Марат

В первые послевоенные годы всё казалось светлым и праздничным. Солнце не только светило, но и грело. Февральские холода и мартовские ветры утихомирились, и теперь можно было совершенно спокойно играть в монетки или соревноваться, кто сколько раз ногой подкинет комочек меха, утяжелённый куском свинца. Были такие мастера, которые досчитывали до ста и прекращали эти упражнения, потому что, безусловно, выигрывали у партнёра весь его обед. Игра в монетку заключалась в том, что её били о стенку. Партнёр должен был тоже ударить монеткой о стену, но так, чтобы она упала возможно ближе к монетке противника… Эта игра была серьёзнее, на деньги.

Но вскоре детство прошло и наступила юность. Другое время, как говорят, – другие песни…

На дворе стоял обманчивый апрель, горячая пора для выпускников одесской вечерней школы рабочей молодёжи. Казалось, всё было непостоянным и ветреным. Над головой висело то голубое, залитое солнцем небо, то куда-то плыли низкие грозовые тучи, и ветер раскачивал деревья, хлопал форточками, словно говорил, что ещё рано радоваться хорошей погоде.

Чтобы помочь матери, Марксель, названный в честь вождей мирового пролетариата, пошёл работать в авторемонтную мастерскую, целыми днями крутил гайки, мыл в солярке детали разобранного грузовика и вместе с мастером из двух разбитых собирал одного «инвалида», потому что найти новые детали в послевоенной Одессе было невозможно, а собранная таким образом машина «хромала» на все четыре колеса.

Вечером он шёл в школу. Она располагалась на некогда спокойной Водопроводной улице, по которой громыхали трамваи, идущие в Люсдорф или на Ближние Мельницы, у самого подножья холма, названного «Чумкой», потому что здесь когда-то хоронили людей, умерших во время эпидемии чумы. Прямо за школой раскинулся парк. Когда-то здесь было кладбище. Его закрыли, надгробные плиты вывезли, а на месте могил посадили деревья, кустарники, разбили аллеи и построили аттракционы. И зазеленел парк недалеко от железнодорожного вокзала и знаменитого одесского Привоза, названный в честь вождя мирового пролетариата парком Ильича.

В городе рассказывали множество романтических и страшных историй, например, про то, как во время войны бомба попала в зверинец, расположенный за невысоким забором у самого парка, разрушила клетки диких  зверей. Оказавшись на свободе, тигры и медведи перебрались через невысокую ограду и принялись спокойно разгуливать по тенистым аллеям, наводя ужас на жителей.

Вечером на подиуме под ажурным навесом духовой оркестр играл вальсы и марши. Возле эстрады толпился народ, жались друг к другу парочки.

В этом парке назначали встречи, выясняли отношения с недругами, гуляли, играли в шахматы, в баскетбол, стреляли в тире, танцевали, пили газированную воду за копейку или, если с сиропом, – за три!

Маркселя друзья называли Маратом. То ли в честь великого Марата времён французской революции, то ли просто так было проще, но все привыкли к этому имени.

Среднего роста, с большими чёрными глазами и ровными смоляными волосами, в своём классе он был самым младшим. Ему не довелось участвовать в войне, хоть дважды его с закадычными дружками Лёхой Тикуновым и Вано Полуяном снимали с товарняка, идущего на фронт.

Отец погиб в Севастополе, мать, учительница по образованию, устроившаяся на работу в артель, чтобы получать рабочую карточку, так и осталась там, даже когда карточки на хлеб отменили.

Это были тяжёлые и голодные первые послевоенные годы. Единственно запомнившимся чувством того времени было ощущение постоянного голода. Худой, с большим носом и смуглым лицом, он был тихим и незадиристым парнем, а его карие глаза почему-то всегда выражали грусть. Марат был похож на отца. Его, кадрового военного-артиллериста, в тридцать седьмом арестовали, но через год отпустили, измордовав, напугав до смерти, навсегда поселив в его душе страх. Страшное было время! Вернувшись из заключения, он стал другим человеком. Когда-то весёлый и жизнерадостный, теперь выглядел угрюмым и запуганным. Тюрьма отучила его улыбаться. После освобождения пошёл в школу преподавать математику.

Теперь, когда его не стало, у Марата остались смутные воспоминания и внутренняя гордость, что отец не умер от старости, от болезни. Его не сбила машина, не пристрелили бандиты. Он погиб на войне, защищая Родину. И пусть это избитые и громкие слова, но даже по прошествии многих лет это чувство наполняло его гордостью.


Так случилось, что в его классе собралось почти всё «политбюро»: за одной партой с ним сидел Андрей Жданов. На галёрке дремал после ночной смены Антон Маленков, а из соседнего ряда внимательно смотрел на доску Сергей Ворошилов. Ребята в классе подобрались бывалые, прошедшие войну. За «русачкой» ухаживал Жора-морячок, а после уроков Николай Хрущёв провожал преподавательницу по химии. Справедливости ради нужно сказать, что это не мешало им получать двойки, так что никто не мог заподозрить, что они обеспечивали себе спокойное существование.

Однажды преподаватель украинской литературы Николай Михайлович Бойко оскорбил Семёна Белого, назвав его жидом. Что уж там произошло – трудно сказать. В классе как обычно стоял гул. И вдруг наступила гробовая тишина. Марат огляделся и ничего не понял. Увидел только, как Семён с трудом встал из-за парты, подошёл к преподавателю, мужчине лет сорока с большими усами и пышной шевелюрой, и залепил ему пощёчину. Звук её прозвучал, как выстрел. Николай Михайлович что-то закричал, схватившись за щеку. Он был старше Белого лет на десять, но вдвое меньше, и потому только размахивал руками и грозился жаловаться.

– А тебя, недобитая фашистская сволочь, чтобы я больше в школе не видел! – прошипел Семён. – Вон из класса!

Где это было видано, чтобы ученик выгнал преподавателя из класса?! Потом Николай Михайлович оправдывался, что его якобы неправильно поняли. Но директор, узнав об инциденте, посоветовал ему подать заявление об уходе, если не хочет иметь неприятностей. У того хватило ума последовать совету.

После печального инцидента никаких разговоров на эту тему не было. А когда девятого мая в школе отмечали годовщину великой Победы и в воздухе стоял пьянящий запах сирени, в небольшом зале собрались ученики и учителя. К трибуне, громко стуча деревянным протезом, вышел директор, и все увидели его награды и нашивки, свидетельствующие о ранениях.

– Дорогие друзья! – сказал он, – сегодня мы отмечаем День Победы, самый дорогой для нас праздник. К сожалению, многие не дожили до этого дня. Дорого заплатил наш народ, чтобы приблизить этот день. И я хочу особо подчеркнуть, что победа стала возможной потому, что все народы, населяющие нашу страну, встали на защиту Родины. Под руководством партии большевиков, ведомые великим Сталиным, мы смогли не только защитить Родину, но и спасти человечество от коричневой чумы, освободить народы Европы от фашизма. Рад, что у нас учатся кавалер орденов Отечественной войны и Красной звезды, старший лейтенант медицинской службы Николай Хрущёв, кавалер орденов Отечественной войны и Славы третьей степени,  артиллерист, старший лейтенант Андрей Жданов, кавалер орденов  Боевого Красного знамени, Отечественной войны и Красной звезды, разведчик, капитан Семён Белый…

Это было поразительно! Целый год Марат проучился вместе с ними, и ни разу никто из этих ребят не похвастал своими военными подвигами!


В институте Марат учился без всякого интереса, конспектировал лекции, чертил курсовые, готовился к семинарам, а сам мечтал, чтобы всё это наконец закончилось, и тогда он снова окажется у своих друзей-шахматистов. Он мог часами сидеть за доской, разбирая хитроумную индийскую защиту, решая шахматные задачи, говорить о событиях в шахматном королевстве: кто у кого выиграл, кто и как ответил на интригующий ход конем на «d 4».

Его друг Алик, кандидат в мастера, играл с ним «вслепую» и, как правило, выигрывал!

Окончив институт, Марат работал конструктором на заводе, а в свободное время, встречаясь с друзьями, играл в шахматы, что выводило мать из себя.

– Чего сидишь дома, как квочка?! Что ты так высидишь? Пойди куда-нибудь! Тебе уже скоро тридцать, а у тебя до сих пор нет девушки! Ты что, евнух?!

Она очень беспокоилась за него, а Марат жил своей жизнью и ничто менять не собирался. Работа, дом, шахматы, джаз, снова работа, дом…

Старая учительница извелась, стала уже подозревать, что сын её болен.

– Я понимаю, что ты не женишься, но у тебя даже девочки нет! Или тебя они не привлекают?!

Она поделилась своей тревогой с приятельницей, и та пообещала помочь:

– У меня есть племянница, живёт в Москве, прекрасная девушка! Преподаёт в техникуме.

– Напрасная затея! – мать не верила в успех предприятия. – У него только шахматы на уме.

– Ничего! Моя племянница – настоящая «королева»! И к тому же неплохая шахматистка! Посмотрим, что он ответит на её дебют!

Вскоре в Одессу приехала погостить эта племянница и вроде бы как остановилась у них. С гостиницами в те времена было плохо. Достать номер, тем более летом в разгар сезона, было проблематично. Марат спрятался в раковину, как улитка, демонстрируя полное безразличие к происходящему. Но девушка и вправду оказалась отличной «шахматисткой»! С трудом отличая ладью от ферзя, она лихо взялась за дело, и через несколько дней он  уже сопровождал московскую гостью в театры и кино, на пляж и в парки. У них нашлось много общих тем для разговоров, и он с удивлением узнал, что хотя гостья мало разбирается в шахматах, но историю этой древнейшей игры знает неплохо.

Когда люди собираются менять свою жизнь, они начинают обычно со своей внешности. Марат отрастил усики, стал внимательно относиться к нарядам, и друзья его просто не узнавали.

Однажды, выйдя из кинотеатра, девушка остановилась, чтобы поправить что-то на своей туфельке. Потом встала и поцеловала его… С тех пор всё и началось…

А когда гостья должна была возвращаться в Москву, Марат вдруг сообщил, что намерен жениться! Уволился, положил в чемодан несколько сорочек, пару белья, шахматы и вместе с невестой уехал… На свадьбе кроме родственников были и его друзья.

– Да, – сказал Алик, – хоть и неплохо ты играешь в шахматы, но ещё не придумал защиты против ферзевого гамбита!

– А может быть, я играл в поддавки!? – улыбнулся Марат.

А его молодая жена всех сразила своими познаниями в шахматной теории:

– Нужно быть ферзём, чтобы вовремя сделать ход е2-е4! Белые начинают и выигрывают!

– А я себя проигравшим не чувствую! – улыбнулся Марат.