С головой да в омут

«Начать отношения или не начать? К чему обязывает новое знакомство? Да ни к чему – просто попробовать, а потом забыть», - успокаивала себя Марьванна, готовясь к свиданию.
Жить в одиночку ведь легче? Спишь сколько хочешь, как хочешь, где хочешь.

Марьванна храпела, как многие немолодые люди, любила пропустить рюмочку другую перед сном. За ночь вставала раза два-три по нужде. В общем, жила в свое удовольствие.
Ей до сих пор непонятно, почему такой подтянутый мужчина, в расцвете сил и средств – больно дорогая машина у него – обратил внимание на полноватую, затюканную жизнью тетку. Марьванна себя со стороны не видела, но подозревала, что ее сексуальный поезд давно ушел. Хотя надежда умирает последней, и в глазах женщины прыгали чертики. Возможно, на них и клюнул закоренелый холостяк Сидорчук.

У Сидорчука во всю шел кризис среднего возраста. После пятидесяти мужчина понял, что дальше оставаться одиноким не просто неприлично, а опасно для здоровья. Он решил во что бы то ни стало проверить себя на живой женщине.

Марьванна повелась сразу, не ломалась, а приняла предложение переночевать у него, как само собой разумеющееся. Взяла зубную щетку, пасту, прокладки, запасные трусы, кроссовки. Когда Сидорчук заехал за дамой сердца, она ждала его с пакетиком, переминаясь с ноги на ногу. Переминалась долго, чтобы ухажер успел заметить ее новые туфельки на каблучке. Кроссовки – на обратную дорогу. Марьванна предчувствовала, что придется ей возвращаться одной среди ночи по ухабам и рытвинам, поэтому предусмотрела сменную обувь.
Квартирка у Сидорчука оказалась так себе: однокомнатная, на первом этаже, душноватая. Но с занавесочками, мебелью и кучей продуктов.
 
Иван Сидорчук – бывший лесничий. Еще с советских времен научился экономно вести хозяйство. Если забивал лося, то не только сам освежевывал тушу, но и готовил консервы. Этих жестянок у него накопилось несколько сотен. Самому не съесть, а выбрасывать жалко. Года два назад после удачной охоты удалось заготовить впрок мясцо, которым сейчас решил он угостить доверчивую Марьванну. Купил рассольник в стеклянной банке, открыл свою «жесть», чтобы обжарить лосятину в луке и добавить в варево.

Марьванна взволнованно дефилировала по комнате, пока ее друг крутился на кухне. Женщина очень нервничала, слишком большие надежды возлагала на последующий после ужина интим.
Запах жареного лука совсем вскружил ее голову. Украдкой дама прикладывалась к торжественно выставленному Сидорчуком  графинчику с водкой. Закусывать было нечем, так как вся еда сосредоточилась на кухне рядом с хозяином. Женщина пожалела, что не взяла с собой закуску, сейчас бы само то – занюхать и проглотить кусочек колбаски, сырка, а то и соленый огурчик не помешал бы.
 
Наконец Сидорчук явился в комнату с кастрюлей. Покосился на графин, побежал за рюмками.
Суп Марьванне не понравился. Слишком калорийный. А вот от водочки дама не отказывалась. Глотала один стопарь за другим. Без всяких там тостов и дипломатий. Зачем зря слова на ветер бросать? Серьезное дело предстоит.

После ужина хозяин взглянул на часы: времени всего семь. В койку рановато. И они пошли гулять.

Вот тут, вероятно, от выпитой водки или от эротического волнения Марьванну понесло. Она потащила пожилого товарища на гору. Грузно поднимаясь по ступенькам, призывно покачивала бедрами. Сзади слышалось кряхтение, но спутник послушно следовал за телом. На самом верху, в виду всего города, Марьванна прижалась животом к животу Сидорчука и поцеловала мужчину в засос. Дальше уже все пошло, как по маслу. Марьванна декламировала стихи, размахивала руками, а Сидорчук вел разбушевавшуюся даму к квартире.

На пороге он стал ее целовать и принуждать к раздеванию. Марьванна почему-то заупрямилась, вероятно, стесняясь. Сидорчук достал раскладушку, поставил ее рядом со своей полуторкой. Застелил свежим бельем. Пока мужчина находился в ванной, Марьванна перестелила чистое белье с раскладушки на кровать, на которой спал Сидорчук. Углеглась на ней и стала ожидать.

Хозяин явился, лег на раскладушку, задумался. «А что, собственно, у меня общего с этой толстой теткой? Почему она решила, что я должен сейчас ее удовлетворять? На кой она мне вообще нужна? Завтра воскресенье, на рыбалку бы…»

Марьванне тоже пришли неожиданные мысли по поводу своей несчастной женской доли. Сколько лет никакой личной жизни, сколько лет ни одна мужская рука не касалась ее сбитого, но податливого тела. Сколько лет…

Сидорчук уж было задремал. Его заставили проснуться странные звуки, раздающиеся с кровати. Похоже, залетная красавица хлюпала носом.
 
Наверное, не надо было проявлять жалость. Не надо было начинать секс без любви. Но как-то все само собой получилось. Большое сердце Сидорчука не выдержало женских слез, а тело Марьванны распласталось, как тесто, сбежавшее из кастрюли, по всей жилплощади старого холостяка.
 
Хорошего человека должно быть много, и Марьванна доказала эту поговорку в полной мере. Женщина старалась. Женщина делала все, на что была способна и не очень. Она совсем растворилась в этом странном и загадочном для нее Сидорчуке.
 
Его пенис, такой необычный – ведь не было других в жизни у Марьванны, не с кем и сравнивать – поразил женщину наповал. То он мягкий и маленький, то вдруг толстущий и такой жесткий, упругий. Как мячик, сам в руки просится. А под ним другие шарики, очень забавные. А кожа мужская, оказывается, гладкая. И руки такие крепкие, ласковые.
Марьванну больше всего поразило то, что Сидорчук ее обнимал и целовал. Для бездетной женщины такая ласка была в диковинку. Наверное, так дети ласкаются к мамке.

Потом Сидорчук повернул ее на живот, приподнял женский зад, и пару раз было очень хорошо. А дальше он лег рядом, уткнулся в большие груди Марьванны и захрапел.
Марьванна уснуть так и не смогла. Она все переживала. Переживала самые последние движения, когда мужчина был сзади. Такого Марьванна никогда не испытывала.  Очень хорошо, но почему так быстро? Под утро Марьванна вспомнила стихи «Я помню чудное мгновенье»…

Только Марьванна засобиралась домой, Сидорчук вдруг проснулся. Лучше бы он и дальше спал, похрапывая и похрюкивая!

Марьванна не готова была к большому сексу. А Сидорчук, выспавшись, набравшись сил, мучил бедную женщину долго, часа два. Все равно кобелю было, что Марьванна зубы не почистила, кофе не попила и вообще домой захотела. Эгоист имел ее по всем позициям, и халтурить не давал, добиваясь своего окончательного триумфа.

Женщине было приятно, когда любовник повторял ее имя. Нежно так, протяжно, на разные лады. Поэтому она старалась, не выпуская упругий пенис ни из рук, ни из губ, ни из грудей своих. Все делала, лишь бы ласков оставался и доволен ею новый хозяин.
Получила ли удовольствие она сама? Да разве это главное?