Как мы ходили в Тихонову пустынь

 Из Воспоминаний о Валентине Берестове

С Валей Берестовым, будущим известным поэтом, писателем и переводчиком, мы подружились вскоре после переезда его семьи из Тихоновой Пустыни в Калугу.
Тогда нам было по десять лет. Теперь не вспомнить всех тех мелочей, которые нас сблизили, но, наверное, их, мелочей, было много. Окончательно же, по моему мнению, нас подружило одно приключение, героями которого мы с  ним были. Вот после этого приключения мы и стали с Валей, как говорят, не разлей вода.

Отец Вали, Дмитрий Матвеевич, был большой любитель рыбалки. На этот раз он собрался пойти на речку Яченку, протекавшую возле знаменитого калужского бора. Пообещал взять с собой и меня с Валей. Но его отвлекли какие-то срочные дела, и выход на речку задерживался.

Не дождавшись, когда он освободится от своих дел, на место рыбалки мы ушли одни. Но и там, у речки, терпения ждать прихода Дмитрия Матвеевича хватило у нас ненадолго, и чтобы не терять время даром, мы решили поискать в бору ягод.  Идя вдоль опушки бора, незаметно для себя, дошли до большака, ведущему из Калуги к Тихоновой Пустыни. А когда мы вышли на  большак,  Валя  вдруг предложил мне пойти в Тихонову Пустынь, где он покажет мне дом, в котором его семья жила до переезда в Калугу. Я легко согласился.

Сказано – сделано, и мы двинулись в путь, а путь был не близкий – 18 километров. По беспечности и присущему нашему возрасту легкомыслию, о последствиях своего поступка мы, конечно, не подумали. Мы упорно шли вперед к своей цели.  Валя был обут в сандалии, я же шел босиком, и шли мы по обочине, шлепая ногами по мягкой теплой пыли. Прошли деревню Аненки, затем Мстихино. Встречных почти не было, но из тех, кто встречался, никто не поинтересовался у нас: "А куда вы, добры молодцы, путь держите? А не лучше ли повернуть вам назад, в город, где вас уже давно ищут родители?" Случись такое, и мы, возможно, отказались бы от своего намерения и повернули назад. Но такого не случилось.

Долго ли, коротко – вот и Тихонова Пустынь. Не заходя в поселок, мы остановились у мостика через речку Вепрейку, чтобы утолить жажду и передохнуть. За рекой были видны строения монастыря и его величественный храм Успения Пресвятой Богородицы, построенный в византийском стиле. Главный колокол на пятиярусной колокольне храма был знаменит своим весом – он весил 1560 пудов (25,5 тонн), и в тихую погоду его звон был слышен даже в Калуге.

Напившись воды из речки, присели отдохнуть, и только тогда стали осознавать всю нелепость, весь ужас нашей выходки. День уже давно перевалил за половину. Сколько же часов прошло с тех пор, как мы ушли из дома? Нас давно хватились и ищут! Быстрее назад, домой! Не отдохнув толком, мы повернули в обратный путь. Стыд и раскаяние гнали нас вперед, но в натруженных долгой ходьбой ногах уже не было сил; не знаю, как бы мы добрались до города, если бы по дороге нас не нагнал мужик на телеге, запряженной каурой лошадкой, он и довез нас до города.

Этот добрый человек расспросил нас, кто мы такие и куда идем, выслушав наш сбивчивый рассказ, удивленно похмыкал и надолго замолчал, изредка понукая медленно идущую лошадку. Молчали и мы, устроившись поудобнее на охапке сена. От усталости нас клонило в сон. Но вдруг мы услышали, что наш возница что-то напевает. Валя очнулся от дремоты и придвинулся ближе к вознице, прислушиваясь. «Он поёт былины», – шепнул он мне. Так, под пение былин мы и доехали до города. Был уже поздний вечер. Помнится, что возница довез нас до перекрестка улиц Кирова и Герцена, оттуда до нашей Пролетарской было пройти всего три квартала. Мы шли с чувством раскаяния и ожидания крупного скандала, по крайней мере, мало приятного разговора с родителями, и были готовы понести любое наказание.

Возле Валиного дома стояли, разговаривая, наши отцы. Нас искали везде: сначала на улице и в соседних дворах, затем на речке, в бору, в больницах, в милиции; очевидно, отцы решали, где продолжать дальнейшие поиски. Но блудные дети нашлись. Отцы, молча, повели нас по домам. От радости, что мы нашлись, что мы живы и здоровы, нас даже не ругали, но без наказания не обошлось: отец объявил мне домашний арест. Но уже через несколько дней сердобольная бабушка, в отсутствие отца, стала выпускать меня посидеть на крылечке – не мог же любимый внук оставаться без свежего воздуха. А как был наказан Валя, и был ли он вообще наказан, я уже не помню.

Вскоре о приключении двух друзей знала вся наша улица. Внимание ребят с нашего двора и соседних дворов было приковано к нам, на нас показывали пальцем, приставали с расспросами, нам явно завидовали: еще бы! совершить такое путешествие! И какое-то время мы чувствовали себя героями. Но постепенно всё это забылось, а двое друзей стали искать новых приключений.

По прошествии сорока трех лет после этого приключения Валя напишет в необычном, былинном стиле, стихотворение «Малина», героями которого были он и я:

А начнем мы сказ да про двух друзей,
Как пошли они в бор за малиною.
А и было им да по десять лет,
Что по десять лет с половиною.
От малинничка да к малинничку
Пробирались они помаленечку.
Добрым молодцам приключения
Слаще всякого угощения.
Ах, малина, ягода-малина!
Ты куда мальчишек заманила?
Заманила на большак булыжный.
От него до дома путь не ближний.
Если бы они проголодались,
То назад вернуться б догадались.
Но они малиной сыты были
И вперед пойти они решили.
А покуда молодцы гуляли,
Матери друг друга разыскали.
Познакомились. Разговорились.
До скончанья века подружились.

В августе 1999 года, будучи в Калуге, тот самый 18-километровый путь от города до Тихоновой Пустыни, который мы с Валей проделали пешком, я проехал на автомашине с братом Виталием, его женой Галей и их внуком Ильей, и событие более чем шестидесятилетней давности снова всплыло в памяти. Вот мост через речку (тогда он был другим - маленьким и деревянным), из которой мы напились холодной, освежающей воды, ведь в речку текла вода  из святого источника, возле которого находится скит святого Тихона. Здесь тогда, не заходя в поселок, мы повернули назад, домой. На этот раз вместе со своими спутниками я посетил и Свято-Тихонов монастырь, и прекрасный Успенский собор, уцелевший в войну и теперь восстанавливаемый (в соборе мы послушали чудесное пение монахов), и напились в скиту непортящейся воды из святого источника.