом выплеснуть по дороге нервное возбуждение, переполнявшее ее. В таком состоянии даже самый скоростной лифт мог ей показаться черепахой. Она не могла ждать ни секунды. Ее колотила мелкая дрожь, сердце стучало так, словно было готово выпрыгнуть в любую минуту из груди. Всего за какой-то один день вся ее жизнь перевернулась, привычные понятия рухнули, завалив своими обломками скучное рутинное существование. Теперь она могла лишь гадать, что принесет ей завтрашний день.

Не смотря на сумбур в голове, она все же принялась раскладывать услышанное сегодня по полочкам и выстраивать в ровные логические цепочки. Вместе с тем, она также размышляла о планах на будущее. Ника даже стала всерьез подумывать о том, чтобы перейти в отдел криминала в надежде, что это развяжет ей руки и поможет быть в курсе происшествий, а это, в свою очередь, даст ей ниточку к Агмару. Она твердо решила на свой страх и риск заняться его поисками и выяснить, что же все-таки ему понадобилось здесь, на Земле. Кстати, почему ей не пришло в голову спросить это у Кристиана? Уж он-то, наверняка, знает. Впрочем, ей еще представится такая возможность. По крайней мере, она на это очень надеется.

Минут пятнадцать Ника с великим удовольствием расслаблялась под теплым душем, обдумывая свои дальнейшие действия, и не слыша, как надрывался мобильник.
Выйдя из ванной, Ника вздрогнула от неожиданно раздавшегося звонка, который казался в этот ночной час слишком резким и громким. Кто-то  упорно обрывал городской телефон. Она не сняла трубку, решив, что ошиблись номером. По крайней мере, ей никто из нормальных людей не мог звонить в час ночи. Однако, умолкнув на секунду, телефон трезвонил снова и снова.

- Слушаю, - раздраженно ответила Ника, приготовившись высказать все, что думает, не стесняясь в выражениях.
- Никуль, привет! Я тут как раз мимо проезжаю. Вот хочу к тебе зайти.
- Алик, я сплю, - она с трудом сдержалась, а про себя подумала: «Это невозможно. Сошел с ума окончательно».

- Я ненадолго. Очень важный вопрос, я говорил тебе. Решать нужно быстро, - тон у Алика с каждым словом начинал меняться, голос становился грубее и жестче.
Нику всегда коробило от этого тона, в нем слышалась угроза. Раньше, когда она еще жила с мужем, ей легче было уступить, чем чувствовать, как он сверлит ее глазами, выкрикивая унизительные оскорбления. Но теперь, будучи свободной, она считала, что может распоряжаться собой по своему усмотрению, независимо от желаний Алика.
Тем не менее, ссориться ей тоже не хотелось, поэтому максимально мягко она сказала:
- Не могу. Извини. Завтра – обязательно.

Ника услышала, как на том конце провода Алик выругался и отключился.
Ну, все. Теперь, наконец, можно и поспать спокойно.
Ника прошла в спальню, скинула махровый халат и прыгнула в постель. Она уютно распласталась под теплым одеялом и с наслаждением закрыла уставшие глаза.
В этот момент раздался звонок в дверь.

«Да что ж это такое?!» - мысленно возмутилась Ника.
Конечно, она могла не открывать, не реагировать на эти настойчивые трели. В конце концов, она никого не ждала и не приглашала. Но она знала, что это Алик, больше быть некому. А с ним шутки плохи. Ожидание всегда выводило его из себя. В такие минуты он становился неуправляемым и опасным. Так что, надо было открывать.
 Взглянув по дороге в зеркало и придав лицу дружелюбия и приветливости, она с внутренним содроганием открыла дверь -  с виду, как ни в чем не бывало, словно и не было телефонного разговора несколько минут назад.

- Ну, ты чего, Никуль, спать, что ли, собралась? – вкрадчиво удивился Алик.
- Да уж какой сон теперь? Чай будешь пить или кофе?
Пока он раздевался, Ника прошмыгнула на кухню. Они не виделись около года, но Алик почти не изменился, все такой же худощавый, щеголеватый и вальяжный, в темных волосах – ни единой сединки, это в его-то пятьдесят.

Алик Галиев был татарином по происхождению, однако, попав в Москву в конце семидесятых из глубинки, еще будучи в армии, так и осел в ней. В то время вся страна готовилась к Олимпиаде-80, на широкую ногу строила Олимпийскую деревню в Москве. Москва, в свою очередь так же не оставалась в долгу, щедро раздавая строителям квартиры. Алик не растерялся, начал с фарцовки джинсами и кроссовками и вскоре открыл свою палатку, получил квартиру и одним из первых зарегистрировал кооператив, который со временем разросся в довольно крупную строительную корпорацию. Где-то на стадии кооператива он познакомился с совсем тогда еще молоденькой  Вероникой Вальберг, которая в ту пору едва успела поступить на филфак МГУ. Перед ней была вся жизнь. Отец души не чаял в единственной дочери, но постоянно был занят на работе. Мама же была полностью покорена широтой души и жизненной энергией не старого тогда еще «нового русского».

Несколько лет Ника время от времени встречалась с Аликом, не зная, что ей с ним делать. Разница в возрасте была немалой, и это смущало. С другой стороны, он всегда был рядом в нужную минуту и угадывал все ее желания, и не было такого препятствия, которое помешало бы ему встретиться с Никулей. И все это время терпеливо предлагал любовь и  довольствовался дружбой.

Так прошло несколько лет. Неожиданная смерть мамы выбила Нику из колеи. Отец еще глубже ушел в работу. Ей показалось, что земля ушла из-под ног. Но тут снова рядом оказалось крепкое плечо Алика, его понимающий взгляд и терпеливое сердце. Ника сдалась.
Все началось сразу после свадьбы. Не успели счастливые молодожены расположиться на одном из лучших пляжей Тенерифе, как начались бесконечные звонки с работы. Алик каждый раз хватался за трубку, кричал и матерился в нее, нервничая все больше и больше. Иногда Нике казалось, что у новоиспеченного мужа просто не выдержит сердце или случится нервный припадок. В конечном итоге, медовый месяц закончился уже через пять дней.

Вернувшись в Москву, у Ники оставалось еще несколько недель до начала учебного – выпускного – года. Как-то так получилось, что она начала ездить на работу вместе с мужем и, по возможности, помогать ему там. Вскоре Алик вошел во вкус и стал нагружать свою маленькую женушку все больше и больше. А когда пришло время возвращаться в Университет, он и вовсе принялся настаивать на том, чтобы она бросила учебу, потому как пользы от нее все равно никакой нет, деньги за нее не платят, а необходимые знания и так уже получены. Да и знания-то так себе, ничего определенного – не экономика, не юриспруденция и даже не строительство – единственно ценные специальности, по мнению Алика. Другие он просто не признавал. Ко всему прочему, Алик страшно ревновал свою жену ко всему, что движется, и не хотел терять ее из вида даже на час.

В то время Ника еще по старой привычке могла позволить себе иметь собственное мнение и уважала свои желания, поэтому сошлись на компромиссе – она перевелась на заочное отделение. Учебу надо заканчивать однозначно, решила она, а поработать пока можно и на семейное предприятие. В конце концов, к специальности она всегда успеет вернуться.
С тех пор Ника стала работать в компании мужа, отдавая всю себя семейному делу, которое росло и процветало их совместными усилиями. Уже через несколько лет Алик прикупил на Рублевке гектар земли и построил семейное гнездышко – небольшое, как считал Алик, всего тысячи полторы квадратных метров. Нику к вопросам хозяйствования он, естественно, не подпустил, равно, как и к обустройству вотчины – чего хорошего можно ожидать от глупой женщины? Исключительно всем занялся лично, вложив в дизайн и обстановку душу, а вместе с ней и бешеные деньги, благо, что в то время он греб их лопатой. И не всегда честной и трудовой. Этой же самой лопатой он и закопал все лучшее, что было в отношениях между ним и женой.

Возможно, Ника должна была гораздо раньше разглядеть истинную натуру своего мужа и расстаться с ним уже после первого года брака, но случилось так, что именно в этот период она, как бы, выпала на какое-то время из жизни, уйдя в себя, а точнее – в свое горе.

Еще на первых месяцах супружества Ника забеременела. Конечно, она немного испугалась, это было не совсем вовремя. Сессия и диплом приходились как раз на последние месяцы. Однако делать с этим ничего не решилась. Алик, которому в ту пору было уже около сорока, был рад отцовству. Правда, в первое время он, казалось, тоже не на шутку растерялся. Но испуг быстро прошел. Тем более что это ни на работе, ни на их привычном распорядке никак не отразилось. Ника так же продолжала заниматься делами фирмы и в свободное время сопровождала мужа то на дружеских вечеринках, то на деловых встречах.

Счастливый будущий отец хотел, чтобы Ника рожала по-модному в то время – дома. Роды прошли с осложнениями. Ребенок родился мертвым. Ника угодила в реанимацию и не видела безжизненного тела малыша. А когда пришла в себя и узнала, что случилось, то потеряла сознание, а вместе с ним и интерес ко всему окружающему, да и к самой жизни.
Несчастье подорвало не только моральный дух, но и физическое здоровье Ники. Она часто и подолгу болела. И все время обвиняла в случившейся трагедии себя.

Алик настоял, чтобы она, как можно скорее, включилась в работу и отвлеклась таким образом от своего горя. Сам он так же с головой ушел в бизнес и, казалось, не замечал того, что произошло и продолжало происходить с его женой.   

Его работа, его бизнес были главным смыслом в жизни Алика. Он все скупал и скупал - то земли, то коттеджи, то квартиры. По этой части он был гением, и, как некоторые гении, страдал шизофренией, причем, в тяжелой форме. Собственно, для такой формы могло бы быть гениальности и побольше. Так что в этом было некоторое несоответствие. В моменты ремиссии это был абсолютно нормальный, дружелюбный и даже очень обаятельный человек с большим чувством юмора. В такие времена трудно было найти для общения кого-либо интереснее. Но болезнь с годами прогрессировала, Алик ее не признавал и лечиться не собирался, а Ника даже заикаться не осмеливалась о чем бы то ни было подобном.

Первые три года после смерти сына она вообще ничего не замечала и не чувствовала. Позже она осознала безысходность своего положения, но ситуация уже вышла из-под контроля, и она лишь молча переносила все издевательства мужа, который обожал ощущать свое превосходство и власть над людьми, и, особенно, над женой, словно в отместку за ее образование и воспитание, чего у Алика абсолютно не было. Видимо, он в душе сознавал, что Ника, хоть и молчит, хоть и подчиняется, но внутри не сломлена. Тем сильнее ему хотелось морально уничтожить ее, как уничтожал ее ежедневно на словах. Он издевался и делал это так легко и непринужденно, что со временем Нике стало казаться, будто так все и должно быть. К этому примешивалось угнетающее чувство вины перед мужем за потерю ребенка, о чем он не забывал ей время от времени напоминать.

Так прошло около восьми лет. Детей у них больше не было. И вот однажды осенью, в пятницу, Ника подготовила для передачи все рабочие дела, закрыла все сделки и принесла все документы и отчеты в кабинет мужа, прикрыв все это сверху заявлением об уходе. Алик особого значения выходке жены не придал, решив поговорить с ней дома вечером, тем более что уже не в первый раз она заикалась об уходе. Но и дома вечером разговора не состоялось. Вернувшись в такой огромный и казавшийся ей всегда таким неуютным особняк, она быстро собрала свои личные вещи и уехала на городскую квартиру, твердо решив больше сюда никогда не возвращаться.

Как она и ожидала, у Алика хватило чувства собственного достоинства не раздувать скандал и уже через полгода они развелись.
Наконец Ника смогла заняться своим любимым делом – устроилась на работу в редакцию журнала «Хит», где работала и по сей день. И еще долгое время вздрагивала от скрипа лифта в подъезде, боясь, что придет Алик и заставит ее вернуться. Лишь спустя год к Нике снова вернулись душевное равновесие и покой. Она, наконец, почувствовала себя человеком, просто живым человеком, который на этом свете есть.
А Алик так и не пришел – ни тогда, ни потом. Ни разу до этого вечера.