Папа в космосе

Рассказ является парным к рассказу "Сантехник с филфака": http://www.proza.ru/2011/10/11/95. Вместе они представляют собой дилогию.

***

Лариска залетела от кавказца и решила рожать.

Залетела она фактически под прилавком рынка, на котором работала. Папаша был её "хазаином" - она трудилась продавщицей на его точке. Вскоре он стал хозяином и Ларискиного тела (на рынках это часто принято). Узнав о беременности, осеменитель свернул бизнес, взял билет домой и испарился. Без следа: не писал и не звонил, денег не присылал. Лариска осталась одна с брюшком.   

Положение её в данной ситуации можно было назвать очень интересным. Она не закончила даже средней школы, специальности не имела, кроме как торговать, ничего не могла. Социальные гарантии ей не полагались: на рынке она не была никак оформлена, трудилась "девочкой по вызову" - её вызывали, когда на какой-нибудь точке не оказывалось продавца. Такое случалось часто, и без работы Лариска не сидела. Но с младенцем, да без бабушки (родители Лариски жили в другом городе) не поработаешь, а цивилизованный декрет ей тоже не светил.

Вся коммуналка, где она жила, стояла на ушах. Забылись все дела, заботы и тяготы. Для обсуждений не осталось никаких других тем. Хозяйки, забросив семьи,  всё свободное время проводили на кухне,  но ничего там не готовили. В тридцатитысячный раз мыли одни и те же тарелки, протирали одну и ту же пыль, заклеивали и расклеивали окна, роняли кастрюли и начистили картошки, уже наверное, на пять лет вперёд. Голодные мужья трубили разъярёнными слонами, грозились не подпускать к себе супружниц по ночам и ретировались в ближайший бар. Там уже шла многодневная сходка, совмещаемая с просмотром футбольных матчей. Дети в зловонных памперсах, с незаплетёнными косами, с невыученными уроками, коты, пытающиеся есть комнатные растения, хомяков и рыбок, собаки, посягавшие на котов - всё смешалось в пёстром коммунальном калейдоскопе:  квартира была большая, многонаселённая и шумная. Неделю спустя всем уже надоело шептаться за спиной и многозначительно, загадочно замолкать при виде "ньюсмейкерши". Говорили уже в открытую, не скрывая ничего. И все, единогласно склонялись к осуждению: 
- Ты что, Ларис? В тридцать лет не знаешь, как дети не делаются? - язвила вездесущая шестнадцатилетняя Леночка. Шестнадцать ей исполнилось недавно: она достигла возраста принятого в стране сексуального согласия и теперь имела право знать всё на законном основании. Науку она постигла сразу и на практике: сама была беременна и готовилась к свадьбе.
- Допрыгалась! - торжественно-монументально, как с высокой трибуны, ухмылялась старуха Сергеевна. - Вот в наше время взгрел бы тебя партком! 

Да и здесь не слабее партсобрание.

- А ты хоть знаешь, сколько сейчас ползунки стоят? - осведомилась Маринка. 
- А врачи сейчас какие звери!
- В садик только к армии отдашь: раньше очередь не подойдёт.
- Без связей не поднимешь, без денег не родишь... Комнатку-то продавать будете? Мы б купили...   
- Ребёнка - в коммуналку?! Да где ему тут расти-то? Сами все друг на друге...
- А квартиру-то мыть на неделю больше придётся!
- Эт чо, вас теперь двое, что ли?! 
- А что, наших парней не нашлось?
- Ну и дела...

Мужчины, как уже упоминалось, в этих обсуждениях участия не принимали. Один только раз на кухню вышел Сенегал Иванович. Пива он не пил, по барам не шастал, к футболу был равнодушен, в отличие от карьеры. Он, как и старуха Сергеевна, болезненно жалел о временах парткома: тогда бы его точно продвинули. Тем более, что в самом имени его дружба народов была заложена. Нонеча же актив - всё себе, всё себе, и ничего рядовому партийцу...   

Вот на судьбах-то рядовых партийцев  они с Сергеевной и спелись. Это была коммунальная фронда.  Маленькая, но крепкая.

Сенегал Иванович вышел, откашлялся, приложил ладонь к груди, извиняясь перед слушателями, и басовито возвестил:   
- Вот оно как - по работам шататься! Я же сказал: сиди дома!
И под аплодисменты соседок увёл Маринку. 
Но это - все они. А что Лариска? Лариска страдала, оплывала, икала, обтекала по стенке и твердила:
 - Я его люблю...
- И что ты любишь, дура?! Они ж не женятся! - возражала её бойкая подруга Ирка. Ирка была на два года старше, следовательно, более опытная. 
- А вот у Люськи женился! (Лариска и не скрывала, что залетела, чтобы мужика привязать. Так поступила и сама Ирка, но Ирке удалось). 
- Ага. - хмыкнула Ирка. - Женился. А потом она поехала к нему в аул - а там другая жена. И в волосы! 
Лариска закрыла рот. Из него ещё что-то вырвалось - какой-то нечленораздельный звук, но парировать было нечем: сказанное являлось правдой.  Она молча вымыла свою тарелку и ушла к себе. Ирка крикнула ей вдогонку:   
- Вот так и у тебя! Попользовал тебя и удрал домой. Ты думаешь, он там сидит один?  Ага. Чепчики шьёт!
И рассмеялась.
- УЗИ уж близится, а Германа всё нет... - пропела старуха.
Но Лариска верила: он приедет. Соседки хохотали: "Алые паруса!"

Недели срока шли. Лариска уже ходила с заметным животом и была опять же единогласно освобождена от коммунальной повинности мытья квартиры. Она всё икала, обтекала, страдала и ходила работать.  Но в один день как-то резко повеселела и объявила:   
- Ну, что, дохихикались? Приезжает Абдулла!
Все замерли. И только ехидная Ирка нашла, что ляпнуть и на этот раз:
- О! Гарику подарок будет! Он же у нас этот... Как его? Скинхед.
- Он не скинхед! - вспыхнула Леночка. - Он просто таких вот "гостей" не любит, как этот Абдулла!  За что любить-то? - Леночка хмыкнула. - Обрюхатил!  Ребёнка съебал и съебался!
На крик вышел сам Гарик:
- Уймись, уймись, тебе нельзя... Что? Аб-дул-ла? - Гарик потёр руки. - Ну, пусть приезжает. Встретим. Хе-хе. 

Дня через три действительно приехал Абдулла. Весь в белом и с цветами. Гарик вынес "хлеб-соль" - круглый "дарницкий" на полотенце. Пока растроганный гость принимал его и расшаркивался, Гарик дал ему подножку. Абдулла растянулся в прихожей. Пол был усыпан розами, которые, охая, ахая и кряхтя, собирала Лариска. Абдулла вздохнул, молча прошёл в комнату и поселился.   

Был он смиренен и тих, вял и сонлив. На шепотки не реагировал, на провокации не поддавался. И вообще, ходил  какой-то странный, целиком погружённый в себя. Да ладно бы, казалось: время такое, многие смурные ходят. Да только обычно незаметная в квартире тётя Лида - опытный врач-нарколог, заметила, какие необычные у него глаза: масляные, практически без зрачков, не реагирующие на изменение света; а также обратила внимание на некоторые другие странности поведения. Все эти странности попадали под научно-практическую статью в научно-популярном журнале.  Статья называлась "Признаки употребления героина". Автором статьи значилась сама тётя Лида.

Подметила, но никому ничего не сказала.

В довершение всего в подъезде стали находить использованные шприцы и прочие необычные предметы. С верхнего, технического этажа (чердачной площадки) попахивало какой-то химией. Валили на пришлых. Особенно громко честила этих пришлых Лариска. В двери парадной сменили замок. Не помогло. Все были в недоумении. И только тётя Лида ходила, вздыхала и цокала языком. 

Лариска же по-прежнему ходила на работу. Её благоверный лежал дома на диване и смотрел по  телевизору все передачи подряд. Ирка "вызвала его на допрос". Он заявил, что у них на Родине принято, что женщина работает, а мужчина сидит дома. Стыдить его было бесполезно: он молчал и  глаза его, по-прежнему без зрачков, смотрели с такой томной поволокой, что обличитель сам начинал зевать. В комнате их было сонно, дымно (Абдулла частенько там курил) и как-то очень неспокойно. Она кричала, он бурчал, но сор из избы они не выносили. Лариске грозило родить под прилавком. С одной лишь разницей, что не под тем, под которым залетела: работала она уже на другого "хазаина". Родить - и снова остаться одной. Потому как стало ясно: Абдулла - не опора. К тому же, чуть что не так, стонет об отъезде домой. Вот уже и Леночка вышла замуж. Они с Гариком отбыли в свадебное путешествие в Европу (в жаркие страны из-за ребёнка побоялись), а Абдулла? Ни мычит, ни телится Абдулла. Ирка пошла напролом: вызвала его на лестницу покурить.   

- Кого ждёшь, отец? - спросила она. - Мальчика, девочку?
- А нэ всё ли равно: малшык, дэващка? Ана ждот, она и вазитса будыт...

Забытая сигарета тлела в его руке...

Ирка возненавидела Абдуллу. Теперь чуть что в квартире: кто воду пролил, у кого подгорело или убежало, кто очистки не убрал - всё валила на него. Она явно решила его выжить. Но тщетно: он не реагировал. Совсем никак. Он был уже где-то не здесь. И, может статься, не в себе, и не на Земле даже. В комнате их по-прежнему было сонно и дымно. И только один раз случилась шумная гулянка с приглашением гостей, с громкими кавказскими тостами и лезгинками до утра. Лезгинки приключились в тот самый день, когда в Москве грянул теракт в метро. Наутро старуха Сергеевна,  Сенегал Иванович и Ирка накатали письмо участковому (коллективное!) о возможной связи Абдуллы с кавказскими террористами. В вину, помимо лезгинок, ему вменили пакет, полный гаек и гвоздей и бутылку с бензином, забытые с полмесяца назад на лестнице. Участковый прибыл незамедлительно (после терактов все стоят на ушах). Абдулла был испуган и возмущён, демонстрировал паспорт и, потрясая им, кипятился:   
- Арол у мина на ном, арол!!! - Ну надо же, как оказалось, Абдуллу можно вывести из привычного сомнамбулического состояния... 
Участковый усмехнулся:
- Ой, орёл у него там, надо же! Да мы таких орлов каждый день по пачке изымаем! У кого безлапый, у кого трёхглавый.
Лариску (ввиду отсутствия денег у Абдуллы) штрафанули за проживание подселенца без прописки и нарушение общественного порядка в ночное время. Больше ловить здесь было нечего: как оказалось, пакет с гайками и гвоздями забыл на лестнице жилец соседней квартиры (судьба ёмкости с бензином осталась неизвестной), а в злокозненный день теракта у Абдуллы был день рождения, о чём имелась запись в "орлином" паспорте. Зато незадачливого Гарика (причём, в его отсутствие) внесли в федеральную базу экстремистов: дура-Ирка, как утверждает, безо всякого злого умысла, "просто чисто типа поржать", сболтнула участковому про хлеб-соль.   

Погостив месяца полтора, Абдулла снова уехал. И также, как в прошлый раз, без следа.  Вдобавок сменил все телефоны. Адреса Лариска не знала - ехать к нему ей было некуда.
Родила она и впрямь под прилавком: младенца мужского пола в ожидании пробиравшейся по пробкам "скорой", приняли работники рыночной медсанчасти. Пару раз дитя шарахнули головёнкой о какую-то металлоконструкцию, столько же раз уронили. Но наконец, его, завёрнутого в поддельный "адидас", вручили... Не маме, а подъехавшим докторам.  Дитя нового, рыночного времени...

"Хазаин" вычел с Лариски за попорченный и разворованный во время родов товар. Ребёночек родился живенький, но, как выяснилось, с небольшой патологией в умственном развитии.   Однако, это не помешало ему годам к пяти начать настойчиво спрашивать: "Где папа?" 
"Папа в космосе" - отвечала Лариска. Папа и впрямь был в космосе, грозящем скорой летальной катастрофой передозировки...

---

Darky(с), 2011.