Золотистая рыбка детства

               
     Мой  почтенный  родитель (царство ему небесное) в  молодые годы  по натуре  был  истинным  холериком. Его энергичность, напористость и непоседливость доставляли  близким  людям  немало  хлопот.  В  том  числе хранительнице  семейного  очага  и  мне,  отроку,  которому едва  минуло  десять  лет.  Небольшого  роста,  голубоглазый крепыш,  с  копной  черных  постоянно  вьющихся волос — таким  был  мой  отец-любитель  природы  и  заядлый рыболов. В  выходные  летние дни это занятие  поглощало большую  часть его свободного времени. Волей-неволей и  мне, конопатому, стриженному под бокс, хрупкому мальчонке  приходилось  (хотя и  без энтузиазма) удить рыбу.  Не  стану  утверждать,  что  деваться  мне было некуда, но отказать отцу, я не мог. Жил я с ним в мире  и согласии, как в серые будни, так и в светлые праздники.
     В  круг  моих  обязанностей  входило  заготовлять  и содержать наживку, т.е. земляных червей. Небывалого размера и упитанности красные чудовища водились в отходах  жмыха  на  территории  городского  маслобойного завода.  На неделе,  проникнув  на  свалку  через  потайную дыру  в  заборе,  я  собирал  эту  пакость  в  железную банку.  Опасаясь  появления  сторожа,   действовал   весьма расторопно.  Червей   хранил дома под ванной и ежедневно почивал  их использованным чаем. И вот наступал  предвыходной  день.  Явившись  с работы, папуля первым делом осматривал наживку и, удостоверившись в ее достаточном количестве и надлежащем  качестве,  одобрительно  покашливал.  Затем, отправив меня спать, имел обыкновение  засиживаться на  кухне.  Распутывал  леску,  отливал  из  свинца  грузила, красил поплавки, прокручивал на мясорубке прикорм… Всего и не перечислишь. Одним словом,  делал все то, что  пришло  в  его  неспокойную  голову.  Но  рано  утром свежий и бодрый батяня  был  уже  на  ногах. Вытаскивал меня  из  постели,  поспешно  укладывал  рыбацкое имущество  в  рюкзак,  возмущаясь по поводу  ребячьей  неповоротливости. И  в тот  памятный  день рыбалке предшествовало все то, о чем я поведал выше.
     В  шесть  часов  утра  я  и отец были на автостанции.  Затем  на  рейсовом  автобусе отправились по маршруту  Оренбург —  Илек.  Папа  взахлеб рассказывал  мне о каком-то таинственном  водоеме,  где якобы  водится  искусственно выведенная, диковинная рыба — золотистый линь. При этом глаза рассказчика лихорадочно  блестели, а чересчур громкий голос срывался,  к немалому удивлению полусонных попутчиков.  Минут  через  сорок мы вышли из запыленного Пазика  километрах в двадцати-пяти от Оренбурга.
     Июльский день был пасмурным,  умеренно ветреным  и  теплым.  Всходившее  солнце  пряталось  за облаками,  не предвещая жары. После  недавней  духоты степная  природа оживала. Размеренно покачивался  на ветру седой ковыль, расправляли лепестки сомлевшие полевые цветы, вдали пел жаворонок. Без промедления отец  направился  к  таинственному водоему. За его плечами  был  рюкзак,  а в руках бамбуковая удочка и подсак. Следуя  за  ним  по  пятам, я  тащил  резиновую лодку в чехле.  Отмахав  километра  два по степи, мы вышли к  притоку  реки Урала  под  названием  Донгуз.
     Облюбовав небольшой залив, подготовили в заросшем осокой и камышом берегу проход к воде. Накачали  резиновую  лодку,  спустили  ее  на  воду. Первым в  одноместное  резиновое  суденышко  погрузил  свое тело  главный  рыболов,  я  же  втиснулся  между  его  ног. Из-за отсутствия свободного места снасти закрепили бечёвкой на бортах. Отчалили от берега и сразу же оказались  в  неприятной  ситуации.  Лодка  налетела  на  корягу.  К  счастью,  прорезиненный  шелк  днища устоял, и суденышко не затонуло.
     Ярко-красная  лодка  на  голубой  глади  залива сияла,  как  солнышко  на  небосклоне.  Слаботочный  залив лишь  изредка  покрывался  мелкой  рябью  при  дуновении ветра. Со слов отца я понял, что линя надо искать в прогалинах между водорослями, которыми буквально кишел  залив.  Предстояло  просто-напросто  угадать  место, где рыба  кормится в зарослях водных растений, выискивает  корм  в илистом дне. Наконец, что-то подобное  удалось отыскать. Очистив прогалину от стеблей и листьев, опустили на дно прикорм. Особый отцовский  прикорм  из  отрубей,  молотых  сухарей и какой-то каши. Отец, забросив удочку,  начал ждать. Наступило временное затишье. Заядлый рыболов с озадаченным  видом  битый час пожирал глазами поплавок, не смея признаться в бесполезности этого занятия.
     — Ума не приложу, что происходит. Вода слегка затуманена,  рыба отнерестилась,   должен  начаться жор, — еле слышно бормотал он.
     — Пап,  только  понапрасну  тратим  время,  может, вернемся домой?— хныкал я,  заранее зная, что уйти  с водоема несолоно хлебавши неисправимый холерик откажется.
И тут произошло чудо. В прогалине появились мелкие пузыри, а через пару минут отец, издав нечленораздельный  звук, лихо  подсек  золотистого, темноглазого линя.  Затем  в  течение получаса он буквально  не  успевал  снимать  с крючка покрытых слизью, не менее чем килограммовых красавцев. Мне оставалось лишь  наблюдать, как улов  заполняет все свободное пространство лодки.
     — Славная  сегодня будет жарёха, — повысив голос, говорил преисполненный радости заядлый рыболов.  Я  знал,  что он  лукавит. Ведь сам-то папуля рыбу в пищу почти не употреблял, и увлечен был лишь процессом ее отлова. Я же, в отличие от почтенного родителя, уплетал рыбные блюда с большим  удовольствием.  Правда,  к  рыбной ловле так и не пристрастился.  Вот   такая   рыбалка  была  в  моем  детстве. Это  надо  себе  представить!  Ярко-красная, крохотная лодка на голубой глади залива, а в ней два человекообразных  существа, под золотистым покровом. С тех пор утекло немало времени, нет на белом свете заядлого рыбака,  не  встречался  мне  больше  и золотистый линь, но в памяти нет-нет да промелькнут воспоминаниями  светлого детства.