Письмо

Письмо не давало мне покоя. Я даже не помнил человека написавшего его. Дубровин? Кто такой Дубровин хоть убей, не помнил! У меня дурная привычка, не вскрывать письма, не известно от кого. Поэтому я уже битый час сидел с продолговатым конвертом в руках, пытаясь вспомнить этого Дубровина. Да, задал он мне задачку!

Но я продолжал с упорством осла вспоминать, и не мог. Но открыть письмо я тоже не мог, это было бы признанием моей слабости. Хотя, может, я сам себя накручивал, но привычка есть привычка. Я даже подумал, что, прочитав письмо, наверняка вспомню этого человека. Наверняка мы знакомы. Иначе, какой смысл писать человеку, которого не знаешь? Там, в глубине сознания, мне казалась, что фамилия мне известна, но вспомнить лицо память напрочь отказывалась, оберегая мой покой.

И тут, из глубоких, словно кратер вулкана, закоулков памяти передо мной медленно стал возникать образ. Сначала это было совершенно размытое очертание. Образ стал возникать передо мной и очертания медленно, словно движения улитки, стали принимать нечто подобие формы. Я вспомнил совершенно светлую, словно созревшее пшеничное поле, слегка яйцеобразную голову. Толстые губы, не большие тусклые голубые глаза, под мохнатой шевелюрой густых светлых бровей. Лоб, не высокий и чуть скошенный. И уши, абсолютно круглые, будто разрезанный по полам бильярдный шар. Таких ушей я больше не встречал в своей жизни. Да, теперь я точно знал, кто такой Дубровин, даже имя вспомнил. Борис.

Теперь меня стало разбирать любопытство. Во-первых, откуда он узнал мой адрес? Во-вторых, мы никогда не были дружны, даже наоборот, мы почти не знали друг друга. Виделись, привет – привет, и не более того. И вдруг, спустя пятнадцать лет он, каким-то образом, узнал мой адрес, и написал письмо. Что ж, ему удалось возбудить мое любопытство до предела. Я поднял конверт на свет, посмотрел с какой стороны просвет, и смело надорвал левый край. В конверте оказалось два, исписанных крупным, крючковатым почерком, листа. Почерк был своеобразным. Буквы клонились в левую сторону. Это было необычно и непривычно. Я развернул листы, нашел начало и стал читать.

Здравствуй Семен, - писал Борис, крючковатые буквы смешно цеплялись друг за друга, составляя слова, - пишет тебе Борис. Если не вспомнил, то фамилия моя Дубровин. Мы учились в одной школе. Ты учился в классе «А», а я в классе «В». Теперь, я надеюсь, ты меня вспомнил. Вот и хорошо. Стало быть, с этим разобрались.

Теперь я перехожу к следующему, почему я вообще тебе пишу? Я вначале не хотел этого делать, даже несколько раз рвал уже готовые письма. Но, подумав, решил, что ты должен знать об этом. Я друг Ирины. Я всего лишь преданный друг, которому она позволила быть своим другом. Надеюсь объяснять не надо, какой Ирины. Но на всякий  случай скажу, Царевой. Надеюсь, понял, о ком я говорю. Вот и хорошо. Стало быть, и с этим разобрались.

Ирина Царева. Стоило мне прочитать эти слова, как воспоминания, словно весенний ливень нахлынул на меня, унося в далекое прошлое. Да, я не мог забыть свою первую девушку, которую любил по сей день. После школы, когда я уехал учиться в институт, она вышла замуж. Так писала ее мама.

Но прошло пятнадцать лет! Непостижимо. Казалось, мы расстались только вчера. Интересно, какая она сейчас? Наверное, такая же стройная, высокая и безумно красивая. Как я мог, в водовороте дней, ее забыть? Ее, которую безумно любил? Что такого произошло со мной, что она ушла в даль? То есть я ее отодвинул в дальний угол своей памяти? Как вообще такое могло произойти? Скорее всего, причиной всему было письмо ее матери с известием о ее замужестве. Я попытался вырвать ее из своего сердца, и больше никогда не был в том городе. Мне почему-то страстно захотелось ее увидеть. Заглянуть в ее любящие глаза. Послушать ее мягкий, с легкой хрипцой, голос. Взять ее ладонь в свою, и пройтись по парку, как мы это делали в юности.

Бог ты мой, пятнадцать лет! Я вспомнил, как мы познакомились.

Это было в девятом классе. Она перешла к нам из другой школы. Первого сентября на линейке, я впервые увидел ее. Высокая, стройная, до беспамятства, красивая. Со светло каштановыми волосами. Она держала голову так царевна, столько было в этом достоинства и гордости. Ее не возможно было не увидеть. Ее не возможно было не полюбить. И я полюбил. Сразу. С первого взгляда. Она была такой стройной, такой завершенной, что это казалось удивительным. Она была словно из другого мира.

Я не помню, как прошла та линейка, наверное, как всегда. Я глядел только на нее, пытаясь уловить хотя бы мимолетный взгляд. Но, нет. Она была сама неприступность. Линейка закончилась, а я все продолжал стоять и смотреть, как она, в толпе других учеников, заходит в здание школы. Это, наверное, был самый тяжелый день в моей школьной жизни.

На перемене я несколько раз пытался подойти к ней. И не мог. Я не мог побороть странный страх, даже не страх, а нерешительность. Я смотрел издалека, как она стоит у окна и задумчиво смотрит на школьный двор. Как движением головы откидывает прядь непослушных волос с лица. Потом прозвенел звонок, все разошлись по классам. Ушла и она. Но, уходя, окинула меня взглядом. Что со мной произошло? Я никогда не думал, что от одного мимолетного взгляда, может так забиться сердце. Казалось, оно сейчас выскочит, и броситься бежать.

В школе я со второго класса занимался боксом, но то, что я испытал от одного ее взгляда, я не испытывал ни перед одним противником. На ринге я накручивал себя так, что после слов рефери, во мне не было ни страха, ни злости. Было только одно. Желание во что бы не стало победить. Быть первым. А тут, я оробел. Впервые в жизни. Я на миг ощутил, что чувствовали мои соперники в поединках со мной. И мне это чувство не понравилось. Не привык робеть. Я не мог себе этого позволить. И я сказал себе, что ровно через десять дней, подойду к ней и предложу дружить. Да – значит, да. Нет – значит, нет. Я привык решать любые вопросы, которые вставали передо мной.

Терпеливо, изо дня в день, боролся с чувством подойти к ней. На тренировках я был невнимателен. Тренер несколько раз сделал мне замечание. Потом подозвал к себе и сказал, что с таким настроение, мне лучше не выступать на соревновании. Я ответил, что все будет в порядке, что он может верить мне. Он и поверил. Если я говорил сделаю, тренер знал, сделаю. Но одно дело говорить, и совсем другое дело это сделать.

Я не знаю, что творилось в моей голове. Я даже пожалел, что дал тренеру слово. Я бы с удовольствием взял свое слово назад, но не мог. Все мои мысли были заняты Ириной. Я даже не знаю, какие у нас были уроки все эти дни до самых соревнований. Все уроки для меня слились в одну непрерывную думу о ней. Ее лицо вставало передо мной такое строгое, чистое и безумно красивое. Из разговоров я знал, что многие наши ребята, да и старшеклассники, которые были гораздо симпатичнее меня, пытались завести с ней дружбу, но ни у кого ничего не вышло. Она была неприступна. Как солнце в небе. На нее можно было только любоваться, но приблизиться – никогда.

До назначенного мной срока оставалось три дня, а завтра, в субботу, у меня были соревнования. Соревнования очень серьезные, к которым я готовился почти все лето. Я боксировал четвертым. Противник мой был мне известен. Боец был хороший и хладнокровный. Мы встречались с ним два раза, и два раза я его побеждал. Теперь, он хотел взять реванш за свои проигрыши. И, пожалуй, именно сейчас, у него был реальный шанс это сделать. Я хорошо разогрелся в раздевалке, и ждал вызова.

Вскоре объявили мой бой, и я, опустив голову и, пытаясь накрутить себя, побрел к рингу. Я шел и чувствовал, что мой прием не срабатывает. Я не мог себя накрутить. Вместо этого, я начинал ненавидеть своего соперника, и по опыту знал, что это плохой признал. Соперника надо уважать. Но никак не ненавидеть. Я подошел к рингу и замер на миг. Пытаясь последний раз собраться с мыслями.

И тут, в этом гуле, в этой суете, я почувствовал чье-то прикосновение к моей руке. Я не обратил бы внимания, потому что все меня похлопывали, подбадривали и так далее. Но это прикосновение было особенным. Нежным и добрым. Я посмотрел на руку, и медленно, как по тайной тропинке поднялся от руки к плечу, от плеча к лицу и замер.

Это была она. Я чуть не лишился чувств. Она стояла прямо передо мной, держала мою руку и улыбалась. Повторили мое имя. «Ты победишь, я верю» - Негромко сказала она, и искренне улыбнулась. Я лишь кивнул в ответ, потому что говорить, когда во рту капа, было очень неудобно. Да и потом, чтобы я сказал? Она сказала, и эти слова не нуждались в обязательном ответе. Мы знали это. Я вышел на ринг и почувствовал, что внутри меня совершенная пустота. Не было ничего, не злобы, не ненависти. Ничего.

Бой я выиграл ровно через десять секунд как начался первый раунд чистым нокаутом. После того как объявили меня победителем, я подошел к своему сопернику и пожал руку ему и его тренеру. Потом я поискал глазами ее, но в толпе ликующих болельщиков не нашел. Я не сходил с ринга. Все искал и искал. Но безрезультатно.

Я увидел ее сидящую на скамейке возле спортивного комплекса, в котором проходили соревнования. Она сидела спиной ко мне. Я стоял и смотрел на нее и даже теперь робел. Солнце медленно садилось за горизонт, и ее голова оказалась в самом центре диска заходящего солнца. Словно ангельский нимб. Она и была ангелом. Моим Ангелом – Хранителем. Потом она встала и подошла ко мне. Мне это было странно. Наверное, увидев мое лицо и прочитав на нем немой вопрос, она сказала.

- Я всегда чувствую твой взгляд. Он не такой как у всех. Он чистый. – Она так и сказала. И теплая волна необъяснимой радости заполнила мою душу. Мне было настолько хорошо, что казалось, я задохнусь от этого чувства, что охватило меня. Я смотрел на нее и ничего не мог сказать. Я боялся открыть даже рот, чтобы не потерять то чувство, которым она одарила меня своими словами. Так мы и познакомились. Это было началом нашей совместной жизни. Именно с нее началась новая эра моей жизни. А теперь, оказывается, прошло столько лет! Непостижимо! Даже не вериться, что все эти годы я прожил без нее! Томительная ностальгия захлестнула меня, и словно по мановению волшебной палочки перебросила в далекое прошлое.

Мы стали дружить. Мы всегда были рядом. Стоило прозвенеть звонку, я тут же бежал в коридор, чтобы увидеть ее. Потом, не выдержав, я подошел к тренеру и попросил его, чтобы он помог мне перейти в ее класс, или ее перевести в наш. Тренер лишь удивленно поднял брови, покивал головой  и ничего не сказал. Через два дня, она была переведена в наш класс. Не стоит говорить, что посадили ее за мою парту. И вот с этого момента мы больше не расставались. И так целых два года.

Да, совсем забыл сказать, что это была необычная школа, а школа-интернат. Зимой очень многие, если быть точным, почти все, уезжали домой на зимние каникулы. Но мы, не сговариваясь, остались. Таких было совсем не много. Человек тридцать, из шестисот пятидесяти человек.

Была, естественно, зима. Зимы у нас были мягкими. Снега, иногда выпадало много, но казалось, что снег не очень холодный. Морозов так таковых не было, во всяком случае, на моей памяти. Градусов пять, семь, не больше. И то через короткое время снег таял, оставляя после себя серые мутные лужи, через которые приходилось постоянно перепрыгивать. На зимние каникулы мы остались вдвоем из всех старших классов.

Было непривычно тихо в школе. По утрам не звенел звонок, объявлявший о подъеме, так что, мы высыпались до отвалу. Тридцать первого декабря стояла теплая солнечная погода, но был легкий морозец, градуса три. С утра у меня было странное ощущение. Мне казалось, что я пытаюсь вспомнить давний сон, от которого очень много зависит, но никак не могу. Ощущение странного томительного ожидания терзало меня целый день.

Я, в тайне от Ирины, купил серебряное кольцо, которое хотел подарить ей на Новый год, и бутылку настоящего шампанского. Вечером у нас в школе был праздничный ужин, потом дискотека. С дискотеки мы ушли рано. Там, смешно подпрыгивая и дергая телом, танцевали только дети из младших классов. Мы направились ко мне в комнату. Где на небольшом столике стояла бутылка шампанского, два стакана, плитка шоколада «Аленка» и небольшой сверточек, который я аккуратно завернул в розовый бантик.

- Это тебе. – Сказал я, протягивая ей сверточек. Она с улыбкой посмотрела на меня, потом взяла подарок и медленно его раскрыла. В небольшом футляре лежало кольцо. Она достала его и надела на безымянный палец. Кольцо мягко обхватило палец, подрагивая чистым светом. Она долго смотрела на кольцо, подошла ко мне вплотную, и заглянула в глаза.
- Это очень похоже на обручальное кольцо. – Тихо сказала она.
- Так оно и есть. – Ответил я, утопая в ее вселенских глазах.
- Значит, ты теперь мой муж?
- Теперь да. – С волнением ответил я. Она долго, словно, пытаясь увидеть мою душу, глядела мне в глаза, потом медленно кивнула и сказала.
- А я твоя жена. Я согласна. – И медленно приблизившись, поцеловала меня в губы. Я никогда не думал, что от поцелуя можно упасть. Я бы и упал, если бы она не обняла меня за шею руками. Я был словно в каком-то не реальном мире, куда попал по собственной воле и единственной тропинкой из этого заоблачного мира, были ее губы, и словно зов, ее дыхание. Я обнял ее и почувствовал, как крепкие соски упираются в мою грудь. Мы целовали друг друга медленно, пытаясь растянуть ту негу, которая разливалась по нашим телам. Я никогда не с кем не целовался.

Она была первой. Я у нее тоже. Потом я уложил ее на кровать и покрывал поцелуями каждый миллиметр ее тела. Я целовал ее, и мне хотелось это делать вновь и вновь. Я боялся, что стоит мне остановиться на мгновение, и она исчезнет как утренний туман под лучами солнца. И тут случилось это. Я не сдержался и простонал. Она подняла мою голову и, взглянув в глаза, спросила.

- Тебе больно? – Я ничего не ответил, лишь покачал головой, глядя на нее полными от счастья глазами. Потом она встала, раздела меня, мне было неловко, на брюках виднелась мокрое пятно. Потом разделась сама, и мы легли в постель. Мы ласкали друг друга долго, не спеша, и отдавались этой ласке полностью. Потом очень медленно я вошел в нее. Я был у нее первым мужчиной. Она на миг замерла, замер и я, потом стал медленно двигаться, стараясь не делать ей больно. Через мгновение она стала двигаться в такт мне, потом наши движения стали ускоряться, пока одновременно, со стоном мы не растворились в пространстве. И здесь, в эту секунду я понял, что такое гармония. И был счастлив оттого, что мироздание открыло мне свое маленький секрет, и причина была в Ирине. Она была пропуском в тот мир, она владела тем миром, из которого я не хотел возвращаться. Я лежал на ней, смотрел в ее любящие глаза, чувствовал ее запах и голова моя кружилась от всего этого. Я втягивал в себя воздух, пытаясь навсегда сохранить в себе ее запах. Потом она улыбнулась и прошептала.
- Я люблю тебя. Очень.
- Нет, это я тебя люблю. Больше жизни. И никогда тебя никому не отдам.
- Я согласна. – Нежно сказала она, и обняла меня и в то же мгновение, я почувствовал что крепну, она почувствовала это тоже и улыбнулась.

- Еще? – Спросила она. В ответ на это я медленно вошел в нее, и в то же мгновение, нас что-то подхватило и подбросило высоко в небо. Мы парили словно птицы, не размыкая объятий, мы ласкали друг друга и поднимались все выше и выше, пытаясь дотянуться до самого солнца. Потом мир взорвался на тысячи кусочков, точнее, это я взорвался на тысячи кусочков, а когда открыл глаза, то увидел любящие глаза моей девушки. Как же я любил ее!

Все каникулы мы любили друг друга. Нежно и неистово. Сейчас, спустя столько лет, меня удивляет одно обстоятельство. Мы некогда не пользовались презервативами, но за все время у нас с ней не было ни одного осложнения с тем, что она может забеременеть. Мы даже не думали об этом. Казалось, Всевышний оберегает нас, пытаясь дать время насладиться этими мгновениями. Услышав, как письмо с легким шорохом упало на ковер. Я нехотя вернулся в настоящее. Подняв письмо, я быстро нашел, на чем остановился, и продолжил чтение.

Так вот, мы дружим почти пятнадцать лет, как только ты уехал. Вначале она не хотела даже видеть меня, но то положение, в которое она попала, было довольно щекотливым. Ты понимаешь, в нашем пуританском городе, такие вещи не прощались. Поначалу она вообще уехала из города, и сказала, что больше никогда сюда не вернется. Но потом, спустя почти год, вернулась. Но вернулась не одна. Я не знаю причину, по которой она передумала. Даже не спрашивал, боясь сделать больно, поэтому не скажу. Сколько раз я просил ее выйти за меня замуж. Но она неизменно отвечала одно и то же «Я замужем»

- Знаешь, очень даже быть приятно женой. Особенно твоей.- Сказала она, гладя мою рубашку. – Я никогда не думала, что простая глажка может приносить радость. - Я встал, подошел к ней сзади и обнял ее. Я не мог видеть ее и не прикасаться. Мне всегда ее не хватало. Я мог чувствовать ее только прикосновением, как слепой. Мне казалось, что стоит убрать от нее на миг руки, и она исчезнет. Как сказочное видение. Как мираж. И я буду всю жизнь грызть себя за то, что так бездумно отпустил ее.

Тот год, когда мы были в девятом классе, прошел быстро, как одно дыхание. Совсем неожиданно, и без большой нашей радости, наступили долгие, летние каникулы. Она жила в одном городе, а я в другом, но к счастью, в ее городе жила моя тетка, сестра моей мамы. С разрешения мамы, я прожил некоторое время у тети. Мы каждый день встречались с Ириной. И стоило нам встретиться, мы забывали про весь мир. Мы принадлежали только друг другу. Видели только друг друга. У нее была бабушка, которая жила на окраине города, в своем доме. Так вот, Ирина получила от родителей разрешение пожить у бабушки. Бабушка была старенькой, и родителям так было спокойнее.

Но у бабушки во дворе располагался роскошный флигель, в котором мы и прожили более двух месяцев летних каникул. И огромный сад. Я сказал тете, что поеду домой и может, быть еще вернусь. А маме я звонил раза два в месяц и говорил, что живу у тети и у меня все хорошо. Мама присылала иногда мне деньги, на карманные расходы, которых вполне хватало. И Ирине родители давали не мало денег, чтобы она покупала продукты себе и бабушке.

Короче, денег у нас было предостаточно, чтобы жить и не о чем не думать. Иногда мы садились в густом фруктовом саду, под тень айвы и встречали рассветы. Это было прекрасное время. Когда из-за гор медленно выглядывал робкий солнечный лучик, на миг освещая верхушки гор. Потом луч уходил, и еще через несколько минут, над горизонтом, начинал пониматься розовый, словно щека младенца, диск солнца. Он разгонял остатки ночи, и с первых же секунд нагревал остывший за ночь воздух. Мягкие пушистые облака, разбуженные солнцем, сонно подтягивались и уносились прочь, пытаясь догнать ночь, чтобы досмотреть прерванный рассветом сон. Это были прекрасные мгновения. Солнце решительно вступала в свои права, широко и по-хозяйски раскинув лучи, словно необъятные крылья. Оно парило над землей, зорко всматриваясь, и медленно проплывало по небу, не спеша, приближаясь к зениту. Иногда я думал, что, пожалуй, ради этих, таких коротких, и таких бесконечных мгновений, стоило родиться и жить за этой бренной земле. Раздался звонок телефона, неожиданно оторвав меня от воспоминаний. Я не стал поднимать трубку, слегка потер переносицу, и продолжил читать письмо.

Я знаю, - писал Борис, - что это прозвучит смешно, но я полюбил ее с первого взгляда. И как это ни печально, я понимал, что никогда не смогу рассчитывать на взаимность с ее стороны. Я знал это, но продолжал любить ее. Я не женился. Не смог. Наверное, однолюб. Иногда, когда вы стояли рядом и о чем-то говорили, я проходил мимо вас по нескольку раз, чтобы только услышать ее запах. Я видел и знал, что она любит, и будет любить всегда только тебя. Не знаю, что она в тебе нашла? Но она тоже, как я, однолюб. Приятно осознавать, что я с ней хоть в чем-то похож.

- Хочешь, я скажу, за что тебя полюбила? – спросила Ирина, поцеловав меня в мочку уха. Я взглянул ей в глаза и кивнул. – За твои глаза. Если бы ты знал, какие у тебя потрясающие глаза. Мир по сравнению с ними, кажется маленьким комочком. Они у тебя огромные и такие теплые и лучистые, что не любить их невозможно. Наверное, все девчонки бегали за тобой? – Задумчиво спросила она.
- Нет, у меня никогда не было не одной девчонки. – Ответил я, обняв ее за плечи.
- Неужели? Значит, все ваши девчонки были глупыми. Они не видели самого главного в человеке. Глаза, это то, что является тропинкой от души человека к внешнему миру. Через глаза он связывается с космосом. Посредством глаз он говорит. А они, наверное, любят слушать, а не смотреть в глаза. Это удел ленивых женщин. Хотя говорят, что женщины любят ушами. Не знаю, я точно не из их числа. Слова могут быть как правдивыми, так и лживыми, но глаза, они никогда не лгут. Они не умеют лгать. Им это не дано. Что может быть прекрасней глаз? – Она замолчала, положила мне голову на колени и лежала, глядя мне в глаза. – Как я хочу туда окунуться. – Мечтательно проговорила она.

- Это проще простого. – Я наклонился к ней очень близко. – Посмотри внимательно, что ты видишь в них? – Она пригляделась, и восхищенно произнесла:
- Там я! – И приблизив ко мне свое лицо, поцеловала меня в губы. Потом отстранила и грустно произнесла. – Я там, когда смотрю на тебя, но стоит тебе отвернуться, и там уже меня не будет.
- Будет. Там будешь только ты. Потому что мои глаза следуют за тобой, как подсолнух за солнцем. Как облака за ветром.
- Слушай, тебе надо быть поэтом! – Восхищенно сказала она.
- Нет. Я люблю читать стихи, а не писать их. – Сказал я, изменив ударение в последнем слове.
- Ты пошляк! – Воскликнула она и тихонечко стукнула меня по плечу. Я сжал ее в своих объятиях, и стал целовать лицо, щеки, глаза, губы. Она сначала отбивалась, потом освободила руки, обняла меня за шею и тихо прошептала:
- Я хочу быть с тобой. – Я мягко поднял ее на руки, занес во флигель и уложил на кровать.

Мы учились любви друг у друга. Мы хотели сделать друг другу как можно лучше. Мы были счастливы оттого, что мы вместе. Единственное, чего я хотел, чтобы вся моя жизнь прошла в этом флигеле. Рядом с ней.
- Скажи, а за что ты меня любишь? – Шепотом спросила она, прижавшись ко мне всем телом.
- Ты, наверное, не поверишь, но я всегда любил тебя. Только тебя. Правда, я тогда не знал, как ты выглядишь. Но стоило мне увидеть тебя, тогда, на линейке, я понял, что это ты. Это пришло в миг. Как только я тебя увидел. Ты даже не представляешь, что я пережил за те дни. Я думал, сойду сума. И дал себе слово, что через десять дней подойду к тебе и предложу дружбу, а там будь, что будет! Но в это время начались соревнования. Если бы ты не подошла, я проиграл бы бой. Поверь. Я знаю, что говорю. В тот день у меня не было пустоты, а без пустоты не никогда не победил бы. Но вот подошла ты, и все стало на свои места. Я почувствовал себя таким окрыленным, что не знал, что делать с этим чувством. Весь короткий бой, я чувствовал твое прикосновение, будто ты все время держала меня за руку.

- А ты знаешь, почему я подошла? – Интригующе спросила она.
- Наверное, поддержать меня?
- Ну, не совсем так. Ко мне подошел твой тренер и, немного помявшись, сказал, чтобы я подошла к тебе, перед выходом на ринг, и пожелала удачи. – То, что она сказала, прозвучало как гром средь ясного неба. Я не мог поверить. Так вот значит, кому я обязан моим знакомством с Ириной. Я и предположить не мог, что тренер догадывается о моих чувствах к ней.
- И что потом? – Негромко спросил я.
- Потом? Потом я увидела твои глаза, и земля ушла из-под моих ног. Я даже не поняла, что со мной происходит. Когда я взяла тебя за руку, я всего лишь хотела устоять на месте, и не брякнуться у всех на виду. Потом развернулась и пошла к выходу, а там села на скамейку и стала все вспоминать. А потом, когда ты вышел, у тебя были такие счастливые глаза, что я мгновенно поняла, что тону. И никто не в состоянии мне помочь, потому что я хотела раствориться в твоих глазах. Я хотела без остатка раствориться в тебе, независимо от того, чем бы все это не закончилось. Я, если честно, всегда боялась ребят. Они глядели на меня, как на вещ, с которой можно поиграть и бросить. У них, все мысли на виду, неприкрытые не чем. Они, словно, нагие, но не хотят видеть своей наготы. Еще имеют наглость, кичиться ею. Но ты был не такой. Ты настоящий! И это, самое большое везение в моей жизни! А тебе не кажется странным, что мы встретились при таких обстоятельствах? – Она взглянула мне в глаза.

- Нет. Мы обязательно встретились бы при других обстоятельствах. Мы две половинки одного целого, разделенного на время. Мы не могли ошибиться в своем выборе. Этот выбор в нас заложен с самого рождения. А когда мы встретились, половинки, как и должно, потянулись друг к другу, и не было на свете силы, способной остановить их. И вот теперь, они соединились, и вновь стали одним целым. – Закончил я.
- Я обожаю тебя слушать, значит, как не крути, я все-таки женщина. – Произнесла она.
- Это я могу засвидетельствовать с полной уверенностью. В тебе нет ничего мужского. К счастью. – Смеясь, ответил я.
Голубь, шумно махая крыльями, присел на подоконник, прервав мои воспоминания. Я вернулся к письму.

- Но речь сейчас не обо мне. – Писал Борис. - Ирина при смерти. Она не знает, что я пишу, иначе не разрешила бы. Она не хочет причинять тебе и твоей семье беспокойство. Но, мне кажется, она очень ждет тебя. - Слова, словно гвозди, входили в мое сознание, не понимая смысла. Ирина при смерти. Почему? Что произошло? Я продолжил читать. - Если можешь, приезжай. Даже если не можешь, приезжай. Я тебя очень прошу. Пожалуй, это все, что я хотел тебе сказать. На всякий случай, оставляю номер своего телефона. Пока.

Письмо закончилось так неожиданно, как будто на том конце провода, положили трубку, чего-то недосказав. Я сидел, совершенно отказываясь верить прочитанному. Я не знал, что мне делать. Казалось на моих плечах голова совершенно другого человека. Я не помню, как долго я просидел. Когда очнулся, за окном было темно, холодная луна неприветливо и отчужденно смотрела на меня с высоты. Ветки дерева, росшего прямо под моим окном, не постукивали весело как обычно об мое окно. Они странно отстранились, брезгливо отвернувшись в другую сторону. Я взял трубку и позвонил в аэропорт. Нужный рейс был только на четыре часа утра. Это через пять часов, подумал я, глядя на часы, висевшие на стене. Я заказал билет и принялся собираться.

Прилетев, я первым делом позвонил Борису, и спросил, в какой она больнице. Он сказал, что приедет за мной. Я сказал, что уже еду в такси. Он назвал номер больницы и палату, и сказал, что через полчаса будет там.

Я стоял перед дверью в палату с букетом роскошных роз, купленных мной в аэропорту прибытия, и никак не мог нажать на дверную ручку. И тут дверь открылась, из палаты вышла Ирина, и тихо прикрыла за собой дверь. Она совершенно не изменилась. Этого не могла быть.

- Ты?! – Пытаясь справиться с собой, произнес я. Она удивленно посмотрела на меня и ответила:
- Да. А это вы? – Вопрос застал меня немного врасплох. Я смотрел на нее и понимал, что с ней что-то не то. Это не могла быть та Ирина. То есть это вообще была не она. Что-то в ней было не то. Она была слишком молода для той Ирины. Девушка с любопытством смотрела на меня и немного помолчав, сказала.
- Вам, наверное, нужна моя мама. Проходите, я сейчас ее предупрежу. – Она потянулась к дверной ручке.
- Не надо. – Сказал я. – Я сам. – Она чуть отстранилась, я медленно открыл дверь. В комнате было светло и совершенно не пахло лекарствами. У окна стояла кровать. Я медленно подошел к кровати и увидел свою Ирину. Она лежала, закрыв глаза, с тихой улыбкой на губах. Я тихо присел на стоявший у изголовья стул и нежно смотрел на свою любимую. Мне казалось, что сердце не выдержит и выскочит из моей груди. Она ничуть не изменилась. Те же брови дугой, те же длинные ресницы, те же светло каштановые волосы и та же бархатная кожа. Появилась только небольшая морщинка над переносицей. Она медленно открыла глаза и улыбнулась.
- Это мне сниться? – Тихо спросила она.
- Нет, это я. Здравствуй. – Тихо проговорил я. Она молчала, глядя на меня с нежной улыбкой.
- Это мне? – Спросила она, увидев цветы. Я протянул ей их. – Какие красивые. Спасибо. Как я хотела тебя увидеть перед… - Она недоговорила.
- Я приехал, как только узнал. Почему ты не предупредила меня? Ты не можешь так поступать со мной.
- Я не хотела, чтобы из-за меня у тебя в семье были разговоры.
- Моя семья была и есть ты. Неужели ты думаешь, что я забыл это? – Сказал я.
- То есть? – Не поняла она.
- То и есть, у меня была когда-то жена, но мне пришлось уехать, и я на время потерял ее из виду. А потом писал ей письма. Длинные, полные любви. Но ответа не было. Я как сумасшедший продолжал писать, чуть ли не каждый день, пока однажды мне не пришло письмо, в котором меня просили твои родители больше не писать. Ты выходишь замуж, написали они. И что если я действительно тебя люблю, то должен перестать писать.

Я после этого так и не женился. Я не мог представить на твоем месте никого. Это было выше моих сил. Я всегда любил, и буду любить только тебя. Что бы не сказал на это твой муж. – Она слушала, и глаза ее наполнялись слезами. – Прости, что расстроил тебя. Но я никогда тебя не обманывал.

- Я после тебя не вышла замуж. Это моя мама, видя ухаживания Бориса, думала, что я выйду за него. Она настаивала на этом. Но она не знала главного, я уже была замужем. И не собиралась изменять своему мужу. Я никогда тебе не изменяла. А та девочка, которую ты видел, это Анна, наша с тобой дочь. Да, ты ее отец. – Я перестал дышать, тяжелая, словно мирская тоска, спазма сжала мое горло, я стал на колени перед ее кроватью, обнял ее и тихо заплакал. Она же нежно поглаживала мою голову слабой рукой и успокаивала. Я не знаю, сколько прошло времени, но когда поднялся с пола, я точно знал, что необходимо сделать, и спросил:

- Я хочу, чтобы ты официально стала моей женой. Я боюсь, что ты встретишь кого-нибудь, и выйдешь за него. Ты согласна? – Она улыбалась.
- Ты это серьезно? – Спросила она.
- Более чем? Ты согласна?
- Я тебе никогда не могла отказать. Да, я согласна. Но как мы это сделаем?
- А это уже предоставь мне. И поверь, теперь ты пойдешь на поправку. Это я тебе обещаю. – Я услышал у дверей какую-то возню.
- Что там? – Спросила Ирина.
- Сейчас разберемся. – Я подошел к двери и открыл ее. У дверей стоял врач с медсестрой и что-то упорно доказывали Анне. Увидев меня, она отошла от дверей в сторону и сказала, обращаясь к врачу:
- Теперь, пожалуйста, проходите.
- Она указывает, что мне делать. Может, вы за меня и больных лечить будете? - Без злобы спросил доктор.
- Когда отучусь, обязательно буду. – Твердо сказала Анна.
- Если она сказала, значит, так и будет. Мне надо поговорить с вами. – Обратился я к врачу.
- Простите, а вы кто будите? – Спросил доктор, обратившись ко мне.
- Я муж Ирины. И мне нужно с вами поговорить, причем сейчас. – Сказал я с напором.
- Ну что ж, пройдемте ко мне в кабинет. – Он развернулся и пошел по коридору, я последовал за ним. Мы свернули налево и остановились у белых высоких дверей с табличкой «Зав. онкологическим отделением Исаков Арон Яковлевич» Он повернул ручку и открыл дверь. Мы прошли в просторный кабинет, врач уселся за стол, а я присел на стул.

- Я хочу знать, что с ней? – Спросил я.
- А вы знаете, что это за отделение? – Спросил негромко доктор.
- Да. Но меня интересует насколько у нее серьезно?
- Если человек лежит в моем отделении, значит это серьезно. А в ее случае, очень серьезно. Серьезней некуда. – Задумчива ответил врач.
- Не подумайте, что я сомневаюсь в вашем мастерстве врача, но скажите, есть возможность, что ей смогут помочь где-нибудь за границей. Где угодно? – Он посмотрел на меня и, немного помолчав, ответил.
- Если бы она обратилась ко мне года два назад, я бы сам ее вылечил, но сейчас, к моему огромному сожалению, ей не в силах помочь никто. Здесь вы должны мне поверить. Это дело нескольких дней.
- Несколько, это сколько? – Спросил я. Доктор тяжело вздохнул и тяжело сказал:
- Двух, трех.
- Значит дело совсем плохо. – Медленно проговорил я. – Тогда доктор, я хотел бы забрать ее отсюда. – Он, видимо, не ожидал такого, взглянул на меня и немного подумав, негромко ответил:

- Я думаю, вы поступаете правильно. Какая бы хорошей не была больница, это все-таки больница, и она хорошей быть не может. Когда вы хотите ее забрать?
- Сейчас. Скажите, что нужно, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания?
- Я дам вам упаковку морфина, когда возникнут сильные боли, надо будет вколоть ей его.
- Я справлюсь.
- Вы не поняли, - сказал доктор, - колоть придется в вену, вы справитесь?
- Да, я справлюсь. Не беспокойтесь.
- Хорошо, я подготовлю документы к выписке.
- Спасибо. – Я встал и покинул кабинет. Когда я подошел к палате, там, у окна стоял Борис. Я его сразу узнал. Он почти не изменился, только чуть пополнел.

- Здравствуй Боря, - поздоровался я – спасибо, что написал мне письмо, жаль, что так поздно, но все равно, я твой должник.
- Я это сделал не для тебя, а для нее. – Сказал он.
- Я понял. А теперь вот что ты должен будешь сделать. – И я рассказал ему свой план. – Ты мне поможешь.
- Я думаю за один час это не получиться. – Неуверенно сказал он.
- Это зависит от того, сколько им заплатить. Вот возьми деньги и не думай о них, плати столько, сколько необходимо. – Я протянул ему все деньги, что были у меня в портмоне, около семи тысяч долларов. – Не хватит, не волнуйся, только скажи мне.
- Деньги у меня есть. – Сказал он.
- Не сомневаюсь, но хочу, чтобы это было сделано на мои. И на все у тебя не более часа. Так что торопись.

- Мне нравиться эта идея. – Услышал я у себя за спиной. Оглянувшись, я увидел Анну.
- Ладно, я пошел. – Сказал Борис и ушел.
- Теперь то, что касается тебя. Скажи, дом твоей бабушки сохранился?
- Конечно, он теперь мой, бабушка перед смертью оставила мне его в наследство. А что? – С любопытством спросила она.
- Мне нужен флигель.
- Я боюсь, мама не разрешит. Она даже близко не разрешала подходить к нему.
- Мне нужны ключи от флигеля, а ты, съезди в цветочный магазин, накупи роз, и заполни флигель ими. С мамой я как-нибудь улажу. Поняла? Возьми, это моя кредитка. – Я протянул ей карточку и назвал код.

- Я почему-то тебя таким и представляла себе. – Сказала Анна, глядя мне в глаза. Я подошел к ней вплотную, привлек к себе и крепко обнял.
- Прости меня, пожалуйста, если бы я знал, что у меня есть ты, если бы я знал, что твоя мама не замужем, как мне написали, я бы мир перевернул, но сделал бы все, чтобы быть с вами. – Она обняла меня и прошептала.
- Я так мечтала обнять своего папу. – И уткнувшись мне в плечо, тихо заплакала.

- Теперь у тебя этой возможности будет сколько угодно. Обещаю. А теперь за дело, у нас очень мало времени. Да, и еще, купи самое роскошное платье, которое найдешь и туфли и все остальное, не мне тебя учить. А теперь ступай детка. – Она вытерла глаза, кивнула и, улыбаясь, произнесла.
- А тебе идет командовать. – Развернулась и ушла. Я вошел в палату. Ирина, увидев меня, улыбнулась.
- Что там был за шум?
- Анна никого не впускала в палату, хотела дать нам возможность поговорить по душам. Умница. Вся в маму. – Сказал я, и, присев на кровать, посмотрел в глаза любимой. – Если бы ты знала, как я по тебе соскучился. – Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы, она обхватила мою шею руками и прижала к себе.

- Слушай, - прошептал я ей в ухо, - это будет очень не скромно, если я скажу, что ужасно тебя хочу?
- Это будет верх нескромности, но я так рада это слышать, но мы же не можем сейчас? – Лукаво глядя мне в глаза, прошептала она, не выпуская меня из своих объятий.
- А почему? Если закрыть дверь с этой стороны, очень даже можем.
- А вдруг, кто постучится? – И как раз в это время в дверь постучали. Я нехотя разжал объятия и пошел открывать. У дверей стояла медсестра. Я вышел к ней в коридор и прикрыл дверь.
- Доктор просил вас зайти.
- Ладно, сейчас зайду. – Я вернулся в палату. – Ирина, я буквально на одну минуту. Можно?
- Только на одну, иначе я не выдержу.
- Обещаю. Я быстро. – Я направился к доктору. Он был в кабинете один.

- Проходите, присаживайтесь. – Я прошел и присел. – Я подготовил все документы, вот они, но если вдруг возникнет какое-то осложнение, вот моя визитная карточка, звоните в любое время. Я приеду.
- Спасибо доктор. Огромное спасибо. Простите, что спрашиваю, но все же. Мы должны что-нибудь? – Он улыбнулся и покачал головой.
- Вы ошиблись, это не то отделение. Здесь должен всем только я один. Я должен попытаться им помочь. И если бывает хоть малейшая возможность, я ее не упускаю. Но в случае с вашей женой виноваты вы сами. Поздно. Очень поздно. Непростительно поздно. А жаль, такая красивая, молодая женщина…
- Ничего доктор, все будет хорошо. – Я взял документы, пожал доктору руку и вышел. Когда я вошел в палату, там уже сидел на стуле Борис. Увидев меня, он встал и сказал.

- Все в порядке, я договорился.
- Хорошо, спасибо Боря, чего ты встал, присаживайся. – Предложил я.
- Нет, я постою в коридоре, мне надо поговорить с доктором. – Сказал он.
- Я уже с ним поговорил. – Ответил я.
- Ну, тогда с медсестрой. – Он вышел.
- Просто он хочет оставить нас одних. Это он написал письмо? – Спросила Ирина.
- Обещай, что не будешь ругать того, кто написал, и я скажу. – Ответил я.
- Наоборот, я крепко поцелую того человека. – Сказала, улыбаясь, Ирина, и добавила. - Если ты не против.
- Я не против. Письмо написал Борис. – В дверь постучали. – Скажи, а к тебе всегда входят со стуком?
- Знаешь, это все из-за тебя, они увидели такого солидного мужчину и испугались. – Засмеялась Ирина. Я улыбнулся в ответ и пошел открывать дверь.

Там стояла Анна, увидев меня, она поманила пальцем. Я вышел и прикрыл за собой дверь. У окна стоял Борис, рядом с ним куча пакетов.
- Приказание выполнено. Я все купила. И на счет цветов полный порядок. – Отрапортовала она, приложив руку к голове. Потом тихо, чтобы ее мог услышать только я, добавила. – Я не удержала и накупила нижнего белья. Ничего?
- Ты умница! Даже я до такого не додумался бы. А теперь заносим. Мы взяли пакеты и занесли в палату.
- Ого! – Воскликнула Ирина. - Кому же все это?
- Тебе мамуля, все тебе,
- Ладно, вы тут разбирайтесь, а мы подождем в коридоре. – Мы с Борисом вышли. Стоя у окна, он достал из кармана деньги и протянул мне.
- Это сдачи.
- Спасибо, ты очень помог мне.
- Ты точно говорил с врачом? – Спросил он.
- Ты помнишь хоть один случай, чтобы я солгал?
- Пожалуй, нет. Но время меняет людей. – Проговорил он.
- Время меняет только тех людей, которые хотят измениться. Мне это было не к чему. – Потом помолчал и спросил. – На какое время договорился?

- За деньги, они это сделают в любое время, даже ночью, так что не бери до головы. Когда приедем, тогда и сделают. – В это время из палаты вышли Ирина и Анна. На Ирине было бледно розовое платье чуть выше колен, розовые туфли, и в цвет к платью, сумочка. Ирина стояла и смущенно улыбалась, глядя на меня. Я не мог оторваться от нее. Она была просто прекрасна. Я молчал.
- Что не идет мне? – Спросила смущенно она.
- Ты знаешь, то же самое я почувствовал тогда, на линейке. Я ничего не мог сделать или сказать, стоял, как дурак, смотрел на тебя и улыбался. Ты самая красивая женщина на свете! – Я чуть помолчал и спросил.
- Ирина, я хочу тебя попросить выйти за меня замуж. Ты согласна? – Она посмотрела на меня, не шучу ли я, но, увидев мои глаза, сказала.
- Я всегда была твоей женой. Только твоей.
- Так ты согласна?
- Да. С радостью! – Сказала она и, подойдя ко мне, поцеловала в губы.
- Что ж, поехали! Боря, руководи!

Через сорок минут мы вышли из городского Загса официальными мужем и женой. И еще через пятнадцать, приехали в самый роскошный ресторан города. Официант безошибочным нюхом определил выгодного клиента и провел нас в самую лучшую кабину. Когда мы уселись и сделали заказ. Анна с любопытством разглядывала шикарную кабину.

- Во, здорово, никогда не думала, что в подвалах можно выстроить такую красоту! – Бесшумно вошел официант и проворно разложил выпивку и закуску.
- Можно я скажу первый? – Смущенно спросил Борис, когда вышел официант, и встал.
- Мы будем только рады. Давай Боря. – Поддержал я его.
- Спасибо. Что хочу сказать? Я рад, что вы встретились! Действительно рад. Я хочу, чтобы счастье заполнила вас до краев. Чтобы вы любили друг друга так, как будто оказались вдвоем на необитаемом острове. Ирина, ты знаешь, как я тебя люблю. И, к сожалению, люблю не как обычный друг. Но видно не судьба. Я так хочу, чтобы ты была счастлива. Я так хочу видеть твою улыбку. Твои глаза, в которых, как сейчас искрится счастье! Дарите друг другу радость и любовь. За вас! – Он чокнулся со всеми и залпом выпил коньяк. Ирина и Анна пригубили шампанское, а я выпил немного водки.

- Боря, подойди сюда. – Подозвала Ирина. Он покорно подошел. – Я хочу, чтобы ты знал, я очень тебя люблю. Как самого преданного друга. Я очень многим тебе обязана. Ты мой самый лучший. Можно я тебя поцелую? – Она заглянула Боре в глаза и мягко поцеловала его в губы. – За тебя Боренька! – Она вновь пригубила шампанское.

- Дядя Боря, за вас! – Воскликнула Анна и отпила шампанское.
Он стоял, не смея шевельнуться, потом посмотрел на меня.
- Я тебе завидую, она целует тебя так все время. – Сказал Борис и выпил коньяк.
- Мне действительно повезло. Спасибо Владимиру Владимировичу, моему тренеру. Если бы не он, не известно, чем бы вся эта история закончилась.
- Да, за него надо выпить, с его легкой руки мы и познакомились. За него! – Провозгласила Ирина. Мы все отпили. Я сидел с хмельной головой, но виной тому был не алкоголь. У меня кружилась голова от всего того, что произошло. От того, что давняя, казавшейся несбыточной, мечта сбылась. Пожалуй, именно сейчас, я был абсолютно счастливым человеком. Минут через тридцать я наклонился к Ирине и прошептал на ухо.
- Я хочу тебя украсть отсюда.
- Я с радостью. А куда мы поедем? – Ответила она, глядя на меня счастливыми глазами.
- Я повезу тебя на остров моей мечты. Это самое лучшее место на земле. Тебе понравиться.
- Мне все равно куда, лишь бы с тобой.

- Друзья мои, я прошу прощения, но мы вас покинем. Надеюсь, мы еще не раз так посидим, и у нас будет за кого выпить. Но перед тем как уйти, я хочу кое-что сказать. Я не бедный человек, но я и предположить не мог, как я несметно богат. Я богат как никто на земле. У меня есть жена, которую я боготворю. У меня есть потрясающая дочь. В конце-концов, у меня есть друг, которому я несказанно обязан! Спасибо тебе Боря, за все! Анюта, ты меня сегодня крепко выручила! Ты умница, и я тебя обожаю! За вас, мои хорошие! Я люблю вас!

Я поймал такси, взял свой платок, повязал Ирине глаза, протянул водителю заранее заготовленный лист с адресом дома.
- Это будет сюрпризом.
- Я обожаю сюрпризы. – Через двадцать минут машина остановилась возле дома. Я расплатился, вышел, помог выйти Ирине, и медленно повел ее к калитке дома. Я отворил ее, и повел ее по тропинке к нашему флигелю. Открыв замок, ключ я взял у Анны, я ввел ее в комнату и снял с глаз платок.

- Бог ты мой, какая красота! Столько цветов! – Она стояла и зачарованно глядела на яркие бутоны, заполнившие комнату. Их было много. Молодец Анна, не подвела. Но я заметил еще и стол, накрытый и уставленный разнообразной выпивкой и закуской. Я улыбнулся и поблагодарил  в душе дочь. Я подошел к Ирине вплотную, заглянул в глаза и тихо сказал.

- Если бы ты знала, как долго я мечтал об этом мгновении. Иногда желание видеть тебя было столь велико, что я чувствовал твой запах. И это сводило меня сума. Если бы я знал, что написанное в том письме ложь.
- Это написала мама, она действительно думала, что я выйду за Бориса. Знаешь, что случилось, когда ты уехал? Я оказалась беременной. Сколько лет мы с тобой этим занимались и не разу ничего подобного! А тут, ты уехал и оставил во мне частичку себя. Мне было легче, у меня была Анна. Как же тяжело пришлось тебе, мой родной? – Она поцеловала меня в губы. Я ответил на ее поцелуй, жадно прильнув к ее губам. Я целовал ее медленно и с трепетом.

Я ласкал ее тело, по которому так истосковался. Я поднял ее на руки, отнес в спальню, и положил на кровать. Раздевая, я не переставал покрывать поцелуями ее тело.

Спустя время, мы лежали рядом совершенно опустошенные, но безмерно счастливые. Мы тихо говорили, и мне казалось, что на свете нет, и не может быть ничего лучше этих мгновений. Я вдыхал каждый миг. Я пропускал каждое мгновение через себя, заполняя пустоту, царившую в моей душе пятнадцать лет. Я упивался каждой секундой, запечатлевая в своем сердце ее образ. Ее смех. Ее голос. Мне казалось, что теперь так будет вечно, пока мы живы.

Мы говорили, а после предавались всепоглощающей любви, и снова говорили. Мы не могли наговориться. Мы вновь говорили, и вновь предавались любви. Я не мог насытиться ею. Стоило нам отдохнуть несколько минут, и нас уже тянуло друг к другу. Мы хотели быть настолько близки, насколько это было возможно. И мы пользовались этой, отпущенной нам возможностью. Я не знаю, сколько дней прошло. Иногда мы вставали, чтобы поесть. Иногда выходили в сад, и садились под ветви нашего любимого айвового дерева и говорили. Иногда я готовил шашлыки, и мы ели горячие куски мяса и смеялись от счастья. Мне казалось, что я попал в рай. Я молил Бога, чтобы это никогда не кончалось. Иногда, что случалось крайне редко, ей становилось нестерпимо больно, и я делал укол, после которого она умиротворенно засыпала на моем плече. Мне казалось, что я смогу своей любовью побороть болезнь, терзающую мою любимую. Но…

Через пятнадцать дней, во сне, она тихо умерла на моем плече. А я лежал рядом и гладил ее волосы и приговаривал:
- Все хорошо, я с тобой. Все хорошо. Спи моя хорошая. Мы скоро встретимся. – Утром в спальню вошла Анна и, увидев Ирину, тихо сказала мне:
- Папа, она умерла.
- Тихо, - прошептал я Анне, - она уснула. Не разбуди ее. Она всегда спала чутко.
- Нет, папа, она умерла. – Анна присела рядом со мной, обняла меня за шею и тихо заплакала.

Так, спустя пятнадцать дней после нашей встречи, Ирина умерла. Странно, но получилось так, что судьба наградила нас одним днем, за каждый пропущенный нами год. И я был безмерно счастлив и благодарен судьбе за это. Мы все равно были вместе. Она была в моем сердце. Она была в нашей памяти.