Девочка и война. 3. Проводы на войну

     Вчера вечером приехал из своего летного училища на побывку папа, а сегодня мы шли на проводы. Провожали на фронт Костю Юрского, лейтенанта, служившего с папой в летном училище. Костя, молоденький, веселый, черноглазый парень вместе с такой же молоденькой женой, певуньей и хохотушкой Олесей жили рядом с нами. Я часто бывала у них в гостях, и Костя меня звал подружкой. Домой его отпускали также редко, как и моего папу, не чаще раза в месяц, поэтому можно считать, что я ходила в гости к Олесе. Она тоже называла меня подружкой и охотно беседовала со мной. От нее я и знала, что Костю не послала на фронт, как всех выпускников-курсантов, а оставили в училище. Олеся очень радовалась этому, а Костя был не доволен, он хотел воевать с фашистами и все время писал какие-то рапорты, чтобы его послали на фронт. Но ему все отказывали, а он опять писал свои рапорты. Наконец ему разрешили ехать на фронт, и вот мы шли к нему на проводы. Костя был веселый, он радовался, что теперь он покажет фашистам какую-то Кузькину мать. Я не была знакома ни с Кузькой, ни с его мамой, но думала, что немцы испугаются, раз так сказал мой дружок Костя. А Олеся чего-то боялась и даже плакала. Костя обнял нас обеих и сказал, что мы, его любимые подружки, должны ждать его и не плакать. А он быстренько перебьет всех фашистов, и мы уедем на Ридну Вкраину, в нашу любимую Билу Церкву.

     Гости сели за стол, и стали говорить всякие хорошие слова  про Костю, желать ему скорее вернуться с войны, поубивать всех фашистов и получить много орденов.  А потом они пили водку и опять говорили. Раз уж такой праздник, то Олеся разрешила всем курить в комнате, и комната наполнилась дымом, и я начала кашлять. Олеся не сердилась, а сказала, что еще долго будет пахнуть мужчиной. И опять немного поплакала. А я взяла журнал, открыла дверь, и стала выгонять дым из комнаты. Он красивыми синими клочьями уползал в дверь. Костя смеялся и хвалил свою подружку, то есть   меня. Было очень весело. А потом я заснула на кровати. Проснулась, когда папа меня стал одевать, что бы идти домой. Все уже прощались с Костей, и опять желали ему вернуться с победой.  Костя взял меня на руки, поцеловал в обе щеки и сказал, что он меня будет на войне помнить, я его любимая подружка. И мне надо скорее научиться писать, что бы присылать ему на фронт письма.

Это было весной 1942года. Через два месяца мой дружок Костя погиб смертью храбрых.
А  до конца войны было еще целых три года.