Непредсказуемое прошлое

Конец восьмидесятых не сулил ничего хорошего. Эйфория от объявленной перестройки и свободы слова рождала надежды. Ваучеры вызывали недоумение и тревогу, неуверенность и растерянность. Жить становилось труднее, денег не хватало, зарплаты задерживали. Как раз в это время нас пригласил мой школьный товарищ погостить у них в Соединённых Штатах. Я поехал в посольство и, простояв в огромной очереди, получил визу. Но где достать денег на билеты?! Сначала пробовал заниматься частной практикой. Владея методиками психотерапии, в комплексе мер лечения стал применять и её. Желающих было много. Освободив комнату для этих целей, я после работы ворковал над введёнными в транс женщинами и сам чуть не засыпал рядом с ними.

В Соединённые Штаты мы всё-таки полетели, но по возвращении снова оказались в том же положении: денег мало, полки магазинов пусты, в больницах проблемы с лекарствами, с питанием…

Младший сын тоже мучительно искал себе применение, играл на свадьбах, выращивал тыкву и сдавал тыквенные семечки… Старший  работал на вертолётном заводе, создал кооператив «ИКАР», решал производственные задачи, используя новую теорию решения изобретательских задач (ТРИЗ).

Короче говоря, выживали.

Однажды приятель младшего сына, уже опытный и успешный предприниматель, пригласил его возглавить швейный цех.

– Я же в этом ничего не понимаю.

– Учись! Сейчас всему нужно учиться!

Вскоре цех заработал. Сын попросил меня помочь в реализации теннисок, которые они шили.

– Как ты себе это представляешь? – спросил я.

– У тебя машина. Рано утром мы грузимся, едем в Краснодарский  край или на Украину и там реализуем товар на базаре.

– Ты шутишь? И как же я, врач, кандидат медицинских наук, буду выглядеть на базаре?!

– Тебя там никто не узнает!

Делать нечего. Ранним субботним утром мы с сыном поехали на рынок  в Све;рдловку. Успели к открытию. Поставили машину, выгрузили товар, разложив его на капоте, и стали ждать покупателей. Подходили мужчины и женщины, внимательно проверяли качество швов, пробовали ткань мять, примеряли на глазок: впору ли? В тот день мы продали более сотни теннисок. Через месяц чувствовали себя на базаре как рыба в воде и неплохо зарабатывали.

Базар жил по своим законам: свои рэкетиры и своя милиция, мало отличающаяся от них.

– Тенниски, недорогие тенниски, не мнутся, не пачкаются, легко гладятся, отлично стираются! Вы только пощупайте-примерьте, снимать не захочется! Подходите, взгляните, и вы не уйдёте с пустыми руками! Прекрасный подарок любимому! – громко выкрикивал я, демонстрируя различные расцветки и размеры теннисок. Народ улыбался моим байкам, а многие подходили, смотрели и… покупали!

Через месяц я совершенно привык к новой роли. Всю неделю принимал больных, а в выходные превращался в продавца. Это был способ выжить.

Мой опыт не пропал даром. Через некоторое время, объединившись с сыновьями, мы создали фирму «АГАТ», выкупили оборудование бывшего  швейного цеха, арендовали помещение, разработали лекала для раскроя тканей, и закипела работа. Торговать ездили только по субботам и воскресеньям. На вырученные деньги закупали ткань, начисляли зарплату, оплачивали налоги и аренду…

Нужно ли говорить, что в бизнесе мы были слепыми котятами. Законы, меняющиеся почти ежемесячно, деньги, обесценивающиеся день ото дня, всё это создавало впечатление, что мы оказались на утлой лодочке посреди бушующего океана. Но упрямо гребли, следуя к заветной цели, и если бы перестали работать веслами изо всех сил, невзирая на отупляющую усталость и кровавые мозоли, наше судёнышко неминуемо разбило бы в щепки. В борьбе с разбушевавшейся экономической стихией мы научились заделывать пробоины, удерживая лодку на плаву, и крепко держаться друг за друга.

Мы пробовали делать газобетонные блоки, хорошо зарекомендовавшие себя в строительстве, выпекали хлеб. Но резкий скачок цен на электричество, на зерно принудили нас продать этот бизнес вместе с оборудованием. Потом стали торговать «воздухом»: находили тех, кому нужен кабель, потом тех, кто мог поставить его, и получив деньги от первых, платили вторым… А ещё через некоторое время стали «гонять» автомашины из Тольятти.

Видимо, зарождение капитализма всегда сопряжено с таким явлением, как рэкет.

Однажды к нам зашёл долговязый парень со зловещим выражением лица и оплатил «девятку». Но через несколько дней он приехал и стал громко ругаться, обильно пересыпая речь матом, растопыривая пальцы и грозя разделаться с нами.

– Что вы мне продали, мать вашу! Эта машина собрана из старых деталей! Вы что?! Вам жить надоело? Да я вас!..

– Этого не может быть! Машина новая, заводской сборки!

– Значит, я говорю неправду!? Ты отвечаешь за базар?! Пойди посмотри! Выхлопная труба от восьмой модели!

– Этого не может быть! У нас…

– Так вот! Через неделю вы пригоните мне другую «девятку»! А за ваш прокол я хочу её с люком, компьютером и стеклоподъёмниками!

Мы понимали, что это «наезд», но ни опыта, ни «крыши» у нас не было. Испугались: парень пришёл в сопровождении двух громил весьма колоритного вида.

Перезаняв деньги, мы пригнали «девятку» в соответствии с его требованиями, оформили документы, и он уехал, пообещав через день вернуть первую машину. Но прошла неделя, другая, а свирепый «клиент» не появлялся.

И вот в один из хмурых вечеров, когда мы подсчитывали потери и искали варианты, как расплатиться с долгами, к нам зашёл коренастый черноволосый парень. Его сопровождал наш знакомый.

– Это Камал, чемпион мира по греко-римской борьбе, – представил он приятеля. – Что там у вас произошло с... – И он назвал имя мордоворота, который не возвращал нам машину.

Мы подробно рассказали, как было дело, в надежде что, может быть, наш гость подскажет что-нибудь. Тогда заговорил Камал. Голос у него был тихий, говорил неторопливо:

– Такие ситуации у вас будут происходить постоянно. Вам нужна «крыша». Я согласен взять вас под своё крыло. Наши условия: двадцать процентов от прибыли.

– Двадцать процентов?!

– Да. И ни процентом меньше. Зато вы сможете спокойно работать и никто вас больше не потревожит.

– А что с первой машиной? Вы сможете её нам вернуть?

– Завтра она будет вам возвращена!

Мы договорились, что о своём решении сообщим через два дня. На следующий день нам подогнали первую машину с её родной выхлопной трубой, вымытую, готовую к продаже.

Что делать? Согласиться на эти грабительские условия – значит навсегда попасть в кабалу! С такого крючка нам не соскочить. И мы решили обратиться в милицию, хотя понимали, что это небезопасно: Камал, как нам говорили, – капитан милиции, борец, выступает за «Динамо».

Нас направили в отдел по борьбе с организованной преступностью.

В небольшом кабинете сидел высокий худощавый человек с усталым лицом. Он внимательно выслушал нас, потом пригласил следователя из соседнего кабинета, и они вместе записали всё, что мы рассказали.

– Ничего не бойтесь! На этого Камала у нас уже толстая папка заявлений. Не вы первые.

Из Управления мы вышли с ещё большей тревогой в сердце. А что, если ему станет известно о нашем визите? Тогда нам следует беспокоиться не только о бизнесе, но и за свою жизнь.

Ночь мы провели в ожиданиях и тревоге. Но ни на следующий день, ни через неделю Камал не появился. Никто из его компаньонов к нам тоже не пришёл. А вскоре мы узнали, что банду Камала захватили. Была перестрелка, всех членов группировки, кроме Камала, удалось арестовать.

Мы напряжённо ждали дальнейшего развития событий. Исход этой истории был для нас чрезвычайно важен. Через месяц до нас дошли слухи, что Камал убит при бандитской разборке. Смерть человека – не повод для торжества, но, признаться, на душе у нас стало легче.