Прозрение

В то утро ничто не предвещало трагедии. Созвонившись, Надежда и Сергей встретились на автобусной остановке, купили билеты и поехали в Ростов как всегда первым рейсом. Было только шесть утра. В салоне сидело человек семь, не больше. В Новочеркасске стояла промозглая ветреная погода, накрапывал нудный осенний дождик. Кроны тополей на фоне застиранного неба казались чёрными, на мокром асфальте блестели лужицы. Автобус быстро набирал скорость. Город просыпался. В многоэтажках зажглись окна, на улицах становилось всё оживлённее, их видавший виды автобус то и дело обгоняли иномарки.

Сергей сел у окна и посмотрел Надежде в глаза. Чёрные зрачки на нежно-голубом фоне, словно чёрные дыры, манили, не хотели отпускать. Как он любил её! Надежда, несмотря на свой совсем небольшой женский опыт – несколько робких поцелуев, женским чутьём угадывала в нём эту любовь, знала, что большего счастья в жизни не бывает, что они всегда будут вместе. Нужно только подождать ещё совсем немножко… Окончить университет, сдать экзамены и устроиться на работу, чтобы не зависеть от родителей. «У безумия нет ни смысла, ни причины. Но у него может быть цель, – вспомнила она где-то прочитанную фразу. – Наверное, я безумна. Неужели это и есть настоящая любовь?! У меня и цель просматривается! Хочу быть его женой. Быть с ним рядом каждый день, каждое мгновение, всегда!».

По стеклу, перегоняя друг друга, устремлялись вниз капельки дождя, делая мир расплывчатым и зыбким. Только возникла капля у верхнего края, и вот она уже внизу. Соединившись с другими каплями, она превращалась в струйку и срывалась вниз на землю…

– Жизнь такая короткая, – тихо сказала Надежда.

– С чего ты взяла?! Она вон какая длинная! Живу, живу, а до того дня, когда, наконец, мы будем вместе, никак не доживу!

– Доживёшь! Не торопись. Совсем недавно мы сидели за одной партой в школе, писали контрольные, спорили о том, кем быть, а теперь стали взрослыми… В этом году я оканчиваю университет. Ты – через год. Вот тогда и будем жить одной семьёй! Мы же столько раз об этом говорили!

– И у нас будут дети! – радостно продолжил мысль Надежды Сергей.

– В каждой семье должны быть дети!

– Конечно… Но не перебивай! Свадьба, родители, друзья, свадебное путешествие... Я давно мечтал побывать в Крыму.

– В Крым с маленькими детьми?! – Надежда улыбнулась. Она приняла игру Сергея. – Ты станешь уважаемым врачом. У тебя появится брюшко. Только я не хочу, чтобы ты брал взятки!

– И я не хочу брать взятки. Будем с тобой жить на наши нищенские зарплаты.

– Ну и что? Так легче сохранить фигуру.

– Но дети должны хорошо питаться!

– А ты станешь продвигаться по службе, зарплату тебе прибавят. И я буду что-то зарабатывать…

– Но детям…

– Хватит о детях! Сара, выйди из машины! Заладил: дети, дети…

– У нас будут мальчик и девочка…

Они мечтали о своём будущем, и ему казалось, что Надежда слышит его сердцебиение. Он наклонил к ней голову, и запах её волос вызывал у него головокружение. Этот запах всегда пьянил его, но он знал: стоит ему сделать лишь одно неловкое движение, и всё очарование этой сказки исчезнет. Надежда не терпела нежностей на людях.

– А я верю в чудеса! – сказала она.– Разве это не чудо, что мы с тобой оказались в одной школе!? Нет, ты скажи, разве это не чудо?! Рядом со мной могла сидеть какая-нибудь Милочка Соколова или кто-то ещё. Ты мог на меня и вовсе не обратить внимания. Но всё оказалось так, как и должно было быть: меня посадили с тобой за одну парту. Ты оказался самым лучшим в мире другом!.. И я тебе понравилась. Ты обратил на меня внимание и полюбил! Разве это не чудо?! И пусть скептики отрицают его существование. Оно есть! Вот же доказательство – наша любовь!

– Чудес на свете не бывает, – улыбнулся Сергей. – Всё так и должно было случиться! Я не верю в чудеса! Я не мог тебя не заметить, потому что, во-первых, у нас в классе больше не было на кого смотреть, а во-вторых, мы с тобой одинаково смотрим на мир, одинаково понимаем, что такое хорошо и что такое плохо. А это главное! Всё остальное – бредни невежественных людей. Есть наука. И только в неё я верю!

– «Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам», – улыбнулась девушка. – А я верю: всё, что с нами происходит, не что иное, как обыкновенное чудо!


На участке перед посёлком Рассвет автобус обогнала «Лада». Впереди шёл ремонт дороги и как раз в это время на шоссе выезжал каток. Раздался грохот столкнувшихся машин, визг тормозов, и их автобус, догнав злополучного лихача, смял его сзади. «Лада» превратилась в консервную банку. Лихач погиб на месте. В автобусе Сергей, сидящий у окна, отделался лишь ушибами. А Надежда от резкого и неожиданного удара вылетела из своего кресла вперёд и ударилась головой о стойку. На неё упала ехавшая на ростовский рынок грузная бабка с первого сидения. Примчались милиция, «Скорая помощь», в которую на носилках погрузили потерявшую сознание Надежду с тяжёлым ушибом головы. Сергей поехал с нею в больницу. По дороге он позвонил её родителям. Трубку взял отец Надежды Пётр Григорьевич. Сергей рассказал, что произошло, сообщил, что они едут в Областную клиническую больницу. Пётр Григорьевич сказал, что выезжает в Ростов.

В отделении нейрохирургии Надежду осмотрели, наладили капельницу, взяли анализы. Через час Сергей встретил встревоженных родителей Надежды, сказал им, что она всё ещё без сознания и что сейчас у неё консилиум врачей.

Через несколько минут вышел лечащий врач.

– Доктор, как наша дочь? – спросил встревоженный Пётр Григорьевич.

– Тяжёлая травма головы, – ответил мужчина средних лет в зелёной пижаме, с сочувствием глядя на родителей. – Пока без сознания. Делаем всё что можно. Лекарства все у нас есть.

– Доктор, миленький, – запричитала Наталья Сергеевна, мать Надежды, – она у нас одна! Вы же спасёте её?

Медицинские работники привыкли и к такому обращению, и к таким вопросам. Врач терпеливо объяснял:

– Мы делаем всё что нужно. Самое главное сейчас: предотвратить отёк мозга. Капаем магнезию… И покой. Холод на голову…

– А зайти к ней можно?

– Она без сознания. Я думаю, заходить не следует.

– Но я хотя бы одним глазком посмотрю на дочь!

– Хорошо. Пройдите, посмотрите. Но не больше минуты. Вы будете нам мешать!

– Но мы хотели бы дежурить… – начал было Пётр Григорьевич.

– Дежурьте, только не мешайте нам. В коридоре диван. Можете там расположиться…

Пётр Григорьевич уехал. Ему нужно было на работу. Обещал после работы приехать. А Наталья Сергеевна села на диван и тихо спросила:

– Серёжа, как это произошло?

– Да никто ничего не понял. Шёл дождь. Перед нами «Лада» врезалась в каток. Наш водитель стал тормозить, заскрипели тормоза… и всё. Я сам чуть не вылетел через спинку переднего кресла, а Надя не удержалась и полетела вперёд по проходу, да, видно, ударилась головой… Хорошо, что «Скорая» приехала быстро.

Когда днём пришли врачи, Надежду на каталке отвезли на компьютерную томографию. Через полчаса доктор сам подошёл к Наталье Сергеевне и сказал:

– Пока больная без сознания, но я думаю, всё будет хорошо. Кости черепа целы, гематомы нет.

Во время обеда Сергей спустился на первый этаж и в киоске купил булочки…

– Возьмите…

Он подал Наталье Сергеевне кулёк с покупками.

– Спасибо… А ты?

– Не хочу…

Сергей позвонил приятелю, рассказал о случившемся и предупредил, что на занятиях его не будет. Потом сел в уголок и закрыл глаза. Хотел вспомнить лицо Надежды – радостное, весёлое, счастливое. Но не получалось. Перед ним была Надежда с бледным лицом, плотно сжатыми губами и закрытыми глазами. Такой он её видел, когда ехали на «Скорой» в больницу…

Наталья Сергеевна несколько раз предлагала Сергею что-нибудь поесть, но он отказывался.

– Спасибо… Не хочется…

Вечером приехал Пётр Григорьевич. Он сменил Наталью Сергеевну и теперь сидел на диване рядом с Сергеем. Он всё же заставил его съесть бутерброд и выпить из термоса горячего кофе. В коридоре было холодно, но Сергей ничего не замечал. Его взгляд если и отрывался от пола, то устремлялся в сторону двери, за которой лежала Надежда.  Так они вместе с Петром Григорьевичем и просидели всю ночь.

Сергей не спал, попытался хотя бы подремать, но не смог. Иногда проваливался в липкое забытьё, где ему мерещилась всякая всячина. Он и сейчас не мог поверить, что такое произошло именно с ними. Вспоминал бледное лицо Надежды, и тогда его сердце начинало бить в набат.

Утро в отделении всегда начиналось с мытья санитарками полов. Они гремели вёдрами, каталками, громко разговаривали друг с другом, словно обиженные, что им приходится так рано приходить на работу, когда кто-то ещё валяется в постели и дрыхнет. Позже приходила лаборантка и брала кровь на анализ…

Отец Надежды взял отпуск за свой счёт и остался дежурить в больнице. Жене звонил, сообщал новости.

На третьи сутки Надежда пришла в сознание. Им разрешили войти в палату. Казалось, самое страшное позади. Надежда отвечала на вопросы. Глаза её были широко открыты, как будто она смотрела в потолок. Но врач отозвал Петра Григорьевича в сторонку и тихо проговорил:

– Вы только не пугайтесь. Она вас не видит. Такое бывает при сильном шоке или при ушибе головного мозга…

– Надолго она потеряла зрение? – спросил Пётр Григорьевич потухшим голосом.

– По-разному бывает… Будем надеяться на лучшее.

Надежду на каталке снова увезли на обследование. Процедуры проводили в палате. Петру Григорьевичу разрешили сидеть на стуле у постели дочери.

Удивительно, но Надежда была уверена, что рано или поздно всё наладится, она прозреет. Вечерами Пётр Григорьевич выходил в коридор, а Сергей садился на стул у постели любимой и молчал. Через неделю он купил ей аудиокниги, плеер, принёс диски с музыкой группы «Амурские волны», которую она очень любила.

И, странное дело: она, травмированная, с сотрясением головы, потерявшая зрение, старалась приободрить друга:

– Серёжа! Выше нос! Всё у нас будет хорошо… – говорила Надежда и брала его ладонь в свою. – Ты только не раскисай.

Но проходили дни, недели, а зрение не возвращалось, и Надежду стали готовить к выписке.

В коридоре лечащий врач объяснял Петру Григорьевичу и Сергею:

– Всё, что видит человек, формируется в зрительном центре мозга. Лучи света, достигающие глаз, проходят через роговицу, зрачок и далее через линзу. Чувствительные к свету клетки глаза преобразуют свет в электрические сигналы и посылают их к особо чутким нервным окончаниям. Они идут по зрительному нерву, достигают зрительных центров головного мозга, где и расшифровывается пришедший сигнал. Весь процесс зрения с момента получения луча света от предмета до полного его воссоздания и расшифровывания в мозге занимает десятую долю секунды. У Нади глаза не пострадали, отмечается лишь слегка повышенное внутричерепное давление, кости черепа целы. Зрительные нервы с обеих сторон равномерной толщины, без изменений. Мы проводили электростимуляцию зрительного нерва, капали. Прошёл месяц. Основной курс закончен. Дома нужно продолжать приём сосудистых препаратов и витаминов... всё я указал в выписке. Я надеюсь… нет, я верю, у девушки всё будет хорошо…

Когда врач ушёл и мужчины вошли в палату, Надежда, не поворачивая головы, громко произнесла:

– Странно, но я всё слышала. И нечего вам хандрить! Всё будет хорошо…

Сергей взглянул на Надежду. Она лежала на спине и широко открытыми глазами смотрела в потолок, но… ничего не видела.


Надежда была единственным и любимым ребенком.

В университете пользовалась авторитетом, как человек, всегда говорящий правду прямо в глаза. Стройная, русоволосая, с большими голубыми глазами, она была очень привлекательна. Гордая, неразговорчивая, знающая себе цену, она сильно отличалась от сверстников. Одевалась скромно, но со вкусом, почти не пользовалась косметикой, не любила студенческих тусовок.

Она не заискивала перед преподавателями, много и упорно занималась. Её всегда окружали те, кто не вёл конспектов на лекциях и хотел их переписать у Надежды Волгиной. Но дружила она только с Сергеем Матвеевым, бывшим одноклассником, а теперь – студентом медицинского института. Делилась с ним своей мечтой об изучении генома человека. Верила, что это позволит успешно лечить больных с врождёнными заболеваниями, а может, и предупреждать их.

Сергей тоже учился хорошо, но чувствовал, что Надежда знает больше, и это у него вызывало с одной стороны неуверенность в себе, с другой – глубокое к ней уважение.

Теперь после института Сергей сразу же ехал домой и заходил к любимой, рассказывал о своих делах, о том, как готовится к государственным экзаменам.

Надежда живо всем интересовалась, и ему всё время казалось, что она знает о нём гораздо больше, чем он ей говорил. Например, однажды она спросила его:

– Чего же ты с Викой Нестеровой не пошёл в кафе? Неловко как-то отказываться, когда тебя приглашает такая соблазнительная брюнетка?

Сергей совершенно определённо помнил, что ни о какой Вике Нестеровой он Надежде не рассказывал. А она, улыбаясь, глядела на него своими невидящими глазами.

– Постой! А откуда ты узнала, что Нестерова меня приглашала в кафе?

– Узнала… – улыбнулась девушка,  – сама не знаю как… Я просто чувствую тебя…

Такое повторялось снова и снова, и постепенно Сергей поверил, что его любимая видит, слышит, понимает то, что происходит за бетонными стенами, через километры.

Однажды, а это случилось через полгода после выписки Надежды из больницы, вечером, когда все собрались в большой комнате, Сергей достал из кармана золотое колечко в небольшой бархатной коробочке, хотел его протянуть любимой, но девушка отвела его руку.

– Не нужно, Серёжа… Не нужно… Давай, подождём, когда я буду видеть. Не хочу, чтобы из жалости…

– Какая это жалость? – возмутился юноша. – Я люблю тебя, и ты это знаешь! Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

Наталья Сергеевна сидела в кресле и тихо плакала. Сергей посмотрел на Петра Григорьевича, точно призывая его на помощь.

– Я что? Ты у Нади спрашивай… – растерянно проговорил тот и посмотрел на дочь.

– Мы любим друг друга с десятого класса, – продолжал уговаривать её жених. – Я хочу быть с тобой…

– А как к этому отнесутся твои родители? – спросила Наталья Сергеевна.

– Они привыкли уважать моё мнение.

В тот вечер Сергей был необычно настойчив и в конце концов сломил сопротивление девушки.

– Хорошо! – сказала Надежда. – Только у меня условие: не хочу свадьбы. Распишемся в будний день. Посидим у нас. Будут только твои и мои родители.

– Да, но…

– Никаких «но». Иначе я не согласна!

– Хорошо! Пусть будет по-твоему!

– И жить мы будем пока в моей комнате.


В тот же день Сергей рассказал родителям о своём решении. Что там говорили Николай Николаевич и Мария Степановна, мы не узнаем, только утром в четверг Сергей взял такси, купил букет белых роз и поехал с Надеждой в городской загс, предварительно договорившись, чтобы их пропустили без очереди.

А вечером Матвеевы впервые пришли к сватам в гости. Вечер прошёл тихо, без шумных тостов. Да и «горько!» крикнули только один раз, когда выпили купленного по случаю настоящего французского шампанского. Потом, после того как попробовали вкусности, которые приготовила Наталья Сергеевна, съели арбуз, засолённый лично Николаем Николаевичем, зашёл разговор о молодых.

– Пока поживут у нас, – сказал Пётр Григорьевич. – Комната у Нади большая, светлая. Там и  шкаф есть, и письменный стол, и компьютер. Жить можно. А дальше видно будет. Я на работе с утра до ночи. Серёжа в своём институте. Разместимся!

Николай Николаевич работал терапевтом в городской больнице, а Пётр Григорьевич – слесарем на станкостроительном заводе. Казалось бы, у них было мало общего, но теперь темы для разговоров нашлись. Поговорили о том, как выживает станкостроительный завод, как хиреет и рушится медицина.

Молодые сидели, прижавшись друг к другу, и слушали родителей. Отец Сергея алкоголь употреблял редко: быстро хмелел, становился болтливым, любил всех поучать. Вот и сейчас, находясь в лёгком подпитии, он говорил:

– Помни, сынок, выпускник мединститута ещё не врач. Проработав четыре года, он всего лишь перестаёт быть молодым специалистом. Ты лишь научишься читать медицинские книжки! При большом усердии, отдавая всё свободное время профессии, можно стать настоящим специалистом. Медицина – как наркотик. Но зарплаты – стыдно сказать… Наверное, думают, зачем врачу зарплата? Ему взятки дают! Ездят они на иномарках, дворцы себе строят. – Николай Николаевич замолчал, стараясь не потерять мысль. Потом продолжал: – Да, ездят. Есть и взятки. Но проходит время, и ты вдруг ощущаешь, что врачебная зарплата позорно мала, жить на одну ставку невозможно, а на две некогда… – Повернувшись к своим новым родственникам, произнёс: – Сегодня не дай бог заболеть! Уже почти не осталось врачей! Они вымерли, как мамонты, теперь должно смениться три поколения, чтобы вновь появились истинные врачи! – И снова к Сергею: – Впрочем, чего это я тебе говорю? Сам уже не маленький, понимаешь. И всё же я рад, что ты станешь врачом. Мне кажется, нет большего счастья, чем побороть болезнь, спасти человека и увидеть в его глазах благодарность! И я верю, что у вас с Надюшей будет всё хорошо! А мы, чем сможем, – поможем. Ты у нас один. Но теперь у нас есть и Надюша… Вот насобираем деньжат немного и купим вам небольшую квартирку.

– Нам пока и здесь хорошо! – тихо сказала Надежда.

– Хорошо! Я не спорю… А наследники пойдут? Не сразу, но собирать, конечно, на квартиру надо…

Родители Сергея подарили Наде серёжки с рубиновыми камешками и такой же рубиновый кулон на золотой цепочке. Надежда не могла оценить красоту этого подарка, но прижимала коробочки к груди.


А через некоторое время Надежда, смущаясь, сказала Сергею, что у них будет ребёнок.


После окончания института Сергей стал работать в онкологическом диспансере. Больных было много, и он, бывало, задерживался допоздна. Но когда приходил домой, всегда встречал ласковую и улыбающуюся Надежду.

– Ты напрасно, Серёжа, настаивал на операции больному с опухолью лёгких. У него запущенный рак. Он, к сожалению, не жилец, – сказала Надежда, когда муж, поужинав, сел в кресло и, как было принято, делился с нею тем, что произошло на работе. Сергей привык к тому, что Надежда видела всё, не выходя из дома.

– Молодой мужик… Жалко… У него метастазы?

– Поражена печень… Ему уже операция вряд ли поможет.

– А что ты скажешь об инженере, который всех лечит серебряной водой?

– Длинный такой? Дейнеко, кажется? Он искренне заблуждается: прописывает свою воду всем, от кого отказались врачи. Серебряная вода не только сильный антисептик, но и прижигает слизистую желудка. Вот больным в первое время и становится лучше. Серебро гасит воспаление вокруг опухоли, и больные, у которых не проходила пища, начинают есть. Но финал известен. Кстати, за свою воду он денег не берёт. Искреннее заблуждение…

– Но он же настаивал, чтобы мы попробовали его зелье на больных!

– Вреда бы это не принесло…

– И пользы бы было немного. Может, кого ещё можно оперировать, откажутся от лечения в надежде на эту серебряную воду.

Сергей пытался выяснить, как это у Надежды получается, но она только пожимала плечами.

– Не знаю, родной… Вижу, слышу запахи, иногда предвижу события… Как это получается, сама не пойму. Это после аварии у меня открылось такое внутреннее зрение.

– Может, показать тебя кому? Никогда бы не поверил, если бы мне такое кто-то рассказал.

– Никому не нужно меня показывать. Мы же с тобой договорились, что это – наша тайна!

– Хорошо! Ты только не волнуйся.

И Сергей заговаривал о чём-то другом. Но эти открывшиеся у Надежды способности не давали ему покоя.

Иногда Сергей советовался с женой, что нужно сделать, чтобы добиться чего-то или избежать ошибки, и всегда получал пророческий совет. Он настолько уверился в способности Надежды предвидеть события, что как-то, улыбаясь, сказал:

– Даже неинтересно! Ты всё знаешь наперёд!

– Я не думаю, что все предвидения обязательно сбываются. Но пока было так…

– А я был ярым оппонентом тех, кто говорил о паранормальных явлениях. Считал их шарлатанами только потому, что не мог объяснить, как они это делают. Читал о Мессинге, о Ванге, других предсказателях и экстрасенсах и не понимал, как они это делают. Но ведь они  не теряли зрение!

– У каждого это проявляется по-разному.

Дома Сергей снова и снова проверял способности жены. Выходил в другую комнату и на бумажке писал цифры, предложения. Надежду эти эксперименты только забавляли.

– Ты придумай что-нибудь новенькое, – говорила она. – Или фантазии не хватает?

И Сергей придумывал. Прятал какие-то вещи, но жена без труда говорила, где они спрятаны. Рассказывал что-либо о том, что произошло в диспансере, специально скрывая какой-то момент: или с кем он разговаривал, или о чём говорил. Надежда улыбалась и поправляла его.

– Так неинтересно. Какой смысл тебе рассказывать, когда ты и так всё знаешь? Постой! А может, это только со мной такое получается? Что, например, сейчас делает твой отец?

– Папа? Поднимается по лестнице. Сейчас позвонит. Иди, открой ему дверь!

И действительно, в ту же секунду раздался звонок. Пётр Григорьевич пришёл с работы…


Через полгода у них родилась дочь, которую они назвали Любовью. Дома прибавилось забот, Наталья Сергеевна помогала чем могла.

На работе у Сергея было всё хорошо. Молодой врач быстро завоевал авторитет как знающий, вдумчивый специалист. А вскоре под руководством учёных онкологического института стал выполнять кандидатскую диссертацию, успешно доложил на Учёном Совете фрагмент своей работы.

Директор института похвалил соискателя:

– Вы, Сергей Николаевич, молодец! Многое успели. – Потом, обращаясь к коллегам, продолжал: – Вот таких людей нужно поддерживать! Доктор Матвеев – практический врач и успешно выполняет серьёзное научное исследование.

Потом он ещё что-то говорил. Сергей его не слушал. Думал, что на эти слова скажет жена.

В заключение директор объявил:

– Двадцатого января будущего года состоится международный симпозиум в Мюнхене. Я думаю, будет справедливым и полезным направить туда доктора Матвеева и его научного руководителя Валерия Владимировича Федорова. – Потом обратился к учёному секретарю: – А вы, Валентина Васильевна, всё оформите, свяжитесь с главным врачом диспансера. Проезд и проживание за наш счёт. Пусть едут, себя покажут, на других посмотрят! Тема-то симпозиума вполне ложится в русло тех проблем, которыми занимаются наши коллеги.

Через три месяца, оформив загранпаспорт и визу, Сергей оказался в одном самолёте со своим научным руководителем. В аэропорту Домодедово они пересели на Боинг-737 и вновь взмыли в облака.

Сергей никогда не летал, и для него всё было в новинку: и голубое небо за иллюминатором, и равномерный гул самолёта, длинноногие стюардессы, развозящие различные напитки и еду, телевизор в салоне…

Стараясь не надоедать научному руководителю, Сергей смотрел в иллюминатор и… ничего не видел. Яркое солнце слепило глаза, и он опустил шторку. Валерий Владимирович сидел рядом и похрапывал. Это был пожилой лысый мужчина, много на своём веку полетавший, и его уже не интересовали ни виды неба за иллюминатором, ни стройные ножки стюардесс.

В Мюнхене остановились в гостинице рядом с больницей, где и должен был завтра открыться международный симпозиум по проблемам психотерапии в онкологии.

Прилетев, Сергей позвонил домой.

– Надя! Мы прилетели в Мюнхен, устроились в гостинице. Ты как? Как Любушка?

– Всё нормально. Ты в одном номере с Валерием Владимировичем?

– Да. Ты всё знаешь. Я люблю тебя!

– И я тебя люблю. Иди поужинай и ложись. Ночью снова будешь плохо спать… Всё будет хорошо!

– Спасибо, родная!


Ночь, как и предсказывала Надежда, спал он плохо. Снова и снова перечитывал текст своего выступления. Подумал: хорошо, что будет синхронный перевод, а то его немецкий далёк от совершенства. Научный же руководитель свободно разговаривал и по-немецки, и по-английски.

Утром помылся, побрился и вместе с Валерием Владимировичем пошёл на симпозиум.

В небольшом зале было уже много народа. Всё, что случилось потом, в памяти Сергея почти не сохранилось. Доклады, вопросы, ответы, демонстрации, таблицы…

Короткое выступление Сергея прошло гладко, но не вызвало горячих споров. С тем, что он говорил, практически все были согласны. Только  один фрагмент его выступления заинтересовал слушателей. Сергей привёл свои данные по уменьшению отказов от операций после рациональной психотерапии. Если отказывались от операции примерно десять процентов пациентов, то после психотерапии этот процент был не более двух! Этот факт заинтересовал слушателей. Ему задавали вопросы, интересовались, где можно познакомиться с его методикой…

На второй день местные врачи демонстрировали больных, знакомили гостей с тем, как у них поставлено дело. Третий день был посвящён культурной программе. Гостям показали знаменитое озеро в пригороде Мюнхена, где Чайковский писал свой балет «Лебединое озеро», живописные пещеры, где в старину баварские правители устраивали целые представления, наконец, повезли на праздник пива… Гуляли по ночному городу. Сергей долго стоял у кирхи, слушал бой городских часов на людной площади городской ратуши…

Вечером стало прохладно, и Сергей, сняв с себя пиджак, набросил его на плечи девушки – психолога из Москвы. Та удивилась.

– Я такое видела только в кино и всегда думала: счастливы те девушки, которых мужчины закутывают в свои пиджаки, как малых детей!.. Это они делают в кино из-за любви?

Сергей кивнул:

– Или из сострадания. Всё зависит от замысла режиссёра. Если он замыслил в данном эпизоде изобразить  любовь, значит, – от любви; если же сострадание, – из сострадания.

– А я всегда думала, что только от любви, – сказала девушка.
– А теперь? – спросил он.

Она посмотрела на него снизу вверх:

– Что «теперь»?

– Всегда думала, что от любви, а теперь? – переспросил он.

Девушка засмеялась:

– А! – сказала она, – теперь думаю, что всё зависит от замысла режиссёра! Должно быть так… Наверно.
У гостиницы девушка сняла пиджак и отдала его Сергею.
– Согрелась… спасибо… Теперь я знаю, что это такое…


На следующий день после завтрака к гостинице подали автобус, который должен был отвезти гостей в аэропорт.

– Сейчас никто не спорит с тем, что психотерапия должна быть обязательным компонентом комплексного лечения онкологических больных, – говорил Валерий Владимирович, собирая чемодан. – Роль психологического воздействия при лечении любых заболеваний на Западе давно признана. Нам многому нужно учиться.

В шикарном автобусе гости из России поехали в аэропорт. Зарегистрировались на рейс, сдали багаж и прошли в зал ожидания. Вот-вот должны были объявить посадку. И вдруг мобильный телефон Сергея призывно заиграл знакомую мелодию. Звонила Надежда.

– Серёжа! Ты где?

– Прошли регистрацию. Скоро посадка.

– Слава Богу! Пожалуйста, послушай меня. Ты сейчас выйдешь и на такси отправишься на железнодорожный вокзал…

– Но я уже сдал багаж…

– Не перебивай! Пожалуйста…

Сергей никогда не слышал, чтобы жена была так возбуждена. Она говорила, и слышно было, как Надежда всхлипывает.

– Что случилось? Ты можешь сказать что-то определённое?

– Я ничего не могу тебе сказать! Просто сделай так, как я прошу! Умоляю…

Это было уже слишком. Сергей растерянно посмотрел на толпящихся в отстойнике людей.

– Ладно…

Никому ничего не сказав, он вышел из здания аэропорта и поехал на железнодорожный вокзал. По дороге пытался позвонить жене, но связи не было. Он ничего не понял из разговора с Надеждой, но привык ей доверять.

Через несколько часов он уже ехал в поезде, везущем его в Москву.

Поздно вечером по телефону Надежда рассказала, что самолёт его долетел в Москву благополучно, но в зале, где получают багаж, террорист взорвал бомбу. Погибло тридцать семь человек и более ста ранены.

Сергею казалось, что его сердце остановилось. Как же так?! Почему он не предупредил других об опасности? Впрочем, кто бы его послушал?

Он набрал номер мобильного телефона своего научного руководителя, но тот не отвечал. Тогда он попытался позвонить девушке-психологу из Москвы, с которой познакомился в Мюнхене. Через минуту услышал:

– Алло! Я слушаю.

– Мария Григорьевна, что там случилось?

– Кто это?

– Это онколог из Ростовской области, Сергей Матвеев…

– Сергей Матвеев? А, кавалер с пиджаком… А разве вы с нами не летели?

– Я плохо переношу самолёты. Поехал поездом…

– Вам повезло. Я сейчас в Склифе. Меня легко ранило. А вот ваш коллега из Ростова, кажется, погиб. Там ужас что творилось…

– Я хотел бы вас навестить. В каком вы отделении?

– Спасибо, Сергей Николаевич. Здесь тепло, и чувствую я себя неплохо. Не нужно сострадания! Простите, мне пришли делать перевязку… везунчик…


В Москве Сергей поехал в аэропорт и получил свой багаж. Хмурый мужчина с усами долго расспрашивал его, почему вдруг он отказался лететь, записал его данные и к вечеру отпустил.

В тот же день Сергей сел на первый же поезд, идущий на юг через Ростов, и поехал домой.


Через день после его приезда к ним домой пришли двое мужчин, представились следователями и стали задавать тот же вопрос, что и человек в аэропорту.

– Почему вы отказались лететь? Ведь и зарегистрировались, и багаж сдали. Что случилось? Или вы знали о готовившимся теракте?

– Мне позвонила жена и попросила не лететь самолётом, а поехать поездом.

– И что? Вы всегда слушаете свою жену? Кстати, где она?

– Она кормит дочку. Сейчас придёт.

В это время в комнату вошла Надежда. По её движениям следователи поняли, что она слепа.

– Так, почему же вы попросили мужа не лететь тем самолётом?

– У меня было видение…

– Вы нам сказки не рассказывайте. Мы не верим в чудеса!

– И напрасно…

– Но если вы предвидели такое, почему же не сообщили нам? Спасли бы многих людей.

– Кто бы мне поверил? Вы же только что говорили, что не верите в чудеса!

– Не верим. Но вы же откуда-то знали о том, что должно произойти!

– Ничего я не знала… но предчувствовала! Вот выйдите из комнаты и напишите в своём блокноте какую-нибудь цифру или фразу…

– Некогда нам фокусами заниматься!

– Я вижу через стены… и расстояние для меня не имеют значения!

– Ладно, Фёдор, выйди, – сказал пожилой следователь, – напиши, а я здесь присмотрю.

Молодой следователь вышел в коридор и через минуту зашёл.

– Ну, почему же вы такой неверующий Фома? Вы написали: «Я не верю всей этой чепухе!». Можете дать записку своему товарищу.

Пожилой вопросительно взглянул на товарища и взял блокнот.

– Дела! – протянул он. – Живёте в тесноте с родителями. С вашими фокусами такие деньжищи можно загребать. И всё честно, без обмана!

– А у нас всё, что нужно для счастья, есть! Большего не нужно.

– Ладно… Извините, что побеспокоили…

Они ушли, но через пару часов раздался телефонный звонок. Звонили из следственного комитета.

– Вас беспокоит начальник следственного комитета по Ростовской области. Надежда Петровна, разрешите к вам приехать…

– Но ваши товарищи у меня уже были…

– Я совсем по другому вопросу.

Тональность разговора была другой. Её просили. Она понимала, что такой человек по пустякам беспокоить её бы не стал.

– Понимаю, что дело важное… Приходите, Михаил Михайлович. Сейчас дороги скользкие, да и ехать вам из Ростова около часу. Жду вас к пяти вечера. Дочь как раз проснётся…

Нужно ли говорить, что начальник следственного комитета был обескуражен. Откуда она могла знать его имя и отчество? Почему решила, что он говорит с нею из Ростова? Но все эти загадки скорее его обрадовали, чем огорчили.


Ровно в пять вечера в их квартиру позвонили. В комнату вошёл плотный мужчина с седыми волосами и чёрными глазами. Осторожно открыв дверь, представился:

– Михаил Михайлович Мирошниченко, начальник следственного комитета.

– Да, Михаил Михайлович, я ждала вас. Меня зовут Надеждой, а это мой муж – Сергей.

– Наслышан о ваших способностях. Признаюсь, никогда не верил в возможность такого. Считал, что где-то спрятан секрет. Буду рад ошибиться. Понятное дело, все ваши труды будут вознаграждены.

– За свои труды я денег не беру. Меня муж содержит на зарплату врача.

– К сожалению, я имею представление, какая зарплата у врачей.

– Отец мой работает слесарем на станкостроительном заводе…

– Я знакомился с данными о ваших близких.

– Тогда давайте перейдём к делу, так как вас ждёт водитель, у которого сегодня день рождения. Его бы пораньше домой отпустить…

– Вы продолжаете меня поражать. Я почти поверил в ваш дар. Теперь изложу суть дела, но, сами понимаете, что всё, что здесь будет сказано…

– Вы о Васине Игнате Матвеевиче?

– Я никаких имён не называл… Но если вы уже знаете, мне остаётся только добавить. Это – большой чиновник. Его подозревают в присвоении огромных денег и секретных материалов завода, который работает на оборонку. У меня к вам, Надежда Петровна,  два конкретных вопроса. Первый: нужно ли нам подозревать Игната Матвеевича, или в преступлении виновен кто-то другой? И второй: где он хранит деньги и, самое главное, материалы, украденные на заводе?

– Ну, что ж, – сказала Надежда, и её невидящие глаза поразили мужчину своей бесстрастной глубиной. Он даже засомневался, действительно ли она слепа.

– К сожалению, это действительно так, – ответила на его мысли Надежда. – Что же касается Васина, так денежную афёру он прокрутил вместе с главным финансистом на вертолётном заводе.

Михаил Михайлович побледнел. Он не говорил, о каком заводе идёт речь. А Надежда продолжала:

– Чертежи и пояснительная записка находятся у него на даче…

– Но мы там уже всё обшарили!

– Они в воде!

– Там течёт небольшая речушка. Нужно будет вызвать водолазов… Ну, и на том спасибо. Вы позволите, если будет нужно, вам позвонить?

– Звоните. Только с часа до четырёх дочка у нас спит. Желательно не звонить в это время.

– Хорошо… Ещё раз благодарю…

Мужчина ушёл, а Надежда откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она устала. Сергей понимал, что лёгкость, с которой жена беседовала с начальником следственного комитета, была лишь видимой. Он знал, какого напряжения стоило ей каждое предсказание, каждое предложение.

Сергей сидел и молчал. Старался не тревожить Надежду. Потом тихо вышел из комнаты и пошёл к дочке.

Поздно вечером, часов в десять, позвонил начальник следственного комитета.

– Дорогая Надежда Петровна! Вы оказались правы. Этот тип упаковал всё в водонепроницаемый контейнер и бросил в колодец. А колодец оказался глубоким… Но мы всё нашли. И часть исчезнувших денег… Не знаю, что и говорить?! Вы всё-таки разрешите вас каким-то образом отблагодарить!

– Вы меня уже отблагодарили!

– Давайте мы вам квартиру купим, в Новочеркасске или в Ростове… Поверьте, это будет очень скромная благодарность по сравнению с тем, что вы для нас сделали…

– Вы, Михаил Михайлович, ошибаетесь. Это я делала не для вас, а для дела! Мне, как и вам, за державу обидно! И никакой другой благодарности мне не нужно! Прощайте!

– Нет-нет! Не прощайте, а до свидания! Мы к вам, если позволите, будем ещё обращаться…

– Если позволю, – сказала Надежда и повесила трубку. Потом сказала Сергею:

– Давай спать, милый. Что-то устала я сегодня…


На следующее утро Надежда открыла глаза и испугалась. Она увидела лицо Сергея и улыбнулась. Сказала несмело:

– Серёжа! Я тебя вижу! У тебя родинка на шее.

Сергей не сразу понял, о чём говорит жена, но потом, посмотрев в её глаза, понял, что к ней вернулось зрение! Вернулось зрение! Он прижался к ней, и впервые за всё это время у него по щекам потекли слёзы.

– Я сама испугалась. Сначала всё было расплывчатым, как в тумане. А потом я увидела твоё лицо, такое родное, такое моё… и родинку на шее… Я раньше на неё не обращала внимания, а сейчас она, как божья коровка. Как здорово! И никакого мне второго зрения не нужно! Я счастлива.

– А что, твоя способность «видеть»  через время и расстояния исчезнет?

– Она уже исчезло… Но я счастлива! Я снова вижу!

– Я же говорил, что всё будет хорошо!

– Это не ты говорил, а я! Впрочем, это давно уже одно и то же!