Караван

Солнце садилось – не помню, какой по счету раз, - а мы все шли и шли, не видя по сторонам ничего кроме однотонной безбрежной пустыни. Пустыня, казалось, отрицала всякую жизнь, отрицала нас, наш караван, плывущий по раскаленным дюнам.  Позади остались тысячи шагов – впереди лежали тысячи путей. Многие сошли с пути, возможно, найдя смерть, а возможно – мечту. Как бы то ни было, они уже были не с нами. Мы шли все вместе, но каждый своей дорогой, и никто не знал, кто куда повернет - кого заберет следующее солнце.
Не помню, каким было начало пути. Лишь какие-то огрызки воспоминаний и миражи. Как странно…не зная, откуда ты вышел и куда ты идешь, не быть уверенным в том, что ты видишь. Жизнь полна иллюзий, которые мы принимаем за реальность, - бесполезная таблетка, которую мы глотаем, в надежде вновь встать и пойти. И почему-то встаем и идем. Наверное, остановка невыносима.
У нас нет пристанищ; у нас отсутствует ночлег.  Мы спим в пути – открыв глаза, мы верим, что за ночь оставили позади хотя бы сотню песчинок. Как знать, о чем мечтает пустыня – этот лабиринт без стен, когда погружается в сон: любит ли нас или ненавидит? Бросает ли в нас песок или зовет на помощь ветер, чтобы тот сорвал с наших глаз завесу лжи? Черная пустыня сейчас не проснется.
Проснулся я. Караван меня не ждал и исчезал среди песков. Исчез. Я его просто не вижу или он перестал быть? Может ли быть так, что существует только лишь то, что прямо сейчас находится перед моими глазами? Но я не вижу своих глаз. Если я не вижу того, что есть позади меня; если я не помню того, что было позади меня, кроме однозвучных пустынных волн; значит, не было ничего? Не было меня? Есть ли я сейчас, когда смотрю назад вдаль? В пустыне много света, но нет его сторон. Неважно, где я нахожусь; неважно, куда поворачивается мой взор; я всегда в центре того, что его не имеет.
Он должен быть у меня. Иначе я стану своим же силуэтом на песке, который, по-разному ложась под падающее солнце, сгорит вместе с ним в ночи. Я нашел розу у себя внутри. Съежившиеся лепестки, задушенные вечной пылью, и голый стебель без единого шипа. Роза впустила в себя ветер и получила ориентир, лепестки брызнули пыльцой, и я вспомнил, что такое боль, что такое жизнь.
Теперь я вновь встану и пойду. Ведь впереди тысячи путей. И к черту этот караван!