Дима и Володя

Диму она любила. Он был милый и нежный, и божественно играл на гитаре. Во всяком случае, ей так казалось. Ведь играл он ей.
Любила и мучилась. Потому что изменяла.
С Володей. Володя не умел играть на гитаре, никогда не шутил, был собранным и волевым. Но он умел красиво, по-взрослому ухаживать - водил в кафе – не часто, раз в неделю, и даже однажды в ресторан, где она робела официанта, с презрением глядевшего на ее простенькую футболочку и рыночные джинсики.
(На самом деле официант с презрением смотрели на всех посетителей, потому что был студентом философского факультет университета, вынужденного временно обслуживать богатых хамов, но она этого не знала).
С Димой было хорошо и весело. С Володей все время приходилось быть собранной, как на экзамене, ибо был он строг и взыскателен.
Она так его побаивалась, что ругала себя, а изменяла. Изменяла на роскошной кровати, на которой можно было лежать целыми днями – удобной, упругой, мягкой, с шелковым синим бельем.
Не сравнить с Диминым продавленным диваном, откуда вечно вылезали пружины. Еще и ножка однажды отломилась, и ложе страсти стало колченогим - и даже толстый том энциклопедии не спасал положения.
Предложение , так вышло, они сделали на одной неделе – Дима, спев ей лирическую балладу, и Володя. Вручив ей коробочку с дорогим, но в меру, кольцом.
И когда ее потом друзья и знакомые спрашивали, почему она все-таки предпочла скучного суховатого Володю, а не веселого кудрявого Диму, она краснела и отводила глаза.
Ну не могла же она сказать, что все дело было в Димином диване. Или в Володиной кровати. В общем, она могла бы стерпеть и безденежье, и неопределнность жизни, но эта пружина, которая исколола ей до крови весь бок и спину…Этого она, неженка, стерпеть на могла.
Иногда удобная мебель влияет на важные решения.