Хлеб

Раннее утро. Я тихо выхожу на кухню. Много лет субботу я встречаю одним и тем же действием. Достаю кулёк с мукой, с подоконника беру чашку с заготовленной вечером опарой.  Большой стеклянный кувшин с водой, чашка для теста. Осматриваю всё приготовленное. И вот:
- Ну, бабуля, теперь помогай!- и начинается священнодействие.

Я пеку хлеб.
 
Впервые самостоятельно мне пришлось заняться этим делом в «весёлые» девяностые. Работал я тогда учителем в небольшой деревушке. Денег не было, а зарплату платили мне мукой и гречкой. Иногда перепадало немного сахара, да из школьного хранилища разрешали картошки набрать. Картошку ту для школьных нужд рОстили на приусадебном поле. Захочешь жить - приспособишься.
Пекарь из меня был никудышный, и первые мои хлеба выходили плоскими и пресными. Но (!!!) до поры - до времени. Помнил я с детства историю, без малого век назад приключившуюся с моей бабушкой.

Дело было в моей родной деревне. Бабушка моя - Мария - была тогда совсем молодой девчонкой. Родилась она в зажиточной крестьянской семье, в доме был достаток, нужды особой ни в чём не испытывали. Работали с утра до ночи - оттого и не бедствовали. Отец Марии умер, когда она была совсем ребёнком. Мать - Татьяна Ивановна - тянула всё хозяйство на себе. Но здоровье у неё быстро было подорвано, и вскоре Мария осталась сиротой.
Переходить жить в дом к родной тётке она отказалась, да так и жила одна в опустевшей родительской избе. А поскольку была Мария поздним ребёнком, то с детства баловали её и особо делами домашними не утруждали. И так уж случилось, что одно из главных крестьянских дел - выпечку хлеба - Мария не освоила.  Родная тётка навещала сиротку, помогала в хлопотном крестьянском быте. Она и хлеб пекла, и за животиной ухаживать помогала. Забежит с вечера тётка (Аграфеной её звали), заведёт тесто, а  утром в печь его сажает.

Но и ей не разорваться на два дома было, а потому сидела иногда Мария голодом. Печь протопит, в избе приберётся, а вот поесть то и нечего.

 И вот в один из вечеров тётка не пришла. Приболела или не успела в хлопотах - теперь уже и не известно. А рано утром следующего дня ворвалась вихрем и запричитала:
-Прости, детанька, прости, сиротинушка…  Не смогла с вечера к тебе прийти. Сейчас тесто замесим, да к вечеру с хлебом будешь. А пока - вот тебе, из дома принесла, садись за стол.
-Не волнуйся, тётка Груня, я тесто- то с вечера завела, да с утра его уже в печь посадила. Хлебушко уж скоро совсем поспеет.
-Как завела?- удивилась тётка,- Сама?
- А мне мама помогала.
- Какая такая мама?!- тётка от удивления аж присела.
-Моя мама. Мама Таня.
Схватила тётка Марию за руку и к окошку подвела. А из окна кладбище вдалеке виднеется:
-Вот там твои мамка с батькой лежат.

А через несколько дней история повторилась. Прибежала тётка, а у Марии хлеб на столе свежий стоит.
-Ты уж не пугай меня, старую. Скажи - кто тебе помогает?
Но Мария упрямо повторяла:
- Мамка вечером приходила. Я тесто замешиваю, она рядом стоит, да подсказывает.
Хваталась тётка за глову, да снова на кладбище кивала: «Вон где мамка-то твоя».
Шли дни. Раз за разом приходила тётка Аграфена, но картину видела одинаковую - свежий хлеб в избе. Ну  а в скоре и другая еда появляться стала. На все расспросы Мария подробно рассказывала - как готовила, что за чем в чугунок опускала, сколько в печи держала. И добавляла:
-Мне мама подсказывала.

С испугу побежала Аграфена к бабке-шептунье. Рассказала ей всё как есть. Старуха,  лицо сделав озабоченное, налила воды в глинянную чашку, да ложку в неё опустила.
-Отвернись, - повелела она Груне.
И стала на воду шептать что то, да ложкой слегка помешивать. Долго шептала. Потом протянула чашку и строго сказала:
-Пойдёшь к сиротке, да по углам воду ту разбрызгаешь. Чашку разбей, да под печку сунь. Поможет.
Аграфена выполнила наказ старой ведуньи.
Со слезами Мария просила тётку воду не лить:
-Ой, тётка Груня, не делай этого. Не придёт же мамка больше!!!- да поздно было. Обряд совершён, обломки чашки под печью покоятся.

Загрустила с тех пор Мария. Как и думала она - перестала мама к ней по вечерам приходить, да хозяйство помогать вести. Но жить то надо. Стала за это время Мария взрослой совсем. Без помощи могла и еду приготовить, и с хозяйством справиться.
На всю жизнь запомнил я запах хлеба, руками её испечённого.

Давно нет в живых бабушки моей Марии. Но каждый раз, замешивая тесто для хлеба, я не громно прошу:
-Ну, бабуля, помогай теперь.
«Мистика», скажете вы. Но не верить в семейное предание оснований у меня нет.