Дождевой червяк, философская сказка

Чтобы хорошо расслышать, а, самое главное,  понять героев этой истории, я предлагаю всем вам вместе со мной захлебнуться воображением и опуститься на дно старого, заросшего пруда, где учитель-пиявка преподаёт своим ученикам-кровососам урок пиявочной* этики:
— Господа кровососы! Все вы не хуже меня знаете, что только у нас, у пиявок, самые сильные челюсти, самые острые зубы и самые ненасытные желудки. Но никогда не забывайте, друзья мои, что у нас, ко всему этому есть ещё и пять пар всевидящих глаз!  Это совсем не случайно. На то мы и пиявки, господа, чтобы никогда не ошибаться! Не разглядеть жертву можно одним глазом, двумя, тремя... но не десятью сразу! А как её разглядеть, если рот наш находится на одном конце туловища, а глаза — на другом? Нас оправдывает то, что мы сосём кровь, не видя своей жертвы. Но так ли важно видеть её, когда это делаешь? Не разумнее ли будет не делать этого, когда её не видишь?  Как вы считаете?
Класс лениво молчал. Пиявка-учитель успел всем им достаточно надоесть за зиму своими постными нравоучениями. Но тогда — другое дело, тогда совсем не до еды было. А сейчас-то весна! И кругом столько всего кровеносного плавает.
— А правда, что у Вас язва желудка? — нагло перебила учителя симпатичная кровососка-отличница, когда тот заговорил о милосердии и гуманности.
— Нет, с чего Вы взяли? Язвы у меня нет, — учитель чуть не уронил свои толстые очки на дно пруда.
— Странно, — кровососка - вундеркинд подплыла ближе и вульгарно повисла на плече остолбеневшего учителя, — а мама мне сказала, что кровь Вы не пьёте из-за язвы, и ещё она сказала, что Вы — гермафродит!
Какие только слухи ни ходили в пруду о новом учителе-вегетарианце: и то, что он ненормальный, и пьёт всё без разбору, даже родниковую воду, и то, что он жену свою мясистую бросил с грудными кровососами, и то, что он из пруда по ночам выползает в лес и ест там сырую землю, и ещё многое другое, гадкое и противное. Теперь же вся округа узнала, что он, вдобавок ко всему, ещё и гермафродит.
— Дети! — Учитель, сконфуженно откашлявшись, попытался снять с себя настырную отличницу, которая элегантным шарфиком обвила его шею. — Дети, каждый из вас сам волен  выбирать,  пить ему кровь или не пить. — Учитель нервно заплавал по классу с «шарфиком» на шее. — Конечно, все мы — пиявки, и нам просто необходимо это делать, чтобы вывести потомство и так далее. Но, дети, уверяю вас, можно обойтись и без этого мерзкого, гнусного занятия. Для всех вас найдётся множество более благородных и разумных занятий, чем пить чужую кровь.
Учителю, наконец, удалось освободиться от навязчивой ученицы, которая уже успела беззастенчиво присосаться к его шее.
Тёмно-зелёная кровососка-отличница, возвратившись на своё место, тут же включила под партой магнитофон, чтобы записать откровения учителя на плёнку и отомстить ему  за  четвёрку  в четверти, передав запись урока «куда следует». Здоровенный кровосос-двоечник незаметно подставил на пути подслеповатого учителя тарелку, до краёв наполненную сладкой, дурманящей кровью, и теперь ехидно выжидал, когда  тот сослепу опрокинет её и весь перепачкается. Известно, что в пиявках самой природой заложены излишняя подлость, коварство и жестокость. В этом же классе, как на подбор, собрались самые отъявленные негодяи...
— Вам крупно повезло, что Вас направили именно к нам, — уверял нового учителя директор школы при приёме его на работу, — ученики у нас все смышлёные, знания  всасывают очень добросовестно, так что, коллега, смотрите за ними в оба, а лучше во все десять глаз!
Что правда, то правда. Кровь ученики пили из своих учителей до того усердно, что несчастным педагогам приходилось  её  иногда разбавлять, чтобы хватило на всех.
— Нет! — категорично заявил учитель-вегетарианец директору школы. — У меня на уроках ученики кровь пить не будут!
Но вскоре он понял, что спорить с директором не было необходимости. Уже через неделю работы в школе он еле сдерживал себя, ощущая, как быстро и незаметно можно сделаться слепым, глухим и бесчувственным кровососом, под стать окружающим. Кровь из нового учителя ученики пили  с особым усердием. Она им не нравилась, но они всё равно высасывали её, густую и справедливо-горькую. Им было интересно, на скольких же хватит этого щепетильного хлюпика-вегетарианца. Кровосос-двоечник, так и не дождавшись, когда учитель сослепу наткнётся на тарелку с кровью, решил действовать иначе. Выбрав момент, когда тот на деле стал доказывать, что вишневый компот — это совершенно безвредно, балбес незаметно подменил стакан с компотом на стакан с кровью.
— Смотрите, друзья! Компот — это именно то, что вам нужно, чтобы подавить в себе животные инстинкты. Я пью за будущих, разумных пиявок!
Учитель залпом всосал содержимое стакана...
В жизни можно вынести всё: и обиду, и измену, даже смерть любимого существа постепенно забывается. Но потерю своего «я» пережить невозможно. Неважно, сам ли ты отвернулся от него, или оно равнодушно покинуло тебя, важно, что ты стал одинок, и дальнейшее твоё существование не имеет никакого здравого смысла. Учитель умирал так же незаметно, как и жил, никого при этом не осуждая.
В лицо ему откровенно и озлобленно вычмокивали*, чтобы он убирался в свой лес и там ел свои вонючие плоды, чтобы не учил их больше тому,  в чём сам до конца не разбирается.
— Для нас, чистокровных пиявок, ничего, кроме крови, не существует, — выскочила впереди всех орущих отличница-кровососка. — Можете что угодно придумывать в своё оправдание, но без крови Вы не пиявка, а обыкновенный дождевой червяк!
Верзила-пиявка подскочил к учителю уже после того, как тот  без  чувств повалился  на  стол.  Кровосос привычно запрокинул учителю голову, раскрыл ему рот и влил туда всё содержимое тарелки. Пиявкам неинтересно было пить кровь из тарелки, им было приятнее пить её из учителя.
— Налетай! Высосем из него всё, что ему так противно! — истошно завопил конский кровосос и, потеснив кровососку-отличницу, жадно присосался к горлу учителя.
Со всех сторон к учителю потянулись холодные, безжалостные присоски учеников. Когда на шум приплыли юные кровососы из соседних классов, поживиться им было уже нечем. Опустошённое тело капроновым чулком валялось в середине класса...
Кровососка-отличница всплыла к поверхности пруда и, чуть высунувшись из воды, неожиданно для себя, залюбовалась полётом облаков и манящей зеленью прибрежного леса.
— И всё-таки в душе этот дождевой червяк всегда был кровососом, — упрямо причмокнула она мясистыми  губами, — даже когда уверял нас всех в том, что кровосос — это далеко не форма, а всего лишь её содержание.
Никто, кроме неё, больше не  вспоминал об учителе-вегетарианце: девочки красили после сытного обеда свои чувственные оттопыренные губы; мальчики надули безжизненный чулок  и  принялись  играть им в волейбол. И лишь кровососа-двоечника некоторое время мучила  отрыжка от обжорства, но это же было так естественно...