Дружина разбойников. Глава 9

Продолжение мемуаров Филиппова Андрея Николаевича «Пути-дороги забайкальского казака»

Глава 9

Дружина разбойников

В Усть-Ундургу приехало много работников, были из Зилова, все с лошадями. Они возили груз (железные мостовые части и путейское оборудование) от Урюма до Могочи. Проезжали мимо наших земляных работ. Однажды передал мне Макаров через Юрченко записку, которую написал мой брат: «Сообщи, где ты находишься, я приеду к тебе». Эта записка так меня взволновала, что я не знал, что мне делать дальше: или убегать от него, или увидеться с ним, чтобы узнать о матери, ее здоровье. Не умерла ли она. Но я боялся, что мой брат может выдать меня и моих товарищей. Так я колебался два дня, и сон потерял, сделался как чумной. В конце концов решил рассчитаться и идти навстречу к нему, если уж выдаст меня, то только меня одного, а товарищи мои останутся.

Замерили работу, подсчитали сколько мне причиталось. Получил деньги, котомку за плечи и пошел в Урюм пешком. Я не дошел до Урюма километров 10, и тут встретился со своим братом. Он припарился к возчикам, которые везли груз в Могочу. Первым делом я спросил у брата про мать. Он сказал:
-Оставил ее у братана Платона Левонтьевича.
-А что заставило тебя искать меня? – спрашиваю у него.
-Это мать настояла, чтобы узнать живой ты или нет.
-Говори лучше правду, если у тебя есть цель выдать меня, чтобы угнали под конвоем, то говори лучше сразу, но знай, что тебе все это не простится, ведь у меня есть товарищи.
-Что ты, клянусь тебе, у меня такой цели нет. Просто решил, что мы с тобой вдвоем больше заработаем. Поедем на работу вместе.
-Поеду я с тобой или нет, это еще вопрос, но тебе надо вернуться обратно к матери. Она ведь одна скитается, надо кому-то ее содержать.

На этом и порешили, как только мы подзаработаем денег, он вернется к матери. Приехали с братом в Урюм. Можно было идти работать к Юрченко. Он говорил мне, что я могу на него рассчитывать. Но я не пошел к Юрченко, ведь у него была большая семья, и если бы он взял меня, то потерял бы в своих доходах, да из его работников пришлось бы кого-нибудь рассчитывать. А это было не в моем характере, чтобы из-за меня кто-то страдал. Поэтому решил подыскать другую работу.

В Урюме я видел одного знакомого Веневского, но коня у него не было, он возил тачкой сам. Он принял нас с братом в свою артель. Наладили тачки, начали возить землю. Но брат физически не любил работать и всячески отлынивал. В карты играть или в бабки это он очень любил. Поэтому заработок у нас не получался. Вдобавок у меня расстроился живот, мучился целую неделю, а потом пошел в Усть-Ундургу к Маланье Макаровне. Она полечила меня отваром травы, за три дня лечения все прошло.

И тут я услышал, что в Усть-Ундурге нанимают косить сено по 10 коп. за пуд. Рассказал брату, тот даже обрадовался:
-Цена хорошая, надо браться.
Я рассказал об этом Жеребцову, Писареву и Мишке. Они приехали, и пошли мы брать этот подряд. Травы были хорошие, хозяин дал нам коней возить копны, косы, грабли, вилы. От Усть-Ундурги покос был недалеко в 6-ти километрах.

Фамилия у хозяина Яновский. Он увез нас на покос. Мы сделали балаган, накрыли его свежей травой. Тут и лес был недалеко. Устроились на лоне природы, речка недалеко, ходили туда купаться. Хлеб нам пекла и стирала белье Маланья Макаровна, жена Юрченко. К ним и в баню ходили. Все устроилось как будто хорошо, начали косить.

Погода первое время благоприятствовала. Брат же начал изводить меня своей пьянкой. Вызвался он идти за продуктами, пошел вечером, утром должен был вернуться часам к 8, к утреннему чаю, потому как хлеб у нас уже вышел. Утром мы вставали с восходом солнца и сразу начинали косить. По росе коса шла хорошо, мягко. Косили до 8 часов утра, потом пили чай, а после завтрака сухое сено копнили или метали в зароды. Время уже к чаю подходит, а брата все нет. Пошли все равно в табор, думали, пока будем кипятить чай, он придет. Чай вскипел, но брата так и не дождались. Собрали кое-какие корки засохшего хлеба. С ними и попили чай. Мне ребята говорят:
-Иди, ищи своего брата, а мы пойдем грести сено.
Взял я мешок на всякий случай, пришел на квартиру к Юрченко, спрашиваю:
-Был у вас мой брат или нет?
-Да, был. Ушел утром, взял хлеба и молока четверть, но было заметно, что он выпивши.

У Юрченко был небольшой бат долбленный из толстого дерева, поднимал 3-4 человека. Вот брат и вздумал на этом бате плыть до места покоса. На себе ведь нести тяжело. Доплыл до первого переката и сел на мель. Добавил себе еще выпивки, свалился на дно и заснул, как праведник. Я нашел его уже только к обеду. Меня такое взяло зло, было совестно перед товарищами, что стоит хорошая погода, надо успевать убирать сено, а он взялся пьянствовать: продукты забрал, молоко пролил. Но я не стал его будить. Пришел он только к вечеру, да еще на меня стал ругаться:
-Ты почему меня не разбудил, меня оводы и мошки изъели.
-А это тебе в наказание. Товарищи голодные работают, а ты пьянствуешь. Как только тебе не стыдно!

Ребята тоже поднялись на него, начали совестить. Он обещал:
-Не буду, не буду пить.
Но все было бесполезно. Как пойдем в баню мыться, то он уйдет к ундинопосельским, там и ночует; в карты играет, а где карты, там и водка. Мы уже вечером все уходили на покос, а он оставался, приходил только в понедельник или во вторник. Получалось так, что он и свой заработок и мой пропивал. Деньги у нас не скапливались. Рассчитаемся за хлеб, стирку белья и баню, и ни копейки не оставалось. Все уходило на продукты и на прихоти брата.

Все это заставило меня идти на другой заработок, который казался более легким. Но и этот заработок не получился, а пришлось наголодоваться и скитаться недели четыре. И даже хорошо что не вышло это дело, а то бы нам не удалось остаться в живых.

Это были грузины, хотя они назвались политическими заключенными. Нас обманул Бянкин. Свою выгоду он все равно бы получил, а нас бы уничтожили. Обо всем этом мне потом рассказали в 1914 году в Ксеневской тюрьме. Было много примеров, если у дружины выходило что-нибудь удачно, то потом они русских уничтожали, а добычу делили между собой. Русских ставили на самые опасные места, там редко кто оставался в живых. Русские им нужны были для того, что им больше доверяли, и через них хорошо осуществлялась связь. Грузины же находились под подозрением, их заработком считался кинжал и револьвер. Без них они не ходили.

Нас грузины отправляли за продуктами. И меня так же отправили в Ивановку, на прииск к одному смотрителю. Он должен был узнать в конторе, когда повезут золото и сколько. От него я приносил записки к атаману. Потом опять уходил на прииск на разведку. Так я мотался почти неделю. Собрал все сведения, принес к атаману. Но мы не были увлечены этим делом.

Поселок Усть-Ундура расселялся. В нем уже было домиков двадцать, большинство – ундинопосельские, имеющих по 3-5 лошадей, на которых возили груз от Урюма до Могоча. У нерчинских было 2 брата и зять. Они тоже имели лошадей, но они мало на них работали, а больше занимались спекуляцией: придерживали водку и продавали рабочим. Фамилия их была Бянкины. Гошка, Писарев и Мишка часто выпивали у них и вошли к ним в доверие. Бянкины давали им даже в долг. Младший Бянкин выдавал себя за политического, он сидел в тюрьме три года за политику.

Он постепенно обработал Гошку и Мишку, убедил их  в том, что у него есть знакомые ребята, которых называл дружиной. Она сколачивала средства для партии революционеров путем налета на почту или на контору Его Величества, где скапливалось много золота и денег. Половину награбленного добра они сдавали в комитет партии для борьбы с царизмом, а остальное оставляли себе.

Гошка и Мишка обо всем этом рассказали мне, сказали еще, что сейчас у них готовится дело, и им нужны люди, человека 3. А где и какое дело, они не знали, а хотели бы узнать. Они меня сговорили зайти к Бянкину младшему. Мы взяли бутылку водки, хозяйка положила нам закуски. Бянкин подсел к нам, когда мы закусывали, и спросил:
-Согласны ли вы войти в дружину или нет?
-Прежде чем вступить в вашу дружину, нам надо узнать, что это за дело, – ответил я.
-Об этом вам не скажут, пока вы не войдете в их дружину. Это секретно, но обычно они делают большие дела. К примеру, в прошлом году в Соболино обобрали почтовое отделение. Взяли 3 пуда золота и денег 15 тыс. Вот такие дела они делают. Думайте 2 суток, а потом скажете мне: да или нет, но ни в ком случае никому ни слова не разглашать.

Мы думали двое суток, как быть решиться или нет. В случае неудачи, мы ясно понимали, что нам будет неминуема тюрьма. Но жить так, как мы жили не было уже никакого смысла. Надоело бесконечно ожидать, что не сегодня-завтра нас заберут жандармы. Если бы мы достали деньги, то выкупили бы паспорта и устроились на хорошую работу. Сенокос наш уже подошел к концу. То, что нам заплатил хозяин за работу, уже потрачено. Надо искать новую работу. Поэтому мы и решили вступить в дружину, рискнуть на большое дело, а потом уйти от них в тайгу.

Пошли к Бянкину, а он нас поджидал, уже хотел сам идти к нам, узнать наше мнение, и предупредить, что сегодня дружина уже уходит на дело в Кару. Там, в Ивановке, была контора кабинета его Величества. Все подрядчики сдавали золото в контору. Все, что мылось на 3-х станах хозяйственным способом, тоже сдавалось в контору. Когда там накапливалось много золота, то контора вывозила его в Усть-Кару на почту, а почта переправляла золото в Читу в государственный банк.

В дружине было решено подкараулить тот момент, когда повезут золото, и похитить его. Про все про это нам рассказали правильно, но в одном нас обманули. Когда я спросил, какой национальности в дружине люди, то Бянкин ответил, что только один грузин, а остальные русские. А у нас с товарищами была договоренность, что если в дружине будут русские, то мы пойдем на дело, а если грузины, то ни в коем случае не пойдем. В общем, мы еще были в нерешительности, а Бянкин нас убеждал и говорил:
-Все это дело будет сделано за одну неделю, здесь вы скажете, что пошли в тайгу искать золото.
Мы еще подумали и пришли к заключению, что если и не выйдет ничего, то мы просто придем обратно, и наконец-то решились. Мы хотели взять с собой продукты, но Бянкин нас отговорил:
-Хлеба я вам дам, никуда не ходите, а когда стемнеет, то я провожу вас к нужным людям, и вы в сегодняшнюю ночь должны пройти незамеченными в Ушумун.

Сказав так, он налил нам водки, жена его поставила на стол мясной закуски, мы вместе выпили эту бутылку, поели хорошо, и Бянкин нам пожелал успеха. Когда стемнело, и народ улегся спать, то мы отправились по дороге в Ушумун. Отошли километра 4, увидели небольшой ключ, за ним густой лес. Бянкин свистнул три раза, в ответ тоже просвистели три раза. Мы стоим, дожидаемся. Смотрим, идет один человек с винтовкой в руках, что-то спросил по-грузински, Бянкин ему ответил. Тогда этот человек сказал нам:
-Идите за мной.

Я Гошке прошептал, если там все грузины, то вернемся назад. Он мне мотнул головой в знак согласия. Мы прошли в глубину леса, там сидело еще 4 человека. Один встал и поздоровался с нами, говорил он по-русски чисто, спросил:
-Товарищи, а оружие есть у вас?
-Нет оружия у нас.
-Ну да ладно, это неважно. В Каре достанем для вас оружие. Золото повезут из Ивановки в Усть-Кару. Вот мы и должны его взять. Нас 8 человек. Каринских брать не будем, это лучше, чтобы они ничего не знали. были ли вы на таких делах?
-Нет, не были.
-Это тоже неважно. Сейчас такие дела делаются просто. Убьем только лошадей, чтобы возок не увезли, а людей уложим вниз лицом, заставим лежать, а охранники убегут. Мы насыпем золото и уйдем в тайгу. Был ли кто-нибудь из вас в Каре?
-Я был там, - ответил я, - и в Ивановке был, там у них главная контора. Я в Ивановке в лазарете лежал в 1908 году.
-Вот это очень хорошо. Нам больше ничего и не надо. У меня там есть свой человек. Снесешь ему от меня записку, а он скажет тебе, когда повезут золото, сколько и какая будет охрана. Мы знаем хорошее место, где подождем добычу и возьмем ее.

Я подумал, что вся моя миссия будет в том, чтобы отнести записку, а в деле я не буду участвовать, чего я очень боялся и не хотел. Я знал, что не выстрелю, потому что еще не держал в руках огнестрельного оружия, ненавидел драки. Если где завязывалась драка, то я всегда уходил.

Мы попрощались с Бянкиным и наказали ему, чтобы он предупредил Пантелеймона и моего брата, что мы ушли в тайгу, якобы услышали, что хищники нашли золото, что мол пошли на разведку, и если будет золото, то придем и заберем их.

Мы пошли до Ушумуна. Идти было километров 25 или 30, и если бы люди из дружины могли бы ходить так, как мы, то дошли бы быстро, а они оказались плохими ходоками. Часто останавливались, отдыхали, да и голодные они были. 2 дня лежали в лесу без хлеба, пока собрали свою дружину.

Не доходя до Ушумуна, мы свернули с дороги в сторону, в обход деревни. Весь хлеб, который нам дал Бянкин, 2 буханочки, нам пришлось разделить на всех по небольшому кусочку. А нам надо было еще идти до Верхнего Стана 35 километров. Во вторую ночь только мы дошли туда, и опять свернули с дороги в сторону. Старшой начал меня отправлять на Верхний Стан за продуктами. Спросил у меня:
-Деньги есть у вас?
-Нет, денег нет.
Тогда он дал мне 3 рубля и наказал:
-Когда будешь выходить на большую дорогу, то оглядывайся, чтобы никого не было. Если будет кто-нибудь ехать, то пережди, а когда выйдешь, то иди прямо, никуда не сворачивай. Если в Верхнем Стане встретишь знакомых, то старайся от них уклониться.

До Верхнего Стана я дошел благополучно, зашел в магазин, купил рыбы, сала, ветчины с килограмм, да хлеба три булки по 5 фунтов. Сложил все в котомку и пошел обратно к своим товарищам. Накормил всех досыта.
Старшой начал писать записку в Ивановку человеку, который работал становым и смотрителем конной бутары. Он делал съемку с бутары и сдавал золото в контору, так что ему должно было быть известно, когда повезут золото. Место встречи с ним мне назначили там, где мы должны были остановить возок, между Нижним и Усть-Карой. Старшой начертил даже план и указал, где их надо будет найти. Назвался нам Ахметом и сказал, что уже не раз проводил такие дела. В Каре у него были связи. Еще одного русского он отправил на средний стан Кары, дал ему записку к своему другу, который должен был снабдить оружием нас троих и этого русского, так как мы не были вооружены.

Получив все эти наказы, разошлись каждый по своему маршруту. В Ивановку я пришел на 2-ой день, после обеда. Нашел дом, где жил смотритель, зашел на его квартиру. Вышла прислуга, я спросил у нее:
-Можно ли мне видеть смотрителя Александра Семеновича? Позови его, скажи ему, что хочу видеть его лично.
Сам остался ждать на крыльце. Немного погодя, он вышел. Я спросил:
-Вы Александр Семенович?
-Да я, а что вам нужно?

Я подал ему записку Ахмета, он ее взял, сказал мне, чтобы я подождал, а сам ушел. Я подумал, что вдруг он сейчас вызовет охрану, и они заберут меня. Я так струсил, что чуть не убежал, и бежал бы, но тут он вышел и показал мне падушку лесную, недалеко от стана:
-Завтра будь там часам к 10, я приду, и мы потолкуем, пароль будет такой: я буду идти и петь песню «Жаворонки, жаворонки мои», и ты откликнешься: «Нет, мои». Тогда я подойду к тебе. А сейчас у меня гости сидят, мне некогда.

И он ушел. Я направился в поселок, попросился в одну бедненькую избушку, к старику, который сидел на завалинке, переночевать у него. Он разрешил, утром я встал, попил чаю и пошел в падушку, зашел в чащу, недалеко от дорожки сел на пенек, и стал ожидать. Сам переживаю опять, навалились мысли о том, что вдруг этот смотритель приведет охранников и меня заберут.

Так я томился часа 2, потом слышу: идет человек и легонько что-то напевает. Когда подошел ближе, то я разобрал слова: «Жаворонки, жаворонки мои». Я в ответ: «Нет, мои». Он свернул с дорожки в мою сторону, я увидел у него в руке корзину, тогда только страх у меня прошел, от сердца отлегло.
Он подошел ко мне и говорит:
-Ну здравствуй. Пойдем подальше в лес.

Мы забрались на полкилометра в чащу, поставили корзину, сели на землю и стали обсуждать наши дела:
-Хорошо, что ты пришел вовремя. Золото скоро повезут, только я не знаю сколько и когда. Тебе придется еще здесь потолкаться, пока я добуду точные сведения. Завтра мы должны свидеться в другом месте. Ты уже наверно видел, где стоит бутара. Ниже ее есть разрез. Может быть найдем какой-нибудь лоток и гребок. Ты ходи, пробуй, старайся. Я увижу тебя и подойду. Может  к тому времени что-нибудь узнаю и расскажу тебе.

Тут достал пирожки с мясом из корзины, отдал их мне:
-Ешь, давай. А сколько сейчас человек в дружине? Как они вооружены?
Я ему рассказал все, что знал,  с тем мы и распрощались до завтрашнего дня. Я остался в падушке, и как только начало смеркаться, пошел в поселок к тому старику, у которого останавливался накануне ночевать.

На следующий день пошел на разрез, нашел расколотый лоток и гребок. Хожу, пробую по разрезу то там, то тут, и вот вижу, идет мой связной от бутары. Он мне сказал, что уже готовят золото к отправке, пакуют пачки, чтобы я завтра снова пришел на это же место, и он подойдет сюда же после гудка.

Я так и сделал, снова пришел на разрез на другой день и стал дожидаться гудка. Он подошел с корзинкой, и мы снова забрались в лес подальше.
-Слушай внимательно. Золото повезут через 2 дня, в пятницу. Его будет 3 пуда. Охраны 6 человек верхами. Трое будут ехать впереди, а трое позади. На козлах кучер и еще один охранник, а сопровождающий будет сидеть в тарантасе. В охранников не стреляйте, они убегут с первого залпа. Ахмету скажи, чтобы избегал ненужных жертв.

Затем мы нашли недалеко старое большое дуплистое дерево:
-Вот сюда вы принесете и положите мою долю.
Со дна корзинки он достал наган, хороший 8-ми зарядный.
-Наган возьми с собой, потом оставите в этом дупле вместе с золотом.

Связной снабдил меня продуктами, написал записку Ахмету, и мы распрощались. Я пошел к месту назначения, где мы должны были все собраться. Идти надо было 45 км, и я шел всю ночь большим маршем, чтобы утром быть уже на месте. Все обошлось благополучно. Записку передал Ахмету и рассказал обо всем, что передал мне смотритель. К моему приходу дружина уже достала немного оружия: одну винтовку, две берданки, одну двустволку. Две винтовки у них уже были раньше. А у Ахмета был маузер. Наган он у меня забрал и отдал его своему грузину, а мне дал двустволку. Выбрали место нападения: речка делала поворот, кривун, и здесь был мост, а по берегам густой лес.

Нас разделили на 2 группы: 4-х по левую сторону дороги, а сам Ахмет и еще 3-е грузин по правую сторону. Я со своими товарищами должны были стрелять в коней возка. Передних охранников пропустить, и стрелять потом в задних охранников. Пришел наблюдатель и сказал:
-Едут!

Мы все легли по свои местам и затаились. Я сильно волновался, сердце сжалось в груди. Вижу уже, что возок въехал на мостик. Гошка и Мишка дали залп по задним охранникам, а передние уже проехали. Мой напарник должен был стрелять по упряжке, но то же стал стрелять по охранникам. А я хотя и выстрелил, но возок уже сошел с моста, и кони хватили что есть мочи по дороге. Засада с Ахметом выскочила и стала стрелять по коням, но уже было поздно. Лошади так помчали тарантас с золотом, что тут же и скрылись из виду, а задние охранники повернулись и убежали в обратную сторону, так и не сделав ни одного выстрела. Жертв не было.

Уже потом до меня дошел слух, что одного охранника, который сидел на козлах и сопровождающего  все-таки легко ранило. Мы же стали карабкаться в гору, забираться в тайгу, взяли направление на железную дорогу. На второй день, перед заходом солнца вышли на тропу, шли спокойно и увидели в стороне охранников. Мы остановились, подползли к ним тихонько. Смотрим, а их отряд человек 20. Они остановились табором на ночлег. Пришлось нам свернуть в другую сторону и пересечь падь без леса.

Хорошо, что уже в это время стемнело, нам удалось дойти до тайги и скрыться в ней. Ушумун обошли стороной, заходить не стали, хотя были голодные: 2 дня уже ничего не ели.

На 3-ий день пришли на покос, где мы косили сено Еновскому. Сено, балаган были в целости и сохранности, копны сметаны, но людей уже не было. Грузины остались лежать в балагане, а мы втроем пошли на квартиру, в поселок. Когда пришли, то хозяйка Юрченко стала нас спрашивать:
-Где же вы столько времени были?
-Да мы ходили в одно место, недалеко от Уст-Ундурги, били ямы, но золото оказалось плохое, и мы бросили это место. Вот и вернулись назад.
-Вчера из Кары прислали отряд охранников из 20 человек. Они доехали до станции Урюм, но вернулись и уехали обратно в Кару.

Мы облегченно вздохнули, что не попались, гроза нас миновала. Но все-таки решили уйти отсюда в Бухточу. У Пантелеймона осталось наших денег 15 руб. Мы взяли муки по пуду, рассчитались с Маланьей Макаровной за хлеб, квартиру и баню. Мы очень хотели отделаться от этой шайки, потому принесли им продуктов дня на 2 и распрощались. Оружие они все оставили себе, да мы и не стремились его получить, хотя Ахмет и предлагал нам взять берданки, но мы не взяли и сказали, что пойдем в тайгу искать золото. И больше мы с ними не виделись.

Позже до нас дошел слух, что дружина сделала грабеж в Урюме, обобрали магазин одного купца, но тоже неудачно. Один из дружины стоял на стреме во дворе, а трое были в магазине. В это время по улице шел жандарм. Когда он подошел к магазину, то увидел того, кто стоял на стреме, окликнул его. Тот побежал, жандарм начал кричать: остановись! А тот еще быстрее побежал, тогда жандарм выстрелил в него и убил. А остальные услышали выстрел, выскочили из магазина и скрылись.

Потом за ними началась погоня. Из Зилова наехало много жандармов и охранников, которые сделали облаву. Дружина ушла в тайгу, на зимовье, но охотники заметили их и выдали. Жандармы окружили зимовье, те начали отстреливаться. Но видимо патронов оказалось мало, шайка эта сдалась, но только 3 человека, главаря с ними не было. Увезли арестованных в Нерчинск, стали их пытать, и они выдали всех, кто им содействовал и помогал. Арестовали и Бянкина, и его зятя. Так эта дружина кончила свое существование. Я с ними больше никогда не встречался и избегал всяческих встреч.

В сентябре Юрченко выехал с земляных работ. Заработок там оказался хороший. Гошке Соплякову пришлось на руки 250 руб. Он уехал домой на призыв в армию. Вот так опять вмешался в мою жизнь мой брат. Не приехал бы он тогда, я бы из-за него не сорвался с той работы и чуть не угодил в тюрьму. Благодаря тому, что мы ушли от дружины и не стали путаться с ними, избежали тюрьмы. Хорошо, что мы от них отделались вовремя и стали продолжать поиски золота.

Продолжение следует