Сказка о различной любви

Как жаль, что я не умею писать сказки…
Так думала маленькая девочка, сидя в клетчатом платьице, держа на коленках толстенький сборник сказок. Взгляд её становился с каждой секундой рассеянней, блуждая по комнате, пока не натолкнулся на окно. За ним падал мягкий снег, и, казалось, вытяни ладошку – и он медленно опустится на неё и защекочет. Там-то она и потерялась.
Из белых хлопьев вырастали гордые единороги, удалые молодцы размахивали секирами, кто-то летал на коврах-самолётах…а маленькая девочка сидела на диване и на всё это смотрела, словно была маленькой королевой своего маленького царства, в котором единороги, молодцы и ковры очень любили её!
«А ты хочешь написать свою сказку?» - спросил рядом сидящий маленький человечек в синем чурбане, неожиданно взявшийся прямо из воздуха так быстро, что из его нагрудного кармашка ещё шёл дым.
«А разве я могу?» - удивилась девочка, но не сильно, ведь она была маленькой королевой, и это был, конечно же, один из её подданных.
«Маленькие девочки – всегда самые большие выдумщицы! – высоко подняв подбородок, ответил ей человечек и достал из кармашка волшебную…веточку омелы. – Вот, съешь…».
Девочка послушно оторвала листочек и положила в рот. Вкус был необычный – будто смешали клюквенный пирог со старым засахарившимся бабушкиным вареньем, какое она ела год назад. И тут начались чудеса.
Сначала вокруг поплыл воздух. Люстра закачалась, мебель закружилась, а девочку кто-то подхватил и понёс далеко-далеко, через разные страны, моря, океаны с такой скоростью, что она даже не успевала рассматривать незнакомых людей, одетых то в цветастые сари, то в шотландские юбки; то в зелёные камзолы, то в пышные платья с кринолином…А ей так хотелось всех их потрогать! Мама как-то раз рассказывала ей, показывая рукой на яркую витрину антикварного магазина, что раньше жили такие красивые люди.
Наконец, её поставили на ноги в каком-то зелёном саду, сплошь усыпанном розовыми мелкими цветами, и прошептали на ухо – «а теперь ты можешь начать сказку…». Но когда девочка оглянулась, возле неё никого не было.
Ма-а-ама! – заплакала она. И тут из соседнего куста показалась сначала коляска, а потом и бодрая мамаша с неестественным напудренным лицом.
-Звала? – спросила она, не переставая раскачивать свою будто кукольную коляску.
Девочка аж перестала плакать.
-А вы кто?
Мамаша остановила свои движения и вперила руки в боки.
-Как кто? Первая мама в королевстве Сладких пряников. Не веришь – вон посмотри. – Она махнула вглубь своей коляски, чем заставила девочку подойти и взглянуть внутрь. В белых детских аккуратно завёрнутых пелёнках в красный цветочек лежали маленькие пухлые пряники, от которых невероятно вкусно пахло мёдом и черничным вареньем. – Первые пряники Её Высочества! – с гордостью произнесла бодрая мамаша. – Скажу по секрету, это самые сладенькие пряники во всём королевстве! Вот их братишки – с клюквенной начинкой внутри ужасно капризны, и поэтому пахнут кислятиной, от того не каждая мамаша берётся за ними ухаживать. Я, вот, сразу отказалась…
Девочка озадаченно хлопала глазами и всё пыталась понять, простая ли пудра на лице странной женщины или же сахарная, но этот вопрос ей задать так и не решилась.
-Да-а-а, сладко жить никому не запретишь! – протянула бодрая мамаша. – Только вот работать много надо: утром встать, испечь чего-нибудь поесть, потом сбегать за молоком к соседской корове, затем… - она тараторила и тараторила, в конечном итоге у девочки начали болеть уши, и она хотела попросить остановиться женщину, но та её уже не слушала и занималась исключительно пересказом своих каждодневных домашних дел. Поэтому, когда девочка ушла, та даже не заметила и ещё долго из леса доносились слова «а потом…а затем…как только…ещё…».
«Как мало слов знают взрослые! - думала по пути маленькая девочка, уже не думая плакать. – Человечек сказал, что я могу написать свою сказку, а как её нужно писать не объяснил, что же мне делать? И никого поблизости нет, чтобы спросить…жалко-то как…»
Как только девочка закончила свою мысль, на поляну вышла пёстрая корова и громко издала…арию из оперы. Девочка остановилась как вкопанная: не только сивки-бурки могут удивлять.
Корова вальяжно разлеглась на траве и, продолжая петь,  размахивала своим хвостом так, словно он был не более и не менее как дирижерская палочка.
-Вот только не надо цветов! – в конце сказала она и повела копытом в сторону, таким образом, вероятно, совершая лежачий коровий реверанс. – А то у меня скоро разовьётся аллергия на ваши лютики и ромашки.
-А разве вы знаете, корова, что я здесь? – спросила девочка, не подозревая, что она заметна в своём клетчатом платьице посреди лесной зелени.
-Конечно знаю, иначе бы я не стала петь! – ответила корова. – Опять глупые поклонники! Хоть бы одного дали достойного! Деточка, а вы, собственно, поняли, о чём я пела?
-О любви, наверное…
-О любви! Нет, ну вы только посмотрите: это я пела о любви!...- корова всплеснула копытами и притворилась, будто у неё начала раскалываться голова. – Деточка, запомни, о любви пишут ненужные книжки. А поют – о чув-ствах! Нет, надо же быть такой неграмотной, вы посмотрите! Лучше уйдите с моих глаз, а то у меня и на вас скоро разовьётся аллергия. Уходите-уходите, нечего вам здесь траву топтать, мне её ещё есть придётся ни один год, а вы топчете своими маленькими ножками…
Девочка совершенно не понимала, как так можно было любить себя и не любить других. И чем хуже те, кто чего-то не понимают, тех, которых просто уже кто-то научил. Но она поспешила уйти с полянки, а то мало ли – вдруг и на неё разовьётся у госпожи коровы аллергия?...
Сложно быть маленькой девочкой, внезапно оказавшейся в каком-то заколдованном лесу, в котором встречаются  разговаривающие няньки пряников, поющие коровы и…и тут навстречу ей шёл трубочист. Чёрный такой, с маленькой складной лесенкой, спунжем на длинной палочке и в чёрной высокой шляпе. Он испуганно оглядывался назад, и, казалось, вот-вот готов был заплакать.
-Скажите, вы пастушку не видели? – печально спросил он, умоляюще глядя на девочку.
-Какую пастушку? – удивлённо переспросила та, впервые видя трубочиста, который отродясь не был пастухом и потому не мог повстречать пастушку.
-Такую светлую. Как свет. У неё и платье светлое, и волосы светлые, и душа…Не видели? – его брови взметнулись вверх и на лбу образовались четыре усталых морщинистых складки.
-Нет, не видела…я корову видела.
-Корову? -  рассеянно почесал трубочист затылок. – Нет, корова мне не нужна, мне бы пастушку… - и слёзы скатились с его глаз, полосами очищая лицо от сажи. Он сел.
Девочка даже не знала, что и делать. Она впервые видела плачущего трубочиста. Правда, самого трубочиста она тоже видела впервые, и шляпу такую, и лесенку, но слёзы были как-то удивительнее всего.
-А что случилось? – девочка опустилась к нему на землю и погладила по голове своей белой ручкой.
-Кто-то однажды читал наши сказки. Сказки, в которых мы все живём. Вырвал страницы, а потом перемешал. И вот я оказался в сказке с пастушкой. Она меня учила смотреть за своими маленькими овечками, а я каждый вечер чистил ей камин. Тогда нам казалось, что весь мир за нас счастлив и что все люди от того любят друг друга, но тут пришёл злой человек, который не умел ничего чувствовать, и одной ночью похитил мою пастушку. Никто не знает, где она с тех пор. А я брожу из города в город и ищу её. – И он снова заплакал. – Если ты встретишь мою пастушку и увидишь её счастливой, скажи ей, что бедный трубочист рад за неё. Иди, девочка, иди, вдвоём мы сумеем её найти! – с этими словами трубочист встал, отёр своё тёмное лицо, размазав слёзы по щекам, и двинулся дальше, всё оборачиваясь и оборачиваясь, выглядывая свою пастушку.
От такой грустной истории даже небо решило испортиться и спрятало солнце за семью замками, объяснив, что теперь оно наказано, за то, что дарило надежду бедному трубочисту. Без солнца было совсем скучно, поэтому дождь решил прогуляться по небу и от собственной тоски оказался холодным и тяжёловесным. Девочка сначала хотела спрятаться под большим папоротниковым листом, но он пропускал мелкие капли, поэтому пришлось бежать по лесу в поисках какого-нибудь убежища, что она и сделала, понадеявшись, что в таком прекрасном лесу должен хоть кто-нибудь жить.
Наконец, она издали приметила маленький домик, из трубы которого шёл сизый дымок. Она побежала быстрее и уже начала стучаться в дверцу, когда рядом с ней широко распахнулось окно и оттуда вылетело неприветливое «нечего так стучать, всё равно не впущу!».
Девочка оторопела и пролепетала окну, что иначе она вся промокнет и замёрзнет, а потом, мама ей говорила, что может заболеть и умереть. На что голос тем же тоном возразил ей, что это его не касается и что пусть она идёт к своей матери выпрашивать себе тёплое местечко, а у него ничего для неё нет.
«Неужели в таком домике не найдётся крохотного местечка для меня? – подумала девочка, рассматривая кирпичные стены. – Мне же много не надо, я же маленькая… - и села на скамеечку, которая находилась ещё под крышей домика, но на неё тоже иногда попадал дождь. – Какое-то странное говорящее окно», - снова подумала она и тут услышала новые слова.
-Это не окно странное, это ты странная! Думаешь, так просто можно приходить в чужой дом и требовать себе место? Я что, каждого встречного должен к себе впускать?
-Извините меня, но вам-то там внутри тепло, а мне холодно…И я не каждый встречный, а маленькая девочка… - обиженно возразила она. Голос произнёс что-то нечленораздельное, заворчал и крикнул, после чего с шумом захлопнул окно:
-Ну ладно, заходи, а то будешь тут у меня под дверью канючить, все цветы завянут!
Девочка весело соскочила со скамейки, открыла дверь и удивилась: внутри домика было так мало мебели, что он был почти пуст. У окна копошилось что-то низкое и худое и когда оно обернулось, девочка не могла не вздрогнуть. Перед ней стояло какое-то высохшее полено, корчащее страшные гримасы каждую секунду.
-Что, сама не рада, что вошла, да? – спросило оно и плюхнулось в единственное кресло в доме. Девочке пришлось усесться на ковёр.
-Нет, что вы, спасибо, что впустили.
-Какие мы вежливые! – хлопнул в свои сухонькие ручки этот неживой человечек. – Наверное, мы ещё и такие добрые, и такие замечательные, что готовы остаться в этом доме на пару  дней, чтобы меня развлечь?
Девочка содрогнулась от одной мысли, но поспешила ответить, как требовалось в отношении человека, который был разочарован во всём и вряд ли любил себя, раз решил так обращаться со своей гостьей.
-Я бы с удовольствием, но…
-Но ты видишь кусок старого бревна, и тебе становится противно… - перебил её древесный человечек.
-Нет-нет! – воскликнула она, пытаясь его заверить в обратном. – Я только говорила о том, что мне нужно написать сказку, а для этого я должна найти того, кто мне объяснит, как её нужно писать, вы ведь не знаете?
-Я? Не знаю. Тут никто не знает.
-С чего вы это решили, вы ведь не выходите из своего домика?
-Все меня боятся, вот и не знают, - сердито ответил ей человечек, но девочка лишь рассмеялась вместо того, чтобы поверить.
-А чего вас не бояться, если вы даже в домик не пускаете? – хихикнула она. Он на минуту задумался, потом на другую, третью и потом осторожно произнёс
-А если буду впускать, меня перестанут бояться? И может быть даже полюбят?...
-Ну конечно! – развеселилась девочка и улыбкой заставила человечка смутиться. «И как взрослые не понимают такие элементарные вещи!» - подумала она.  – Вам даже станут приносить подарки и ходить в гости! А с чего вас не полюбить, вы ведь такой добрый! – взболтнула она, в тайне от себя не зная отчего, но такой ответ древесному человечку несомненно понравился, потому что он весь как-то даже изнутри преобразился и лицо его стало не таким безобразным.
На улице начал стихать дождь – ему надоело гулять по облаку и он решил проведать другое, поэтому смело перешагнул через радугу и пошёл на север. Девочка спохватилась – ведь ей надо было найти того, кто научит её сочинять сказки – и попрощалась с человечком, из которого начали лесть в разные стороны молодые побеги.
Может быть другие люди сделали его таким? – думала она про себя, идя по тропинке. – Интересно, а тот, кто похитил пастушку, тоже был злым, из-за того, что ему не рассказали, как чувствовать? Как всё не просто в таких простых вещах! - заключила напоследок девочка, прежде чем столкнуться с новым приключением, а оно уже шло ей на встречу, точнее даже бежало.
Дети – цветы жизни, дети – цветы жизни! Спешите увидеть!... – кричал розовый заяц, перепрыгивая на своём пути все кочки и проваливаясь во все ямки. – Только сегодня, только сейчас…
-Извините, так сегодня или сейчас? – крикнула вдогонку ему девочка. Ей не терпелось узнать, где и что будет происходить, но заяц уже скрылся из виду. - Интересно…а это за этим лесом или перед ним можно будет посмотреть? И в какой его части нахожусь я: передней или задней?..
Тут розовый заяц вдруг свалился ей на голову с дерева, поправил на носу очки и вежливо переспросил
-Что вы сказали?
-Я спросила, - медленно начала она, поднеся палец ко рту, - что у вас за дети и где на них можно будет посмотреть? А вы взяли и убежали.
Заяц виновато потупил глаза, потом быстро-быстро ими заморгал, снова поправил очки и…чихнул. Прямо в руки девочки из его рта выскочил клочок бумаги – это была афиша – саморазвернувшаяся и самопроизносящая написанное на ней самой. Пока афиша читала сама себя, девочка вежливо обратилась:
-Извините, господин заяц, а вы бы не могли слезть с моей головы?
Заяц вновь виновато потупил глаза и медленно начал слезать, цепляясь за её клетчатое платье. В последний момент он так смешно нащупывал задней лапкой землю, что девочка не выдержала и расхохоталась, от чего нечаянно сбросила зайца. Тот упал, потёр ушибленное место и нервно забил той же лапой по земле.
-Нет, я для кого читаю? – возмутилась афиша. От обиды свернулась и запрыгнула зайцу обратно в рот.
-Значит так, - заспешил заяц, - идёшь по этой тропинке до первого куста, потом поворачиваешь и прыгаешь в финиковое дерево. Там занимаешь свободное место и ждёшь начала. Больше у меня нет времени с тобой разговаривать, – и убежал. Девочка призадумалась, но ноги вели её уже к тому дереву, чьё дупло приходилось как раз в её рост, так что даже не пришлось в него запрыгивать, а просто перешагнула барьер.
Как только она оказалась по ту сторону леса, потому что в дереве его не оказалось, на неё тот час же налетел шум, который исходил от трибун. На трибунах сидели переодетыми французские лисы,  испанские быки, австралийские кенгуру и много-много других животных с различных континентов. Все они держали в своих руках-лапах свистульки, леденцы на палочках, бумажные пакеты, рупора, какие-то бумажки и разную всячину. В самом центре громадного цирка находилась большая арена, на которой пока ещё ничего не происходило. Она заняла первое попавшееся свободное место и начала смотреть на пришедших.
-Вас угостить мороженым? – спросила её девушка в белом.
-Нет, спасибо… - девочка пристально посмотрела на неё.
-А вы сегодня выступаете на сцене…? - не успела договорить она. Прозвенело три звонка, все дружно замолчали. Девочка отвлеклась и тоже обратилась к месту, где должно было происходить какое-то удивительное действие.
На арену в маленьких роликовых конёчках  выехала пара маленьких девочек, за ними ещё одна пара, а за ними ещё одна. Они весело держались за ручки, разъезжали по кругу и бросали в передние ряды цветы. Публика кричала от восторга и не переставала им аплодировать. Девочки были точь-в-точь как наша героиня, которая не могла понять, что такого необычного в том, что девочки катаются на коньках в цирке – это ведь не раскрывало их способностей! – она вновь обратила свой взгляд на светлую девушку, чьи волосы и одежда были тоже светлыми.
-А вы случайно не пастушка? – спросила она.
-Пастушка… а что? – серьёзно ответила светлая и даже перестала смотреть на арену.
-Вас трубочист ищет, - ещё серьёзней произнесла девочка. Мороженое выскочило из рук у сидящей, и на глаза навернулись слёзы.
-Ищет? Правда? – залепетала она.
В следующие минуты девушка рассказала маленькой девочке (в которой, однако, она сразу стала видеть свою подругу), что одной ночью к ней пришёл стойкий оловянный солдатик, которого все недолюбливали за то, что его металлическая фактура от рождения не предрасполагала ничего чувствовать. И заявил, что трубочист её покинул, предложив следовать со своим маленьким стадом овечек теперь за ним, если она хочет хоть как-то прокормиться. Её горе было настолько огромным, что она сразу же отправилась в путь, даже не решившись проверить, вычищен ли сегодня был её камин или нет. Она не смогла догадаться, что если камин оказался бы чистым – это означало бы, что трубочист по-прежнему верно предан своей милой пастушке, потому что, когда что-то делаешь для кого-то, не требуя ничего взамен – это и есть настоящая любовь.
-Через некоторое время я сбежала от оловянного солдатика. Не выдержала того, что он плохо обращался с моими овечками. Как-то так получилось, что не все люди от рождения были добрыми. Он однажды рассказал, что в детстве, когда он ещё не стал солдатиком, а был простым оловянным сплавом, в него злые руки уронили какой-то кусок постороннего материала, изменивший в дальнейшем судьбу - его сердце не могло быть отныне полностью оловянным. Так до рождения и решили его участь, а люди не могли уже ничего изменить…Ты мне покажешь, где его в последний раз видела? – напоследок спросила она.
-Да, покажу, обязательно покажу, только мне вот нужно найти того, кто научит меня писать сказки… - грустно произнесла девочка, уже не надеясь, что ей кто-нибудь поможет в этом месте. Почему-то вопрос, как она попадёт обратно домой, её не слишком волновал, потому что маленьким детишкам свойственно увлекаться игрой и не помнить, что у них есть ещё и реальность с мамами и папами.
-Сказки?...хм…сказки…знаю я тут одного сказочника, только…только он живёт один в тёмной чаще, не побоишься к нему пойти? Я бы с радостью с тобой сходила. Но ведь у меня маленькое стадо…мне нельзя его оставлять…маленькие овечки – всё, что у меня есть, пока нет рядом моего трубочиста…
-Я справлюсь, - заверила её девочка, и они обе поспешили вылезти из дупла и очутиться в заколдованном лесу, усыпанном розовыми цветами.
Через пару минут девочка уже спешила вслед за волшебным клубком, который дала ей на прощанье пастушка, обязавшийся проводить её до избушки сказочника. Долго ли коротко ли…но она оказалась нос к носу с гусиными лапками, на которых и находилась избушка сказочника. Клубочек остановился и юркнул девочке в карман, испугавшись, что гусиные лапки нечаянно наступят на него и втопчут в бурую землю.
Вокруг был тёмный густой лес. Он наступил своими хмурыми еловыми ветвями так неожиданно, что девочка сама не заметила, как забрела из светлой поляны в непроходимую чащу – она так увлечённо следила за клубком, что, казалось, позабыла всё на свете! Где-то сверху угукали совы, стучали невидимые дятлы, перескакивали быстрые белки, при том они так резко прыгали с ветки на ветку, что их нельзя было самих заметить, а только высокие ветви успевали подрагивать, принимая на себя маленьких жителей леса.
-Пришла? Какая же ты шустрая! – внезапно распахнул дверь сказочник.
На пороге стоял тот самый маленький человечек в синем чурбане, который перенёс девочку из её комнаты в заколдованный лес. В одной руке он держал корзинку с веточками омелы, а в другой – ту самую толстую книжицу сказок,  которая лежала у девочки на коленках.
-Я тебя ждал не раньше чем через неделю! Но заходи-заходи, у меня тут печь не топлена, вот и затопишь…и есть не сготовлено, вот и сготовишь…
Девочка, не чувствуя никакого подвоха, как обычно бывает в таких историях, вошла и сразу же принялась хозяйничать: затопила печь, замесила своими маленькими ручонками тесто, нарезала откуда-то взявшихся яблок,  испекла пышных булок, налила из кувшина белое молоко и села в ожидании.
-Ты что же, ждёшь, когда я стану тебе рассказывать, как правильно нужно сочинять сказку? – лукаво спросил хозяин, снимая с головы свой синий чурбан и кладя его рядом с собой, усаживаясь есть. – Зря ты так думаешь, - сказал он, набив рот. Тут человечек начал молодеть с каждым проглоченным куском выпеченной булки, а его лысина на голове покрываться кудрявыми тёмными волосами. Девочка только ахнула и больше не сводила глаз со сказочника. Сама она есть ничего не стала – вдруг тоже помолодеет?
-Ты ешь-ешь, - угадал её мысли розовощёкий мальчишка, уже сидящий с ней за столом. – Меньше ребёнка ты не станешь.
-Эх, хорошо-то как! – снова отозвался он на её молчание, оттолкнувшись на спинку стула и заложив руки за голову. – Ты даже представить себе не сможешь, как долго я ждал, когда какая-нибудь маленькая девочка испечёт мне молодящий пирог! Ведь только дети могут омолодить! Как же восхитительно быть ребёнком! Столько всего видишь, столько всего замечаешь – не то, что эти взрослые со своими взрослыми книжками! Ух я им! – и погрозил кулаком в воздухе. Он ещё пару минут говорил таким образом, затем встал и направился к кровати со стёганым одеялом.
-А…а…господин сказочник, а как же я? Как я сказку-то свою должна начать? Вы мне только объясните, и я уйду…честно…- растерянно бормотала девочка, косясь на то, как кучерявый мальчишка забирается в постель и собирается уснуть прямо у неё на глазах.
-Сказку? – мальчик хихикнул. – А сказку ты сама должна придумать. Всё, что ты должна помнить –  она всегда заканчивается хорошо….в настоящей жизни как? - кто-то кого-то любит: либо себя, либо других, либо никого, а в сказках всё всегда по-другому – хоп и все счастливы после всяких препятствий…нет, конечно бывают исключения, - мальчик сладко зевнул, - но их, поверь мне, очень мало… - и тихонько захрапел.
Девочка поняла, что большего добиться от помолодевшего сказочника она не сможет, понуро спрыгнула с избушки, пустила свой клубок в обратный путь и зашагала, слыша как стучат невидимые дятлы…
Значит, я сама могу придумать сказку? Просто так, из ничего? А как же другие выдумывали – тоже так же? – размышляла она, бредя за клубком. – Мама мне всегда говорила, что сочиняет перед сном каждый раз новую сказку, но ведь то мама, а то я... я не смогу…хотя… помнишь, что говорил сказочник? «Маленькие девочки – всегда самые большие выдумщицы…» Может мама в такие моменты превращается в маленькую девочку?...надо будет как-нибудь подсмотреть!
Ой, а как же я вернусь домой? – вдруг спросила она сама себя и поняла, что вот-вот расплачется, но тут из её кармашка, где так усердно прятался клубочек, выпала веточка омелы.
«Прям как в сказке! - подумала девочка и улыбнулась, подобрав веточку. -Осталось только найти с пастушкой трубочиста и можно было бы возвращаться домой – может ещё к маминым пирожкам вернусь!
Ей не составило особого труда отыскать пастушку, потому что она так и пасла на полянке своё маленькое стадо. Они вместе привязали овечек к колышкам и пустились на поиски трубочиста.  На их пути  встретился дом древесного человечка, только теперь он выглядел каким-то нарядным, словно кто-то его занавесил цветочными гирляндами – это его цветы распустились после того дождя и выросли большими-пребольшими!
-Давай забежим ненадолго, - предложила девочка. – Здесь живёт очень одинокий человек, который только учится любить себя и всех. Давай ему поможем? – и девушка согласилась.
-А, заходи, родная! – воскликнул человечек, как только они зашли. Девочка зажмурилась, чтобы не ослепнуть: со всех сторон на неё глядело, словно домашнее солнце – это он так замечательно развесил в своей комнате зеркала, что солнечные лучи, залезающие в дом из окна, встречались со своими зеркальными близнецами и начинали носиться по воздуху, играя в догонялки. Сам дом было не узнать – всюду чистота и порядок на…мебели! В углу стоял золочёный самовар, из печки доносилось милое бульканье, стол был накрыт и украшен розовыми цветами из леса. – Я здесь немножко похозяйничал…ежик случайный забежал, я его молочком напоил, потом он убежал в лес, а вскоре за ним прибежал второй, третий…Птички запели вокруг, вот цветы распустились, сорока обещала залететь – новостей про всех рассказать, кого стоит звать в гости, а кого не стоит…А по мне всё равно – пускай все заходят, дом у меня большой, всем место хватит. Видишь, и я вдруг зацвёл… - древесный человечек аж покраснел на секунду, закрывшись своей зелёной цветущей шевелюрой… - Может чая?
Девочка захлопала в ладоши, подбежала к человечку, поцеловала его в правую щёку и сказала на ухо:
-Нет, мы трубочиста ищем пастушке…чтобы любили друг друга…
-Трубочиста?! - громко воскликнул древесный человечек, открыв то, что по секрету шепнула ему девочка. – Так он был у меня минут десять назад! Вон туда пошёл, - и указал пальцем в окошко. – Плакал, бедный, да я его чайком напоил, лицо утёр, так он приободрился весь, поблагодарил и ушёл эта…искать…вас, сударыня…
Тут пришла очередь пастушки подбежать к человечку, поцеловать его в другую щёку и кинуться вслед за трубочистом.
-Эй, постой! – крикнул ей вслед человечек. – Вы оба заходите и друзей своих приводите, я только рад будуууу….
Но пастушка уже не останавливалась, а всё бежала, бежала, бежала пока не завидела тёмную спину трубочиста, его милый спунжик для чистки камина и складную маленькую лесенку. И столько радости было в их встрече, что даже спешившая за ней девочка остановилась и немного всплакнула, посчитав, что более красивой встречи никогда нигде не было, если только её мама с папой так не встречались.
«Вот так, наверное, и должны заканчиваться сказки» - подумала маленькая девочка, достала из кармана веточку омелы и проглотила пару её листиков. Во рту вновь разлился приторно-сладкий вкус клюквенного пирога со старым вареньем, окружающее пространство пошатнулось, рухнуло и…
В этот раз не было ни разных стран, ни морей, ни океанов, ни незнакомых людей, одетых в цветастые сари и платья с кринолином. А был лишь стук невидимых дятлов, откуда-то взявшихся на светлой полянке.
Проснулась девочка и первым делом услышала, как большие настенные часы простучали шесть часов, а, значит, она находилась в заколдованном лесу целых три часа и сейчас мама должна была прийти от соседки и наругать свою дочку за то, что она не поставила размораживаться слоёное тесто. Девочка проворно соскочила с дивана, кинулась на кухню, достала из морозильной камеры пакет с тестом, оставила его в миске и с какой-то радостной тоской внезапно обнаружила, что не хочет быть маленькой королевой и иметь своё собственное царство – она стала взрослой.
А за окошком лежал белый снег.