Глава 18. Таинственная находка

Как ни странно, наш руководитель решил продлить пребывание на острове Шоуэна до тридцати дней. В паутине повседневности все, кроме меня и доктора Эдвардса, начали постепенно забывать о недавнем трагическом случае и о предупреждениях по поводу усилившейся вулканической активности. Судя по самым последним данным, полученным по мере изучения самого загадочного участка нашей планеты, никакие катаклизмы в ближайшее время нам не грозили. В их число входила и вероятность нападения на нас каннибалов или вооруженных бандитов. Насчет последних старый англичанин решил, что они, отклонив прибытие японцев и выкрав драгоценную папку, в спешке покинули остров и сидят сейчас где-нибудь, скажем, на островах Фиджи или на Гавайях, дожидаясь выкупа от Эдвардса или же от самого Мицумото. Тем не менее свое решение он аргументировал тем, что надеялся за это дополнительное время кое-что разузнать.

Мы снова разбили лагерь на том же самом месте и уже не обращали внимания на всяческие неурядицы и будоражащие кровь слухи о гибельности пребывания людей на острове. Мы как будто протрезвели и взялись за работу, засучив рукава.

С утра на «кухне» хозяйничали Холлен и Зигги. Мне же было поручено им помогать, пока остальные, включая оправившегося от интоксикации Дэна, совершали очередной переход через горы на северо-восточную оконечность острова, что в общем займет большую часть дня.
Я заметила, какие особенные здесь птицы и животные. Они были других размеров, окраски и почти совсем не боялись людей. Все живое здесь было каким-то своеобразным, непохожим на своих континентальных «родственников». Здесь все было божественно красиво. Я никогда прежде не слышала таких звонких птичьих трелей, как в этих дебрях. Это было потрясающе.

Правда, один раз мне пришлось здорово перепугаться. На уже всем хорошо знакомой тропе, ведущей к ручью, я совсем неожиданно заметила что-то большое и грузное, лежащее посреди вытоптанной травы. Это оказалась большая пятнистая ящерица, похожая внешне на игуану, но какая! По своим размерам она превосходила своих австралийских и американских сородичей, была покрыта темными чешуйчатыми бляшками и несколькими – вместо одного – продольными гребнями. На голове ящерицы красовались три удлиненных жестких выроста, напоминающих рога. Увидев меня, странная рептилия, напоминающая скорее миниатюрного доисторического трицератопса, замерла в полной неподвижности, но через несколько мгновений начала с отвратительным скрежетом «кивать» головой и угрожающе поводить хвостом, приподнявшись на передних лапах. На мгновение меня охватило оцепенение, но потом я вспомнила, что док часто упоминал об эндемиках и реликтах животного мира, сохранившихся с древнейших времен подобно нашим австралийским сумчатым. Выходит, мы находились на очень древнем участке суши, изолированном от других и нетронутым временем и человеком – хозяином природы.

Оправившись от внезапного омерзения, сменившего мистический страх перед «монстром», я обошла стороной разлегшуюся посреди тропинки ящерицу. Оглянувшись, я увидела, что странное пресмыкающееся зашевелилось и со стремительностью хищника кинулось в заросли, откуда с оглушительным криком и хлопаньем крыльев выпорхнула целая стая диких голубей.
Около ручья с удивительно чистой, холодной водой я присела на корточки и окунула руки в воду. Мне показалось, что я сижу здесь целую вечность и передо мной – целая горная река, несущая свои воды с ревом и грохотом к морю. Казалось, эта земля, полная чудес, приняла нас и грозные духи Фиафу больше не гневаются. Может быть, старому Манихау все-таки удалось их заговорить?

В общем, я уже начала погружаться в мир светлых мечтаний, как внезапно вспомнила, зачем сюда пришла. Я зачерпнула воды в котелок и понесла к костру.

Холлен начинал нервничать.
- Вы всегда так ходите за водой, а, доктор Харрисон? Вся похлебка выкипела!
- Извини, Арни… Я ходила в общей сложности пять минут.
- Не пять, а все двадцать. У вас нет часов, а если есть, то они врут.
Первое его утверждение было верно. Что ж, опять эти дурацкие штучки со временем… впрочем, пора бы уже ко всему этому привыкнуть, особенно ему.
- Может быть, и врут, - ответила я. – Еще раз извиняюсь.
- Не стоит. Это все здешнее нестабильное время. Это же Земля Наваждений!
- Да, конечно! Когда солнце восходит над долиной Надежды…
- Это ты сама придумала? – спросил долго молчавший Зигмунд Бэрман.
- Нет, Зигги. Это старинная гавайская песенка.
- Он знает ее полностью?
- Кто – он? – не поняла я.
- Ну... твой Хард.
- Ах, Зигги! Вечно ты лезешь не в свое дело! Посмотри на Арни – тот никогда не задает глупых вопросов!

Холлен изобразил на лице довольную улыбку и нечаянно выронил из рук нож.
- Арни, я сказала что-то не то? – озабоченно спросила я.
- Да нет, ничего. Просто вы тут так разговорились… Прямо как старый Дайзер в загоне для овец.

Он рассмеялся, и всем нам стало весело. Странно, что в последнее время наш Холлен стал много ворчать, как будто уже состарился лет на тридцать.
- Эй, Арни, чем ты недоволен? – спросил его австриец.
- Мне здесь надоело. Хочу домой, к родне, к детям… Я человек, а не интеллектуальный робот.

Если честно, я втайне подозревала, что ему было тошно смотреть на наш роман с Дрегоном. Что ж, многие люди завистливы. Вспомнить хотя бы Молли Хейз... Бр-р!
И сейчас же я решила задать ему каверзный вопрос:
- Слушай, Арни, а это правда, что у твоих детей больше нет матери?

Он посмотрел на меня испепеляющим взором дракона.
- Она есть, но мои дочери никогда ее не видели. Моих детей воспитывает кормилица, но я от всей души хотел бы найти добрую и порядочную жену, которая бы заменила им мать и вошла бы в ее роль, не считая себя просто мачехой. И искренне любила бы меня и моих крошек.

- Я понимаю тебя, Арни. К сожалению, я не могу претендовать на эту роль.
- Искренне жаль… Ты нисколько не походишь на Мэгги Уоллес.
- Но и Дайэн Мейдоулз тоже на нее не похожа, - неожиданно брякнула я. – Как она тебе?
- Дайэн?.. Она прекрасная девушка, в душе я ее обожаю, но она, кажется, без ума от твоего Дрегона.
- Это у нее пройдет. Главное - не отступать. Бери пример с Дрегона, он вообще никогда не сдается.
- Ну-ну, - многозначительно протянул Зигги, не в силах удержаться от едкого замечания. - У этого типа мертвая хватка, мы так не умеем. Если бы я был таким, как он, то уже давно стал бы президентом.
- Однако, к нашему великому счастью, ты им не стал, - не менее ядовито ответила я.

К семи часам вечера все вернулись. Дрегон что-то нес, завернутое в носовой платок.
- Что это? – спросила я.
- Сейчас покажу. Идите сюда.
Как всегда, ближе всех оказался Арни, и его рослая фигура перекрыла возможность смотреть другим, так что я и Зигги встали на цыпочки.

Дрегон развернул свое сокровище. Это было не что иное, как старый заржавленный нож с пометкой «Made in USA», а рядом гвоздем было нацарапано: «Энтони Кенновер, 1957 год. Приговор будет исполнен».
- Вот, - сказал он. – Я нашел это на мысе Смерти.
Профессор присвистнул.
- Ты что-то знаешь, Скотт? – недоуменно спросил его Эдвардс, и на его лице обозначилась настороженность.

- Кажется, припоминаю. Этот самый янки, Энтони Кенновер, когда-то пытался защитить диссертацию по культуре островов Полинезии. Одновременно он, по окончании Второй мировой войны, тайно сотрудничал с американскими спецслужбами, доказывая, что в Океании есть незаселенные острова, которые можно смело использовать в качестве полигонов для ядерных испытаний. Его противник, австралиец Леон Гибнерс, доказывал обратное, поклявшись, что когда-нибудь отыщет на каждом необитаемом острове следы жизни людей. Еще он утверждал, что на атоллах и островах Океании ни в коем случае нельзя проводить подобные испытания или превращать их в военные базы. Это не было воспринято американцами, и в 50-е годы вся зона Микронезии была объявлена центром военных интересов США. Когда же в 1957-м году Гибнерс вместе с Шоуэном тайно посетили несколько необитаемых островов, ч том числе и этот, - профессор ткнул пальцем себе под ноги, - они нашли в раскопках следы жизни полинезийцев – вероятно, еще до катастрофических извержений. В результате мистер Кенновер не смог защитить свою диссертацию и...

- Убил Гибнерса и Шоуэна?! – вырвалось у Дрегона.
- Есть такая гипотеза. Однако мы все наверняка знаем, что Бернар Шоуэн в том же 1957-м участвовал в испытаниях ядерных боеголовок, потом, после того как побывал здесь, полетел на Гавайи и был сбит американскими истребителями. Это напечатали в его некрологе. Но...

- Продолжайте, профессор! – сказал англичанин таким тоном, как будто слушал лекцию в Академии.
- ...есть предположение, что Бернара Шоуэна сбили японцы.
- Японцы?!.. – Эдвардс побледнел и начал усиленно чесать макушку.
- Это всего лишь очередное предположение. Также большинство из вас знает, что этот человек был не только археологом, но и американским военным разведчиком. И потом, я все-таки думаю, что некролог поддельный.

- То есть? – спросила я.
- Все, что там написано о его гибели – ложь. Как и то, что его самолет сбили американцы. Он сам был американцем и ему доверяли военные тайны.
Я нахмурила брови и закусила губу, напряженно думая.
- Откуда вам это известно?

- Я просмотрел кучу документов в архивах. Про некоторых людей ходит столько сплетен, что они бывают окутаны постоянной завесой тайны, становятся «живой легендой». Никто ничего толком не знал о жизни американского разведчика, вокруг его имени всегда был шум. Но я сам когда-то откопал его записи по культуре народностей Океании за 1949-й год. А потом я узнал от директора одного института в штате Монтана, что Бернар Шоуэн - отличный пилот, имеет звание лейтенанта и состоит в американской разведке. К моменту написания брошюры ему было сорок восемь лет. Но...

- Говорите, профессор! – подбадривал его Холлен.
- Я не нашел ни одного сведения о военной операции в августе 1957-го года и об участии в ней Бернара Шоуэна. Мне сообщили, что он и его напарник Гибнерс направились куда-то на пароходе «Ахиллес», явно с научно-исследовательскими целями… кто сказал, что Шоуэн участвовал в ядерных испытаниях?

Хард оглядел всех пронзительным взглядом и показал на Скотта Ниррея.
- Вы, профессор!
Все замерли. Но тут неожиданно заговорил Бэрман.
- Все это очень запутанно и наводит на размышления. Но я вот только никак не возьму в толк, каким образом этот мистер Шоуэн мог написать книгу про какие-то наваждения. Лично я никаких наваждений в этой истории не вижу.

Мы все посмотрели на Зигги как на идиота и чуть не упали со смеху.
- Молодец, Зигги! – Холлен похлопал незадачливого коллегу по плечу. – Так и надо, продолжай в том же духе! Поздравляю от всей души! Развеселил!..
- Я и то знаю, что «Четырнадцать наваждений» написал доктор Эдвардс! – давился от смеха Дэн. – Не могу больше... Ха-ха-ха!

Бэрман густо покраснел, сплюнул и отошел подальше.
- Извините, я все перепутал… Сам виноват, а теперь эти оззи надо мной смеются…
Самым серьезным в этой «заварухе» оставался Дрегон, но и он не мог сдержать улыбки.
- Я могу тоже подтвердить все это, - сказал он. – Три года назад я был в Лондоне и, кроме «Четырнадцати наваждений земли Шоуэна» доктора Эдвардса нашел там копию некролога самого американского «археолога». Ну, Зигги, ты нас всех тут уморил!
И тут же рассмеялся беззвучным смехом.

Старый лысый профессор вздохнул и закончил свою мысль следующими словами, которые поразили меня как гром:
- Подделка это или сплетни – впрочем, сейчас уже не имеет особого значения. В Лондоне ничего не знали про этого человека. Зато я лично знал их обоих, и еще знал этого… Энтони Кенновера, который в молодости лечился в психушке, а в годы второй мировой войны был японским военнопленным.

- О Боже! – вырвалось у меня.
Мои нервы были на грани срыва. Кто был прав во всей этой неразберихе – не разобрать. Кто вообще такой был этот Шоуэн и зачем было вообще начинать это бессмысленное расследование?
И все-таки «приговор» был исполнен. Мы по очереди вертели в руках нож с инициалами Кенновера и гадали, что бы это значило. Действительно ли этим самым ножом были зарезаны Гибнерс и Шоуэн или же здесь было другое? С одной стороны, это было явное доказательство первого предположения, но это было бы слишком просто.

Наконец, я решила на всем поставить точку.
- Так, господа ученые, - сказала я, кладя трофейный нож в раскрытые ладони Дрегона. – Пока у нас только один такой предмет, мы мало что можем понять в этой истории. Вы согласны со мной, господин профессор?

Скотт Ниррей молча кивнул головой и пошел устраивать ночлег.