Как Настя стала ведуньей

…И началась эта странная жизнь. Настю никто не  трогал, к ней часто обращались, всегда с улыбками, но не ждали от нее ответа. А она наблюдала  новую для нее жизнь. И, неожиданно, оказалось, что ничего особенного в этом укладе жизни не было.

Было небольшое поле, где сеяли рожь. Было много скота.

Сами дома были небольшими в два этажа, на первом были служебные помещения, на втором – жили, но спали там видно только в холодное время,  а так все размещались на сеновалах.

Дом окружали многочисленные пристройки, в которых можно было заблудиться.

Ели обязательно три раза в день по солнцу, за трапезу садились те, которые были в доме.

Настю удивило то, что закопченную рыбу, которую они ели в первый же  день, не только посолили, но сдобрили специями, причем, она поняла, что там был перец, имбирь, и еще что-то, по вкусу больше всего это походило на индийские специи. Значит, с Индией тогда торговали запросто?

Только что выловленная и закопченная рыба была безумно вкусна.

Когда рассаживались за столом, то отец занимал свое место, и первым начинал трапезу, все остальные садились, как получалось, и вообще, в доме царила полная свобода!

Отец работал в кузнеце, которая стояла вдали от построек у реки.
Три его взрослых сына с женами и один еще холостой, занимались всякий своим делом, не спрашивая отца, женщины занимались своими делами.

Настя очень скоро почувствовала две вещи, что здесь свобода, какой она никогда не ощущала в своей прежней жизни никогда. Ибо за ней всегда надзирали, надзирали родители, надзирали учителя, преподаватели, начальники, соседи.

Здесь же этого не  было! Настя не знала, как это объяснить, но вот она могла взять и уйти в любой момент. Она чувствовала это. И ей только бы улыбнулись вслед, она ела их еду, но никто не заставлял ее делать хоть что-то.

Поразительно, но в ней уважали личность, которая имеет право на свободу во всем! Вот тебе и Древняя Русь!

И еще, эти люди очень любили друг друга и просто безумно радовались друг другу. Вот уходят мужчины на охоту рано утром, возвращаются и  к ним бросаются женщины, дети, целуют, гладят, смеются, и видно по ним, что они соскучились, вот за эти несколько часов без них, они безумно по ним соскучились.

Когда один  юношей поранил в лесу ногу, рана была глубокой, он испытывал боль, хотя и пытался  сохранить невозмутимость, так тут же все собрались вокруг него. В глазах, в словах было столько сочувствия, столько желания, чтобы  у него все было хорошо, что это лавина любви, обрушивавшаяся на юношу, привела к тому, что он уснул, а утром рана у него затянулась почти, а через день он ходил, чуть прихрамывая, а еще через два дня был здоров.

И мужчины и женщины были скорее худыми, но мускулистыми. Мужчины были просто из одних мышц, женщины имели приятную нежность, но мышц ног и рук у них тоже были рельефными, хотя не такими, конечно, как у мужчин.

Это были очень красивые люди,  довольно рослые, сероглазые или кареглазые,  темно-русые и светло-русые. Они не стремились демонстрировать свою  наготу, но не стеснялись ее, это было нормально, если нужно раздеться в присутствии других.

И еще Настя, как женщина, не могла не заметить, что жены любят своих мужей, очень любят. Они садятся рядом с ними, заглядывают им в глаза, улыбаются. Не было ни одной пары, в отношениях которых было бы напряжение или вражда.

Как быстро поняла Настя, у женщин все было нормально с сексуальной жизнью, это  были не современные москвички.  И мужчины и женщины были бодры и веселы с самого утра и до вечера, тонус у них был очень высокий, и пары, когда им нужно было, удалялись, но мир дома и двора был тесен, и  Настя невольно видела и слышала многое. Будучи взрослой дамой, она поняла, что  у всех женщин все в порядке с разрядкой, и они ее получают иногда по несколько раз в день.

Т.е. все те страхи, которые отравляли жизнь многим женщинам в современном мире, в этом мире просто отсутствовали. Мужчины и женщины любили друг друга, это было естественно, как ночь или день. Как рыбалка или охота, как  обед и ужин. Но было и таинство, таинство жило в глазах, в прикосновениях. И была нежность.

Хотя нежность была в отношениях всех членов этого маленького коллектива. Прожив всего лишь две недели, под одной крышей с этими людьми Настя, с внутренним потрясением и неверием, почувствовала, что всегдашнее чувство одиночества, которое появилось у нее еще в подростковом возрасте  прошло!

Это чувство одиночества было всегда. Настя жила рядом с добрыми родителями, рядом с мужчинами, которые ее любили, и она любила или сопереживала многим людям, но привкус одиночества, как сущностной черты бытия, всегда присутствовало, здесь же это прошло!

Эти люди, которые не понимали ее языка, и язык которых она понимала пока плохо, но все лучше и лучше, включил ее в число своих, и она испытала невероятное ощущение наполненности жизни и защищенности.

Оказалось, что дело не в словах, которым она так доверяла в юности, а во внутреннем отношении людей к тебе. Рядом с ней жили люди, которые образовали в своем кругу законченный мир, и у которых все было для счастья, и они были счастливы. И их энергия счастья сделала и ее счастливой, она точно так же, как и эти люди, рано вставала, шла в лес. Потом делал все дела, которые делали женщины,  затем она шла и купалась в реке, радуясь, что ее  тело   бывшей гимнастки тоже было сильным и красивым, как у плававших рядом  женщин.

Потом обед. Иногда очень сытный, а иногда это был кусок хлеба с молоком. Чаще всего в обед ели рыбу (если улов был удачный), ее коптили, из нее делали похлебки, ее жарили вместе с грибами и диким чесноком. В рыбную похлебку бросали какие-то корешки и травы, от которых эта похлебка приобретала изысканный вкус.

Иногда мужчины с охоты приносили дичь, один раз был довольно здоровый кабан, все, что не шло на обед тут же коптилось. Была специальная коптильня.  Настя поймала себя на мысли, что с удовлетворением думала о том, что и зимой  у них будет мясо и рыбка, которую тоже коптили и сушили в прок.

Один раз  Настя удивилась мелькнувшей жуткой мысли, что не очень-то и хочет возвращаться домой, в свинцовую  и тоскливую Москву.

Но тут зарядили дожди, резко похолодало, и в лесу, и на реке все промокали до нитки, к вечеру затопили печь в домах, Настя оказалась в доме,  в котором жили семьи старшего и среднего сыновей, без Отца было совсем свободно и весело.

Печь топилась по-черному, сначала дым пошел в дом, но потом  все наладилось, стало жарко от огня, но и воздуха было много, благо было большое окно в стене ближе к крыше.

И вот  дождь притих, в печь поленья больше не подкидывали, спать было рано, огонь освещал полутемную избу, и тут  одна из женщин, жена старшего брата, румяная, с умным взглядом карих глаз, стала рассказывать сказки.

Ее мелодичный голос заполнял пространство. Все притихли, следили за  кружевом слов…  Настя уснула счастливая.

А утром мужчины собирались на охоту. Отец оставался  дома, главным на охоте должен был быть его сын, Снегирь. Тот самый, в доме которого Настя спала.

Почему этого очень сильного мужчину так звали, Настя не знала, только позже она разберется во всем этом, что имена у тогдашних людей были церковные, это если их крестили, но люди этими именами не пользовались. А давали детям прозвища, прозвища  давали либо из желания сделать жизнь счастливой, или  в честь пращура, или тотемного зверя этого рода, или просто случайно.

Снегирь был мужчина чрезвычайно сильный, одеваясь на охоту в плотную из толстой кожи куртку, он снял рубаху, и на минуту Настя увидела всего его. Мощные ноги, врастали в землю, там было столько перевитых мышц, что они казались «плетенными». Снегирь был главным по выкорчевыванию пней, отсюда его сила. Мощная грудь, казалась надутой, настолько мышцы груди были объемными.

Настя смотрела, как и  все на переодевание мужчин, на подготовку их к охоте, и вдруг, ее охватило странное чувство. Стала бить дрожь, и впервые за все  время проживания здесь она почувствовала свой дар, она тут же бросилась к Снегирю, схватила его за руку и стала говорить, чтобы он не ходил на охоту, что его ждет встреча с медведем, что он может погибнуть. Настя просто видела, как все это случится, медведь нападет на него в овраге, когда он будет один.

Она боялась, что к ее словам не прислушаются, что ее не поймут, что будут смеяться, но к этому времени и она уже много что понимала, и ее понимали в основном.

Мужчины переглянулись, женщины как-то все разом отошли от Насти. Видимо, поняли, что она  ведунья, это их  испугало. Позвали Отца.

Он выслушал, что ему сказали, и произнес в ответ какие-то слова, мужчины взяли в руки короткие, толстые металлические  штыри, Настя поняла, что ее не послушались, и она зарыдала во весь голос, потом бросилась к Снегирю, упала перед ним на колени, обняла его ноги.

Он поднял ее как куклу, с легкостью, на секунду она ощутила себя парящей в этих могучих руках. Смеясь, он сказал ей, и она поняла, что она не их рода, и что ее пророчества не могут сбыться поэтому.

… А буквально через два часа Снегиря принесли, он был без сознания, медведь жестоко изодрал его, повредил горло, изорвал в клочья грудь,  искалечил левую руку.

Снегирь был бледен, но когда его клали на широкую скамью, он на минуту пришел в себя, увидел Настю, и чуть улыбнулся ей, покачал головой, и как бы пожал плечами, словно говоря – ты была права! И снова впал в беспамятство.

И Настя, вдруг, ощутила, что она одна, что вокруг нее словно кто-то очертил круг. То она была своя, часть целого, а тут от нее словно бы отшатнулись. Она догадалась, что для всех она теперь была из другого мира, ведунья.

Более того, ей начали оказывать знаки внимания и почтения, члены рода почитали ее, признали ее силу, но своей она быть перестала.

Ее попросили помочь Снегирю. Но Настя не видела ничего, она не знала – выживет он или нет, но сыграла роль. Она походила вокруг раненого, шептала – выживи, выживи! И увидела, что лица всех просветлели, в нее верили.