Палата номер 16. Ч. 5

Утром Петровна была печальна и даже от каши казённой отказалась.

– Болит? – участливо спросила Семёновна.

– Душа, – ответила Мария. – Всю ночь не спала, про Шурку эту горемычную думала.

– Про кого? – переспросила Алёна.

– Да про девку эту, которой приходится таким непотребным способом на жизнь зарабатывать, – пояснила Петровна. – У тебя адрес её есть?

– Чей? – поперхнулась вопросом молодуха.

– О, Господи! Что ж ты такая непонятливая! – повысила голос Мария. – Вчера про кого ты нам рассказывала? Ну? Дитё у неё малое. Мужиков по телефону развлекает за деньги. Забыла?

– Так это ж персонаж, – усмехнулась Алёна. – Вымышленный. Как у нас говорится, ЛГ, то есть литературный герой. Понимаете?

– Да ты не бойся, – прошептала Петровна. – Я ж никому. У меня накопления кое-какие есть, хочу Шурке этой выслать немного. На первое время. Чтоб она бросила эту эротику с порнографией и на нормальную работу устроилась.

– Нет её! – не выдержала Алёна. – Нету Шурки! Как нет и никогда не было мухи Цокотухи и Карабаса Барабаса!

– Сравнила тоже, – проворчала Петровна. – То насекомое и злодей кукольный, а то девка с грудным дитём на руках. Ладно. Не хочешь, не говори. А надумаешь, подзови.

***

Вечером старушки речь о чтении не заводили. Каждая занималась какими-то личными делами. Что-то подшивали, что-то простирывали. Протирали пыль, напевая своё и ненавязчиво, с разных сторон продвигаясь к молодухе. Даже Петровна с одной рабочей рукой.

– Сказку хотите послушать? – вдруг громко спросила Алёна.

Все тут же побросали свои занятия и подтащили табуреты.

– Чего ж не послушать, – за всех ответила Федотовна.

– Скорее, даже не сказка, а фантазия такая, – пояснила Алёна.

– Тоже пойдёт, – кивнула Семёновна. – Я это дело люблю. У нас в типографии, когда перестройка началась, целая серия печаталась, «Клуб любителей фантастики» называлась. Различных иностранных писателей. Бывало, и заумное попадалось, а бывало, и ничего, вполне читаемое.

– Автор сказки наш, отечественный, – гордо сказала Алёна. – Других, извините, не держим.

– И не надо, – одобрила начитанная Семёновна. – Можешь приступать.


«Ни один из земных жителей не знает того, что я расскажу вам сейчас, – начала Алёна. – Поэтому прошу никому не пересказывать, не копировать и постараться забыть эту информацию сразу же по прочтении…»

– А у меня память совсем плохая, – прошептала Федотовна. – Так что не бойся, девонька, продолжай.

«Никто не задумывался о том, что происходит в пустующих зданиях, домах и квартирах, – прочла женщина, стараясь не обращать внимания на помехи. – А ведь многие слышали какие-то звуки и даже неясный шёпот, видели чьи-то тени и огоньки, проходя мимо или даже посещая случайно такие места. Почему мы всегда испытываем ТАМ необъяснимую панику и даже ужас? Почему нам хочется бежать оттуда в любое людное место?

Всё просто. Эти дома и квартиры, сразу же после того, как их покидают жильцы, заселяются. Кем? Об этом как раз и наша история.

Не забудьте, вы предупреждены!

… В одной из многих тысяч деревенек, прилепившихся, как водоросли и ненужные ракушки к днищу корабля, к карте России, стояло домов сорок или чуть больше. Половина из них была давно заколочена. Когда-то добротные срубы потемнели и, как дряхлые старики, уменьшились в размерах и вросли в землю. Подворья вокруг них заросли высокой травой. Заборы подгнили и завалились внутрь.

Жители другой половины деревни обходили эту, нежилую, часть стороной. Их было человек пятьдесят. И в том числе даже шестеро детишек.

Эту деревню нельзя было назвать глухой и заброшенной. К ней вела асфальтированная дорога, регулярно ходили автобусы и маршрутки. Районный центр находился всего-то километрах в двадцати. Туда на работу и ездили трудоспособные деревенские жители, и в школу – местные ребятишки. Всё, как везде.

Так и текла бы дальше размеренная сельская жизнь, если бы один богатый городской человек не захотел выкупить пустующую половину деревни.

***

Этот человек по фамилии Малышкин и по имени Андрей Иванович служил проректором в техническом университете. Лет ему было под пятьдесят. Карьеру он сделал благодаря отцу, всю жизнь отдавшему этому университету.

Кто не знает, проректор – это один из заместителей ректора по различным вопросам. Малышкин отвечал за финансовую и хозяйственную деятельность крупнейшего государственного вуза.

Есть ли в наше время более рыбное местечко, чем должность Андрея Ивановича? Думаю, вряд ли. Да и сам господин Малышкин считал так же. Огромные бюджетные средства валились на счета университета, как из рога изобилия.

«Нет! Не надо, ребята! Нам столько не освоить!» – воскликнул бы патриот, болеющий за свою страну. И у Андрея Ивановича в первый год после вступления в должность иногда возникало такое желание. Но ректор и более опытные коллеги объяснили Малышкину.

«Дурашка, – ласково сказали они за стаканом виски. – Раз шлют, значит, так Родине надо. Наоборот, нужно быстренько денежки использовать и слёзно пожаловаться, что не хватает».

С тех пор такая неловкая ситуация больше не возникала. Средства успешно осваивались. Бюджет университета регулярно рос. Благосостояние семьи Андрея Ивановича, его коллег и пары скромных служащих из Министерства образования крепло не меньшими темпами. Как поётся в одной современной песенке:

               Нам и кризис не беда,
               Если в доме есть вода.
               Остальное украдём,
               Зимним днём и под дождём,

               Украдём и в ясный день,
               Красть, ребята, нам не лень.
               Мы ж воруем не одни,
               Для своей большой родни.

               Так устроена природа,
               Мы ведь тоже часть народа.
               Вот и вынуждены красть,
               Но не всё, а только часть…

К той поре, когда происходило действие нашего рассказа, Андрей Иванович возненавидел деньги всей своей измотанной нервной системой. Малышкин давно уже начал крепко выпивать, пытаясь найти компромисс между совестью и должностными обязанностями. Со временем, в связи с исчезновением в организме проректора одной из противоборствующих сторон, известной своими угрызениями, повод выпивать отпал. Но тяга осталась. Когда он возвращался со службы домой. То есть не так. Когда шофёр и пара прихлебателей приносили Малышкина домой, из его одежды вываливались многочисленные конверты и пакетики с рублями и разнообразной валютой.

Мадам Малышкина подбирала выпавшее и вынимала из костюма мужа застрявшее, складывая в сейф за скромной репродукцией Саврасова.

В отличие от Малышкина, его супруга и тёща только-только вошли во вкус. Регулярные экзотические поездки, дорогая одежда, роскошные машины, пища, судя по цене, богов. Квартиры, вилла где-то на островах. Короче говоря, обычный набор российского чиновника высокого ранга.

И всё бы ничего, но запои Андрея Ивановича становились всё продолжительнее. Скрывать их было всё тяжелее.

– Увези ты его куда-нибудь от греха подальше, – попросил жену Малышкина во время очередного запоя ректор университета.

Потому что Андрей Иванович рвался в пьяном угаре выполнять служебный долг.

Но везти его было некуда. Не на испанскую же виллу. Его в таком состоянии и в самолёт-то не сунуть было.

Потому и решили Малышкины на семейном совете прикупить домик где-нибудь в деревне. И чтобы доехать туда можно было часа за два-три, и чтобы никто не мог лицезреть проректора в дни запоя. Да пусть хоть без штанов за высоким забором в травке зелёной валяется, напиваясь до полного забвения».

– Продолжение следует, – произнесла Алёна и выдохнула.

– Куда следует? – поинтересовалась Федотовна.

– Не куда, а откуда, – поправила её Семёновна. – Из головы автора, наполненной буйной фантазией, на чистый лист бумаги. Вот так-то.

– Почитай ещё маленько, – попросила Петровна.

– А это пока всё, – улыбнулась Алёна. – Автор ещё следующую часть не опубликовал.

– Чего это? – поразилась Петровна. – Так он прямо сейчас сочиняет?

– Ага. Завтра с утра разместит, а вечером и мы чтение продолжим.

– Так мы что, первые читатели? – поразилась Семёновна. – Обалдеть!

– Ну да, – ответила Алёна. – Можем даже своё мнение по поводу прочитанного ему высказать.

– А точно дойдёт? – засомневалась Федотовна. – Ладно, тогда пиши, девонька. «Дорогой автор, сочиняй побыстрее, не видишь, люди заждались». Всё, хватит с него. Чтоб не отвлекался.



(продолжение следует)