Петро Дениско. Сказки для Иванка. Две бабульки...

Две бабульки: Горбатая и Зубастая

Перевод с украинского

Выбравшись из раскалённой степи и добежав до прохладного большого леса, река меняется до неузнаваемости. Казалось бы, та же самая вода, только обветренная, припорошённая пылью, нагретая солнцем. Вода, которая попала в тень под тихий шёпот деревьев. А проплывет речка сотню метров среди леса – и уже не такая ленивая и сонная. Уже крутится, плещется, сердится, прибавляет ходу в узеньких берегах, не останавливаясь, меняет направление, нанося песок и подмывая берега.

Деревья, что попались на пути неумолимого течения реки, отчаянно хватаются выбеленными корнями за воздух. Течением быстро относятся вниз мелкие и усохшие деревья, а старые дубы и высокие ольхи лишь наклоняются кроной в последнем поклоне, да не поддаются. Они постепенно погружаются, укрываясь, как покрывалом, кувшинками, сухим тростником и илом. Река, словно чувствуя свою вину перед затопленными великанами, круто поворачивает вбок и пытается проложить другое русло. И лет за десять на месте, где шумела-бурлила водяная стихия, остаётся заболоченное старое русло, по бокам которого лежат вмурованные посеревшие стволы бывших деревьев.

И вот в таком русле поселились Щука и Черепаха. Обе были уже довольно старые. Щука сбилась со счёта после ста лет, а Черепахе перевалило за 80, но она того не знала, не очень помнила, ведь она каждую зиму впадала в спячку на дне реки. А очнувшись по весне, думала, что только что родилась заново. Щуку привлёк к руслу сильный родник, что вытекал из глубокой ямы. Когда-то тяжелая бомба, что всегда несёт смерть и разруху, оставила на болоте огромную воронку. Теперь поток из воронки бежал руслом и сливался с большой водой реки. И даже в лютые морозы он не замерзал, а давал пристанище малькам рыб.

Черепахе тоже здесь было хорошо, ведь вокруг русла остались чудесные, незатоптанные песчаные пляжи, где можно спокойно откладывать яйца.

Как-то по весне солнечным деньком грела Черепаха свой оливковый панцирь, расположившись на поваленном дубе. Это было её излюбленное место, пятно от солнца не уходило отсюда по нескольку часов. А рядом с берегом в тине пряталась Щука. Черепаха в прозрачной воде могла видеть лишь тёмную голову да огромные глаза.

– Ну что ты там застряла, Зубастая бабулька? Вылезай на солнышко, погреешься! Погляди на себя – вся зеленью покрылась. Сплошной мох да плесень, а не шкура. А у меня вон какой красивый блестящий панцирь, как нарисованный!

Щука одним рывком подплыла к Черепахе.
– Ты смеёшься надо мной? Никогда не называй меня бабулькой. Я не то что внуков, я даже детей не нянчила. Привыкла жить одна, и мне хорошо.

– Видела-видела, как ты гоняла молодых щучек, – сказала Черепаха. – Они, сердешные, выскакивали из воды и, если бы имели крылья, то и на деревья повзлетали бы. Да и кто же сюда с твоей родины заплывёт, когда ты гоняешь их уже сто лет подряд! Думаю, что все щуки на речке знают, где ты сторожишь добычу.

Высунув голову из воды, Щука сердито пробулькала:
– Ты такая же бабулька, как и я. Ничем не лучше. Только и того, что помоложе. Или тем лучше, что носишь тяжеленный горб на спине? Да и мать из тебя – никчемная. Зарыла яйца в песок и пошла себе восвояси. А я потом сколько раз видела, как черепашек-малышей подбирают цапли на отмели, еноты и ондатры. Да и сомы очень любят лакомиться этими маленькими бутербродами с лапками. А ты в это время греешь брюшко на солнышке да любуешься своим блестящим горбом!

– Ладно,– смутилась Черепаха, – мы одинаковые. Хоть и старые, но как бабушки – никудышные. Не будем ссориться. Соседи же. А если хочешь избавиться от мха и плесени, то выбирайся ко мне поближе. Солнце вылечит.

– Но я же задохнусь на воздухе! – забеспокоилась Щука.

– Тогда высовывай одну спину да хвост, а зубы держи под водой, так и мне будет спокойнее, – булькнула Горбатая.
Так соседки стали друзьями. Вместе отдыхали на дне русла и вместе грелись на солнышке.

Как-то среди лета Черепаха примчалась к Щуке очень взволнованная.
– Слушай, тут недалеко я набрела на высокий песчаный берег. И там нет мусора, бутылок и консервных банок.
– И что же, ты предлагаешь мне там загорать? – удивилась Зубастая.
– Не в этом дело! Я сегодня слыхала, как там под песком пищат черепашки. Они вот-вот вылезут на свет Божий.
– Ну и что с того? Это же не твои дети.
– Да какая разница?! – рассердилась Горбатая. – Может, это мои внуки. Давай им поможем! Устроим вместе детские ясли в старом русле. Нужно же когда-то начинать осваивать бабушкины обязанности.

Они быстро добрались до того пляжа и стали ждать: Черепаха на берегу, а Щука в воде. Вскоре послышалось шуршание песка, и Черепаха опустила в воду первого малыша.
– Хватай, только нежно, и вези к нашей яме.

Щука взяла тёплый приплюснутый мячик зубами и, как торпеда, помчалась, разгоняя по сторонам волны. Впервые за долгую жизнь она не проглатывала, а держала в пасти живое существо, которое шевелилось! И в этом было нечто непривычное, ещё неосознанное, но приятное.

И вот к концу дня в яслях-воронке набралось с десяток маленьких черепашек. Почтенная горбатая бабушка свободно забралась в середину стайки и замерла. Она прислушивалась к давно забытым звукам и ощущениям. Прислушивалась – и будто заново рождалась в который раз… А переполненная обязанностями воина-охранника Щука спустилась ниже по течению и перегородила поток своим телом-колодой. Это была грозная зубастая охрана, не пропускавшая хищников в русло.

Так в бабушкиных хлопотах быстро промелькнуло лето. Черепашки подросли, научились при опасности быстро прятаться под воду и не бояться Щуки. А одна светленькая упрямо норовила забраться на спину Зубастой, цеплялась за плавники и заставляла себя катать. Щука покорялась.

Поздней осенью черепашья семейка устраивалась на полузатопленном стволе дерева, ловя последние тёплые лучи солнца.

Зимой лесная река становилась спокойнее, покрывалась хрупким льдом, припорошённым снегом около берегов. Посередине же темнела почерневшей водой, плескалась и отламывала тонкие льдинки, пряча их под бока.

В такую снежную зиму Щука лежала на дне воронки и свободно, лениво поводила плавниками на груди. Даже сквозь водяной сумрак Зубастой было хорошо видно, как недалеко крепко спала старая Черепаха. А вокруг, со спрятанными под панцирь головами, прижимались её кругленькие пра-пра-пра...внучата.