Засуха. Записки Ф. М. Огородника 9

321/046/357
Утром по обыкновению мрачный Антон привёз из города двух наших рабочих, но после обычной планёрки-перекура не пошёл в гараж переодеваться, а остался сидеть в машине, демонстративно уткнувшись в какую-то толстую книгу. Я никогда не считал возможным давать ему какие-то задания-поручения, потому что он получал деньги не за работу лопатой или топором, а за управление автомобилем. В наших отношениях давно исчезли следы взаимного недоверия: если с большинством людей из окружения Волкова я старался ни о чём серьёзном не говорить, справедливо опасаясь, что разговор будет немедленно передан хозяевам, то с Антоном я мог спокойно обсуждать любую тему. Я понимал, что дурное настроение водителя вряд ли связано со мной, а потому спросил напрямую: что произошло? Он сказал, что тучи над его седой головой уже давно сгустились до предела. А вчера он получил зарплату, урезанную на треть. И это не прозрачный намёк, а явное указание: он не нужен, и пора уходить с этой проклятой работы. Вот сейчас он отдаст Динаре последний гостинец – свежие мозговые косточки – и поедет в контору писать заявление. Вот так и никак иначе! Мне осталось сказать: «Вчера вечером, предполагаю, что  по заказу Элен Волковой, ветеринар убил собаку. Сделал здоровой псине смертельный укол. Сегодня уйдёшь ты. Больше нам не на кого рассчитывать».

258/047/532
Пока я заканчивал утренний полив огорода, Антон с яростным остервенением долбил в пересохшей земле глубокую яму для захоронения уже окоченевшего трупа овчарки, своей любимицы, которую каждое утро он неизменно баловал каким-нибудь собачьим гостинцем. Время от времени я подходил к нему, мы перекуривали и обменивались невесёлыми мыслями о дикой засухе, которой не видно конца: на небе – ни облачка; о Валерии Ильиничне, которая стараниями невестки уж не один раз должна была перевернуться в гробу; о безобразном пустыре на месте сада, где скоро зазеленеет пластмассовая травка. Я поделился с Антоном главной своей заботой: Динара, он сам, я и Таточка – в весьма коротком ряду тех, кого нельзя так просто приручить. Мы – помеха для осуществления чьих-то пока не совсем ясных планов. Динара была прекрасным охранником Дома. Она никогда не лаяла ни днём, ни ночью. Она позволяла подходить к себе днём, но ни одна живая тварь не могла пересечь в ночное время незримую зону по периметру дома, которую определила для себя умная овчарка. По приказу Элен собаку убили. Вероятнее всего, по указанию Элен, создаются все условия для увольнения Антона «по собственному желанию». Понятно: не убивать же его вслед за собакой. Это означает, что какие-то тёмные планы складываются именно в её, а не в какой-то другой голове.

012/048/008
Конечная цель этих планов представлялась достаточно ясно – убийство, но тихие слова Антона всё равно прозвучали неожиданно: «Ты действительно считаешь, что Волкова собираются убить?» Я промолчал, и Антон правильно меня понял. Мы сидели около большого дуба почти на самой вершине холма. Весь участок из этой точки хорошо просматривался. По моей просьбе Таточка медленно ходила по пустырю, останавливаясь ненадолго в некоторых местах, которые я специально отметил небольшими колышками. Таких мест в бывшем саду было совсем немного, всего три:
- с одного из них Алексей Сергеевич и его телохранители учились метать ножи в специально изготовленный деревянный щит;
- с другого – у самого входа в теплицу – он любил смотреть за тем, как мы собираем ежевечерний урожай огурцов;
- в третьем месте обычно устанавливался шезлонг, где хозяин любил вздремнуть после сытного обеда в выходные дни.
Если раньше зелёные кроны яблонь и груш почти полностью скрывали происходящее в саду, то теперь всё выглядело иначе: белое платьишко Таточки было хорошо видно в каждой контрольной точке даже без помощи оптических устройств.  Антон, заядлый рыбак и охотник, неуверенно сказал: «Да нет, не может такого быть, чтобы сад вырубили ради одного прицельного выстрела. Его проще застрелить в городе. И никакие свинопасы ему не помогут». Спорить с ним я не стал.

010/049/129
Блошка крестоцветная (Phyllotreta cruciferae) – вид земляных блошек из семейства жуков-листоедов. Впервые мы столкнулись с полчищем этих козявок на пышных грядах дайкона. Утром и вечером, когда солнце не выжигало результаты нашего труда в полную силу, за дело принимались эти маленькие твари. Над грядами был отчётливо слышен тихий хруст их челюстей, и листья на глазах превращались в зелёное кружево, которое уже на следующий день выбеливалось и окончательно умертвлялось беспощадным светилом. Хозяева категорически возражали против применения ядохимикатов, а безопасные средства – древесная зола, перемешанная с табачной пылью, или отвар из помидорной ботвы – уже не давали нужного эффекта. Неожиданным спасением для гибнущего дайкона  стал аэрозоль от мух, которым я случайно воспользовался от полной безысходности. Грозная, но едва видимая армия прожорливых листоедов была разбита наголову в течение получаса.
Антон прав в одном: если есть заказ на убийство, то бригада из четырёх телохранителей при всём желании не сможет помешать его исполнению. Где это произойдёт – неизвестно. Возможно, и не здесь, а в городе. Но не вызывает сомнений: подготовка ведётся основательная. И я уверен, что совершенно необъяснимая – с точки зрения здравого смысла – вырубка сада и, казалось бы, абсолютно бессмысленное уничтожение четвероногого охранника, и попытка избавиться от надёжного и преданного Антона  – всего лишь видимые элементы этой тщательной и неспешной подготовки. 

632/050/258
В один из первых июльских вечеров нас посетила Ида Петровна. Мы с ней пробыли на огороде почти до наступления темноты, а, вернувшись в Дом, обнаружили на кухне хозяев – Элен и Алексея, которые в последнее время стали приезжать неожиданно, заранее не предупреждая. Мы уже давно старались избегать совместных трапез, ссылаясь на кучу дел и непрерывную занятость. Но в этот раз деваться было некуда и пришлось сесть за общий стол. Элен тщательно следила за правильным питанием Алексея Сергеевича и не позволяла есть на ночь что-нибудь излишне калорийное. И в этот вечер перед ним стояла лишь тарелка квашеной капусты с яркими ягодками брусники или клюквы. Это нехитрое блюдо, которым вряд ли можно испортить фигуру, они с Элен просто обожали и ели в немыслимых количествах. Таточка и Ида Петровна от капусты отказались, и мне досталась последняя порция со дна глубокой салатницы. Я устало ткнул вилкой в красную ягодку и отправил её в рот. Вкус показался неожиданно сладким. Алексей Сергеевич, доедая капусту, зажмурился от удовольствия и сказал: «Какая же вы мастерица, Ида Петровна. Спасибо вам огромное за этот гостинчик. Очень вкусно». Ида удивлённо спросила: о каком гостинце идёт речь? «Ну, как же, ведь это вы передали через охранника банку с капустой», - ответил хозяин Дома.

Продолжение http://www.proza.ru/2011/10/15/312