Маленькие такси

Эти маленькие, кукольные с 13-го этажа, машинки каждый раз увозят дорогих мне людей. Я курю, пепел рассыпается налету, частички растворяются в воздухе, прощаются с счастливыми минутами, а я провожаю взглядом убегающие от меня колёса. На этот раз, уже, наверное, в тысячный, от меня сбегало ощущение свободы. Словно его привязали к бамперу, а оно не выдержало моего напряжения и соскользнуло  из души навсегда. Навсегда – это весьма относительно, приблизительно как время с трёх до пяти. Сегодня мы говорим «навсегда», завтра встречаем новую любовь, послезавтра шепчем сухими губами «навсегда» холодному ветру. Между такими моментами могут пройти недели, месяцы, года, но наши «навсегда» будут обыденными и привычными, как перчатки у работника ювелирного магазина. Курить для меня означало переходить ту черту бытия и инобытия, которую я чертила в своём уме. Если я курю – значит, о чём-то задумываюсь. Если я задумываюсь, значит, в данный момент  дела мои плохи. У всех разрывается внутри сердце, у всех рвутся клетки, всем не хватает воздуха. Я не говорю, что способна отличатся от кого-то строением тела, да, моё горло перехватывалось невидимой верёвкой, тело билось в конвульсиях, глаза упорно держали в памяти образ маленького автомобиля, нырнувшего за дом Пролетарской. Не скажу, что я сама прогнала свою надежду на упорство в жизни, но обмолвлюсь, что сделала для этого очень много. Например, кидала в лицо слезами тоски от приближающегося расставания. Или отказывалась от катания на детской карусельке, когда в момент предложения нужно было сказать «да». Я снова поставила во главу угла своих принципов собственную самостоятельность, вооружилась страхом, доставшийся мне по наследству от прошлого такси, и повернула свою симпатию вспять, приблизительно на 174 мучительно холодных  градуса, несуществующих у Фаренгейта. Сломленная собственными амбициями, раздавленная собственными мыслями, иссушенная доказательствами собственной надуманной ненадобности. Исписавшись,  убрала сигарету, маленькое авто завернуло куда-то вдаль, горечь порозовела. Завтра меня ожидал новый день.
сентябрь, 2011