Глава 4. Испытание Подводника

С того самого момента я стала осознавать, что Дрегон, возможно, и есть мое досадное приобретение, и ничто не может помешать ему мной завладеть, если его намерения в самом деле соответствовали моим предположениям. Впрочем, теперь, когда он разлучил нас с Аланом, терять было больше нечего. Будь что будет, и точка.

Поэтому, когда он спустился вместе с немцем в каюту, я не выразила ни тени недовольства. Наоборот, мне даже это было как-то приятно, хотя совершенно непонятно, почему. Теперь он даже не думал надо мной смеяться. Напротив, когда Дрегон по обыкновению приблизился ко мне и взял меня за руку (теперь его поведение было совершенно другим), я почувствовала себя в безопасности. Хотя, по известной логике, опасность должна была исходить от него.
Тем не менее я постаралась не придавать значения эмоциям.

- Дрегон, что ты здесь делаешь? – спросила его я, стараясь говорить тоном, не допускающим никаких лишних эмоций. – Я же сказала, что...
- Прости меня, Джиллиан… Я не хотел быть жестоким, я глубоко сожалею и раскаиваюсь. Да, это я написал письмо твоему другу, но ты не поверишь. Я знал этого Менглера, и мне он никогда не нравился...

Голос Дрегона звучал мягко и доброжелательно, но было ясно как день, что он добивается своего.
- Но я не просила тебя распоряжаться моей жизнью, - ответила я достаточно резко. – Ты все разрушил без моего согласия.
- Когда-нибудь ты поймешь, почему я так поступил. Джилли, я… ты мне очень понравилась, настолько, что я тобой просто околдован. Может быть, это покажется смешным, но я, в самом деле...
- Перестань! Я тебе не верю. Ты просто решил надо мной посмеяться и продолжаешь это делать. Довольно, Хард!
- Но...

В тот же момент я услышала шаги удаляющегося Гиллера.
- Если я не права, докажи, что это не так.
- Хорошо, постараюсь, - улыбнулся он.

Я отошла в сторону и покосилась на металлические ящики, которые были расставлены вдоль стен каюты.
- А что лежит в этих ящиках? – спросила я, в упор глядя на своего замечательного сотрудника, который продолжал стоять у иллюминатора, напряженно о чем-то думая.
- Водолазные костюмы и прочее снаряжение. Баллоны сейчас отцеплены, но док знает, где они находятся.
- Понятно. А как выглядит сам аппарат?
- О, это целый монстр, - с восхищением сказал Дрегон. – Этакая каракатица, которая может ходить по дну и брать пробы. Ничего общего с обычными батискафами, но чем-то напоминает подводный аппарат Жака Кусто. Хочешь, покажу?

На это никто не давал разрешения, но Дрегон почему-то расценил отсутствие моего ответа как знак согласия. Это он выразил в том, что внезапно подскочил ко мне сбоку и потащил на палубу.

- Эй, что ты делаешь? – возмутилась я, отбиваясь от него. – Док оторвет нам головы...
- Если не будешь вопить, ничего не случится, - назидательно выдал он, закрывая мне рот своей свободной рукой, когда мы были почти у самого выхода из люка. И тут же, морщась от боли, отдернул ее, поскольку я ухитрилась цапнуть его за мизинец.

Воспользовавшись моментом, я вырвалась и помчалась вниз по ступенькам обратно в каюту. Но мое бегство, как и следовало ожидать, было обречено на провал: мой напарник почти сразу же настиг меня на лестнице и прижал к себе.

- Куда ты? – спросил он вполголоса, но в полной уверенности, что выигрыш на его стороне. – Мы так не договаривались!
- Да отвяжись ты от меня!! Эй, кто-нибудь, помогите, уберите этого ненормального!..
Я не договорила. Совсем неожиданно Хард стиснул меня в объятиях и с неистовым остервенением впился в мои губы. Вся эта сцена продолжалась меньше минуты, однако мне она показалась нескончаемой. В конце концов, он меня отпустил, но теперь я не знала, как на это реагировать. Мне хотелось его убить, но сейчас в моем сознании был шквал разнообразных чувств и еще что-то совершенно необъяснимое.

- Пойдем, - произнес Дрегон и повел меня наверх. Что-то странное происходило сейчас с нами обоими, потому что теперь я даже не пыталась противиться и покорно шла вместе с ним. С одной стороны, было ясно, что сопротивление бесполезно и он все равно сделает все по-своему, не уступая мне ни на йоту. С другой – все мои обиды и претензии к этому человеку куда-то исчезли, уступив место осознанию какой-то взаимопринадлежности и зависимости. Как будто я, Джиллиан Харрисон, не в состоянии больше существовать без него и он для меня – все, что способно сделать меня счастливым человеком, и теперь мы, наконец, вместе… Эти мысли, как какое-то наваждение, лезли в мою голову, как будто Дрегон нарочно действовал на мою психику. Да, несомненно, он был сильнее меня во многих отношениях...

Позже, однако, когда Дрегон стал моим неразлучным спутником жизни и мы делили с ним все наши печали и радости, мне стало ясно, что все это не было мимолетным наваждением и затмением разума, а было, скорее, предвидением последующих событий. Но до того момента все было по-другому, и я в то время не могла предполагать, что между нами возникнет что-то очень серьезное. Тогда я смотрела на проделки Харда как на досадное развлечение, следствием которого были неприятности в моей личной жизни.

Мы поднялись на палубу и направились к левому борту. К моему удивлению, я заметила, что сейчас на палубе никого не было, а значит, никто сейчас не мог нам помешать. Там, куда мы пришли, палуба спускалась несколько ниже, образуя как бы вторую небольшую палубу, где располагался «Подводник», закрепленный цепями. На них же производился спуск машины, затем цепи отсоединялись и связь поддерживалась при помощи рации и локаторов. Сам аппарат с виду напоминал гигантскую металлическую черепаху с антеннами, фарами и камерами для подводной съемки.

- Ух, ты! – вырвалось у меня.
- Ты еще не видела, что там внутри. Но здесь все делается с разрешения нашего начальника, поэтому пойдем обратно. Только не надо ни на кого злиться, хорошо?
Я молча согласилась, решив больше не спорить и посмотреть, чем все это кончится.

Все же, согласно тонким намекам Харда, наш руководитель оказался не таким уж плохим человеком. По дороге до места испытания (оно находилось в шестнадцати милях к юго-востоку от пристани) он подробно объяснял нам условия и ход эксперимента. В конце концов суровый «покоритель глубин» сменил тактику и даже пригласил нас на чашку кофе в кают-компанию. Там он совершенно преобразился, превратившись в разговорчивого остряка, который с известной долей юмора рассказывал о своей бурной деятельности в прошлом и о предстоящих планах. Мы с Дрегоном и все остальные, кто состоял в команде нашего капитана и которых я не знала, поддерживали этот разговор. Исключение составлял молодой немец, который все время угрюмо молчал и лишь один раз что-то сказал, в том числе и свое любимое слово «швайн».

Я, конечно, твердо знала, что я не «швайн», а вполне приличная особа, пользующаяся уважением остальных шести членов команды. Отчасти мое положение опиралось на некоторый авторитет Харда, но я уже успела доказать, что я не козел отпущения и не наглеющее создание, пользующееся услугами своего протеже (как выразился доктор Эдвардс). В ответ на остроту начальника я привела такой пример, что он сам начал безудержно хохотать, поскольку речь шла о проделках профессора Адама Крипсвелла.

Мы прибыли к месту испытания к 16-00. По приказу нашего начальника оператор съемок Альфред Гиэн настроил внешние устройства аппарата Гассена и механизм спуска. Затем четверо человек (доктор Эдвардс, Гиэн, Дрегон Хард и я) по одному влезли в раздраенную дверцу «Подводника», а остальные, включая злобного немца, остались на борту судна. После того как мы разместились внутри машины, док по рации дал команду профессору Скотту Ниррею (одному человеку из команды). Через несколько секунд «Подводник» начал медленно подниматься на цепях и тросах, а затем выдвижной механизм подвесил его над водой, после чего аппарат стал постепенно спускаться вниз. После того, как батискаф был спущен на воду и тросы были отцеплены, капитан завел двигатель, одновременно с этим включив приборы, показывающие скорость погружения, давление и прочие вещи.

- Вот, видите? – говорил Эдвардс, сидя за пультом управления. – Кристиан Гассен все отлично продумал и рассчитал по мелочам. Эта штука может погружаться на глубину до 12 километров, а это значит, что мы можем смело погружаться на дно Марианской впадины и брать оттуда пробы. Однако талантливый изобретатель не учел, что на таких глубинах возможны аварии из-за громадного давления толщи воды.

- Это значит, нас там может расплющить? – неожиданно спросил молчавший до этого Хард.
- Не совсем так, но повреждения возможны. Но на этот случай здесь предусмотрено устройство аварийной изоляции, но в таком случае мы будем не в состоянии вести наблюдения, пока не выплывем из опасной зоны.

Мне стало жутко интересно. Я рассматривала обстановку, которая показалась мне не совсем обычной. Изнутри аппарат был обит таким же сплавом алюминия с восемью металлами, как и снаружи, а соединения были так же загерметизированы. В головной части машины потолок и стены были обиты сверху заменителем кожи, а блок приборов занимал весь «фасад». Здесь располагался компактный пульт управления со множеством кнопок и рычагов, посередине был мощный экран для наблюдений и показатель скорости, по бокам – видеокамеры и выключатели фар. Все приборы были расположены компактно, без всякого нагромождения, а все инструменты и датчики находились снаружи. В общем, конструкция машины несколько напоминала космический корабль или луноход.

- Глубина погружения на данный момент – четыреста футов, - объяснял наш начальник. – Максимум для нашего эксперимента – восемь десятых мили. Мы опускаемся на дно континентального склона, берем пробы и проверяем сейсмическую активность. Вам нравится эта работа?

Все согласились. Судя по изменению цвета экрана, мы погружались довольно быстро – со скоростью в один фут за десять секунд. Попутно доктор Эдвардс и оператор, он же механик Гиэн объясняли суть действия тумблеров и механизмов, а Дрегон даже пытался практиковаться. Глядя на них, мне тоже захотелось поработать за пультом, что мне разрешили сделать, когда «Подводник», наконец, опустился на мягкий грунт склона после того, как Хард нажатием рычага выпустил восемь длинных «ходулей».

Нам разрешили определит сейсмическую активность и взять пробу грунта. Механизм бурения оказался самый обыкновенный – длинный вращающийся бур, который вонзался в землю, а затем с помощью мощного насоса проба закачивалась в резервуар. Кроме того, свойства грунта можно было определить на месте и без забора, с помощью множества датчиков. Мы с Дрегоном вошли, как говорится, в пьяный задор: взбаламутив тонны ила, мы, наконец, угомонились и пустили Эдвардса и Гиэна на их законное место.

- Вот молодежь! – ворчал капитан. – Стоило им только добраться до любимой игрушки…
Гиэн достал рацию.
- Прием... Профессор Ниррей, вы меня слышите? Это Альфред Гиэн. Мы всплываем. Слышите? Повторяю: мы всплываем! Готовьте захваты!
- Скажи им, что аппарат работает отлично! – посоветовал Эдвардс.
- Хорошо... Док просил передать, что аппарат в полной исправности. Мы идем наверх!
Так закончилось первое испытание «Подводника». Наша команда из четырех смельчаков поднялась на борт «Экинтауса». Когда мы вылезли на палубу, свежий ветер дохнул нам в лицо, закружив голову.