Батюшка Дон кн. 1 гл. 11

Шелехов поехал на стадион на трамвае, но он тащился со скоростью пешехода. У кабины вагоновожатого, над окошечком был намалёван лозунг:
- «Как платим, так и едем!»
Вдруг трамвай встал. Пожилая дама заволновалась на весь салон.
- Почему стоим?
- Впереди трамвай сломался… - заметил Шелехов.
- Ну? А мы тогда чего не едем?!
Он был в числе двенадцати тысяч зрителей, которые, несмотря на холодную погоду, приветствовали каждое удачное действие любимцев.
- Глянь, как стоит, - кричал Павел прямо в левое ухо Григория, - отставив ногу назад, слегка согнувшись…
- Похож на тигра, - согласился Шелехов.
Так они оценивали стоящего в воротах хозяев поля непробиваемого и прыгучего, как кошка голкипера Скрипченко.
- И защитники хороши! - не умолкал Лисинчук. - Ты смотри, как он прикрыл ворота.
- Чисто сыграл! - азартно крикнул Григорий.
Защитник Бикезин красиво выполнял подкаты и надёжно пресекал все попытки форвардов гостей ворваться в чужую штрафную площадку. Павел вошёл во вкус и комментировал любое удачное действие «горняков»:
- Красиво разыграли комбинацию, - одобрительно закричал он. - Бей!
Форвард хозяев внезапно притормозил и, изменив направление движения, внешней стороной стопы выдал шикарный пас по флангу. Другой форвард резко рванулся с места и, подхватив мяч, сделал пас Балабе на выход с вратарём соперника.
- Гол! - завопил Лисинчук, после того как мяч после пушечного удара затрепетал в сетке ворот.
- Зараз могут ишо забить гол, - живо отреагировал Шелехов на возобновление игры с центра поля, - быстро отняли мяч и начали новую комбинацию... Нет!.. Сорвалось!
- Раз, завладели мячом, - орал Пашка, - нужно атаковать ворота.
- Передохнуть же им надо…
- В шахте пускай отдыхают!
Капитан команды «Стахановец» и её лучший бомбардир Балаба совместно с товарищами по нападению забил в тот день четыре безответных мяча. Лисинчук в перерыве матча продолжал восхищаться игрой:
- Как играют черти!
- Талант не пропьёшь! - засмеялся собеседник, - но попытки были…
- Ты видел, как Пономарев засандалил москвичам?
- Я подумал, што он сетку порвёт… - одобрительно заметил Григорий и закурил папиросу. - Как саданул в верхний угол!
Мимо них плотной массой двигались разудалые болельщики пролетарского «Стахановца». Разгорячённые алкоголем и красивой игрой люди обменивались мнениями, курили на ходу, щёлкали семечки. Вдруг рядом с беседовавшими коллегами раздался возбуждённый крик:
- Товарищ Мелехов! - Шелехов недоумённо оглянулся, он почти забыл свою настоящую фамилию. - Григорий Пантелевич, дорогой мой!
Рядом с ними остановились двое мужчин, один возбуждённо улыбался и тянул к Григорию заскорузлые натруженные руки.
- Вот так встреча! - громко закричал он. - Сколько лет не виделись?.. Ты здеся, какими судьбами?
Григорий не узнал остановившихся мужиков. Только присмотревшись, он опознал в одном из них взрывного Николая Симагина. Бывший коногон изменился, раздобрел, его рябое лицо заметно раздалось в ширину.
- Да, неожиданная встреча, - сказал недовольно Николай, он не простил давнишней обиды. - Не скажу, что приятная!
- Здорово, Николай! - поприветствовал его Григорий.
После давней памятной стычки они практически не общались.
- Жив пока? - поинтересовался он. - Где работаешь?
- Лучше быть стройным тунеядцем, - пошутил давний недруг, - чем горбатым стахановцем.
- Никак не узнаёшь меня? - обиделся спутник. - Энто ж я - Антип!
Григорий узнал Антипа Бреховича, но не подал вида. В первую минуту он не поверил глазам, слишком невероятным оказалось совпадение. 
- Извиняй товарищ, моя фамилия Шелехов, - улыбаясь, ответил он. - Ты, кажись, малость обознался...
- Ужель забыл хутор Татарский?
- Не слыхал об таком…
- Я недавно приехал оттудова, - сообщил земляк.
- Никак тебя не признаю… - покачал головой Григорий. - Пойдём Паша… Второй тайм начался, пора болеть.
Он потащил растерянного Лисинчука к их местам. Антип удивлённо смотрел в его широкую спину и не мог поверить, что хуторянин не узнал его.
- Как так? - дивился он и разводил руками. - Даже не спросил, как там сынок живёт, сестра! Не понимаю…
- Ты его знаешь? - спросил Николай. - Может, обознался?
- Скажешь тоже! - возмутился Антип и растерянно произнёс: - Что ж я, по-твоему, не узнаю своего земляка?..
- Всяко бывает… - сморщил крупные губы бывший коногон.
- Я уважаемого Григория Пантелеевича Мелехова из тысяч узнаю…
- Постой! - остановил Николай. - Мелехов говоришь? Ты не путаешь? 
Антип рассмеялся, хлопнул руками по полным бёдрам и укорил:
- Я под его командованием столько повоевал… Неважно, где, но штоб не узнать боевого командира, не могёт такого быть… Он энто, только почему-то не схотел со мной говорить? 
- Так, - задумчиво покачал головой Николай, - вон оно как выходит…
Смотреть ставший окончательно неинтересным футбол он не остался, быстро попрощался со случайным знакомым и куда-то поспешно ушёл.
***
С 23 февраля по 5 марта 1937 года состоялся Пленум ЦК ВКП (б), на котором 3 марта с основным докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» выступил Сталин, повторивший известный вывод об обострении классовой борьбы. Он заявил:
- «Чем больше будем продвигаться вперёд, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться останки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше будут хвататься за отчаянные средства борьбы, как последние средства обречённых».
Главными врагами советского государства были объявлены троцкисты, к которым предполагалось применять новые методы выкорчёвывания и разгрома. Была чётко сформулирована перед НКВД СССР задача на уничтожение «врагов народа». В заключительном слове на Пленуме Сталин, опираясь на результаты партийной дискуссии 1927 года, назвал конкретное количество вредителей:
- Тридцать тысяч троцкистов, зиновьевцев и прочих отщепенцев.
Сразу начались аресты по всей территории СССР. В первую очередь пострадали военные, обвинённые в заговоре с целю свержения Сталина. С 14 по 29 мая 1937 года были арестованы и расстреляны представители высшего командного состава Красной Армии: Тухачевский, Якир, Уборевич и другие. 
- «Великий террор!» - назвали позднее это время.
Репрессии коснулись известных людей партии и руководителей государства. В марте 1938 года состоялся над 21 членами так называемого «Право-троцкистского блока». Главным обвиняемым являлся Николай Бухарин, бывший глава Коминтерна редактор газеты «Известия», также бывший председатель Совнаркома Алексей Рыков, Христиан Раковский, Николай Крестинский и Генрих Ягода, организатор первого московского процесса. 
Почти все обвиняемые были приговорены к расстрелу. С 5 августа 1937 года и до середины ноября 1938 года «тройками» НКВД было осуждено не менее восьмисот тысяч человек, половина из которых к расстрелу.
По имеющейся статистике осуждено в этих годах 1344 923 человека, из них приговорено к высшей мере наказания 681 692 человека или пятьдесят процентов. Количество осуждённых увеличилось на почти семьсот тысяч человек. В тюрьмах страны насчитывалось больше двух миллионов заключённых.
В октябре 1938 года началась подготовка к свёртыванию террора.   Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» положило конец Большому террору. Все внесудебные органы, кроме Особого совещания, были ликвидированы, все массовые операции прекращены. Упрощённый порядок ведения следствия категорически запрещался, на любой арест теперь нужно было получить санкцию прокурора.

***
Старший оперуполномоченный третьего отдела НКВД города Сталино Яков Лейфман рывком откинулся на неудобную спинку стула и закрыл выразительные, карие глаза. Минут через десять должны доставить очередного подозреваемого и ему предстояло немало неблагодарной работы.
- Целыми сутками пропадаю в этом дерьмовом изоляторе. А кто ценит? - заводил себя следователь.
Чтобы выжать из невиновного человека признательные показание, одной силы было мало, требовалась хитрость, воля и полнейшая концентрация. Он плавно провел правой рукой по редким волосам на голове, потом большим и указательными пальцами плотно сжал горбатую переносицу. Желанный настрой никак не появлялся.
- Как можно работать в таких условиях? - Яков резко встал и суетливо прошёлся по комнате. - В мире нет незаменимых людей, кроме меня....
Следственная камера была небольшой, квадратной в плане, с серыми давно некрашеными стенами. Сверху нахально налегал побеленный известью потолок, который будь следователь чуть повыше ростом, задевал бы темноволосой головой.
- Требуют чёрте чего, - вполголоса, чтобы не услышали, выругался Яков. - Где я им возьму сто обвиняемых по первой категории?
Гнев и негодование оперуполномоченного были вполне оправданы. Непросто найти за месяц сто человек обвиняемых по расстрельной статье, вчера начальство довело до лучшего следователя отдела годовую норму.
- Что там, на улице? - он подошёл к узкому, не зарешёченному окну, выходящему во внутренний дворик следственной тюрьмы.
Два голых, уснувших дерева примеряли платье из первого несерьёзного снега. Во дворе снежок вытоптали, но на тёмных ветках он выделялся вызывающе белым. Накануне внезапно похолодало, середина ноября.
- Не могли раньше сказать! - возмутился огорчённый Лейфман. - Теперь день и ночь сидеть в проклятом изоляторе выбивать нужные показания.
Следователь нервно, словно попавший в западню зверь, обошёл пару раз тесную камеру. По дороге ему вспомнился вчерашний вечерний концерт, который закатила жена Розочка, узнав от него ближайшие служебные планы.
- Фу! - она надула пухлые губы. - Ты нам и так внимания не уделяешь.
- На службе запарка! - оправдываясь, произнёс смущённый муж.
- Соломончик от рук отбился, я вся измоталась… - упрекнула его супруга. - Неужели даже в субботу тебя не будет с нами?
- Понимаешь, мне надо работать, чтобы обеспечить семью…
- Возмутительно! Я буду жаловаться вышестоящему начальству.
- Только не это, дорогая! - начал умолять Яков. - Сейчас такие времена, что лучше не высовываться…
- Работаешь, работаешь, как вол, и никакой благодарности! - молодая жена заплакала от жалости к себе. - Когда кончатся наши мучения?
Яков, как мог, успокоил нервную супружницу. После воскрешения в памяти вчерашней ссоры нужная концентрация появилась сама собой, захотелось только одного.
- Давить, давить проклятых врагов народа, - зло прошептал он, - чтобы побыстрее выполнить план и вернуться в семью.
К нему заглянул начальник отдела Аникеев. Он прошёл по комнате, разминая отёкшие от ночного сидения за допросным столом ноги, и сказал:
- Слыхал, что отмочил Бобров?
- Нет, - односложно ответил подчинённый.
- Он проходит у нас по уголовной статье и приноровился ловить крыс. - Аникеев был рад отвлечься от политических дел. - Для него это рыбалка. В «хате» полы деревянные и везде в дырах. Он садится у одной из них, словно у лунки, и с силком в руках начинает терпеливо ждать. Поймав крысу, обычно петля затягивалась вокруг шеи, Бобров совершает круг почёта.
- Он прогуливается, как с собакой на поводке? - удивился Лейфман.
- А остальные «зэки» шарахаются от него в разные стороны. - засмеялся начальник отдела. - Вчера «хорёк» укромно разложился в углу и уснул. У Боброва подошло время очередной охоты. Он мастерски сделал подсечку. Но то ли верёвка оказалась не прочной, то ли крыса изворотливая попалась, короче, добыча сорвалась и в панике начала искать путь к спасению. Укромное место нашлось. Им оказалась фуфайка нашего засони. Крыса прямиком туда заскочила. Ничего не понимающий «зэк» вскочил, как ошпаренный, начал совершать предсмертный танец и размахивать руками. Находившийся спиной к нему мужичок получил по уху и сразу приготовился к обороне. Наблюдавшие со стороны залились диким хохотом. 
- Смешно! - мрачно сказал Яков. - Он никогда не будет спать на полу.
Они, не торопясь, обсудили новости отдела, Аникеев отправился подремать перед долгой ночной сменой. Только ушёл, в дверь постучали.
- Войдите! - крикнул Яков.   
- Товарищ лейтенант госбезопасности, подследственный для проведения допроса доставлен, - доложил пожилой конвойный, подтолкнув через приоткрытую дверь коренастого хмурого человека. - Разрешите идти?
- Свободен… - Лейфман кивнул конвоиру и обратился к вошедшему, указав рукой на стул перед массивным столом. - Присаживайтесь.
Подследственный, молча сел на привинченный к полу массивный стул и, склонив крупную голову на бок, уставился в бетонный пол. Яков внимательно посмотрел на него, требовалось избрать линию поведения. Он считал, что первое впечатление о человеке бывает самое верное.
- Упёртый! - сидящий перед ним человек ему не понравился. - С такими обычно случалось много возни.
Немолодой мужчина с обильной проседью в когда-то смоляных непослушных волосах держался уверенно. На его лице не пробегали нервные тики, свойственные молодым, растерянным людям, попавшим в непривычные условия. Он иногда быстро вскидывал на него чёрные, цвета антрацита, не выгоревшие с возрастом глаза, тоже оценивал следователя.
 
 
Продолжение http://proza.ru/2011/11/22/22