Бывают ли ведьмы добрыми?

  В центре города стоял большой кирпичный дом. Он был очень старым и находился здесь с незапамятных пор. С такими толстыми-толстыми стенами - больше метра!
 Они стояли на ещё более древнем и мощном фундаменте. Давным-давно, ещё до постройки этого дома, фундамент тот держал на себе крепостные стены, от которых не осталось ни следа, ни воспоминаний. Было такое!
 Было и ещё что-то, до крепостей, но это уж так давно, что никто теперь и не знает, как точно назывались те сооружения, как выглядят и для чего именно они предназначались.

 Сейчас же в земле вокруг фундамента опоясывая его со всех сторон, опутывая его словно корни, расползлась сеть различных коммуникаций и колодцев для доступа к ним. …Коммуникации это канализация, водопровод, трубы по которым подается тепло, множество электрических кабелей, телефонная сеть, оптико-волокно, все, в чем нуждается современный город. Они гудели, шипели, протекали, вибрировали, излучали, в окружающих фундамент со всех сторон света тоннелях.
 Но только не снизу! Ниже фундамента в глубине были настоящие подземелья и тайные древние ходы, про которые все давно забыли. Нога человека не ступала здесь уже несколько сотен лет! В них был абсолютный мрак, и даже крысы эти вечные спутники человека, про которых говорят что в любом большом городе они всегда в метре от вас, не появляются там!

  Эти тайные ходы и подземелья были абсолютно сухими. Воздух в них поступал из широкого дымохода в доме.
  Казалось бы – так интересно? И никого тут нет!

 А вот и есть! Здесь жила ведьма! Она жила здесь со времен тех самых древних забытых и неизвестных сооружений.

 Сейчас это неясное и неизученное создание, этот зыбкий сгусток энергии сидел, мерцая, поеживаясь, скучая в дымоходе. Изредка срываясь с места и пролетая по своим владениям и тут же возвращаясь обратно.
  Вот она вновь что-то почувствовала. Прислушалась, повернула голову влево вправо, села на свою метлу и стремительно полетев по переходам и дымоходам, вылетела из трубы, наружу.


  На улице бушевала страшная непогода. Низкая облачность почти цепляла крыши домов. Сверху сыпалась белая крупа, дул ледяной шквалистый ветер.
 Ведьма летела в облаках, сквозь которые, там внизу, пятнами просвечивались разноцветные большие огни очень большого города. Ей было весело, выпала очень редкая возможность свободно подвигаться, похулиганить не привлекая чужого внимания, не опасаясь быть замеченной. Она летела, дергаясь рывками вверх вниз, в стороны. Вращалась вокруг своей метлы и визжала от восторга.

 А люди, идущие в это время по улицам, слышали дикий вой, от которого мурашки шли по коже. Они смотрели вверх, соглашаясь с тем, что на улице становится все хуже и хуже, вон как уже странно воет ветер, и спешили по своим домам.

  Ведьма, что-то заметив, повернула вертикально вверх и понеслась сквозь туман туда, где должны были быть звезды. Как пробка она вылетела из сплошного слоя облаков и действительно увидела множество звезд на черном небе, и в тоже мгновенье мимо неё с рёвом пролетел авиалайнер со светящимися иллюминаторами, сквозь которые были видны недовольные лица пассажиров и улыбающаяся стюардесса, идущая между рядов.

  Пилоту лайнера в связи с непогодой не дали разрешение на посадку и предложили воспользоваться другим аэропортом, о чем он монотонно сообщал всем встревоженным, пассажирам по громкой связи. Все эти люди высоко в воздухе разом оказались в западне, и их дальнейшая судьба стала зависеть от мастерства пилота и расторопности наземных служб. Но и не только от них....


  Ведьма хмыкнула  и устремилась в погоню. И очень быстро догнала самолет. От касания кончика метлы с хвоста лайнера слетел красивый веер искр. Тут же рядом сверкнула молния, и чуть позже загрохотал гром. А ведьма, расхохотавшись, уже высекала снопы искр, чертя метлой зигзаги по крылу летящего самолета.


  В иллюминатор над крылом кто-то внимательно смотрел на неё. Заложив вираж, ведьма приблизилась к окошку.
  Это был маленький мальчик. Прижав ладони к стеклу и закрываясь от лишнего света, он смотрел наружу. Потом, оторвавшись, и повернувшись к молодой женщине сидящей рядом, он испуганно воскликнул:
- Мам, там ведьма!
- Где? – спросила весело она и глянула в иллюминатор, не увидев там ничего, кроме сплошного облачного безбрежного ватного покрова, посмотрела внимательно ему в глаза, приложила ладонь ко лбу мальчика и затем уверенно сказала:
- Ведьм не бывает! Ты бы лучше попытался заснуть, а то, судя по всему, нам ещё долго придется летать сегодня.

  А ведьма, отклонившись от маршрута самолета, вновь летела в облаках, которые струились по её лицу и обволакивали её. Привычка любого живущего очень долго, слишком долго, невероятно долго - не привлекать к себе излишнего внимания.
  Она догнала мчащийся скоростной поезд и от злости сначала пнула его ногой, а потом толкнула плечом. Последние вагоны слетели с рельс, все вокруг загрохотало, завертелось, и произошла ужасная катастрофа.
  Но ведьма уже летела совсем в другую сторону.
  Вот так всю ночь она металась над городом и  везде, где бы она ни появлялась, что-то происходило, но не подумайте - не обязательно только плохое.


  Рано утром она вновь тихо сидела в своем дымоходе и дремала. К подъезду дома подъехало желтое такси. Из него вышли пассажиры, таксист достал из багажника чемоданы и они зашли в подъезд.
 Ведьма вздрогнула, когда они поднялись по лестнице и зашли в квартиру на том же этаже, где находилась она. В квартире зажегся свет, стали раздаваться чужие, незнакомые голоса.

¬- Бабушка, а это что? – спросил детский голос.
- А это здесь в старое время был камин! Потом, когда провели центральное отопление, все камины замуровали.

  ...Этого ребенка никогда раньше здесь не было! И это было то самое дитя, что летело в лайнере. Он стоял под каменной полкой между двумя выступающими из стены квадратными колоннами, между которыми была ровная заштукатуренная стена, положив ладонь на эту стену и замерев.
  В глубине дымохода прямо за этой кирпичной стеной, в кресле, сидела в своем тайнике ведьма и ладонь эта, которую она видела даже сквозь стену, оказалась прямо у неё перед лицом. Она внимательно смотрела на неё, видя по линиям руки будущее того, кому она принадлежала, и это будущее одновременно пугало и удивляло.

  Детская ладонь медленно начала двигаться по шершавой стене сначала в одну сторону, затем в другую. Потом пошла по кругу и на мгновенье остановилась.
  Воспользовавшись этой паузой, ведьма привстала со своего кресла, чтобы лучше разглядеть эту ладонь и приблизила к нему свое лицо, так что кончик её носа оказался в толщине каменной кладки стены и в миллиметре от этих линий.

  Ладонь оторвалась от поверхности и после короткого взмаха резко хлопнула по стене!
 Ведьма отпрянула. Кресло под ней, весь антураж, который был вокруг неё, а именно - ковер на стене позади, блестящее холодное оружие, кинжалы и алебарды, крест-накрест закрепленные на нем, два горящих факела прикрепленных по бокам - все это от испуга рассыпалось большими холодными искрами, и исчезло. Она упала в темноте на груду покрытых паутиной, черной плесенью и просто толстым слоем пыли кирпичей, распугивая притаившихся и задремавших крыс.

  - Ах ты, негодник! Ты чего же это себе позволяешь! – шептала она, поднимаясь на ноги.

  Но мальчика уже не было в комнате. Вымыв в ванной комнате руки, он прошел на кухню, куда его позвала бабушка завтракать.

  Ведьма метнулась по воздуховодам  и оказалась возле вентиляционного окошка под потолком в углу кухни. Сквозь решетку она видела мальчика сидящего на стуле за столом, на котором были накрыты три прибора.

 Бабушка, сказав что-то, вышла из кухни. Мальчик тут же поднялся со стула и, протянувшись над столом, осторожно взял из вазы конфету. Посмотрев на нее, положил обратно и взял другую. Затем, вытащив еще две, положил их рядом с собой.

  Ведьма в это время подняла руку ладонью вверх и потянула её на себя. Стул, под мальчиком повинуясь её пассам, еле заметно взмыл в воздух и, сдвинувшись на шаг назад, мягко приземлился на пол. Прикусив губу, ведьма с улыбкой стала ждать, что будет дальше.

 Мальчик начал было движение назад в сторону стула, которого уже не было на месте, замер над пустым местом, но потом вдруг остановился. Не оборачиваясь, дотянулся рукой назад до стула, нашел его, придвинул и, удерживая сел.
  Ведьма хмыкнула и улетела к себе в подземелье.


  Вновь мальчик стоял у бывшего камина. В комнате был включен телевизор. Диктор рассказывал об аварии на железной дороге.
- Ты зачем поезд пнула? – строго спросил мальчик у стены.

В дымоходе ведьма, которая вновь сидела освещенная двумя факелами, после этих слов втянула голову в плечи и вместе со своим несуществующим креслом повернулась к нему спиной.

- Вот захотела и пнула! – ответила она – Тебя не спросила!

Конечно же, сквозь толщину стен мальчик никак не мог этого слышать. Но он продолжал свой монолог:
- Не надо быть такой злой!
- А ты думаешь, мы добрые – неслышно для него отвечала, не оборачиваясь, ведьма.

В комнату вошла бабушка:
- С кем это ты тут разговариваешь? Ну-ка давай, я тебе постелила, поспишь, отдохнешь, а потом ближе к вечеру с мамой пойдете, погуляете.

  Ложась спать, внук спросил:
- Баб, а этот дом очень старый?
- Старый, старый.
- А привидения в нем есть?
- Нет тут никаких привидений!
- Ну, может быть, кто-то живет в этих стенах?
- Что ты разошелся? – отвечала бабушка, гладя его по голове – Спи, давай! Конечно, живет! Я живу в этих стенах. Правда.… Правда иногда мне тоже кажется, что есть ещё кто-то. Мало ли вокруг неизвестного? И если ты сейчас не уснешь, и не будешь слушаться, оно тебя возьмет! Я его попрошу об этом.
 - А кто живет?
- Кто-кто? Бабайка!

Ведьма, прислонив ухо к стене, внимательно слушала этот диалог.



  …Во сне мальчик летал. Взрослые говорили, что это оттого, что он растет. Он взлетал вверх. Парил в высоте. Потом, падая, несся вниз. Над самой землей чуть напрягался и вновь легко набирал высоту. Этот полет напоминал полет воробья или ласточки, когда они машут крыльями лишь на самом излете, чуть-чуть не касаясь земли, и потом стремительно по дуге свободно летят вперед.

  Он быстро летел с горы. Впереди на горизонте был густой темный лес, и над этим лесом возвышалась….
  М-м-м, ...назовем это главной башней замка. Хотя больше всего это было похоже на ступенчатую пирамиду, как были у индейцев племени майя. Ты знаешь кто это? Нет?…Ну в общем такая пирамида… ступеньками.

- Ишь разлетался! – говорила в это время ведьма, прикрыв одной ладонью глаз.
Сидя в своем укромном месте, она смотрела его сон. Чужой сон!
- А вот так? – схватив пальцами свободной руки невидимую нить, она потянула её вниз.

  Мальчика тут же потянуло к земле. Он стал напрягаться, чтобы вновь набрать высоту, но это у него не получалось. Он летел, почти цепляясь за кочки и кусты, облетая встречные деревья то слева, то справа. Вспугивая птиц, застигнутых врасплох животных – косуль и зайцев, которые едва успевали отпрыгнуть с его пути.
- Я должен! Должен! Сейчас! - повторял мальчик.
  Он стремился к той самой башне. К зарешеченному окошку на самом её верху. Но как только он набирал высоту, неведомая сила вновь дергала его вниз и бросала на камни и кручи, а он вновь тянулся вверх, старался сразу подняться в воздухе на высоту окошка верхней башни пирамиды.
  Вот и сам замок! Стена и оборонительные сооружения, окружающие главную башню.  Вокруг шел бой. Но грохот, звон оружия и крики он почти не слышал, так как полностью был увлечен своим полетом и своей главной целью.
  Стена главной башни. Как же стало трудно взмывать вверх! Как тяжело дается каждый сантиметр подъема. Нет легкости! Перед глазами мелькает каждый камень в стене, каждый стык между ними как будто это уже не свободный полет, а подъем на лифте или как будто ты ползешь по вертикальной стене вверх. Нет уже той легкости. Вот оно окно! Рядом! Ближе! Ещё ближе! За решеткой мелькнуло чье-то лицо….


- …Ты вспотел аж!
  Мальчик открыл глаза. Рядом сидела мама, положив ладонь ему на лоб.
- Мам, у тебя есть градусник? – спросила она у бабушки.
  Мальчик лежал с открытыми глазами, вспоминая свой яркий цветной сон, и думал о том, что он не успел сделать там что-то важное, спасти кого-то, сообщить о важном известии. Он додумывал, доводил сон до конца. Вырывал мысленно решетку и уносил узника из заточенья прочь, на волю. Но никак не мог понять, кто был тем самым узником.

  Температуры не было. Пообедав, они ушли гулять.

  А там между стенами в темноте прикрыв двумя ладонями лицо, и зажав себе рот, как будто хочет заглушить свой крик, сидела абсолютно бледная как полотно ведьма. Не было огней. Не было ковров и кресла. В воздухе мерцала скорчившаяся фигура старой женщины, всем своим видом говорящая о том, что только что она испытала глубочайшее потрясение.
  В таком состоянии не реагируя ни на что, она пробыла до ночи. Как только стемнело, сев на метлу, она вылетела из трубы и полетела на Запад.

  Она летела очень высоко. Под ней пролетали усыпанные огнями большие и маленькие города. Огромные темные просторы без населенных пунктов, сменялись светящимися сомкнутыми цепочками из небольших городов. Реки, скованные льдом. Пологие холмы и остроконечные горы. Большие и маленькие облака, сплошные облачности, завитки циклонов и антициклонов. Сверху были звезды, черный космос и мигающие огоньки пролетающих спутников. Все самолеты летели гораздо ниже.

  Она долетела до пролива отделяющего континент от очень большого острова. В бушующем море были видны редкие огоньки плывущих кораблей. Наконец сначала показались белые полоски прибоя, и потом вновь впереди затемнела береговая полоса. Города и поселки, освещенные трассы. Пока весь горизонт не залили огоньки одного большого города.

  Ведьма стала снижаться и где-то в середине этого города, когда его огни уже заняли все пространство вокруг нее до самого горизонта, она полетела вертикально вниз. Маленьким огоньком, падающей звездочкой влетела она в большую и толстую квадратную кирпичную трубу, из которой шел дым и, пролетев в этом дыму по всем коленам дымохода, вылетела из горящего камина в большую комнату, увлекая за собой маленькие вихри дыма, сажи и искорки.

  Приземлившись на паркет, она тут же превратилась в стройную молодую девушку с большими печальными зелеными глазами. Одетую в длинное старинное светло-зеленое платье с высоким стоячим ажурным белым воротничком.
  На этот порыв открылась дверь и в комнату вошла женщина в таком же старомодном одеянии. Увидев гостью, она развела руки и подойдя к ней со словами:
- Ах, какие у нас гости! – обняла и поцеловала её в лоб.
- Что у нас в этот раз? – спросила она у девушки, - Неужели…. - отвернув лицо в сторону, она стала щелкать пальцами в воздухе, вспоминая нужное слово, - Как это? М-м-м. Неужели… Мэ-тро-строй вторгся в наши пределы? Садись, давай попьем чаю!


  Они сидели за резным столом с гнутыми ножками посередине комнаты - потолков, которой не было видно по причине их необычайной высоты. На столе стоял подсвечник с тремя горящими свечами. Они беседовали. Вспоминали свою далекую жизнь, и все, что было после неё. А так же то, что привело сюда гостью. Только делали это не вслух. Зачем слова таким существам? Когда они понимают друг друга, видят все, что видел ранее другой, и чувствуют друг друга. Лишь изредка хозяйка бросала реплики:
- Может быть, не стоило мешать? Было бы интересно увидеть! Что он хотел сделать? …Только откуда это в нем? Определенно он нам близок. Наш дальний родственник? Нет, не может быть! Или, всё же… кто-то выжил?


  Они сидели и беседовали так несколько недель или даже может месяцев или лет. И чай не остывал и не кончался ни в маленьком чайничке, ни в маленьких изящных чашечках, откуда они пили мелкими глотками. И весь этот долгий для нас срок, чуть подрагивая, почти не уменьшаясь, горели свечи. За окном всходило и заходило солнце. Оживал и засыпал вновь гигантский город, менялась погода. Куда спешить, если ты живешь вечно? И что есть для них время?

 Но однажды вечером «беседа» закончилась. Гостья встала и поблагодарила хозяйку. Хозяйка спросила, куда она так торопится, даже чаю толком не попили, и предложила погулять по большому городу. Гостья, начала было говорить, что и так засиделась, да разве есть в этом городе, что-либо такое чего она никогда не видела и тут же замерла, глядя на стену.

- Скажи, а ты с кем-нибудь общаешься?

- С кем с ней…? – хозяйка указала на стену, -  Не обращай внимания! Взбалмошная девчонка. Иногда тоже стучит в стену. Но я с ней не разговариваю и не лезу в её сны, – сказала, улыбаясь, хозяйка, - может и зря! Не могу судить. Но не советую тебе! Лишат и покоя и дома. Тебе это надо? Потом он вырастет и захочет найти объяснения своим детским воспоминания. Придет и разворошит все логово.


  Словно снаряд ведьма бесшумно вылетела из трубы и по высокой траектории, гораздо быстрее, чем летела на метле, нарушая все законы той самой физики известной сейчас людям и дотошно изучаемой в школах, полетела обратно. Пролетев столь длинное расстояние, влетела точно в трубу на крыше своего большого кирпичного дома стоящего в центре города.


  Мальчика с мамой уже не было, но на стене камина была прилеплена картинка с автомобилем. На её обратной стороне, обращенной к стене и к ведьме, синим карандашом печатными буквами были написаны две фразы: «Я знаю, кто ты» и «На крыле».
 

   Ведьма потеряла покой. Она стала присматриваться к бабушке, которую и так отлично знала, в поисках знакомых черт. По ночам подолгу зависала над спящим человеком, разглядывая её лицо. Смотрела за её походкой, привычками, но ничего особенного и знакомого для себя так и не обнаружила.

   Летним вечером она вновь собралась в путь. В этот раз, вылетев из трубы, она полетела на юг. Через пространства, покрытые степями, в которых лишь изредка видела одиночные машины, идущие с включенным светом фар. Затем опять были горы с редкими точками костров у жилищ пастухов и на привалах одиноких охотников. Потом началось море, в котором её путь лишь однажды пересек большой военный корабль, шедший на полной скорости с притушенными огнями по каким-то своим неотложным делам. Море закончилось другими горами, затем вновь было море, за которым началась долгая плоская пустыня. И вот в глубине этой пустыни, уже ближе к утру, когда звезды  стали гаснуть, там, где рельеф уже был холмистым, ведьма полетела вниз. На холме стояли руины древнего здания и останки то ли минарета, то ли просто высокой каменной башни. Ударив молнией в его верхушку, она пролетела в кромешной темноте и оказалась в помещении, вновь приняв вид девушки.

  Сверху падал свет, и не было понятно, откуда именно. Перед ней, склонившись над толстой старой книгой, был темный силуэт человека в черной накидке охваченной на голове жгутом с замысловатым орнаментом. Справа от него горел дрожащий огонек фитиля масляной лампы похожей на наш обычный современный заварной чайник. Человек макал тонкую кисть в небольшую емкость и писал в книге. Одна страница её была исписана ровными каллиграфическими строчками. На второй странице был ещё не высохший до конца местами, блестевший рисунок, под которым человек делал подпись. Закончив её, он отложил в сторону кисть, встал и поклонился. Девушка так же поклонилась ему.
 Человек был арабской внешности. Мужчиной с большими черными глазами, седой бородой и седыми бровями.

 Они стояли друг напротив друга, не произнося ничего вслух. Но они общались. Общались на языке мыслей. На том самом языке, которым может владеть любой современный человек, но не владеет. То ли оттого, что забыл, то ли оттого, что ещё не дошел до этого. И только лишь единицы, а часто очень близкие друг другу люди способны на это.

  Девушка представилась, кто она такая, рассказала о мальчике и своих предположениях. Выслушав, мужчина поднял руку. И тот час же от их светлого пятна, в котором они находились, как от солнца, во все стороны побежали вдаль лучи, словно зажигались друг за другом бесконечные ряды неоновых ламп. Они стояли в центре и от них во все стороны вверх и вниз шли освещенные коридоры, в которых стояли стеллажи с различными предметами. Некоторые предметы представляли собой растения и живые существа, которые шевелились. Все вокруг заполнилось голосами, звуками, гулом, криками, скрежетом. Человек стал поворачиваться, внимательно оглядывая все коридоры. Поднимая и опуская голову, чтобы не пропустить и те ряды, что шли вниз и те, что шли вверх. Сделав полный оборот, он поднял в сторону указательный палец и сказал:
- Вот!
Все огни тут же погасли, и остался гореть лишь один далекий сегмент.
- Пойдемте! – предложил он и направился к нему.
Девушка пошла следом.

 Они шли, поднимаясь куда-то в гору. Пятно света, в котором они находились, двигалось вместе с ними, а вокруг была кромешная темнота. Под ногами было твердь, которая сменилась простым асфальтом.
- Осторожнее! – предупредил её человек, и асфальт заменила булыжная мостовая.

Потом были плотно сомкнутые плиты, затем бревна, которые качались словно плот на воде, потом ещё что-то. А они шли и шли! Была даже бумага! Обычная толстая бумага, по которой они осторожно передвигались, боясь её порвать. И курящиеся облака, в которых ноги проваливаясь, застревали в невесомости и вязли как в болоте! И сколько прошло времени неизвестно, так как трудно определить его в темноте, и когда совсем нет окон. Но однажды они приблизились к своей цели, и их свет слился со светом, освещавшим тот сегмент.
 Там стоял маленький резной деревянный столик, и на нем находился небольшой глиняный горшок, на котором были нарисованы силуэты, напоминавшие человеческие, но только все они были с одним большим глазом.
- Что это? - спросила удивленно девушка.
- Это ваза, – сказал смущенно и озадаченно человек, пожимая плечами, -  Наверно, это ваза Арзни. – Сказал он, нагнувшись и прочитав бирку на столе, - Возьмите. Послушайте её!
Девушка осторожно взяла её в ладони и закрыла глаза….


  …Арзни бежала по узкой каменной мостовой между двумя стенами, из плотно пригнанных друг к другу валунов. Стены закрывали дворы и тут и там в них были запертые наглухо деревянные двери и ворота, за которыми слышалось мычание коров, лязг пустых ведер, удары молотов о наковальни и множество других звуков постепенно наполнявших город. На Арзни была серая льняная накидка кожаные сандалии и веночек на голове из мелких цветов. Было раннее утро.
 В то утро Арзни исполнилось, как сейчас сказали бы восемь лет, но в том мире, где она жила при подсчете возраста учитывали время, которое ребенок проводит в животе матери, поэтому она отмечала свой девятый год в этом мире. До начала утренних служб и повинностей было ещё время. Город только-только просыпался под первыми лучами солнца. Арзни страшно спешила!

  …Вчера вечером, когда убиралась во дворце, у неё из рук выскользнула любимая ваза принцессы Теликамоб и разбилась на самые мелкие кусочки. Ваза была очень древней ценностью и почиталась в царской семье почти как священная реликвия. Её уничтожение было самым плохим знаком не только для их города, но и для всей страны в целом. Девочку как виновницу происшедшего ожидала самая ужасная кара, и этот год может стать для неё последним в жизни.
 Быстренько собрав осколки в тряпку пока не заметил никто, она вынесла их из дворца вместе с мусором. А утром пока все ещё спали, и охрана иногда разрешает прислуге сходить ненадолго домой, она воспользовалась этим.

  Арзни была сиротой. Из всех родственников у неё был только дядя ПамажУ, у которого была репутация сумасшедшего. Его давно бы принесли в жертву богам, но дядя был Великим гончаром и главным консультантом по вооружениям. Он делал такие вазы и посуду, которая высоко ценилась далеко за пределами города, и страны, и делать он её мог лишь с Высочайшего разрешения Верховного правителя, который просматривал сам все его заказы и особо приглянувшиеся творения оставлял себе. Все оружейники города так же приходили к нему за советом, а сам он к тому же, наивно считал, что для человека в этом мире нет ничего невозможного.
  Кроме этого у него были тайные любимые пристрастия, некоторые из которых позже стали именовать алхимией и колдовством. Имея свободный вход во дворец, он по памяти копировал все ритуальные и священные сосуды, которые видел там. У него хватало ума не показывать их никому и лишь своей маленькой племяннице, и единственной родственной душе он делал исключение.

  …Когда в подземелье его дома, который находился на окраине города у Большой стены, она увидела копию Священной вазы изготовленной дядей. То на вопрос о том, что она думает в этот момент, она ответила так:
- Я думаю, что правитель придумает самую жестокую казнь для тебя, если узнает об этом. Ты будешь умирать очень долго и в страшных мучениях!
  И это было несколько лет назад! Когда Арзни была гораздо моложе.

  Теперь она спешила в надежде, что та ваза цела. Что её не постигла участь всех тех других прекрасных ваз, которые дядя ПамажУ разбивал вдребезги молотом у себя во дворе, считая, что ваза не удалась или несет в себе плохой смысл. Это, несмотря на все просьбы соседей, купцов и просто прохожих, которые предлагали за них все, что он пожелает. Именно за это он и слыл сумасшедшим!


  Вот и Большая стена. Двор дяди. Арзни камнем стучит в ворота и зовет его. Дверь открывается, ПамажУ выглядывает из ворот с безумным взглядом своих больших, черных сверкающих глаз. Его длинные волнистые с седыми прядями волосы спутаны. Он наверно опять не спал и всю ночь проторчал в своем подвале!
 Узнав племянницу, он схватил её за руку и затащил внутрь, выглянув и посмотрев, нет ли кого на улице ещё. Не отпуская руки, он закрывал на засов ворота и задумчиво вел её домой, как будто рядом никого не было. Напрасно Арзни извивалась, просила отпустить, говорила, что ей надо спешить, ей некогда, и до крови кусала его руку. ПамажУ никогда не чувствовал боли. И Арзни это знала!
 Он дошел с ней до самой маленькой комнаты в доме. Пол в ней поднимался весь полностью в одну сторону к стене и под ним был люк в подвал. Вниз в темноту спускалась лестница, именно туда Арзни и надо было! И когда руку отпустили, она сама ринулась туда.
- Только не закрывай, пожалуйста, я очень быстро! Я спешу! - повторяла Арзни, спустившись вниз и устремившись по узкому коридору к масляной лампе, горящей в нише в стене.

  Здесь ПамажУ и их общие предки, его и Арзни добывали глину для своих работ, и за все время нескольких поколений была выкопана целая галерея с большими комнатами, в которой Арзни неплохо ориентировалась. Она взяла лампу и, прикрывая ладонью от встречного ветра, пошла по темным коридорам, повторяя:
- Я сейчас! Я быстро!

  Дядя ПамажУ смотрел вниз в темное окно люка и видел как, там качаясь, удаляется и потом исчезает за поворотом, колышущееся пятно света. Постояв еще чуть-чуть, он решительно захлопнул люк, опустил на место пол и дверь открытую наружу открыл внутрь, перекрыв ею пол и закрыв все пути для выхода из подземелья….


 Арзни шла по коридорам. Впереди и позади неё была абсолютная темнота, которая не пугала её, так как знала, что здесь она совершенно одна. Наконец пришла к своей цели. Это была небольшая комната, точнее пещерка с земляными полками вдоль стены, полукруглым с ямками потолком  и деревянным стеллажом. Вся она была уставлена работами ПамажУ. Арзни поставила лампу в нишу, повернулась, и первое что она увидела… это, было лицо Верховного правителя…!

 Она чуть не потеряла сознание от страха. На неё смотрела голова правителя, сделанная из глины. Видимо это была одна из последних работ ПамажУ!
  Арзни вновь взяла лампу в руки. Голова была точь-в-точь как у правителя. Лицо, уши, волосы! Даже родинка на губе! Арзни с восторгом, в котором был жуткий страх, дотронулась дрожащим пальцем до этой родинки.
- Ва-у!

Она гладила ладошкой его голову, дула ему в ухо, пыталась поковырять пальцем в его носу! Она могла делать с ним все что угодно! С ним, на которого вживую даже смотреть можно лишь с Их Высочайшего Повеления.
 Нет ПамажУ - точно сумасшедший! Если кто увидит это, то это будет не то, что последний год жизни ПамажУ, - это будет последний его миг!

  По действующим судебным правилам осужденному на казнь давали возможность дожить текущий год жизни и лишали оной в следующий День его рождения! А все оставшееся время он работал на самых трудных общественных работах, показывая, какой он хороший. Но помилования никогда не было.


- А я не виновата! – говорила Арзни голове, ставя лампу обратно в нишу, - Она сама у меня выскользнула из рук! Вот только я её взяла она тут же и выскользнула!
 Арзни уперла руки кулачками в бока и наклонилась обращаясь к голове, - Ага, не трогать! А под нею пыль! И в ней пыль! И если её увидит старшая служанка, то это точно станет последним моим годом!
  Так переговариваясь с головой, она стала искать копию Священной вазы. Она переставляла все с места, на место, обсуждая со своим глиняным собеседником некоторые экспонаты этого подземного музея. Те, которые очень нравились и те, которые она бы сделала совсем по-другому!


  Как всегда это и бывает, когда ищешь что-то очень нужное, просто срочно нужное и чрезвычайно важное - это нечто, а сейчас это была именно ваза, оказалась в самом дальнем углу и самой последней в её руках. Девочка обрадовалась. Она нашла то, что искала! Эта ваза ей нравилась даже больше, чем та - оригинал!
- Ну, посмотрите же! Посмотрите, как она прекрасна! – показывала она её голове, - но тут, же осеклась, - …Пробуждение! Первая служба! Ой-ёй-ёй! Мне надо спешить! До свидания голова! До свидания Ваше Высочество!
 Она взяла какую-то грязную тряпку, лежавшую на полке, и накрыла ею голову, словно стремясь скрыть её от чужих глаз. Затем, взяв вазу и прикрывая ею, огонек фитиля лампы она устремилась на выход.


 Но сколько не кричала она возле входа, сколько не звала дядю ПамажУ и не стучала в люк, никто ей не ответил. И более того сверху раздался ужасный грохот, земля содрогнулась в ответ, и сквозь щели вниз посыпались пыль и песок. Через мгновение эта пыль повисла таким плотным облаком, что даже здесь под землей огонек лампы был словно в тумане окружен ореолом. Пламя затрещало и стало гаснуть. Чтобы этого не произошло, Арзни спустилась ниже по галерее, туда, где воздух был еще чист и прозрачен.



  Как долго она была под землей, она не знает. Но все это время она боролась с холодом и голодом. Она надела всю одежду, что смогла найти здесь, но это не помогало. Рядом с входом она соорудила себе нечто вроде лежанки, положив деревяшки, которые принесла снизу и накрыв их тряпьем.

 Дядя ПамажУ часто надолго пропадал под землей, поэтому здесь всегда был запас еды. Стопка тонких лепешек в кувшинах. Почти целая туша копченого барашка, вода, масло для ламп и вино. Это и спасло Арзни. Когда вино и масло оставалось уже только на донышке, а все остальное давно закончилось, даже были съедены все до одной косточки, и Арзни, словно маленький подземный грызун, полностью потерявший человеческий облик, хмельная, сидя рядом с горящей лампой и разговаривая, сама с собой грызла зерна ржи найденной внизу в горшке, она вдруг услышала сверху шаги. Кинувшись к люку, вцепившись в него и ломая под корень свои отросшие слабые и мягкие ногти, она неистово закричала.

 Шаги приблизились, и кто-то сверху стал наносить сильные удары. Арзни кричала, не прекращая все это время. Когда лезвие топора пробило люк, от её голоса остался лишь хрип, но она не прекращала хрипеть. Как только топор выдернули, и в образовавшуюся дыру в клубах пыли упал столб ослепительного света, она сунула в эту щель руку. Напрасно грубый мужской голос на непонятном для неё языке, что-то кричал, бил ногой, наступал на пальцы, видимо, требуя убрать руки. Она бы не сделала этого ни за что! Топор ударил чуть в стороне, и она сунула туда другую руку. После третьего удара, проломившего доску чуть дальше от предыдущих двух дыр, наступила тишина и кто-то, ворча и бросая короткие гортанные отрывистые реплики, стал руками вырывать обломки досок. Едва щель позволила она просунула в нее голову, не видя ничего от солнечного света.

  Какой-то здоровый и сильный мужчина с блестящим рогатым шлемом на голове одетый в меховые штаны и холщовую рубаху, как разглядела она его гораздо позже, вытащил её оттуда. И держа её как кубок, одной рукой обхватив ладонью слабое тело, внимательно оглядел. Затем он накинул ей на шею веревочную петлю, другой конец веревки с такой же петлей был, затянут на его ноге. Но Арзни не надо было привязывать. Она сама вцепилась в его теплую ногу в меховой штанине с коротким мягким кожаным сапогом, обняв её, и не расцепила бы своих рук, пока есть сознание. Мужчина стал продолжать выламывать доски фальшивого пола и люка, помогая себе топором. Достал её вазу и стал расширять дыру дальше.


  Как могла разобрать сквозь сощуренные глаза ослепшая Арзни, весь город лежал в развалинах. Не было улиц, домов, торчали лишь обломки стен. Сквозь груды камней уже начала пробиваться трава. И стоял ужасный запах, который не чувствовался, там в подземелье.
  Действуя длинной жердью как рычагом, мародер стал сдвигать остатки пола и потревожил стену дома, которая еле-еле стояла одиноко рядом. Сверху посыпались кирпичи. Он только успел подхватить вазу и топор, и прыгнуть в сторону, как стена, торчащая вверх, словно зуб, рухнула, поднимая клубы дыма и заваливая место его раскопок. Плюнув в сторону, и прокричав какие-то резкие слова, он сделал ещё пару шагов и остановился, рассматривая вазу. Одобрительно покрякивая, он крутил её во все стороны. Ваза ему нравилась!
 Затем, обратив внимание на то, что что-то мешает его левой ноге, он вспомнил о ребенке, который безжизненно лежал рядом на привязи. Сняв петлю со своей ноги, он ослабил и снял петлю с шеи ребенка. Голова Арзни безвольно висела вниз, руки и ноги вытянулись словно ниточки. Подумав, что она уже мертва, и собравшись уже выбросить её в сторону, размахнувшись, мародер остановился. Держа её на вытянутой руке обхватив ладонью туловище, он стал рассматривать её длинные черные, загибающиеся книзу ногти, её бледное тельце и кожу со свежими ссадинами, появившимися после того, как он проволок ее, по груде камней спасаясь от обвала. Но косточки все были целы. Травм на голове он не обнаружил. Потряс её. Приподняв голову, он сжал пальцами почти прозрачные детские щеки. Рот девочки безвольно открылся. Из него пахнуло вином. Набрав полную грудь воздуха, он со всей силы дунул ей в рот. Глаза задыхающейся Арзни открылись. Она захрипела и протянула к нему свои костлявые ручки с длинными обломанными кривыми ногтями. Ребенок был жалок и страшен - одновременно! Мужчина засмеялся.

  В это время вдали, там, где виднелись остатки башни на пирамиде, раздался какой-то крик. Вокруг самой башни летала большая темная птица.  Птиц было много, они летали большими стаями над руинами. Тут и там что-то дымилось и тлело.

  Мужчина взял её, как предмет, подмышку, подхватил свой топор, вазу и полез через гору камней, далее через огромный провал в Большой стене. Прошел по заваленному в этом месте всякой всячиной и мусором, так что образовался покрытый землей мост, рву и вышел к повозке с запряженными в неё двумя буйволами.
 Животные, подняв кверху голову скосив вбок большие красивые глаза с длинными ресницами, внимательно следили за ним.
 Он положил девочку в конце повозки на ворох одежды, найденной на пепелище, но тут, же поднял её, боясь испачкать одежду, и положил рядом на пучок сена. Потом постоял, подумал. Взял что-то из тряпок и укрыл её. Достал из глубины телеги, из-под стопы собранной глиняной посуды, еду завернутую в кусок ткани и развернул. Там была большая переломленная надвое лепешка и кусок вяленого мяса. Кроме этого в повозке нашелся бурдюк с водой. Напоил её как ягненка. Отломил пальцами маленький кусочек лепешки еле видимой из-под его толстых пальцев. Отщипнул столько же - самую  чуточку мяса и скормил ей. Не разжимая пальцев и не давая все проглотить в один присест, чтобы дитя не умерло от такой большой порции еды сразу после долгой голодовки. Арзни схватив его за пальцы, жадно кусала, выедая по крошке, и потом долго смотрела на него слезящимися глазами, требуя ещё. Но больше он ей не дал, убрав еду поближе к себе. Кинул на неё кусок овечьей шкуры, сел рядом и, прикрикнув на волов, поехал прочь.
  Большие грубые колеса, проворачиваясь, издавали жуткий скрип. Повозка сильно раскачивалась. Арзни смотрела на разбитые стены города в ярких слепящих лучах солнца, на поваленные башни на птиц кругами летавших над всем этим, вдыхала этот свежий прозрачный воздух и провалилась в сон….


  Принцесса открыла глаза.
- …Значит, Арзни выжила?! Я принцесса Теликамоб погибшая в ужасных муках и мстившая после этого за весь свой истребленный народ – ошибалась? Народ не исчезнул в веках? Его потомки продолжают жить! Ну, что же это за безобразие! Почему мне никто не сказал? Кто ответит за мои мучения и за все, что я натворила?
  Хранитель пожал плечами:
- Вы сами  выбрали этот путь! Сами все решили! Никто не обязан был вам подсказывать, – и он улыбнулся.
- А чему вы улыбаетесь? – и принцесса замерла, её лицо исказила какая-то догадка, - Вы…? Вы-ы…! ПамажУ это же Вы???
  Хранитель ещё раз улыбнулся и кивнул головой.
- Вы тот самый безумный ПамажУ? – продолжила принцесса, - преступник Памажу осмелившийся слепить голову Правителя? – и она прикрыла ладонями лоб и губы.
Через мгновенье она добавила:
 - Спешу признать, он у Вас получился как живой! Но это не смягчает Вашего преступления. Скажите мне ПамажУ, а Вы тоже остались, чтобы мстить?
- М-м-м, знаете ли, у меня здесь…. Не знаю, как сказать. У меня здесь несколько иная роль!
- Ну почему же Вы-то меня не предупредили? О лампе? Об Арзни?
- Я же говорю, у меня здесь совсем другая роль! Я ничего не знал ни о Вас, ни о сохранившейся лампе, ни о чем другом, что здесь храниться. Лишь когда появляется посетитель, я провожаю его до места хранения артефакта связанного с ним. А сам я не имею к ним доступа. Вы принесли мне счастливую новость о моей Арзни…, о том, что она осталась жива!

  ПамажУ замолчал. Перед его глазами мгновенно пролетела вся его такая недолгая жизнь, вплоть до того момента как упал на место фальшпол, когда Памажу вышел из дома и сразу же раздался глухой удар, пробивший Большую стену. Образовалась осыпавшаяся дыра. Небо закрыли летящие и шуршащие по воздуху стрелы, камни, горящие огни и все вокруг заполнилось одним сплошным криком и воем состоящим из тысячи голосов жителей и захватчиков. ПамажУ пораженный этим завораживающим зрелищем этим движением масс людей и гигантским действом взбежал по лестнице на крышу, спеша не пропустить ни одного мгновения этого грандиозного представления. И вдруг голова его наполнилась гулом, она загудела, как гудит разгорающаяся печь. Он взглянул на небо и увидел, как от солнца пошли черные шары. Они стали лопаться. И гул в голове сменился тишиной и ледяным холодом в затылке. Памажу провалился в бездну. С тех пор он ничего не помнил и не знал о своей племяннице. И только сейчас, когда Теликамоб слушала вазу, перед ним как в быстро прокрученном фильме прокрутились подробности той его жизни. ПамажУ был потрясен! Но самое главное он понял, что не случайно и не зря оставил Арзни там под землей, и это спасло её.

 - Знаете, ПамажУ, а я рада нашей встрече, закончившей все мои неистовства в этом тонком мире. Ваша ваза мне нравиться больше той, настоящей! Я люблю Вас! – Принцесса положила руки на плечи смутившегося Памажу и, потянувшись на цыпочках, поцеловала его в лоб.
 И почти в тот же миг раздался чудесный легкий звон и вся принцесса, начиная с ног, стала осыпаться мелкими искорками, и вот уже перед Памажу словно прошел маленький звездопад. Искорки оседали и исчезали, и через секунду все закончилось. Удивленный ПамажУ стоял, приподняв руки. Он стоял один в круге света. Он посмотрел на свои руки и ноги. Хлопнул ладошами. Пробежался стоя на месте. Затем подпрыгнул и ударил двумя ногами в основание под собой. Он был один. Совсем один. Затем он, посмотрев вверх, задумался и решительно пошел к своему столу и лампе на нем светившей где-то очень далеко маленькой звездочкой.

 Через долгое время он подошел к своему столу и сел. Взял кисть макнул её в тушь. Свел брови, вытянул губы, помычал и продолжил, молча писать. Он писал сказки. А тот, кто придумывает сказки, не может просто так взять и исчезнуть!


  …По дороге, проходящей между двумя дворами, шла пожилая женщина. В руке у неё был букетик цветов и пакет. Пройдя мимо гаражей, она остановилась. На её пути лежал глиняный горшок. Она внимательно посмотрела на него, затем оглянулась. Рядом никого не было. Достав из пакета газетку, она присела и, обернув ею, горшок подняла его с земли. Всю дорогу пока шла домой она рассматривала свою находку. Дома она вымыла её под струей воды из крана, осторожно протирая губочкой с моющим средством. Затем вытерла сухим полотенцем. Набрала в него воды и поставила на каменную полку между двумя выступающими из стены квадратными колоннами, прямо над прикрепленной к стене картинкой с автомобилем, и поставила в эту вазу свой букетик цветов. Затем взяла стул и, поставив рядом села смотря на букетик и на свою находку. Конечно же, это была ваза, а не просто горшок. Она была очень старая. На коричневом фоне вазы были видны темные силуэты людей, взявшиеся за руки, и видимо танцующие. У всех у них был только один большой глаз….


10.12.09  ValDao