26. Так и было. Мы выбираем...

Все зарплату  я  отдавала маме.
Дядя Костя пил все чаще.  Мама все больше хотела избавиться от него, жить   вчетвером  в однокомнатной квартире, стало совсем невыносимо.
 Он вдруг стал замечать , что я взрослею, позволял себе пошлые шутки и мама видела, что отцом он нам так и не стал, как был «чужим дядькой»  так и остался.
Она в то время работала уже в должности председателя профкома, занималась , в том числе, и распределением квартир. И вскоре ей  удалось получить для нас маленькую однокомнатную квартиру в кооперативном доме.
Она была угловой, на первом этаже и настолько холодной, что зимой промерзали углы.   Печку на крошечной кухне мы топили непрерывно. Но, все-таки были рады!
Вот только втроем  нам недолго удалось пожить.

С  отцом мы по прежнему переписывались.  Он помогал нам, сколько мог:  присылал посылки  с простенькой одеждой, недорогими тканями,  ручными часами ко дню рождения.
 Бабушка переселилась к дяде Мише,   младшему сыну,  а у отца  жила теперь  какая-то женщина. Как уж ему удалось познакомиться, с его-то характером, не знаю.
 Дядя Миша все чаще выпивал, жаловался  в письмах, что мать и жена постоянно  ссорятся. На работе у него тоже начались неприятности.
 Однажды весной мы получили письмо о том,  что он пропал. Его долго не могли найти, мама плакала , мы все переживали и когда через месяц пришла телеграмма о его смерти , уже не удивились.
 Мой любимый дядя Миша, не найдя в жизни другого выхода, просто ушел подальше в лес и  … покончил с собой…
Вскоре , после его похорон, бабушка приехала жить к нам. Тяжело ей было здесь. Все вокруг чужое, знакомых нет, Оля - любимая внучка , уже выросла и не обращала на нее внимания,  мама была занята работой, а меня она и раньше не любила.
Я очень часто,  возвращаясь   домой, заставала бабушку в слезах.
 Но видно судьбой ей было назначено закончить свою жизнь в родной Сибири.

  В Кострому мы с Олей все-таки сьездили.
 Мне было уже двадцать, сестре четырнадцать лет. Отец заметно постарел за это время, но  встретил  нас так, точно мы только что расстались. Хотя,  в чем-то изменился. Научился играть на гармошке , а своим поведением все , как будто, что-то доказывал!  Нам  было понятно , кому - нашей маме. Она , кстати , тоже побывала в Костроме, много раньше, проездом из Цхалтубо, возвращаясь с Олей из санатория.  Похвалиться  ей было чем: сама поправилась, хорошо выглядела и ребенка могла полечить, все в ее жизни устроилось .
А у него так и осталась обида на нее .
Женщина , с которой отец теперь жил, встретила нас просто и приветливо,  но относился он к ней, как к чужой. Видно было, что для него  семейная жизнь закончилась десять лет назад,  сразу после нашего отьезда.
 Мы погостили у них недолго, погуляли по городу, вспоминая детство, но «папой» я его так  и не смогла назвать. Не знаю отчего, что-то мешало…В письмах  это было намного проще.
 Обратно мы с сестрой возвращались самолетом. В  Новосибирске  остановились  у маминой сестры и через два дня приехали домой.