Служить народу. Интервью А. Айдамирова

Беседу вел Саид-Хасан Кацаев

– Абузар, расскажите, пожалуйста, о себе.

– Что я могу рассказать? Родился я где-то осенью 1929 года (по паспорту - 1933 г.) в с. Мескеты Ножай-Юртовского района. В 1943 году окончил семилетнюю школу. С марта 1944 года до августа 1948 года вместе с отцом жил в поселке Садовый, Акмолинского района Акмолинский области Казахской ССР. С августа 1948 года по август 1957 года жил в с. Успеновка Караванского района Джалал-Абадской области Киргизской ССР. В день нашего выселения мое свидетельство об окончании семилетки осталось дома. Я хотел продолжить учебу и с этой целью в 1949 году, когда мне было 20 лет, обратился к директору Успенской семилетней школы, чтобы он принял меня в сельский класс. Моя просьба была удовлетворена. Я, двадцатилетний детина, сидел за партой с 14-летними русскими детьми…

– Это была национальная школа или русская?

- Русская. Директор школы заметил мою любовь к литературе и по окончании семилетки назначил меня библиотекарем школы. В школе я учился, работая учетчиком полевой бригады колхоза им. Т. Шевченко. В 1951 году меня уговорили перейти на работу в бухгалтерию колхоза, где до декабря 1956 года я работал в качестве помощника главного бухгалтера. Одновременно заочно учился на бухгалтерском отделении Пишпекского сельхозтехникума в г. Фрунзе.
В июле 1957 года вернулся в Мескеты, год работал учителем истории, родного языка и литературы, а затем - до 1987 года – директором Мескетинской СШ.
В 1959 году меня приняли в ряды КПСС. В 1959-1989 гг. был бессменным членом Ножай-Юртовского РК КПСС и депутатом райсовета, в 1989-1991 гг. – народный депутат СССР.
В 1963 году окончил исторический факультет ЧИГПИ. В 1967-1969 гг. учился на Высших литературных курсах при Союзе Писателей СССР. В 1964 году меня приняли в члены СП СССР. В 1969-1989 гг. был членом правления СП ЧИАССР.
Что касается моего литературного творчества, о нем должны говорить читатели.

– Какими наградами и званиями был отмечен Ваш творческий и педагогический труд?

– «Заслуженный учитель ЧИАССР» (1964 г.), «Отличник просвещения РСФСР» (1979 г.), «Отличник просвещения СССР (1985 г.), «Народный писатель ЧИАССР» (1977 г.), «Почетный профессор ЧГУ» (1993 г.), «Почетный академик АН ЧР» (1997 г.), «Народный учитель ЧР» (2002 г.).
Награжден также орденами «Трудового Красного Знамени» (1981 г.) и «Дружбы народов» (1991 г.).
- Это, так сказать, официальная сторона Вашей биографии. Не могли бы Вы рассказать что-нибудь интересное из Вашей жизни. Может быть, то, что запомнилось больше всего.

- В моей жизни было много интересных событий, хотя и не могу сказать, что большинство из были радостными. Чтобы говорить о них, нужно много времени.

– Что сделало Вас писателем?

– Писателем меня сделала жизнь и трагедия чеченского народа 1944 года. В начале 50-х годов прошлого века в советской историографии началась методичная, поэтапная фальсификация истории чеченского народа.
Всемирно известную вековую национально-освободительную борьбу чеченского народа против царского самодержавия и его местных приспешников тогда объявили «религиозной», «антирусской», «инспирированной враждебными России иностранными державами», а руководителей всех национально-освободительных движений в XVІІІ-XІX вв. в Чечне – «религиозными фанатиками», «ставленниками, агентами и эмиссарами султанской Турции, шахского Ирана и английских колонизаторов», «врагами России и русского народа» и т. д. При этом чеченский народ противопоставляли русскому народу и всем кавказским народам, как кровожадного бунтаря, агрессора и экспансиониста, возмутителя мира и спокойствия в Кавказском крае, носителя всевозможных реакционных идей; народа, у которого была одна-единственная профессия – война, захват военной добычи, ради которой он совершал беспрерывные набеги на мирные русские поселения и города, и т. д. Везде и всюду подчеркивались интернациональный характер и приверженность России всех кавказских народов, исключение делалось для одного чеченского народа.
Религиозную окраску народным выступлениям в Чечне придавали с целью перечеркнуть классовую, социальную сущность и характер освободительного движения чеченского народа, представить его как направленное против иноверцев; свободолюбивый характер, непокорность насилию и патриотизм чеченцев объявляли религиозным фанатизмом, тем самым противопоставляли их другим народам, изолировали вековую героическую борьбу чеченского народа за свободу от общероссийского освободительного движения (А. В. Фадеев, А. Д. Даниялов, С. К. Бушуев, Ю. В. Колосов, Р. Г. Гамзатов и др.).
Такой же фальсификации подвергалась и история революционного движения чеченцев и ингушей. Некоторые историки Северо-Кавказского региона (Е. П. Киреев, А. Т. Джикаева, С. К. Кулов и др.) дошли до такого абсурдного утверждения, что чеченцы, якобы, в революционных движениях не участвовали, исторически враждовали с русским народом, являлись помехой для установления дружбы народов и были носителями межнациональной вражды на Северном Кавказе, помогали контрреволюции в 1918-1920 гг. и т. д.
Завершающий этап фальсификации истории чеченского народа пришелся на годы Великой Отечественной войны. После депортации чеченцев по стране упорно распространялись слухи о том, что они поголовно были бандитами, изменниками, пособниками фашистских захватчиков, при приближении фронта в тылу Красной Армии подняли антисоветский мятеж, подарили Гитлеру белого коня и тому подобное. Эту заведомо гнусную клевету распространяли люди, прекрасно знающие, что на территории проживания чеченцев не было и ноги фашистских захватчиков.
Фальсификация истории чеченского народа была частицей процесса внутренней и внешней политики сталинизма. Она была направлена на историческое, политическое и идеологическое обоснование и оправдание перед народами нашей страны и мировой общественностью неслыханной в истории человечества, бесчеловечной жестокости, совершенной 23 февраля 1944 года, и, одновременно, оправдание многовековой завоевательной, военно-колониальной, великодержавно-шовинистической политики царизма.
Я с болью в сердце переносил все эти унижения и оскорбления. В 1954 году в книжном магазине райцентра в мои руки попал сборник стихов Р. Гамзатова на русском языке «Год моего рождения». Его стихотворение «Имам» переполнило чашу моего терпения. Я собрал доступные мне документальные материалы по истории национально-освободительного движения горцев Кавказа в XVІІІ-XІX вв., написал статью «К вопросу о характере движения кавказских горцев в XІX в.» и представил ее журналам «Вопросы истории», «Преподавание истории в школе», «Коммунист», «Вопросы философии». Разумеется, они не напечатали ее. По своему содержанию она шла вразрез с официальной политикой и идеологией. Видите ли, я, двадцатипятилетний чеченец, с неполным средним образованием, слабо владеющий русским языком и русской грамматикой, со слабым знанием исторической науки, восстал против коммунистической политики и идеологии, решил восстановить правду об историческом прошлом чеченского народа. Тогда я так похож был на Дон Кихота, который вступил в схватку с ветряной мельницей (эта статья увидела свет на страницах газеты «Республика» в июле и августе 1994 года).
Потерпев поражение в исторической науке, я повернулся в сторону художественной литературы. Написал свой первый рассказ «Мужество», который стал первым кирпичом моей исторической трилогии. Помните судьбу Али в сокращенном варианте трилогии «Во имя свободы»? Рассказ я представил газете «Къинхьегаман байракх» в Алма-Ате, но, по политическим мотивам, редакция отказалась печатать его.

– Есть ли у Вас произведения, авторства которых Вы стесняетесь, предпочли бы, чтобы их не было, и, если бы представилась такая возможность, какую из своих книг Вы не написали бы?

– Нет. Все свои рассказы, повести, романы, статьи, очерки я писал добровольно. Никто меня не заставлял их писать.

– Вы тяжело пережили распад Советского Союза?

– А почему я должен был переживать распад СССР? Здесь свершилась историческая закономерность – гибель империи.

– С какими трудностями Вы столкнулись, будучи молодым поэтом?

– Я не был поэтом. Мое литературное творчество началось с прозы, и лишь иногда я писал стихи. Но мой писательский путь был трудным. Почти все написанные мной произведения вышли в свет с боем. Рукописи годами лежали в книжном издательстве, в моем архиве. Например, повесть «Один день судьбы», написанная в начале 60-х годов, вышла она в свет в 1993 году. «Хронологию истории Чечено-Ингушетии» я представил издательству в 1974 году, а вышла она в 1991 году. «Молния в горах» пролежала в издательстве 12 лет, ее издали в 1989 году, когда меня избрали народным депутатом СССР. В 1971 году я посетил Турцию и написал серию очерков «Под чужим небом» – о потомках кавказских горцев, высланных в Турцию в 1864-1865 гг. Их сняли с производства после верстки, а я во второй раз получил ярлык националиста. В первый раз мне прикрепили его в 1965 году, из-за моего выступления в защиту родного языка. Эти очерки по сей день лежат в моем архиве. С 1975 года по 1985 год мои произведения не издавали вообще. Более того, в течение пяти лет был наложен запрет на упоминание моего имени в печати.

– Расскажите, пожалуйста, о Ваших знакомствах с писателями старшего поколения. С кем Вы дружили, о чем говорили?

– Арби и Магомет Мамакаевы и я были большими друзьями. Оба они были старше меня: Арби – на 10 лет, а Магомет – на 20 лет. Тем не менее, они советовались со мною, доверяли мне свои тайны и мечты. К сожалению, дружба с Арби продолжалась недолго.
– Ваши любимые авторы: отечественные и зарубежные?
– Я много раз перечитывал В. Скотта, Ф. Купера, Д. Лондона, В. Гюго, А. Дюма-отца, А. Казбеги.

– Кого бы вы назвали своими учителями?

– Моим учителем была и остается сама жизнь. Однако, в самом начале моей литературной деятельности на меня оказало влияние творчество грузинского писателя Александра Казбеги.

– Ваш метод работы? Вы любите писать ручкой, сразу же на машинке или диктуете произведение? Чем хорош выбранный Вами способ?

– Никакого метода и системы работы у меня нет. Все мои произведения я написал сперва ручкой, а потом одним пальцем сам печатал на пишущей машинке. Никому ничего не диктовал… Кому я мог бы диктовать?

– Говорят, что «Стиль - это человек». Несмотря на громоздкость некоторых предложений, в целом, язык Ваших произведений – очень прост и ясен. Как Вы работаете над стилем?

– Я не работаю специально над стилем. Просто пишу.

– Сколько часов в сутки Вы работаете? Работаете ли Вы каждый день?

– В любое время можно приступить к работе, требующей физических усилий. Но писать художественные произведения по графику или расписанию невозможно. Здесь нужны мысли, вдохновение. Иногда я пишу ежедневно по 15-18 часов, до поздней ночи, целыми месяцами. Однако, когда у меня не получается, бросаю работу на месяц и больше, пока не вернется ко мне вдохновение.

– Вашим книгам присуща интересная манера письма. Одну и ту же мысль, одно и то же событие Вы преподносите читателю три раза: 1) от автора; 2) в размышлениях персонажа; 3) в диалоге. Этот прием используется намеренно, или Вы не задумывались над этим?

– Все это у меня получается произвольно, смотря о чем и о ком я пишу.

– Прежде чем приступить к работе над романом, Вы собираете материал, ведете дневник, записи?
– Разумеется. При работе над историческими произведениями я долго собирал документальный материал в архивах Владикавказа, Тбилиси, Москвы, в Государственной библиотеке им. Ленина. При этом, конечно, приходилось делать много записей. Но для других произведений рассказов, повестей - никаких записей я не делал.

– Какие из созданных Вами произведений наиболее полно соответствуют первоначальному замыслу, той «идеальной мечте», заставившей Вас взяться за перо? Какую из книг Вы считаете наиболее удачной?

– Все они вполне соответствуют моим первоначальным замыслам. А какие из них удачные или неудачные - судить читателям.

– Чечня за последние 10-12 лет пережила много потрясений, в том числе, и две войны с Россией. Вы автор исторических романов о кавказских войнах ХІХ в. На Ваш взгляд, какая из войн была тяжелее для чеченского народа?

– Легких, безболезненных войн не бывает. В кавказских войнах XІX века мирное население спасалось в лесах и горах. В последние войны население Чечни ничто не защищало – ни леса, ни горы, ни ущелья. Везде и всюду его настигала смерть. Людей убивали с земли и с воздуха самым современным смертоносным оружием. Чечню превратили в полигон, где испытывали новейшее оружие и военную технику. Я это предсказывал в очерках «Вайн амалш» еще в 1994 году.

– Почему Чечня постоянно наступает на одни и те же «грабли»? И какие выводы должен сделать чеченский народ из двух последних войн?

– Об этом я много писал. Например, в моих исторических романах и повестях: – «Долгие ночи», «Молния в горах», «Буря», «Калужский пленник», «Один день судьбы», «Хронология истории Чечено-Ингушетии», «Корни чеченской трагедии». Да еще в многочисленных статьях: «Люди, судьбы, нравы», «Кто же двуликий?», «Связь времен: Об истоках падения нравов у вайнахов», «Разум должен восторжествовать» и, наконец, в очерках «Вайн амалш».

– Какими Вы видите дальнейшие взаимосвязи России и Чечни?

– Это зависит от российских правителей и политиков. Хотим мы или нет, хорошо ли нам или плохо, мы вынуждены жить в составе Российской империи. Ни одного малочисленного народа она добровольно не выпустит из когтей двуглавого орла. А те, кто последует примеру Чечни, получит то, что получила Чечня в последние годы. Это одно. С другой стороны, очень многое зависит от нашего Президента, Парламента. От их политической мудрости и дальновидности, от их мужества и верности народу. То же самое можно сказать о нашей национальной интеллигенции, в том числе и о духовенстве.

– Вы много лет проработали в сфере образования в должности директора школы. Какие реформы следовало бы провести в школах?

– Реформировать чеченскую национальную школу я предложил еще в 1965 году, за что на меня навесили ярлык «махрового националиста». И навесили его наши же чеченцы, чиновники от народного образования. Между прочим, свои мысли в этой области я изложил в статье «Думы о прошлом и настоящем». Ее опубликовала газета «Гумс» и ваш журнал.

– Вас удовлетворяют учебники и хрестоматии по чеченской литературе? Они отвечают требованиям сегодняшнего дня?

– Нет. Они не отвечают ни вчерашним, ни сегодняшним, ни завтрашним требованиям. Их авторы поставили перед собой задачу охватить всех писателей - старых и молодых, живых и ушедших из жизни. Если следовать такому принципу, в учебниках русской литературы были бы имена и произведения нескольких тысяч русских писателей и поэтов.
В учебниках должны быть не имена друзей, сватов, родственников и т. д., а самые лучшие произведения, которые отвечают художественным, идейным, воспитательным, духовно-нравственным требованиям. При этом сами авторы этих произведений должны быть эталоном высокой нравственности, честности, мужества, верности народу. Мы не должны популяризировать, идеализировать аморальных людей – алкоголиков, трусов, предателей, которые, бросив свой народ в годы его величайшей трагедии, бежали с родины, спасая свои никчемные шкуры и т. д., какие бы талантливые произведения они ни писали.

– В школьную программу введен курс этики. Но проблема воспитания подрастающего поколения стоит как никогда остро...

– В школах, в 5-м и 9-11 классах для преподавания этого предмета отведено по одному часу в неделю. В остальных классах этот предмет не ведется. При этом многими преподавателями данного предмета являются люди, которые не имеют даже отдаленного представления об этике. И после всего этого вы хотите, чтобы школа решила проблему воспитания подрастающего поколения? Решить ее должны сообща все: государство, общество, творческая интеллигенция и, в первую очередь, наше духовенство. Между тем, многие из тех, кто призван и обязан решать данную проблему, подают дурной пример нашему подрастающему поколению.
– Сколько лет ушло на создание трилогии «Долгие ночи»?
– Это невозможно подсчитать. Как я сказал выше, первый «кирпич» трилогии - рассказ «Къонахалла» («Мужество») - я написал в 1956 году. Он вошел отдельными главами в книгу «Во имя свободы», которая представляла собой сокращенный вариант первой и третьей книги трилогии. В 1970 году я завершил работу над рукописью первой книги. В 1978 году я сдал издательству рукопись второй книги - «Молния в горах», которая пролежала там до конца 1989 года. В 1989 году я начал работу над третьей книгой трилогии «Буря». Но работа над ней была прервана в связи с избранием меня народным депутатом СССР в марте 1989 года - я завершил ее в 1999 году. Много времени занимал сбор документального материала.
Работая над трилогией, я написал более 40 стихотворений, 9 рассказов, 8 повестей, роман «Подъемы» («Ирхеш»), 2 научно-популярные работы, около 100 статей и очерков на актуальные темы. В том числе: «Люди, судьбы, нравы», «Кто же двуликий? Герой, автор или рецензенты романа «Час двуликого?», «Халкъан доьналлин хьоста», «Связь времен: размышления над истоками падения нравов у вайнахов», «Сихалла – бохаман накъост», «Мехк-Кхел», «Разум должен восторжествовать», «Я вижу очищение людей только в религии», «Вайн амалш – сиркхонаш, къинош, лазамаш», «Без чеченцев что за Кавказ?», «Со дуьхьал ву нохчий тайпанашка бекъарна», «Думы о прошлом и настоящем», «Корни чеченской трагедии», «Заманийн з1е», «Нохчийн литература селхана а, тахана а» и другие.
Когда пишут о писателе или поэте, говорят о количестве изданных им произведений. У меня 22 книги, из них 15 в первом издании, 7 – переизданных на чеченском, русском и арабском языках. Общий объем моих произведений в первом издании составляет 200 печатных листов, а тираж - 64 500 экземпляров. В то же время общий тираж всех моих книг (вместе с переизданными) – 127 500 экз. Объем одной только трилогии составляет 100 печатных листов. Это, не считая моей публицистики (приблизительно 50 п. л.) и других произведений.
Да еще, защищая некоторые свои произведения от инсинуаций сексотов КГБ, я исписал опровержениями 1000 машинописных страниц.

– Расскажите о наиболее трудно давшихся сценах или частях трилогии?

– Я не думал над этим вопросом. Иногда очень простая сцена дается очень трудно.

– Ваши любимые герои?

– Если речь идет о героях моих книг – историческая личность Алибек-Хаджи Алданов, вымышленные герои, у которых имеются тысячи прототипов – Арзу, Али, Маккал, Берса, Мачиг, Васал, Овхад, Болат.

– Образ Шамиля, имама Чечни и Дагестана, в Ваших произведениях – довольно сложен и противоречив. Толкование его жизни и борьбы в народе тоже разное. Как Вы оцениваете личность Шамиля? Не кажется ли Вам, что единственное, в чем его мы можем сегодня обвинить, это то, что он все-таки умер собственной смертью, а другие борцы и герои погибли, хотя многие наибы Шамиля, в том числе и из числа чеченцев, еще раньше отошли от него и перешли на службу России…

– Насколько я знаю, до покорения Чечни, т. е. до августа 1859 года, на службу российским властям перешел один единственный чеченский наиб Бота Шамурзаев, после – Саабдулла Успаев, Дуба и Хоту. О Шамиле я писал в романе «Долгие ночи» и в повести «Калужский пленник». И недавно свой взгляд на личность имама Шамиля я изложил в интервью «Связь времен». Я не обвиняю имама Шамиля и всегда стремился показать его таким, каким он был в действительности: умным, жестоким, коварным, хитрым правителем, который принес горцам Чечни и Дагестана неисчислимые беды.

– Один из главных героев Вашего последнего романа «Буря» – абрек Зелимхан. Чем привлек Вас этот персонаж? После целого ряда документальных и художественных произведений, на Ваш взгляд, что нового Вы внесли в образ народного героя?

– В истории меня привлекают не герои или исторические личности, а исторические события. В моих произведениях исторические личности лишь персонажи, я их вовсе не идеализирую. Через них, их образы, я показываю характер, психологию, обычаи, дух чеченского народа, его многовековую трагедию. Зелимхан в моем романе отнюдь не герой, а трагическая личность. Из-за него пострадали его близкие родственники, тысячи невинных людей, в конце концов погиб и он сам.
А на вопрос, что нового я внес в образ народного героя, должны отвечать читатели, критики и литературоведы.

– После опыта двух последних войн отношение к этому герою, в некоторой степени, изменилось. Да, абрек, да, борец и т. д. Но из-за него десятки, сотни людей ссылались на каторгу в Сибирь, сжигались целые селения. Имел ли он моральное право «злоупотреблять» их гостеприимством, зная, что ожидает этих людей? Имел ли он право на борьбу, когда она бессмысленна и бесперспективна? Не обманываем ли мы себя, делая из подобных людей «народных героев»?

– Национально-освободительная борьба чеченского народа требует дифференцированного подхода. Я делю ее на две части – до 1859 года и после. Я оправдываю борьбу чеченского народа против царских завоевателей до 1859 года, ибо тогда наши предки защищали свою родину, народ, семьи, аулы, религию, свободу, независимость, честь и достоинство от завоевателей. При этом они не знали могущества России, думали, что могут отстоять свою свободу и независимость. Но после 1859 года изменилось соотношение сил: десятки чеченских сел были стерты с лица земли, погибла половина мужского населения, остальных жителей загнали в горы, около 500 тысяч десятин самых плодородных равнинных земель отобрали у чеченцев и поселили на них 100-тысячное казачье население, раздарили русским и чеченским офицерам, чиновникам, даже духовенству. Возвели 22 военные крепости, под которые отвели тысячи десятин пахотной земли, пастбища, лесные участки. Поселяли здесь крестьян из разных губерний России. Чечня была наводнена российскими войсками. В таких условиях все восстания против царского самодержавия были бесперспективны и заранее обречены на гибель. И потому все чеченские деятели, которые призывали народ на борьбу против могущественного, жестокого, беспощадного царского самодержавия, - подталкивали его к гибели. Такая мысль, как говорится, красной нитью проходит во всех трех книгах трилогии «Долгие ночи».
Еще в конце 80-х годов прошлого века я настойчиво призывал наших историков, писателей и журналистов не идеализировать историческое прошлое чеченского народа, огульно всех предводителей, имамов, наибов и другие исторические личности, ибо из-за их невежества, слепой храбрости, бездумных действий, авантюр и амбиций неоднократно пострадал чеченский народ, погибли сотни тысяч людей. Писать о них следует объективно, вместе с их заслугами перед народом написать и об отрицательной стороне их деятельности. Последний раз об этом я писал в статье «Думы о прошлом и настоящем». Только надо читать эти произведения внимательно. Иные судят о них, даже не прочитав названия.
Для меня национальный герой не тот, кто совершал набеги за Терек на поселения соседних народов, занимался воровством и грабежами, своими поступками и действиями позорил честь и достоинство чеченского народа, разжигал межнациональную вражду и войну, в которых гибли сотни тысяч людей, а тот, кто своими конкретными делами приносил пользу чеченскому народу, воцарял мир и спокойствие на чеченской земле, принес честь и славу чеченскому народу, и ради всего этого пожертвовал своей жизнью.
Для меня герои - сотни тысяч сыновей чеченского народа, которые, как в прошлых, так и нынешних войнах с оружием в руках защищали своих матерей, сестер, дочерей, детей, дома, родную землю, честь и достоинство своего народа от варваров, с огнем и мечом пришедших на чеченскую землю. Мы должны увековечить имена этих героев, чтобы о них помнили, чтобы их чтили наши потомки.

– В 1989 г. я был студентом І курса, когда в ЧИГУ отмечали Ваше 50-летие. Сегодня Вам 70 лет. Какой период жизни Вы назвали бы наиболее плодотворным, Вашей «Болдинской осенью»?

– Наиболее плодотворными были 1960-1978 гг.

– Многие Ваши стихи стали народными песнями. Вы пишете сегодня стихи?

– Обычно большинство писателей свое литературное творчество начинают со стихов. Я сразу начал с прозы. Иногда писал и стихи, но они давались мне очень трудно. Чтобы писать хорошие стихи, нужен поэтический дар…

– Вы успеваете следить за современной чеченской литературой? Какие имена привлекли Ваше внимание? Чем?

– В последние годы вышло мало книг наших писателей и поэтов. И те редко попадают ко мне. Но я слежу за произведениями, публикуемыми в журналах «Орга» и «Вайнах». В последние 12-13 лет на нашей земле происходит величайшая трагедия. Разрушены города и села, уничтожены национальные исторические и культурные памятники, разграблено и расхищено наше национальное богатство, уничтожены и покалечены сотни тысяч мирных граждан – женщин, детей и стариков. Сотни тысяч чеченцев покинули родину и рассеялись по всему миру. Ежедневно похищаются и исчезают люди, в основном, молодые парни и девушки. В каждой семье – траур. Ни один из наших писателей и поэтов, насколько мне известно, кроме Руслана Юсупова, Саид-Хасана Кацаева, Хаваса Акбиева, Лулы Жумалаевой, Машар Айдамировой, Умара Яричева и Умара Саиева, не откликнулся на эти трагические события. Молчат упорно. Пишут о любви, о природе, о далеком историческом прошлом, сказки, легенды, афоризмы, анекдоты, все обо всем, кроме нынешней трагедии чеченского народа. Либо они бездушны, равнодушны к судьбе своего народа, либо беспринципны, либо у них отсутствует гражданская позиция.
Я бы разделил писателей и поэтов на три группы: служащие народу, служащие режимам (так сказать – придворные поэты и писатели) и - наконец – служащие самим себе. Писатели и поэты первой группы встречаются очень редко, зато литераторов второй и третьей группы очень много. Ради личных благ, личной славы они готовы служить любому режиму, любым деспотам, авантюристам, даже самому дьяволу. Ибо души у них родственные – продажные. К сожалению, подобные типы водятся и среди наших литераторов.
Никто, кроме нас, чеченцев, не напишет правду о прошлых и нынешних трагических событиях в Чечне. Это наш патриотический, человеческий долг перед нашим народом, перед нашими потомками и, в первую очередь, перед памятью погибших и покалеченных в этих войнах.

– Многие писатели постоянно сетуют на отсутствие литературной критики. Вы, в свое время, пострадали от нее так, что даже из школьных хрестоматий вырывали страницы с отрывками из Вашего романа. Но это была «критика» на службе у спецслужб. Чем Вы объясните отсутствие критики в нашей литературе – отсутствием талантливых критиков или нежеланием заниматься «неблагодарной» работой? Может быть, отсутствие критики объясняется нашим менталитетом?

– Я пострадал не от литературной критики - официально мои произведения критиковали только один раз. Это Ю. Айдаев, будучи заведующим сектором научного атеизма ЧИНИИЯЛ, с позиций атеизма и борьбы с пережитками прошлого, подверг критике мои рассказы «Жерочун дийцар» и «К1ант веллачу дийнахь». Тот же Юша1 Айдаев, а также - Умар Ахмадов, Айнди Лепиев, Саид-Ахмад Лорсанукаев, Иван Минтяк, Сиражуддин Умаров и Хасмагомед Эдилов по заданию обкома КПСС, писали инсинуации на романы «Долгие ночи» и «Молния в горах». Это на основании их «рецензий», «отзывов» и «редзаключений» вырывали страницы из школьных учебников с отрывками моих произведений на исторические темы; в течение десяти лет не издавали мои произведения; в течение пяти лет в печати, на радио и телевидении не произносили мое имя. Например, секретарь обкома КПСС М. Бузуртанов, председатель Союза писателей Р. Ахматова, литературовед Ю. Айдаев в своих статьях, посвященных 200-летию добровольного вхождения Чечено-Ингушетии в состав России, упомянули имена всех чеченских и ингушских писателей – и ушедших из жизни, и тогда здравствующих, старых и молодых, даже начинающих. Всех, кроме меня, народного писателя, заслуженного учителя школы ЧИАССР, кавалера ордена Трудового Красного Знамени! В итоге, на Пятом пленуме Чечено-Ингушского обкома КПСС роман «Долгие ночи» подвергся резкой критике.
Очень может быть, что талантливые критики и литературоведы у нас не появляются именно из-за нашего национального менталитета, который мешает нам говорить правду в глаза. Как метко сказал имам Шамиль, «у чеченцев нет возвышенности, на которую они подымают своих героев, и ямы, куда бросают своих преступников». Мы боимся говорить правду в глаза из-за своей трусости, а за спиною оплевываем друг друга. Вот возьмите недавно изданную «Антологию чеченской поэзии», составленную Л. Ибрагимовым и очерки А. Кусаева о наших писателях. Если судить по ним, все наши писатели – гениальные, мужественные, смелые, благородные, верные сыны народа, благочестивые мусульмане. А ведь все это – выдумка, вымысел. Все мы – грешны, кто больше, а кто меньше. И вовсе мы не гении и не классики (как ушедшие из жизни, так и ныне здравствующие). В той или иной мере все преклонялись перед КПСС и ее вождями, прославляли их с пионерского возраста. Почему, анализируя творчество того или иного писателя и поэта, мы не говорим о его произведениях, посвященных КПСС, Ленину, Брежневу и т. д.? О его произведениях, в которых он высмеивал, шельмовал, бичевал мусульманское духовенство, наши национальные обычаи и традиции?
Отсутствие критики в нашей литературе объясняется тремя причинами: низкой культурой писателей, которые болезненно реагируют на малейшую критику, отсутствием талантливых критиков и литературоведов и, конечно же, трусостью.

– Ваши исторические романы очень современны и злободневны. Вкладываете ли Вы в них сегодняшние дни, события, мысли? Или история повторяется?

– Когда я писал свои исторические романы и повести, не было «сегодняшних дней и событий». Я написал о событиях, происходивших в Чечне в XVІІІ-XІX и начале XX века. Просто наш народ периодически (и в точности) повторяет свои ошибки.

– Не кажется ли Вам, что история Чечни и Кавказа в целом, похожа на историю Америки, а судьба чеченцев похожа на судьбу индейцев? Что мудрее: погибнуть в неравной борьбе, неизвестно за какие идеи, или потерпеть и выстоять?

– Какой смысл погибать в неравной борьбе? Мертвому народу не нужны свобода и независимость! Нация должна бороться за свободу, за жизнь, но не обязательно это делать силой оружия, проливая кровь. Есть много путей, чтобы построить мирную, созидательную жизнь. Чтобы избрать такой путь, идти по такому пути, народ должен быть просвещенным, политически грамотным.

– Насколько автобиографичен материал, легший в основу Ваших исторических романов и других произведений? Можно ли утверждать, что пережитое лично, в видоизмененном варианте, автор отдает своим героям?

– В моих исторических произведениях не может быть автобиографического материала. Но в повести «Кхолламан цхьа де» («Один день судьбы») я вложил лично пережитое мною и моим отцом Абдул-Хакимом.

– Персонажи Ваших современных произведений (например, «Подъемы», «Рассказ вдовы») - реально существующие люди?

– Во всех моих произведениях, написанных на современную тему, героями являются реальные люди. Разумеется, под другими именами.
– Не приходилось ли Вам объясняться с прототипами Ваших персонажей или их потомками? Бывало ли так, что реальный человек принимал за свой портрет созданный Вами образ?

– Машинистка, которая печатала повесть «Ненан дог», обвинила меня в том, что под вымышленным именем Асет я описал ее. Оказалось, что биография этой женщины похожа на жизнь моей героини. Герои моих сатирических рассказов, мои односельчане, узнавали себя, смеялись над собою…

– До суда дело не доходило?

– Нет, до суда дело не доходило. (Смеется.) Иные даже гордились, что попали в историю.

– Не могли бы Вы рассказать о главных трудностях, с какими приходится сталкиваться чеченскому писателю? С кем труднее бороться писателю: с властью или обществом?

– Чеченские писатели всегда сталкивались с материальными трудностями, но не с властями на почве политических или идеологических расхождений. Если писатель занимается безвредной для властей и обществу никчемной писаниной, ему не приходится бороться ни с кем. Он, как обыватель, незаметно проживает свой век и, вместе со своей никчемной писаниной умирает незаметно.

– Есть ли сходство между войнами XIХ века и современными войнами? Наиболее характерные, на Ваш взгляд, черты времени и людей?

– Если говорить о характерах, о нравах людей прошлых веков и настоящего времени, то они далеки друг от друга, как небо и земля. Первые были людьми мужественными, благородными, благочестивыми, неподкупными, преданными своему народу и родине. Они бескорыстно сражались и гибли, защищая свободу и независимость, честь и достоинство своего народа. Они не шли на измену и предательство ни за какие земные блага, верили во Всевышнего и боялись Судного дня, следовали заветам Всевышнего и пророка Мухаммада (а. с.). Такие люди очень редко встречаются среди нынешних чеченцев. Ныне редко кто дорожит родиной, своим народом. В последнее время десятки тысячи чеченцев покинули родину, родные села, родственников, даже родителей, разбрелись по всему миру. В том числе и известные деятели науки и культуры. Доктора и кандидаты наук, профессора и академики, народные и заслуженные артисты, спортсмены, бывшие депутаты Верховного Совета и министры республики и т. д. Себя они называют «цветом нации» или «национальной элитой». На самом же деле, это люди, равнодушные к судьбе своей Родины, к будущему своего народа. Ныне люди редко безвозмездно совершают добрые дела, оказывают помощь друг другу, родине, своему народу - ради Аллаха, из патриотических чувств. Даже национальные святыни, религию превратили в товар, предмет купли-продажи. Деньги стали объектом преклонения. Насколько мне известно, в эти трагические годы для нашего народа, из многочисленных чеченских бизнесменов, живущих за пределами нашей республики, огромную бескорыстную материальную помощь ему оказал известный молодой бизнесмен Малик Садулаев. Он реально помог тысячам инвалидам, калекам войны, сиротам, вдовам. Только лишь из-за молодежного ансамбля танца «Ловзар», созданного им на свои средства, следует увековечить его имя в истории чеченского народа. Да и имена руководителей ансамблей «Ловзар», «Вайнах» – Магомеда Тахаева и Дикалу Музыкаева тоже.
Но в отличие от чеченцев XIX в., у нынешних чеченцев есть новая черта характера. Нашим предкам приходилось представать перед царями, наместниками Кавказа и генералами. В таких случаях они вели себя достойно, на равных, никогда не роняли своей чести и достоинства. Нынешние чеченцы перед начальством ведут себя по-холуйски, чуть не целуют «хакимам» пятки. Это напоминает отношение крепостных крестьян, рабов к своим феодалам, особенно на Востоке. Человека, который заслужил это своими делами, надо уважать и проявлять к нему это уважение, но не унижая при этом себя.

– В одной из притч о Молле Насреддине рассказывается, что однажды у Моллы украли осла. Когда соседи узнали о краже, начали обвинять Моллу: «Он на ночь не запирал хлев», «Даже ворота без засова» и т. д. Так и в Вашей книге «Наши нравы» (кстати, очень полезной и поучительной) больше обвинений в наш адрес или, скажем, больше констатации фактов… Но неужели во всех бедах виноваты мы одни…

– Ответы на эти вопросы имеются в моих исторических повестях и романах, а также в очерках «Наши нравы» и «Связь времен». Я нигде и никогда не снимал ответственности с Российского государства за трагедию чеченского народа. В вышеназванных очерках часть вины за случившуюся трагедию я возлагаю на чеченский народ потому, что он не умеет извлекать уроки из своего исторического прошлого и, по истечении определенного времени, повторяет одни и те же ошибки.
Ныне как-то не принято ссылаться на классиков марксизма-ленинизма. А между тем в науке марксизма-ленинизма даны объективные оценки историческим событиям и историческим личностям. Так, К. Маркс, Ф. Энгельс и В. Ленин называли русское государство самым деспотическим, варварским государством в мире. Ленин часто повторял, что российские власти жестоко угнетали не только инородцев, но и «свой» русский народ. Вспомните, как жестоко подавлялись русские крестьянские восстания и революционные выступления рабочих, большевистский разгул репрессий до разоблачения культа личности Сталина. Ведь чеченцы должны были извлечь уроки из многолетних войн с Россией в XVІІІ-XІX вв., переселения чеченцев в Турцию в 1865 году, кровавой расправы с восставшими крестьянами в 1877 г., из крестьянских выступлений в начале XX в., из гражданской войны в 1918-1920 гг., из репрессий в 20-40 гг., наконец, из депортации чеченского народа в феврале 1944 года. Обо всем этом написано в трилогии «Долгие ночи», в повестях «Калужский пленник» и «Один день судьбы», «Хронологии истории Чечено-Ингушетии», в многочисленных статьях и очерках. Чеченцы должны были знать, что российские власти никогда не позволят отделиться от России и создать свое независимое государство ни одному малочисленному народу. «Единая и неделимая Россия» – эта идея возникла еще при Петре І и передается, как эстафета, потомкам. Ей последовательно верны были не только русские великодержавные шовинисты, но и большевики, тем более - нынешние псевдодемократы типа скомороха Жириновского, которые устроили настоящий ад в Чечне.
Темные, невежественные, наивные и доверчивые чеченцы всегда служили слепым орудием в руках своих и чужеземных фанатиков, авантюристов, были жертвой чужих интересов. Не хотят видеть и слышать, что происходит в мире, даже то, что делается у своих близких соседей, всегда с закрытыми глазами лезут вперед, под нож, в полымя, в пропасть. Вот в чем вина нашего народа.

– Конечно, неправильно требовать от писателя ответов на вопросы, которые ставит перед нами жизнь. Герцен говорил о писателях: «Мы не врачи, мы боль». Но, кроме знаменитого герценовского «Кто виноват?», есть еще и не менее знаменитый вопрос Чернышевского «Что делать?». Так что же нам делать?

– Что нам делать? Выход-то есть, хотя бы для наших потомков. Но, прежде всего, давайте посмотрим на себя открытыми глазами. Последние годы показали, что мы перестали бояться Всевышнего и Судного дня, что мы беспощадны и безжалостны друг к другу. Помните, что мы творили в первый же год провозглашения нашего «суверенного исламского государства»? До последней нитки обобрали, разграбили государственную и общественную собственность. Грабили поезда и путников, проезжающих через нашу территорию. За пределы республики вывозили драгоценное фабрично-заводское оборудование, технику, лом цветного металла, все, что можно было унести, увезти. То, что мы не смогли или не успели разграбить и разрушить, уничтожили банды федералов в камуфляжной форме. Ежедневно телевидение показывало тела убитых, фотографии пропавших без вести людей. Не буду перечислять все наши деяния в те годы - это все происходило на наших глазах.
А сегодня? Разве мы стали лучше? Или покаялись? Если послушать людей из разных уголков нашей республики, на всех ступенях или уровнях государственных и хозяйственных органов существует коррупция, взяточничество, вымогательства, поборы, воровство. Зачастую там сидят люди случайные, равнодушные к судьбе народа, целью жизни которых является нажива, ненасытная жажда к богатству. И, самое странное, сидят там, в основном, те чиновники, которые сидели при коммунистическом, дудаевском и масхадовском режимах! Грабят они народ в купе с московскими братьями-разбойниками. Половина из средств, отпускаемых Москвой для восстановления республики, оседает в карманах высокопоставленных московских чиновников, остальное расхищается чеченскими кабинетными ворами. Об этом громогласно говорят российские СМИ и Счетная палата, но ничего не меняется. Везде – круговая порука. Главный виновник – чеченские чиновники, которые вошли в сговор с московскими, и обирают собственный разоренный, нищий народ. Кругом – настоящий грабеж. Не боятся ни Бога, ни Судного дня, нет ни стыда, ни совести!
Вы спрашиваете, что нам делать? Мы знаем, что нам делать, но вряд ли на это пойдем. Во-первых, нам надо неуклонно следовать заветам Всевышнего Аллаха и Пророка (а. с.). Во-вторых, дать нашему народу религиозное и светское образование. В-третьих, строго соблюдать государственные законы и наши национальные обычаи и традиции. В-четвертых, начиная с сельского самоуправления и кончая президентом республики избирать и назначать просвещенных, мудрых, мужественных, благочестивых, преданных народу людей. В-пятых, наказать по закону тех, кто нарушает Конституцию ЧР, принципы ислама, наши национальные традиции и обычаи.
Вот единственный, по моему разумению, выход из периодически повторяющихся трагедий чеченского народа. Но, хватит ли у нас мужества, разума и веры идти по такому пути?
Скоро нам предстоят выборы в Парламент республики. От того, кого мы изберем в этот высший законодательный орган, зависит судьба нашего народа, наших потомков. Без зазрения совести, свои кандидатуры на пост Президента республики и Госдуму РФ выдвигали бывшие депутаты ВС ЧИАССР (1990 г.), дудаевского Парламента (1991 г.), завгаевского ВС (1995 г.), масхадовского Парламента (1997 г.), а некоторые из этих депутатов ныне занимают высокие посты в правительстве республики. На это они имеют полное юридическое право, но не имеют морального права, ибо, в сущности, в свое время они трусливо предали наш народ, на них лежит вина за нынешнюю трагедию чеченского народа. Кто раз предал народ, может предать второй, третий и четвертый – много раз.

– Альбер Камю сказал: «Сегодняшняя слава писателя состоит в том, что его любят или презирают не читая». Вы - патриарх чеченской литературы, на долю которого выпала наибольшая любовь народа и уважение властей. Не кажется ли Вам, что если бы наш народ читал Ваши книги (так же, как и книги С. Бадуева, М. Мамакаева, Х. Ошаева, Ш. Окуева и др.), он избежал бы многих ошибок и потерь? Или все заранее было предопределено?

– Вы хотите, чтобы люди, которые пренебрегают заветами Аллаха и пророка Муххамеда (а. с.), стали правоверными мусульманами, прочитав, во всех отношениях далеко несовершенные произведения чеченских писателей? Какая наивность! И нет никаких предопределений. Почему-то Аллах не предопределил такую трагическую судьбу, скажем, татарам, башкирам, нашим соседям. Наши трагедии – результат нашего невежества и ереси. Всевышний указал людям – на выбор – два пути, которые ведут в рай или ад. Значит, мы выбрали второй путь, и Аллах наказывает нас за наши заблуждения, за наши грехи.

– Были ли у Вас разочарования в собственном творчестве? И вообще – в смысле писательского призвания?

– Ни на одну секунду! Я прошел по избранному мною трудному пути. И счастлив, что прошел его не хныкая, не преклоняя голову ни перед кем, не ища себе славы, материальных выгод и прочее.

– Вы политический писатель?

– Конечно! Все мое литературное творчество в той или иной мере политизировано. Только слепой может не видеть этого. Писатель должен быть крепкими нитями связан со своим народом. Вместе с ним радоваться и страдать, плакать и смеяться. Если власти не справедливы к народу, писатель и поэт должны, обязаны защищать его, поднимать свой голос протеста против несправедливости… Писатель, который стоит в стороне от политики, не вмешивается в политику, равнодушен к судьбе своего народа, – не писатель, а, мягко говоря, бумагомаратель!

– Эпиграфы к каждой главе Ваших романов – какую нагрузку они несут? Вы заранее выписываете понравившиеся Вам мысли, стихи, или сначала пишется роман?

– Я сперва писал главы, а потом искал подходящие эпиграфы.

– Какова доля вымысла в Ваших исторических романах?
– В моих исторических повестях и романах нет вымысла, фантазий. Они написаны на основе документальных материалов и исторических фактов.

– Как писатель, относящийся к реалистической школе ХІХ в. (В. Скотт, Л. Толстой, Г. Сенкевич), как вы относитесь к латиноамериканскому и западному роману ХХ в., где сплетены в единое целое миф, реальность и фантастика (Г. Г. Маркес, А. Карпентьер, Ф. Кафка, Г. Гессе)?

– Некоторые наши писатели нынешнего поколения любят выпячивать свои разносторонние знания. При этом иные приводят длинный список прочитанных ими западноевропейских и американских писателей и философов, которые, якобы, служат для них образцом, источником творческого вдохновения, философских размышлений и т. д. Разумеется, я читал массу произведений русских, западноевропейских, американских, латиноамериканских, тюркских, арабских и других писателей. Но не для того, чтобы подражать им, учиться у них, а читал как рядовой читатель для развлечения в часы досуга. Я не набиваю свою голову ненужными для моего творчества вещами. Из мировой науки и культуры беру только то, что мне пригодится, необходимо для моей научной и литературной деятельности. Лично я не принадлежу к реалистической или другой школе ни Запада, ни Востока. Эти писатели или философы принадлежат народам, которые не имеют ничего общего с чеченцами. У этих народов свой характер, психология, религия, история, география, традиции, обычаи и другой уровень исторического и общественного развития. Я – чеченский, кавказский писатель. Я знаю историю, культуру, обычаи, традиции своего народа, знаю все уголки родной земли. Одним словом, у меня своя школа.

– Каким Вы представляете себе будущее романа?

– Не могу сказать. Не думал об этом.

– У Вас немало литературно-критических и публицистических работ, написанных по-русски. Советский период дал целое созвездие двуязычных писателей, пишущих на родном и русском языках: это и киргиз Ч. Айтматов, азербайджанец Ансар, белорус В. Быков, молдаванин И. Друцэ, чеченец Х. Ошаев и др. Один из лучших романов в чеченской литературе «Когда познается дружба» С. Арсанова также написан по-русски. Х. Ошаев сам перевел «Пламенные годы». Как Вы объясняете желание писать по-русски? Не возникало ли у Вас желания написать по-русски художественное произведение или перевести один из своих романов? Или это дело принципа, ведь, согласно утверждению некоторых специалистов, национальной является только та литература, которая написана на родном языке, обогащает родной язык, национальную культуру?
– Мои основные публицистические работы написаны на русском языке. Это не значит, что моих знаний русского языка достаточно, чтобы написать художественные произведения на этом языке. Я глубоко уважаю великий, богатый русский язык, который открыл мне дорогу в мировую науку и культуру. Но если бы даже я знал русский язык в совершенстве - все равно не стал бы писать свои произведения на русском языке. Чеченский язык – мой материнский язык. Я размышляю и пишу на этом языке. Если мои произведения заслуживают быть представленными другим народам, пусть их переводят.

– Узнаете ли Вы в переводах свои книги?

– Когда я учился на Высших литературных курсах в Москве, в наше общежитие приходили русские переводчики и делали предложения национальным писателям: «Дайте мне подстрочник ваших произведений и я сделаю вам книгу». Некоторые наши товарищи давали этим ребятам подстрочники и они «делали книги» так, что авторы не узнавали свои произведения. Переводчики меняли композицию, от себя вводили новых персонажей и т. д.
У меня на русский язык переведен только один роман «Долгие ночи». Я не знаю, что скрывается за вашим вопросом: то ли оригинал лучше перевода, то ли перевод лучше оригинала, то ли переводчик из сырого материала «сделал» мне роман, который мне трудно узнать или наоборот. Но здесь ни то, ни другое, ни третье.

– Я имею в виду - удовлетворяет ли Вас уровень перевода Вашей книги?

– «Долгие ночи» в сокращенном виде переводил ингушский поэт и писатель Муса Албогачиев у меня дома. Каждую переведенную главу я внимательно читал, проверял ее соответствие с оригиналом, вносил дополнения и изменения. Этот перевод – наша совместная работа. После, в дополнение к этому, я сам переводил сокращенные тексты романа. Потом перевод романа отредактировал Хожа Гериханов: в частности, он тщательно поработал над текстами, которые я перевел. Наконец, я внимательно прочитал окончательно отредактированный Герихановым текст. И получился роман на русском языке, с которым читатели знакомы. Он полностью соответствует оригиналу и моим дополнениям и изменениям.

– Недавно в журнале «Орга» были опубликованы отрывки из Ваших воспоминаний. Собираетесь ли Вы издать их в полном виде еще при жизни?

– Мемуары «Дороги моей жизни» охватывают период до 1996 года и составляют около 700 машинописных страниц. Как известно, ныне, чтобы издать книгу, писатель должен иметь собственные деньги или богатого спонсора. У меня нет ни денег, ни спонсоров. Сумма моей пенсии составляет 1300 рублей, плюс к ней 2000 рублей правительственного пособия. Так что с моими финансами вряд ли я смогу издать даже тонюсенькую брошюрку. У меня имеется готовая работа, которая называется «Авторская справка книжному издательству по рецензиям на книги «Долгие ночи» и «Молния в горах», 103 машинописные страницы. Эта работа содержит очень богатый и интересный исторический и литературоведческий материал. Если ваш журнал согласен печатать ее, я могу предоставить его вам.

– Я думаю, что мы с удовольствием возьмемся за эту работу. Абузар, редакция журнала обращалась к деятелям культуры, литературы и науки с вопросом: что такое национальная идея чеченского народа? Что бы Вы могли сказать по этому поводу?

– Скажу откровенно, я не видел национальную идею чеченского народа, даже ее силуэта, даже предпосылки. Национальную идею создают или формируют прогрессивные деятели науки и культуры, государственные, общественные и религиозные деятели данной нации, которые озабочены ее исторической судьбой. Формально, на словах, их у нас предостаточно, но деятелей, озабоченных судьбой чеченского народа, насколько я знаю, у нас не было и при советской власти, тем более – в последние годы. Наши деятели науки и культуры, политические, государственные и религиозные деятели всегда вели себя беспринципно, трусливо, вероломно по отношению к народу.
Приведу несколько примеров. В 1973 году за поддержку требований ингушского народа относительно Пригородного района СОАССР писатель Идрис Базоркин впал «в немилость»: его подвергли травле в средствах массовой информации, на него навешивались всевозможные ярлыки, как, например: «сын царского полковника, впоследствии белогвардейского офицера Муртуза Базоркина, вышвырнутого Красной Армией за границу, и племянник белобандита Мухтара Базоркина, убитого в перестрелке при разбойном налете на село» и т. д. Ни один чеченский или ингушский писатель не подал голоса в защиту И. Базоркина, наоборот, выступили в печати с его резким осуждением. Партийная организация Союза писателей ЧИАССР, которая состояла из чеченцев и ингушей, исключила его из рядов КПСС.
В конце 70-х годов в республике началась широкомасштабная кампания по подготовке к празднованию в 1982 году «200-летия добровольного вхождения Чечено-Ингушетии в состав России». Все ученые и писатели республики поддержали эту фальсификаторскую концепцию, против выступили лишь трое: историки А. Вацуев и М. Музаев и кандидат филологических наук Якуб Вагапов. Профком ЧИНИИИЯЛ, состоящий из чеченцев и ингушей, уволил их с работы. В республике, не только в вузах, но и в сельских школах, не принимали их на работу, многие годы им пришлось зарабатывать хлеб для своих семей тяжелым физическим трудом.
Как себя ведут наши ученые и писатели с 1991 года мы хорошо знаем. Никакого единства, никакой принципиальной политической или гражданской позиции. Готовы служить любому режиму. Если основная часть национальной интеллигенции сама безыдейная, беспринципная, равнодушная к судьбе своего народа, то какой может быть «национальная идея чеченского народа»?

– Хотелось бы знать Ваше видение данного вопроса...

– Я бы хотел, чтобы Чечня была социально-экономически и политически высокоразвитой страной, а чеченский народ – высокообразованным, высококультурным, высоконравственным, физически здоровым народом. Чтобы в этом отношении он служил примером всем народам мира. Это должно быть идеей каждого здравомыслящего чеченца.

– Над чем Вы сейчас работаете?

– Если вы имеете ввиду художественные произведения, то с осени 1999 года я не написал ни одной строчки. Трагические события, происходящие в Чечне, не позволяли мне заниматься творчеством, я переключился на публицистику. За эти четыре года я написал два десятка статей и дал несколько интервью разным газетам и журналам. Над чем я работаю? Как известно, составленная мною «Хронология истории Чечено-Ингушетии», охватывает период с древних времен до марта 1917 года. В последние годы я довел ее до наших дней, то есть – до конца 2003 года. Завершаю работу над историческим научным трудом: «Связь времен: исторические корни трагедий чеченского народа», который посвящен событиям в Чечне с 1991 года до наших дней. Начальные главы этого труда печатали журнал «Лам», газеты – «Грозненский рабочий», «Новая газета», «Независимая газета». В 2001 году журнал «Лам» издал брошюрку «Корни чеченской трагедии», в которую вошли первые главы названного труда. В полном объеме это труд составляет около 300 машинописных страниц.

– Ваши пожелания молодым писателям?

– Больше смелости и мужества, беззаветное и бескорыстное служение нашему народу.

– Что бы Вы хотели сказать Вашим читателям со страниц нашего журнала?

– Будьте требовательны к нашим ученым и писателям, чтобы они в своих научных трудах и художественных произведениях писали правду об историческом прошлом и о трагедии нашего народа в последние годы, чтобы потомки не повторяли наших ошибок, чтобы уберечь их от новых трагедий.