Освидетельствование

     Шофера  професионалы  знают, что  перед  выездом  на  линию  необходимо  пройти  мед.освидетельствование. Об  одном  таком  случае  я хочу  рассказать.

                В медкабинете транспортного предприятия водителей  принимала фельдшер  Даниловна.  Это была пожилая крупная женщина.  С первых дней войны она служила на фронте медсестрой. Побывала в плену.  Бежала.  Вернувшись  в  строй,  дошла до Берлина.   Проверяя состояние здоровья водителей,  она с ними не церемонилась. На их матерщину отвечала так, что  те краснели, а   некоторые записывали её  острые выражения на память.  На  первых порах проверка  была  чисто визуальная.  Пристально вглядываясь  в  кристально  честные глаза водителей,  медик изредка спрашивает:
 
   - Водку  вчера  пил?   - Заподозренный, пожирая  глазами белый халат, что бы ни встретиться взглядом  с фельдшером, клянется:
 
  - Как можно,  Даниловнычка!  Неужели  я  похож на  басурманина или свинью, чтобы  с  утра  перед выездом?  -

На этом, в основном,  освидетельствование  и заканчивалось.  Даниловна ставила штамп в  путевом  листе, после чего дежурный механик, своей подписью разрешает выезд.  Подозреваемый водитель, схватив документ, вытирая холодную испарину со лба,  быстро покидает кабинет.

В кабинете стояли  два довольно  больших  деревца, лимона  и лавра, в деревянных ящиках.  Листья на них молоденькие, изумрудно зеленые.  Они едва успевали  отрастать, пожираемые сомневающимися в своей трезвости  водителями.
 
   Однажды в кабинет ввалилось полдюжины  шоферов.  Двое, своей широкой грудью, прикрывают от медика  остальных.  Слышен треск отрываемых листочков.  Громкое чавканье.  По кабинету расплывается  смачный  дух лимона и лаврового листа.  Даниловна, вытянув шею, пытается  заглянуть за спину передних водителей, но те стоят плотной стеной. Отпустив этих  двоих,  медик   внимательно разглядывает остальных. Глаза у одного водителя красные и выпуклые,  как у вампира.  Кажется,  они сейчас вылезут  на лоб как  у хамелеона.  Страдалец пытается изобразить  из себя непорочного   младенца,   который крепче молока  матери во рту  никогда ничего  не держал.
                -Иван! Сколько  вчера самогона  выжрал? -  Грозно спрашивает фельдшер.
 
  -  Да  ни грамулечки!  - Чуть ли не со слезами признается   водитель и поднял руку для крестного знамения, но вероятно  перекреститься  совести, не хватило.
 
   А ну дыхни скотина!  -  Притянув  водителя, к себе,  за лацканы пиджака требует медик.
 
                - ХУ-УУУ -  выдохнул    из себя Иван в сторону женщины.

  Даниловна, вскрикнув, вскочила.  Крепко  зажала рот и нос  рукой.  Свалила стул, разметав солидной грудью стоящих перед ней водителей,  пулей  вылетела из кабинета .  Склонившись над смотровой  ямой она долго с надрывом, визгом  и причитанием  рвёт.   Изредка  выкрикивает: 
                Сволочь ! Чем   можно было  зажрать, что бы меня так вывернуло?  Я теперь неделю на  пищу смотреть  не смогу!  Чтоб ты всю жизнь дерьмо через тряпочку сосал по утрам,  гад эдакий. Опорожнив  желудок  она, пошатываясь и матерясь, на чем  свет стоит,  прошла  на свое место.  Иван  её   не дождался. Проскользнув за спиной Даниловны, пока она исполняла  неприятную процедуру, он исчез  в ремонтном  ряду до следующего утра.