Кот глава 2 Кисеныш

Потом был вечерний чай с Ниночкиными рассказами о пожаре в пионерском лагере. Старушки охали и мелко крестились, а девочка размахивала руками, и делая страшные глаза, чуть-чуть привирала, чтобы напугать их еще больше. Папа пил чай, курил и смотрел смеющимися глазами на «своих милых дам», как он говорил.
Они все долго сидели за столом, боясь спугнуть то хорошее настроение понимания и всепрощения, что возникло между ними. Все вдруг поняли, что у них никого больше нет, на всем белом свете...

Ниночка с отцом вышла из дома. Сумерки окутали маленький дом с садом. Около лавочки белели огромные шапки пионов. Тоненькие свечки люпинов тянулись вверх. Одуряюще сладко пахли белые лилии. Они сели в саду на лавочку и смотрели на светящиеся окошки дома. Бабушка сидела в кресле у окна, а Никитична, что-то говорила и говорила, и суетилась по дому.

- Хорошо, что мы приехали, да Пап? Ты ведь завтра не уедешь? - спросила девочка.
- Там видно будет... Утро - вечера мудреней! Идем спать котенок, поздно уже… Длинный был день – суматошный, как будто не один, а два дня прошло! - ответил отец, вставая и гася сигарету. Уложив в постель Ниночку, Бабушка, Никитична и отец долго сидели и говорили.

Девочка смотрела на них через приоткрытую дверь и слушала. Веки становились все тяжелее. Глаза закрывались. Голоса становились все глуше и глуше.
«Я только на минуточку закрою глаза…» - успела подумать Ниночка.

Утро началось с тихих голосов, запаха кофе и звяканья посуды – только так могло начаться счастье. Девочка полежала с закрытыми глазами, наслаждаясь звуками дома. В комнату заглянула Нянюшка.

- Вставай маленькая соня! Мы уж заждались тебя. Без тебя и завтрак не в завтрак… - сказала она.

- Нянь, я тебя так люблю! И папу, и Мусечку! Ура! Я дома! - закричала Нина, взбрыкнув ногами, скидывая одеяло. В старенькой, короткой пижаме, девочка была похожа на кузнечика. После завтрака отец ушел подправить забор – Нянюшка жаловалась, что кошки повадились валяться у нее на грядках и рыть землю, там, где были посажены цветы. Поправляя забор, отец улыбался, а Никитична стояла рядом с ним и громко, так чтобы соседи видели и слышали, что к ним тоже, наконец-то приехали, объясняла, что нужно сделать. Постояв и покричав, она ушла готовить обед.
Мусечка села в кресло у окна и слушала как Ниночка, читает ей вслух. После обеда, папа, пообещав скоро приехать, уехал в Москву.
Нина загрустила – ей было жалко отца. Она видела, как он тянул время, внутренне собираясь, не желая уезжать. Помочь ему она не могла.

Проводив отца и убрав со стола, старушки легли отдыхать, а Ниночка, забравшись с ногами в Бабушкино кресло, собиралась почитать.
Вдруг она услышала тихий писк.
Что это?
Она выглянула в окно. По саду шла кошка, как говорил папа «ситцевой расцветочки». Обычная рыже-серая полосатая кошка. В зубах она несла что-то темное.

«Крысу несет… Вот глупая крыса, даже не убегает! Наверное, уже мертвая…» - подумала девочка, увидев, как кошка положила свою ношу на землю. Нина вышла из дома. Кошка не убегала, а сидела рядом со своей добычей. Она пыталась взять ее в зубы, но ей было неудобно – ноша была слишком велика для нее. Но это была не крыса, а черный котенок. Он был довольно крупным с желтыми, как мандаринки, глазами. Как только кошка пыталась взять его в зубы, котенок начинал пищать. Ниночка подхватила его на руки.

- Кисеныш, ты чей? Хочешь быть моим? - спросила Она.

- Мяу… - ответил Он.

Кошка беспокойно муркала и выписывала восьмерки у ног девочки. Нина вошла в дом.      
Нянюшка, увидев ее с черным котенком, всплеснула руками.

- Господи, деточка, да зачем же тебе, это черное «сокровище»? У соседей кошка недавно опять окотилась, так вроде всех утопили, а этого, видать, дурища эта, спрятала… Если бы эти котята денег стоили, соседи бы, наверное, озолотились! Котится и котится, кошка эта… И где такого взяла только? У нас тут ни одного черного кота-то и нет. Черные коты - к беде, а ты еще и в дом тащишь. Ну, хоть бы уж рыжего или белого, а может полосатого. Так нет… - выговаривала нянька им троим.

- Тяжело ему жить-то будет, дура, ты кошка! Черных-то котов не любят люди! Будут гнать отовсюду, да плеваться, а то и камень бросят! Эх, ты… - продолжала Никитична.
Ниночка с котенком на руках и кошка, севшая около ног девочки, внимательно ее слушали.

- Ну и что делать теперь? Нянь, ты же не фашистка, невинного ребенка топить… - тихо сказала девочка.

Во время вечернего чая устроили «военный совет». Бабушка, понимая, что вся тяжесть ухода за котом, рано или поздно, ляжет на плечи Анны Никитичны, со всем вниманием выслушала доводы няни, а потом уже доводы внучки.
Кошка сидела тут же. Только котенок, как маленький ребенок, пригревшись на руках у девочки, спал, свернувшись клубком. Решили поставить для кошки с котенком коробку на террасе. А если кошка все-таки утащит котенка, то так тому и быть.
Ниночка постелила на дно коробки свой старый шарфик и опустила туда котенка. Кошка прыгнула в коробку и начала вылизывать свое «сокровище». Девочка принесла блюдце с молоком и села на пол рядом.

- Нельзя тебе его отсюда уносить! Сама подумай, куда ты его понесешь… Ты же не хочешь, чтобы его обидели! Оставляй его здесь, а я присмотрю за ним… - увещевала она кошку, а котенок с урчанием сосал маму, сжимая и разжимая лапы.

- Нина, оставь ты их в покое, а то они уйдут! Ты же этого кота насмерть затискаешь и залюбишь! Это же не игрушка! - услышала девочка Бабушкин голос.
 
Только мысль о том, что кошка может обидеться и уйти, заставила девочку отойти от коробки. Она не знала, куда себя деть. Все мысли были только о котенке. Так хотелось взять его на руки и утащить к себе в постель. Гладить черную шерстку и слушать, как весело тарахтит моторчик внутри маленького котенка.
 
Покрутившись по дому, девочка ушла помогать Анне Никитичне, поливать цветы. Она таскала лейку с водой и думала, как назвать котенка, если кошка его не утащит.
Имя должно подходить не только котенку, но и взрослому коту. Назвать банально Васькой, ей не хотелось, да и перед папой как-то неудобно. Кот черный, может быть Черныш? Очень хочется, чтобы кот был умный, может его назвать Сократ? Тогда как звать его пока он маленький, Сократик, Сократуля? Нет, получается полная ерунда.
Надо посоветоваться с Бабушкой.
Ниночка полила цветы, заглянула в коробку на террасе – кошка, обняв котенка лапами, спала. Блюдечко было пустое.

В комнате было темно. Бабушка сидела в кресле у окна.

- Мусечка, ты грустишь? Бабуль, ты умная у меня! Посоветуй как назвать котенка - попросила девочка, садясь рядом.

- Давай подождем, хотя бы до утра. Может быть, они не захотят остаться здесь – имя останется, а они уйдут. А может быть, он сам подскажет тебе, как его зовут. Научись ждать, девочка! А пока, пей молоко и пора спать. Завтра будет видно, что, да как… - тихо сказала бабушка.
 
Ниночка не стала спорить с бабушкой – она действительно устала за день. Да и ночь быстрее пройдет. Укладываясь спать, девочка переживала, будет утром кошка с котенком в коробке или уйдет и унесет свое «чудо» неизвестно куда.

«Нет, не поверила она мне…» - расстраивалась Ниночка, засыпая.

Утром, открыв глаза, первое, что увидела девочка, был черный, пушистый клубок, лежащий на подушке, около ее лица.
Она задохнулась от восторга - "Господи, как он ее нашел?! Как он забрался на постель?"

Она нежно погладила его. Котенок открыл глаза, поднял голову и замурлыкал. Схватив его, затащила под одеяло и прижала к себе – вот оно, Счастье! Котенок не сопротивлялся. Он лежал рядом с девочкой и кажется, был тоже совершенно счастлив.

«Мурлыка, ты моя! Может быть ты Мурзик? А будешь взрослый, буду звать тебя Мурзой. Тебе как? Нравится?»

- Мур–ррр - тарахтел котенок.

- Бабушка, Нянечка, я знаю, как его зовут! Его зовут Мурзик – он сам мне это сказал, правда-правда! - смеясь, закричала Нина.

- Господи, деточка, а мы переживаем, как тебе сказать, что кошка котенка унесла! Встали утром, а коробка-то пустая стоит! А он вот где… Нашел тебя паршивец. Ну и что теперь с ним делать? Да и мамка его ушла. Чем кормить его прикажешь? - одновременно заговорили старушки.

- Родненькие мои, неужели мы одного котенка втроем не прокормим? - спросила девочка, садясь за стол завтракать.
Котенка она посадила к себе на колени, но он спрыгнул и пошел к креслу Бабушки.

Сел перед ней и громко сказал:
- Мяу!

- Ба, он здоровается с тобой! Ты не пугайся, но, кажется, он решил запрыгнуть тебе на колени - хохотала Ниночка. Котенок прыгнул на бабушкину юбку и по ней, как по дереву, полез наверх. Забравшись на колени к бабушке, он топтался, выгибая спинку, стараясь попасть под ее дрожащую руку.
Бабушка улыбалась и гладила этого подхалима, с явным удовольствием.

- Все это, конечно, замечательно, но мышей мы с Бабушкой ловить не умеем! Да и ты тоже не ловка в этом, душа моя… Кошка его бросила, а теперь кто его кормить будет и чем? Он и есть-то, наверное, не умеет… Что будем делать, ума не приложу… - озабоченно сказала Никитична.

- Что делать, что делать? кормить! Анечка, отрежь маленький кусочек мяса и поскобли ножом, а ты Ниночка скатай маленькие горошинки из мяса и в ротик ему клади. Я так маленькую Софи выхаживала… Не пропадем, девочки! Подумаешь, котенок… Аннушка, ну ты посмотри на эту прелесть! А голосистый!.. Не кот, а соловей какой-то! - смеясь, говорила Мария Тихоновна.
 
Мурзик сидел у нее на коленях, гордый как индейский петух и передними лапами перебирал ее юбку. С легкой руки Мусечки, еда для кота была приготовлена. Первые две горошинки мяса пришлось заталкивать котенку в рот, а потом Ниночка не успевала маленькой вилочкой класть мясо в эту открытую, маленькую, розовую пасть.
Живот у котенка стал круглый как шарик. Наевшись, он сидел и жмурился. Потом прилег, поджав под себя лапы, и закрыл глаза. Девочка взяла его на руки и отнесла в коробку. Мутно глянув желтыми глазами, кот свернулся клубочком и заснул.

- Слава Богу, накормили и уложили! - вздохнули они втроем.

Бабушка и Нянюшка сели завтракать, а Нина ушла затыкать дощечками дыры в заборе, чтобы малыш не убежал и не потерялся.

С этим маленьким зверенышем дел оказалось полно. Его надо было и покормить, и проследить, чтобы он сходил в туалет на улице, а не дома, положить его в коробку сонного, чтобы старушки на него не наступили, и положив на спинку, погладить ему животик и посмотреть чтобы он не потерялся, когда гулял.
 
Слово, данное маме-кошке, приходилось держать! Кошка приходила, прыгала в коробку, вылизывала котенка, подставляла ему живот, чтобы он насосался молока, играла и опять пропадала.
 
Иногда она приносила мышку и клала ее на террасе. Котенок с интересом ее обнюхивал, трогал лапой и отходил в сторону. Что с этим зверем делать он не знал. Но вот кошка принесла маленького, полузадушенного мышонка. Девочке стало жалко его до слез. Она возмутилась и хотела отшлепать кошку, но Бабушка и Нянюшка не дали этого сделать.

-Пойми глупышка, это кошачья работа и для него она очень важна! Мало ли что с Мурзиком может случиться… Он должен быть охотник – как и его мама. И она учит его этому. Он должен уметь сам себя прокормить. А если у нас кончится мясо? А если Нянюшка заболеет и не сможет сходить в магазин? А если мыши к нам повадятся ходить? – объясняли старушки девочке.
 
Мышонок отлежался и попытался убежать, но кошка подошла и прижала его лапами. Муркнула, приглашая сына, подойти. Мурзик подошел и обнюхал мышонка и тут мышонок куснул кота за нос.
«Бесстрашный охотник» отпрянул от этого мелкого, но наглого зверя – он был страшно удивлен. Мышонок повернулся и побежал, но кот догнал и прижал его лапами, как научила мама-кошка. Разжал лапы, мышь опять побежала.
Да что же это такое? Управы на этого мыша нет! Ну, уж нет! Не уйдешь! А если этот зверь покусает Бабушку, Нянечку и ЕЕ – самую любимую девочку на свете?! Прямо вот так же за нос?!
Кот догнал этого нахального мыша и задушил его. Он взял свою первую добычу в зубы и принес его, положив перед Ниночкой.

- Бабуль! ФУ-У! Какая гадость! Нянюшка! Ой, Мамочка! Я сейчас умру! - заверещала Нина, вспрыгивая на стул.

- Дурочка! Тебе похвалить его надо, а ты визжишь! Прекрати кричать – кота напугаешь. Он от тебя заикой останется, да и мы с Никитичной тоже! - смеялась Бабушка.

- Ну, все, милые дамы, с голода не помрем! Всегда парное мясо будет! Ай, да Мурзик! Ай, да добытчик! - хохотала Никитична.
 
Ну, а когда кот вспрыгнул на стул к Ниночке, чтобы еще и расцеловаться с ней по поводу одержанной победы, а она рванула от него, прыгая со стула на стул, то тут уж старушки хохотали до слез.
 
В принципе, кот, по натуре своей, был пацифист. Он с удовольствием лежал под кустами шиповника и наблюдал за шмелями и бабочками, птичками и кузнечиками. Только мухи и муравьи пробовались на зуб и вызывали охотничий интерес. Мыши доставлялись к Ниночкиной кровати и засовывались в тапочки. Поначалу девочка визжала, срывая голос, но постепенно привыкла не пихать ноги в тапочки, не вытряхнув из них очередной гостинец.

Так, незаметно и быстро, в хлопотах и суете, проходило лето. Отцветали пионы, люпины и лилии. Цвели ромашки, розы, флоксы. Выше забора поднялись золотые шары. Потемнели сливы. Анна Никитична собирала черную смородину и перетерев ее с сахаром, как когда-то делала Октябрина, упрашивала Ниночку, хоть чуть-чуть, покушать.
Таясь друг от друга, три самых близких человека, замечали неизбежные приметы уходящего лета, но, не желая, расстраивать друг друга, переживали втайне подступающую все ближе и ближе разлуку. Они старались говорить бодрыми голосами, шутить и смеяться, но по тому, как иногда задумывалась Бабушка остановившись на полуслове, как вытирала краешком полотенца глаза Нянюшка и забравшись в постель с котенком, молча лежала девочка – было ясно, что предстоящая разлука пугает их.

Только Мурзик не понимал, что это такое тревожное, вдруг начинает беспокоить его. Что-то непонятное и необъяснимое, без цвета, вкуса и запаха – пугало и не давало заснуть. Тогда он начинал искать Ниночку, забирался ей на руки и взяв кусочек ее одежды в рот, начинал сосать и перебирать лапами. Для успокоения еще «подходила» Бабушка, но ее надо было искать в кровати или в кресле. Анна Никитична для этих целей совсем не «подходила» – она все время, что-то делала, куда-то шла, и рассеяно погладив его по спинке, продолжала заниматься своими делами.

Редко приезжал Ниночкин Папа. Он был всегда трезвый, но плохо себя чувствовал и добавлял тревоги и беспокойства в сердца его «милых дам». Радость при встрече, сменялась грустью и беспокойством при расставании. Как он там? Что происходит дома в Москве?

Мурзик не очень любил Отца Ниночки. После всеобщего обожания, этот грубый, неприятно   пахнущий дымом, страшный человек, взял его за шкирку – Его! За шкирку! – подняв перед собой, что-то сказал и, засмеялся.
Когда тебя держат за шкирку, трудно сохранять достоинство, трудно напугать, подняв шерсть дыбом и выгнуть хвост и спину горбом. А уж зашипеть, вообще не получилось!
Он, беспомощно болтаясь, неожиданно для самого себя, чихнул, а когда оказался, наконец-то, на полу, ушел в другую комнату смыть с себя позор и неприятный запах этого страшного существа.

Еще одна проблема возникла с Мурзиком – он отказывался, есть из блюдечка.
Он так избаловался, что его Ниночка кормит с вилочки, что отказывался от еды совсем, если нет Ниночки и любимой маленькой вилочки. Поначалу всем было смешно. Бабушка, смеясь, говорила, что он единственный кот, рожденный с серебряной вилкой во рту, но потом всем стало не до смеха. Все понимали, что Ниночке скоро уезжать, и кормить его с вилочки будет некому. Нянюшка сказала, что у нее на это нет времени, да и сослепу не попадет ему в рот, только глаза повыколет.
 
Начались мучения…
Котенку давали кушать, а он топтался около блюдечка и орал басом, тоскливо поглядывая на всех вокруг. Ниночка, жалея его, давала маленькие кусочки, кормя его с рук, но старушки старались это пресечь.
Тяжело было переупрямить маленького упрямца. Невозможно было видеть, как он усаживался около полного еды блюдечка, топоча передними лапами и страшным мявом, просил есть.
Ах, раз вы все так!.. Он решил совсем не есть… Он только пил.
Но истрепав всем нервы за три дня, к концу четвертого дня сдался и слопал все, что ему наложили в блюдечко.
Это была большая победа над маленьким нахалом.

До конца лета оставалось две недели.
Последний раз отец уехал с дачи один… В следующий приезд Папы, Нина уедет с ним в Москву. Девочка и так, каждый свой отъезд воспринимала как трагедию, но теперь, когда со старушками должен был остаться котенок – это было просто выше ее сил. И с собой ведь его не возьмешь…
Ну как они без нее? Они ведь просто пропадут! Кто сходит в магазин? Кто найдет котенка, когда он куда-нибудь заберется? Кто успокоит и развеселит старушек? Скорей бы вырасти! Тогда можно было бы найти какую-нибудь работу и жить с Бабушкой, Нянюшкой и Мурзой. Но это будет не скоро…

- Бабушка! Не отдавай меня, пожалуйста, никому! Я умру без Вас! Я не могу ехать туда! Я не поеду! - не в силах больше переживать молча, заплакала девочка, садясь на пол, около Бабушкиного кресла. Нина положила голову Мусечке на колени и зарыдала.
Бабушка гладила ее по голове дрожащей рукой. Слезы не давали Марии Тихоновне говорить. Она с радостью оставила бы внучку, но как быть со школой? Как объяснить девочке, что она не прогоняет ее, что ей самой не хочется расставаться с ней, что у нее кроме внучки никого больше нет.
 
Осталось так мало жить!.. А так много хочется рассказать Ниночке обо всем что знает и помнит, столько любви и нежности хочется дать ребенку, чтобы она купалась в этой любви, не испытывая недостатка во внимании и ласке. Чтобы пила как чистую родниковую воду любовь и нежность. Чтобы закуталась в понимание и всепрощение как в пуховую шаль.
Как это все объяснить маленькой плачущей девочке? Сердце рвалось от сострадания.
Прибежала Никитична, всплеснула руками.

- Господи, деточка, да что ж ты так? Себе и Бабушке сердце рвешь? Да разве можно этак-то? Так ведь Бабушку и убить можно!
 
Она быстро накапала корвалол в рюмочку и заставила выпить Мусечку, а потом накапала еще и Ниночке.
 
Кот топтался тут же и громко мяукал.

- А ты-то что кричишь? Тоже в Москву не хочешь? Или корвалол требуешь? Так тебя никто и не возьмет в Москву-то… А корвалол я тебе не налью – рано к пьянству приучаться! - прикрикнула на кота Нянюшка.
 
Ниночка фыркнула от смеха:
- Нянь, не смеши меня! Мне не до смеха сейчас – я плачу, а ты меня смешишь!

- Действительно, Ань, мы тут плачем, а ты, как всегда… Выбирай время для шуток! - улыбаясь, сквозь слезы, сказала Бабушка.

- Голубушки мои, миленькие, не отравляйте себе тоской последние дни! Тосковать мы, потом будем – когда расстанемся! А сейчас–то мы все вместе еще! Так смаковать надо каждую минуточку, а не слезы лить! Фу, как стыдно, милые дамы, зуду нагонять! Все живы и здоровы, слава Богу! А там уж как Господь сподобит, так и будет! - укоризненно выговаривала Нянюшка.
 
Кот, карабкался на руки к Ниночке, встревоженно мяукая.
 
- Нянь, Бабуль, я постараюсь больше не плакать! Я не буду больше Вас расстраивать! - судорожно вздыхая, сказала Нина, поднимаясь с пола.

Успокоившись, девочка протиснулась рядом с Бабушкой в кресло, обняла ее и спросила:
- Ба, как ты будешь без меня?
 
- Я всегда тебя буду ждать, котенок! Я научилась ждать… Сначала я ждала твоего дедушку,   потом детей своих, потом тебя! Вся моя жизнь – ожидание… Когда-то, очень давно, когда мои дети, были еще очень маленькие, я должна была уехать и оставить их с Нянюшкой. Они не хотели оставаться без меня и очень плакали, уговаривая меня не уезжать… И тогда мы с ними договорились, что где бы мы не были, что бы с нами не случилось, они посмотрят на луну и будут знать, что в этот момент, я тоже смотрю на луну и вспоминаю их, молюсь за них, люблю их всем сердцем. Потом, когда я получала письма с фронта, они писали, что когда было особенно тоскливо или страшно, или просто очень тяжело, они смотрели на луну и вспоминали меня и наш уговор. Я всегда была с ними, где бы, они не находились. Так и с тобой… Где бы ты ни была, ты только посмотри на небо и ты увидишь, что я всегда с тобой, мой ангел!

- Мусечка, а там где сейчас Мама, она тоже смотрит на луну?

- Конечно, она смотрит сейчас и на нас, и на Луну… И дедушка и твой дядя Коля… Они всегда рядом с нами!

- Бабуль, а как ты увидишь луну, ты же не видишь ничего?

- Я просто буду сидеть каждый вечер у окошка, и представлять ее большой-большой, как в полнолуние, и просто ждать тебя! Можно видеть не только глазами, но и сердцем!

Над маленьким домиком было бархатное, августовское, звездное небо, и огромная луна заливала сад своим светом.
Стрекотали кузнечики. Где-то далеко лаяли собаки. На коленях у бабушки уютно устроился Мурзик и распевал свои кошачьи песни.
В саду глухо падали яблоки. Пахли отцветающие флоксы и светились в темноте осенние астры. Сквозь кружева девичьего винограда, окутавшего террасу, видно было стол, освещенный розовым абажуром и хлопотавшую около него Анну Никитичну – она накрывала к вечернему чаю.

- Мария Тихоновна, Ниночка, давайте чайку попьем с молочком. У меня и мед есть и хлебушек свежий. Нельзя ложиться спать со слезами… - звала Никитична.

Уж если лето прошло так быстро, что и оглянуться не успели, то уж две недели и подавно.
Как не тянули, как не смаковали последние дни две старушки и маленькая девочка, а все равно все закончилось.
 
Вот уже и Папа приехал, и баночки с вареньем и соленьем Нянюшка отнесла в машину, а все не верилось, не хотелось верить, что кончились каникулы и пора уезжать.
 
Изменилась Нина за лето, но не только внешне – что-то изменилось в самой девочке. Она вдруг поняла, что на ней, как на перевернутой пирамиде держится жизнь этих стареньких женщин, отца и даже маленького котенка.
 
Она не плакала когда уезжала.
Она не могла себе этого позволить.
 
Девочка обняла Бабушку и Нянюшку. Они замерли, обнявшись втроем, понимая, что увидятся теперь не скоро.
 
Котенка закрыли в доме, и он царапал дверь, мяукая под дверью.
 
Анна Никитична пообещала, что с котом ничего плохого не случится – присмотрит она за ним, что они втроем дождутся Ниночку обязательно.


продолжение http://proza.ru/2011/10/17/643