Как послать мужчину

– Видишь ли, Небритый… Я хочу поговорить… ты только не волнуйся. Ничего личного, короче…
– Ну, давай ужо, Птица, что ты мнешься? Не тяни резину!
– Ну… В общем…
– ?!!!
–  Ладно. Тут пойдет речь о том, как правильно послать мужчину.
– Опаньки! Серьезный задел. И с чего бы вдруг?
– А патамушта! Потому, что я знаю, о чем говорю. Думаешь, все просто? А на самом деле, это не так просто, как кажется!
– Дерзай. Я весь внимание.

Что может быть проще, скажете? Сказала-отрезала, и разбежались, так? Ну-ну.
Поверьте, послать мужчину не так просто, как кажется. То есть, послать – просто, а вот добиться, чтобы он принял твои слова всерьез – это уже совсем другая история.
Предупреждаю сразу: если посыл нужен просто как средство манипуляции – вот расстанусь с гадом, будет знать, как забывать День Нашего Первого поцелуя – номер не прокатит. Он не воспримет всерьез ваших слов. Обычные милые чудачества, фиг ли. Такой демарш скорей насмешит, чем вызовет искомую реакцию.
Я тут о другом. О том, когда, действительно, его надо послать.

Есть такая штука, бритва Оккама называется. Замечательный принцип сформулировал Уильям Оккам в четырнадцатом веке. Не следует, говорит, множить сущее без необходимости.
А Энштейн перефразировал так: «Все следует упрощать до тех пор, пока это возможно, но не более того».  Я бы, конечно поставила точку после «возможно». Но с гением не поспоришь.
На дне моей сумки лезвие Оккама валяется тоже. Как женщина, к острым предметам отношусь с опаской. Но иногда приходится доставать.

Я хочу рассказать, как режет эта бритва семейный союз. Кромсает ячейку общества на две неровные половинки. Это не так страшно: вж-жжжих – и все.
Сперва отключается слух. И до тебя перестают долетать его слова. Сперва красивые, а потом вообще все. Пожелания, претензии, вопросы, намеки и увещевания, отскакивают мячиком, не задевая.
Вж-жжжих! Без шума.
Потом вырубается вкус. Мужчины тоже умеют готовить, если берут на себя этот труд: жаренное мясо ли, нежнейший омлет, блинчики с вишневым сиропом в его исполнении для тебя приобретают вкус детсадовской манной каши.
Вж-жжжих! Без вкуса.
Потом вырубает эмоции. Интуиция, переживания, обида и со-чувствие замирают и отказываются действовать именно в его направлении. И, забывая о нем, ты совершенно не думаешь в.
Вж-жжжих! Без мыслей.
А потом наступает полный треш. Когда перестаешь чувствовать запах. Какой тут, нахрен, Зюскинд! Парфюмер отдыхает. Врагу не пожелаю дойти до этой точки.
Вж-жжжих! Без запаха.
И удивляешься, как это могло случиться с тобой, и ищешь, множишь объяснения неизвестному тебе доселе явлению. И по итогу находишь, того не желая, единую сущность, которая фигурной скобкой объединила все эти, перечисленные или забытые в списках «без» в одну. И тем самым их, как лишние, отсекла.
– Вж-жжих. Без любви.
И, если симптомы эти налицо, тогда остается сделать только финальное «Вж-жих», закрепив формально очевидный тот факт, что вдвоем вам оставаться уже не надо.
То есть, послать Экса в сад.

И вот тут наступает самое интересное.
– Выкини, попробуй, – радостно сказал один абориген другому и протянул бумеранг.

Будьте готовы к тому, что Экс выкидываться не пожелает. Он засмеется и не придаст значения вашим словам. Попробует вас профилактически трахнуть. На всякий случай, если не совсем деревянный, притащит лютики различной степени чахлости. Помоет посуду, просверлит стену и повесит на ней ваше свадебное фото. В рамочке.

– И поставит себе в мобилу тааакую нежную музычку на ваш номер. И сколотит на даче корявую собачью будку имени вашего имени. И чадо в зоопарк вывезет – впервые за десять лет. И маму вашу поздравит с Днем огородника. И вынесет, наконец,  старые покрышки с балкона. Вам мало, что ли?
– Во-во. Откуда такое знание предмета, небритый?

То есть, сделает то, чего вам так не хватало долгими зимними вечерами годика этак назад полтора. А сейчас – не надо. Так вышло: вы не играете, не устраиваете демарш в воспитательных целях. Просто вы больше не чувствуете его. Ни в одной модальности. А он этого не понимает.
Он будет ходить за вами и спрашивать «можно тебя обнять?», а когда вы вздрогнете от прикосновения, решит, что вы играете недотрогу. Он будет привязчив, как липучка, внимателен, как страховой агент и неотвратим, как выборы Президента.
Он отказывается слышать. Вы говорите ему «нет», на всех языках мира, с капслоком и без, меняя тембр, интонации и громкость. А у него нет такой буквы в этом слове.
Вы были рядом много лет. Он так привык. А если и бывали косяки, то – это ж когда было? И не представить, что пересохла, как пуповина, соединявшая вас когда-то нить.
Ну, все же нормально было вроде, да? Без скандалов, воя, битья посуды. Чего ж вы тогда кочевряжитесь?

Вы говорите – пожалуйста, ты еще скажешь мне спасибо, если мы сделаем это сейчас. Если избавим друг друга от ссор и выяснений. А он смотрит преданно и спрашивает:
– Скажи, как я могу тебе не мешать?
И оказывается, что для счастья нужны ему именно вы, и без вас он не мыслит себе дальнейшего. Надо просто, чтобы вы были. И точка. Просто потому, что без вас никак.
И тут испытать бы вам торжество, и как Вини-Пух, мысленно крикнуть «Ага!», потому что именно это и было нужно, необходимо, как воздух… еще полгода назад. Вы задыхались без этого тепла, вы смотрели предано и жалко:
– Любишь? Ну, вспомни, скажи – любишь?
А он рассуждал, философствовал:
– Что значит «люблю»? Какая разница, как называть? Живем же вместе, неплохо живем… вам бы, женщинам, все слова, слова…– и ловил кайф от того, что не дал то, что прошено. И пил эту растерянность, потребность в тепле, и чувствовал себя властелином – хочу – дам, хочу – не дам…

 А теперь внутри у вас пусто и гулко, и вместо торжества – досада: и на хрена, мне, козе, этот баян?...
А его – подменили будто: он говорит, говорит… А хочешь, поедем на море? Нет? А апельсин? Не угадал? А кино посмотрим, комедию, как ты любишь? А?...

Это очень хреново. Потому что, на двадцать пятом изнурительном часе в общем счете вынимающих душу бесед, промелькнет вдруг мысль: а куда вам деваться? Был бы другой, тогда – понятно, а так? Просто остаться одной?
Ну, он же вот, с собакой погулял, и носки бросил в машинку, и смотрит. Ведь может, когда захочет? Ведь теперь он все осознал, и может, стерпится, и опять все будет, как триста лет тому назад?
А он чувствует ваши колебания, и кивает: да-да, милая, теперь все у нас будет по-другому. И в один из вечеров, если чуток вы ослабите контроль и размякнете, найдете себя под пыхтящим, распаренным его телом. И, возможно, наутро будет кофе в постель, и весь день смс-ки: люблю-люблю, целую, думаю…

– Да-да, будет и кофий, и чай с какавой. Все ведь хорошо, только успокойся, родная, пожалуйста.
– Не поверишь, Небритый. Мы и рады бы успокоится, только есть одно громадное, жирное Но.

Вам покажется, что зашевелилось, заекало где-то под ребрами, и, может, правда? Опять? Проклюнется, стерпится, слюбится? Зашьется и будет, как новое? И так оно теперь навсегда?..
Будет.
На месяц вы можете точно рассчитывать.

- А потом?
- Суп с котом. А потом наступают те самые "но".

Вариант номер раз – все вернется на старый круг. И потянется, может быть, год, может быть, двадцать… нравится? Зато, будет кому подать воды в старости. Даже если совсем не хочется пить. И поостережетесь вы в следующий раз посылать его в сад – было-было, знаем-знаем, перебесишься, и заткнешься.
И вообще – посылать теперь его очередь.

Вот и второй вариант. Серенад хватит ровно на столько, чтобы он подготовил плацдарм к отступлению. И послал уже вас. С полным правом: не церемонясь, завершая гештальт, восстанавливая справедливость, поднимая упавшую самооценку.
Это будет в момент, когда вы отогреетесь, и расслабитесь, и будете беззащитны.
И в новых, перевернутых правилах игры, он скажет: «ты все первая начала», а женщина, с которой он выйдет под ручку, конечно же, будет моложе и ярче вас, и улыбнется, глядя на него влюбленной кошкой.
Лучше об этом подумать сейчас, пока есть время.

– А может, еще образуется? Как тут понять – совсем все пропало или еще не совсем?
– А чего понимать? Берем оккамову бритву, мысленно отсекаем улыбки, звонки, апельсины… чистые носки и намытые уши. И смотрим как есть: без прикрас и радужных смайлов. Что, не нравится? Тогда…

Короче, теперь вы знаете, как это делать.