Глава 9

Предыдущим вечером Анита пребывала в таком настроении полета, какого она не испытывала ещё ни разу в своей жизни!  Она светилась от радости. Целый день она предавалась мечтам о новой встрече с Эрнестом. Постоянно думала о нем, вспоминала его рассказы, его  жесты, его выражение лица, его поцелуи и ласки. Она влюбилась, влюбилась впервые в жизни! Её счастью не было предела! Он - самый лучший на всём белом свете юноша, и, о, чудо, он тоже любит её! Что могло сравниться с этим счастьем? С великим счастьем взаимных чувств!

Бабушка заметила эти перемены во внучке. Вначале она не предала этому значения, но потом у неё появились смутные догадки. Шульга обдумывала, как ей найти слова, что бы объяснить бедной девочке всю нереальность её мечтаний, и в тоже время не ранить её доверчивую, впечатлительную душу.

Щульга очень переживала за внуков. Всю свою нерастраченную любовь к погибшему сыну она перенесла своим внукам, этим маленьким продолжателям их рода. Ей было безумно обидно, что внучка числилась в ряду самых невзрачных невест из-за  излишней худобы и болезненно-бледной кожи.  К тому же врожденная застенчивость, всегда заставляла её держаться в стороне, и потому она была незаметной в кругу сверстников.

 С одной стороны это вызывало у бабушки гордость за воспитание внучки, такие  качества как: скромность, кротость, преданность, прекрасно подходили для  истинной женщины, замечательной жены, но с другой – они же делало  её незаметной для других, словно набрасывали на  неё тень невидимки, и она всегда оставалась неприметной для парней среди других девушек поселения.

 Шульга  всегда мечтала, что её девочка когда-нибудь встретит достойного молодого человека, влюбиться и станет хорошей женой, познает радость семейной жизни, радость материнства, сможет стать счастливой за троих, за себя, за безвременно ушедшую мать, и за не, за Шульгу. И вот когда это наконец случилось, Шульга растерялась и огорчилась, что её малышка, глупенькая доверчивая Анни, выбрала себе не того человека, которому следовало бы быть с ней рядом.

 В общем-то, про Эрнеста Шульга не слыхала ничего дурного, и не имела ни чего против, он был привлекательным, выдержанным, воспитанным молодым человеком, но она прекрасно понимала, что положение и жесткий характер его отца, станут преградой на пути их союза.  В который раз на эту старую, потрёпанную жизнью женщину навалилось отчаяние и обида. Она смотрела украдкой на, буквально расцветшую за эти дни, внучку и давила в себе тяжелый стон души, собираясь с силами, к неприятному разговору, который может  навсегда погубить  едва проклюнувшийся росток счастья.

   Вечером, Шульга и Анита, как обычно, занялись рукоделием. Они неторопливо вышивали орнамент на новых одеждах. Шульга потихонечку затянула известный с далекого детства заунывный мотив. Анита с удовольствием подхватила его своим тонким голоском, привнося в него нотки радости, бодрости, свежести.

Бабушка неожиданно замолчала,  оборвала пение своим скрипучим голосом: - Когда я  была в таком же возрасте как ты, я влюбилась в юношу, по имени Томлен. Он казался мне таким красавцем, таким смельчаком, я совсем не замечала его самолюбия, думала, что это благородство, вот какая я была глупая и наивная! А  однажды, помню,  на сходе, он сидел  рядышком и  взял мою руку в свою, а я то возомнила, что это любовь! Ох я тогда потеряла голову! Я даже встречалась с ним тайком. Ага, ох уж эта юная беспечность и  доверчивость!

 Анита оставила рукоделие и смотрела на бабушку широко открытыми, полными интереса и удивления глазами.
- Я была уверена, что он выберет меня себе в невесты, - продолжала бабушка, - А он даже глазом на меня не взглянул, прошёл мимо с каменным лицом, и выбрал  – дочку капитана парусника. Ой я тогда, помню, была убита горем, страсть! А тут ещё, выхожу из храма, а женщины так примолкли, а потом слышу, про меня  шушукаются. А  мать Томлена, такая грузная женщина, в три обхвата, громко так говорит: «А чего она хотела? Что у неё есть то кроме любви! Мой  сыночек, говорит,  мечтает капитаном стать, ему поддержка нужна, а  не только хорошая жена».
А я то, по наивности, всё продолжала ждать. Вдруг он передумает и не станет жениться против любви. Но Томлен женился, а я всё продолжала его тайно любить. Я ведь ещё одни грех на душу взяла,  оберег то я, что для Томлена сплетён был – не сожгла на жертвенном костре, ага,  а долго ещё  хранила. За то видать и была, потом, наказана. Ох, как наказана!
 
Замуж я вышла поздно, за моряка Карона, твоего дедушку. Женой я была верной, но сердце моё, оно продолжало любить, этого подлого Томлена. А он…, думаешь, он хоть раз вспомнил обо мне?  Куда там! Он упорно добивался своего. Может и стал бы со временем капитаном, ежели не случай. Ведь к тому времени он уже был помощником. Жена родила ему двух девочек, а он злился на неё, страшно, что у них  сына нет. Ах, как мне хотелось утереть ему нос и родить мальчика,  но Бог любви  Этнос, вообще не давал мне детей.

Так и жила я много лет  придуманной любовью. Потом стала примечать, какой он мелочный и  малодушный человек, этот Томлен.   А тут ещё заболела, да так сильно, что  в одном шаге была от смерти. И мой преданный Корон, мой  муж,  как он тогда ухаживал за мной! Только тогда то я и поняла,  как сильно он меня любит. Вот ведь как получается,  все эти годы рядом со мной был благородный любящий мужчина, который  ни разу меня ни в чём не попрекнул, ждал,  терпеливо, когда  моё сердце оттает!

Тогда то я и  разглядела его душу, и  полюбила его, моего дорогого, всем сердцем. И чудо свершилось. Родился у нас сыночек  Глонти. Это были самые счастливые дни в моей жизни!  Мы мечтали о большой семье, но случилось несчастье. 
В год Ветродува,  попал корабль его в страшную бурю! У штурвала, на беду,  стоял окаянный Томлен. Струсил он,  бросил штурвал, ухватился за грот-мачту, а  парусник то  без управления, понесло прямиком на рифы!  Если бы не капитан, так раздавило бы его как щепку!
Корабль то спасли, но много людей в тот раз погибло, в том числе и мой Карон.

Томлена община осудила, навсегда перевели в матросы, чтобы и близко к штурвалу не подходил! Но кто мог вернуть нам наших мужчин?!
Моё сердце  разрывалось от горя! Вот оно наказание за то, что растратила свою любовь раньше времени! Пусть простит меня Томлен, что не вложила я в свадебный оберег для него всю свою любовь!
 Если бы ни малыш Глонти, ой, я наверное, не  пережила бы это горе.
Зато сын у меня вырос замечательный! Твой отец, Анита, был достойным человеком! И если бы он был жив, ты бы была сейчас в числе лучших невест. Достаток в доме сделал бы тебя красавицей, а не такой худышкой, как сейчас. Эх, Глонти, Глонти!

  Шульга замолчала, задумалась.  Анита тихонько спросила:
- А правда же, Эрнест похож на моего отца?
Бабушка опешила, но потом шквал эмоций захлестнул её:
- Анита, дочка, оставь эти мечты! Это не тот мужчина, с которым ты будешь счастлива! Ты же знаешь, его отца, разве он одобрит ваш союз?
- Я что, плохая? – опустив голову, тихо спросила Анита, теребя в руках недошитую одежду.
- Ты замечательная, моя Анни, и будь мы в нашем поселении, ты  бы выбрала себе любого «Эрнеста», но тут мы чужаки, мы бедны, мы обуза. Кто согласиться на такой груз?
- А мне не нужен любой, мне нужен мой Эрнест, - ели слышно дрожащим голосом сказала внучка.
- Ты слышишь, что я тебе говорю! Это не тот мужчина, который сделает тебя счастливой! Не совершай моих ошибок, не теряй голову Анни! Не позволю тебе страдать по напраслину! Мало нам что ли горя выпало?! Хватит, Анита, поверь мне, я знаю, что говорю! Я отвечаю за тебя перед покойными родителями!

По щекам девушки беззвучно покатились крупные слезинки, они закапали на рукоделье, на тонкие бледные кисти рук. Бабушка притянула  внучку к себе:
- Не плачь, моя девочка, ты обязательно будешь счастливой! Не можешь не быть, потому что Бог Мирос, он  видит, что наша чаша страданий переполнена, он защитит нас, и пошлёт тебе хорошего мужа!

Анита, как в детстве, положила голову бабушке на колени, а та нежно гладила её своими иссохшими натруженными руками. Анита продолжала тихонько незаметно плакать, а бабушка опять затянула свой любимый мотив.

Ночью Анита не могла уснуть. Она не знала, как ей поступить. Она обещала Эрнесту, что придёт к нему на свидание, но слова бабушки призывали её к благоразумию. Анита вспоминала Эрнеста, как он целовал её нежно-нежно, горячо прижимал к себе, как он незаметно теребил её косу в храме, а потом вдруг вспомнились колючий взгляд его отца, от которого девушке стало не по себе, вспомнились недавние слова бабушки и непослушные слёзы, опять потекли по щекам.
Она слышала, как кто-то тихонько ходит снаружи, она догадывалась, что это Эрнест, но она боялась, что бабушка услышит, если она попытается выйти, и ей будет стыдно, тем более что вечером у них состоялся такой тяжелый разговор.
А если  бабушка права, и со стороны Эрнеста нет серьёзных чувств и намерений, что если он  только  забавляется ею? Нет, нет, Анита чувствовала, что Эрнест был замечательным, но что если она ошибается и приписывает ему не существующие добродетели? Бабушка Шульга в молодости тоже видела в Томлене героя, а он оказался малодушным эгоистом. В душе девушки боролись разные чувства.  В конце концов, она решила для себя, что сегодня ночью она не выйдет, а дальше, она будет полагаться на проведение: если Эрнест её мужчина, то судьба и Бог Этнос помогут им быть вместе, а если это ошибка, то она постарается стать благоразумнее и забудет Эрнеста. Эта мысль сначала успокоила сердце девушки, но потом воспоминания нахлынули, и она, то плакала, то улыбалась и незаметно для себя уснула.


Продолжение http://www.proza.ru/2011/10/14/706