Быть ведьмой. Глава I

– Закат, – прошептала девушка, глядя, как сквозь щели закрытых ставень пробиваются последние лучи солнца. Предвечернее время девушка любила. Силы тьмы, жившие внутри, откликались на призыв лучше и эффективнее. С улицы доносились крики, звон оружия и топот тяжелых сапог. Элайн равнодушно хмыкнула и поднялась с кресла, в котором провела почти целый день за книгой.
Они пришли за ней.
Зная, кто она, и зная, что она может сделать с ними, – а Элайн ни за что не поверит, что они не разузнали о ней все, вплоть до цвета ее нижнего белья, – они решились. И подписали себе приговор без права на отсрочку. Она уже давно знала об этом. Во взглядах постоянных посетителей и трактирщика, который каждый раз избегал смотреть на нее. И в словах случайного нищего, который, столкнувшись с ней на улице, пробормотал: «Молодая еще… звери». Но она не хотела верить в то, что ей придется сражаться. Однако выследила одного из охотников и сделала, как говорится, задел на будущее. А уже через день он принес ей весть: они собираются загнать ее в угол, пробудив животные инстинкты, которыми, по их мнению, руководствуется «эта тварь». Рассчитывать, что Элайн бросится на мечи и копья, сражаясь до последнего вздоха, было опрометчиво с их стороны. Потому что загнанный в угол зверь действительно уже ничего не теряет. И это не мешает ему исхитриться на грязные кунштюки.
Девушка скинула с себя платье, оставшись в короткой сорочке, а после прошлась в таком виде до окна, выглянула из него и, задумчиво оборонив, что пора ложиться, чтобы завтра покинуть город на рассвете, закрыла ставни и вернулась в центр комнаты, к небрежно сброшенному наряду. Не стоило надеяться, что безутешный аристократ отпустит ее просто так. Но это уже его проблемы, ибо Элайн не собиралась думать, в каком виде к нему вернутся нанятые убийцы. Немного поразмышляв, в чем ночью удобнее бегать, девушка наклонилась и подтянула мешок с вещами за лямку. Достав оттуда рубашку с корсажем и штаны, Элайн шустро переоделась и проказливо улыбнулась, выставив вперед руки и зашептав слова заклятия. Когда последнее слово сорвалось с ее губ и повисло в воздухе, одеяло на постели приподнялось так, как если бы под ним лежала девушка. На подушке образовались густые рыжие пряди. А лицо? Кто будет смотреть в глаза подлой ведьме, зная, что пи прямом контакте глаза в глаза девушка способна очаровать мужчину, взывая к его благородству? Причем, на это способна любая девушка, а не только ведьма.
Элайн откинула свою настоящую гриву волос за спину и повесила мешок на плечо, предварительно упаковав его гораздо тщательнее и облегчив с помощью магии. Оружие? Нет, его с ней не было… По крайней мере, посоха, который был слишком приметен. Она отослала его к дочери, чтобы та сберегла оружие матери. Проверив кинжалы за голенищами сапог, девушка выпрямилась и потянулась за перчатками, лежащими на кровати, у мнимых ног «ведьмы».
Дверь не скрипнула, когда в комнату вошел молодой парень. Он был высок, широк в плечах, обладал светлыми, коротко стриженными волосами и голубыми глазами. Типичный деревенский красавец на всю деревню. «Небось там и завербовали» – со смешком подумала Элайн, обернувшись на звук шагов. Его звали Тиалий. В него верили, после того как он рассказал о своем романе с ведьмой. И они не подозревали, что он выдал их тайны так же легко, как и ее. Но это уже не имело значения. Ночью она убьет их всех, прекратив охоту.
Тиалий приблизился к ведьме и, нежно проведя пальцами от виска до подбородка, попытался притянуть девушку к себе поближе, чтобы поцеловать, но Элайн сама сделала шаг вперед, обхватив его руками за шею и пылко впившись в его губы. Они стояли, самозабвенно целуясь, а затем Элайн оттолкнула его от себя с такой силой, что парень, сделав несколько шагов назад, не удержал равновесия и упал в кресло. Девушка быстро выкрикнула два слова на непонятном языке, сделав стремительный пасс, словно отгоняя от себя надоедливую муху. Тиалий рванулся вперед, пытаясь встать с кресла, но магия ведьмы удерживала его прочно.
– Ты умрешь первым, – негромко произнесла девушка, исподлобья глядя на растерянного Тиалия.
– Ты же клялась в любви ко мне! – возмущенно, но больше – отчаянно выкрикнул парень, рванувшись снова. – Ты же обещала, что мы будем вместе.
– Как там по-вашему? – насмешливо спросила Элайн. – «Клятвы с ведьмами и иже с ними не имеют никакой ценности, ибо маги и колдуны зело коварны»? Видишь ли… составители ваших учебников были умными людьми. Куда умнее тебя, поверившего в любовь ведьмы.
С этими словами девушка развернулась и решительно направилась к выходу из комнаты. У самой двери она внезапно остановилась и, резко обернувшись, выбросила вперед руку с коротким, яростным вскриком. С ее ногтей сорвались искры и впились в ковер, который тут же загорелся. Огонь был магический и, следуя непонятной прихоти ведьмы, закружил вокруг парня, готовясь наброситься на него, едва Элайн выйдет из комнаты и закроет дверь.
Девушка вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Тиалий поймал понимающий, сочувствующий взгляд ведьмы и негромко окликнул ее:
– Элайн?
Она замерла, не уходя, но и не отзываясь на оклик.
– Я люблю тебя, – с непонятной горечью произнес парень и отвернулся.
Сложно смотреть в глаза своей смерти. Но еще сложнее простить, понимая, что смерть эта от руки самого близкого тебе человека.
Он не увидел, что ведьма, словно решившись, сделала короткий взмах рукой и плотно прикрыла за собой дверь. Он услышал торопливый перестук каблуков, а затем огонь с победным ревом кинулся на него и… исчез, развеявшись в сверкающую в последних лучах солнца пыль.
Тиалий облегченно выдохнул, поняв, что Элайн провела его, а затем попробовал встать. И смог это неожиданно легко. С улицы доносились отчаянные вопли, крики-приказы. Парень распахнул ставни и успел поймать уже затухающие отблески солнца, скрывшегося за горизонтом.
– Я люблю тебя, Элайн.
Наблюдая, как испуганная ее оскалом служанка торопливо бежит вниз, Элайн обессилено привалилась к стене и сползла по ней, обратившись в слух. Услышав облегченный выдох, а затем звук шагов и почти ласковое «я люблю тебя», девушка решила больше не медлить и сорвалась с места порывом ветра, едва успев подхватить сумку на бегу.
Трактирщик, недоуменно вскинувший брови при виде благородной госпожи, ловко поймал брошенную Элайн монету и, опробовав ее на зуб, расплылся в довольной улыбке. Ведьма лишь усмехнулась и, щелчком пальцев преобразив свой облик, вышла на улицу. Ее взгляд, затравленный и спокойный одновременно, метнулся по приближающимся рыцарям, но все было не так легко: опознать в смуглой, дородной женщине ее, Элайн, не представлялось возможным. Не для них, по крайней мере. Командир махнул рукой, показывая, что женщина может пройти. Отвесив неуклюжий реверанс, Элайн бочком прошла мимо рыцарей и юркнула в проулок. Сеть грязных переулков для любителей расстаться со своими кошельками и жизнями была ей отлично знакома: к побегу она готовилась куда основательнее, чем те воины – к ее поимке. Сбросив иллюзию небрежным взмахом руки, девушка быстро взглянула на небо и нахмурилась. Небеса словно поблекли, став из чисто-голубых какими-то… покрытыми сероватой пленкой? Будет дождь, – подумалось Элайн, и она натянула капюшон так, чтобы он скрыл ее лицо.
Свернув на развилке влево, девушка тяжело оперлась на стену и закрыла глаза, пытаясь выловить нужный эпизод. Губы шевелились, перебирая слова-ключи. Наконец ведьма подобрала нужный «ключ» и рывком притянула видение к себе…
«Молодой парень неторопливо спускается по лестнице вниз и идет мимо трактирщика к выходу. Он смотрит прямо перед собой, боясь, что взгляд выдаст страх за жизнь любимой. Немного помедлив перед дверью, парень толкнул ее ладонью и прошел к командиру:
– Господин, ведьма скрылась, увидев меня. Швырнула заклятье и вылетела, словно черти за нею гнались. А когда я выскочил следом, то расхохоталась и исчезла, вспыхнув черным огнем, – спокойно доложился Тиалий, глядя в глаза командира.
– Да? – с сомнением спросил командир. – Уж не помутила ли она своим приворотом разум тебе, часом? Смотри, ведьмы зело коварны…
Тиалий хрипло и резко хохотнул, мол, обижаете, господин, чтоб я да и влюбился в ведьму? Я ж помню заветы господ составителей учебников. Уж они-то мудрые люди, нипочем лгать бы не стали, что ведьмы и маги на любовь не способны, а могут только себя да свою магию любить.»
Девушка одобрительно хмыкнула, гордясь маленькими успехами одураченного парня. Вынырнув из краткого видения, ведьма припустила бегом, потому что командир отдал приказ проверить ближайшие места на предмет колдуньи, чтобы с чистой совестью доложиться: не нашли, канула в воду.
Мимо прошел небольшой отряд, не заметивший шедшей в открытую ведьмы. «Конечно, они настроены на двухметровую горбатую старуху, владеющую магией и мечом равно легко» - насмешливо подумала Элайн и, мерзко ухмыльнувшись, достала из-за голенищ сапог ножи. Пора поиграть в настоящую охоту, мальчики… – решила она.
Первых двух убить было легко, они даже и не поняли, что умирают. Но смерть двух воинов означала конец тихой охоты для ведьмы. Отряд начал метаться, испуганно носясь по раскинутой огромным, жадным до добычи пауком сетям. И один за другим они попадались в ловушки, погибая. Командир испуганно звал своих боевых товарищей, пока внезапно из ниоткуда начала появляться призрачная дымка, предвещавшая появление дичи. Но кто теперь охотник? Ведьма двигалась нарочито плавно и грациозно, будто кошка, знающая, что мышь никуда не денется. В ее руках сыто сверкали ножи, напившиеся чужой крови.
– Ну что, командир, Темная Ведьма сама нашла тебя. Говорят, что ты искал меня, пес Церкви, – растянула губы в насмешливой полуулыбке Элайн.
Командир убийц, посланных за ней, понял, что убивать его пока не будут и решил выгадать для своих людей немного времени, чтобы они смогли напасть на ведьму, занятую беседой с ним.
– Я не прихлебатель продажных святош! – яростно зарычал командир, благоразумно не дергаясь, но не сумев удержать гнева в себе.
– Какой же ты ханжа, дорогой, – сладко промурлыкала ведьма, презрительно щурясь. – Сам-то еще продажнее этих святош, а туда же…
– Продажность – профессиональное качество наемника, – огрызнулся мужчина.
– Угу. А также политиков, святош и… ведьм, кажется? Зачем к своему грязному заказу приплел парня? Он же еще совсем молодой! – Элайн небрежно привалилась к стене, чуя охотников, которые неумело подкрадывались к ней с крыш.
– Я взял его на практику, – ответил командир.
– Знаешь… этот парень будет самым лучшим среди лучших. Потому что душа его, в отличие от твоей мерзкой душонки, не запятнана договорами со продажными, - тихо произнесла девушка, быстро вскинув руку к голове. Защищаясь от нападения арбалетчиков и нападая одновременно.
В воздухе мелькнула серебристая тень и с хлюпаньем вонзилась в глотку командира. Он с хрипом попытался выцарапать нож из горла, но не слишком преуспел. Девушка развернулась и растворилась в переулке, даже не сочтя нужным подобрать нож.
Когда дымка рассеялась, то арбалетчики увидели мертвого командира, чей взгляд был до последнего наполнен ненавистью к ведьме. Она отразила в него стрелу одного из охотников, но еще раньше сама метнула нож ему в глотку.
– Тиалий! – крикнул один из арбалетчиков. – Что дальше?
– Возвращайтесь. Мы упустили ведьму, а значит, что искать ее здесь бесполезно. Это опытная, хитрая и изворотливая тварь скрылась от нас. Не факт, что мы сумеем взять над ней верх. Думаю, что она больше не даст другим повода напасть на себя и будет вести скрытный образ жизни, боясь за свою шкуру не меньше, чем за свободу, – сухо ответил Тиалий и первым пошел к таверне, где и остановились охотники, подавая пример остальным.
Девушка выслушала эту тираду и тонко усмехнулась уголками губ, беззвучно поаплодировав молодому парню. Она действительно была опытной, изворотливой и хитрой, но свою жизнь она не боялась потерять. В мире, где жизнь может легко обернуться смертью, ее просто перестают воспринимать всерьез. И живут так, чтоб потом не стыдно было, что ты оказался на обочине жизни, не поспев за самыми шустрыми.
Она собиралась покинуть Академический городок с рассветом, но что-то остановило ее. «Здесь будет безопасно какое-то время. А завтра я отправлюсь в Академию» – подумала девушка, направляясь к ближайшей таверне, чтобы поужинать. Подвиги на голодный желудок не совершаются.
Знакомая таверна. Те же чадящие факелы, половина уже погасла навсегда. Та же треснувшая вывеска «Веселый разбойник». И те же воспоминания. Элайн не была сентиментальной, но хлынувший поток памяти затопил девушку, помогая вспомнить то, что было забыто совсем напрасно…
Легкий полумрак скрадывал облик молодой ведьмы-полукровки, сидящей в темном углу. Лишь мимолетный блеск глаз выдавал ее присутствие, делая темный угол особенно зловещим. Тонкий слух любого из нелюдей-посетителей уловил шорох. Движение.
Выпорхнув из угла, Элайн чуть ли не из воздуха извлекла золотую монету и, положив ее на стойку, улыбнулась уголками губ:
– Снова начинаешь?
Стороннему наблюдателю могло показаться, что девушка ведет непонятный разговор с тавернщиком или самой собой, но тут из капюшона, прикрываясь медно-рыжей прядью, высунулась любопытная мордочка грызуна. Обратив свои глаза-бусинки на девичье ухо с серебряной сережкой, обвивающей от кончика до мочки все ухо, грызун вновь исчез в глубине капюшона, ворчливо о чем-то попискивая.
– Спокойнее. Ай, только не ухо! – непритворно взвизгнула девушка, дернувшись.
Ее рука нырнула в капюшон и, пошарив там, достала крысу, сидевшую у левого уха. Элайн сурово поджала губы, глядя на своего любимца. Тот жалобно пискнул, что-то говоря, и в то же мгновение тело девушки рефлекторно ушло влево, уклоняясь от меча, а сама Элайн подставила посох, быстро оказавшийся в ее руках, чтобы парировать следующий удар. Мужчина в черной полумаске (что за ерунда?!) криво ухмыльнулся и пырнул ее кинжалом в другой руке. Забросив крысу в капюшон, девушка отбила удар посохом, попутно смахнув с чьего-то стола эль, и отскочила, разрывая дистанцию. Незадачливый выпивоха хотел было возмутиться, но примолк, уловив нехороший блеск глаз странной парочки.
– Тэр’рэхт мангорд шэ’кар фэнхэттэнн!* – выругалась Элайн на своем втором (или первом, как посмотреть) родном языке, ловко запрыгнув на иссеченный ножами наемников стол. – Кто ты?!
– Ты не узнаешь меня? – в голосе заговорившего мужчины мелькнуло непритворное разочарование.
Наемник опустил меч, но не сорвал полумаску, как следовало бы в такой ситуации и после такой фразы. Медленно спустившись со стола, Элайн протянула руку, несмело касаясь кончиками пальцев узоров, вытравленных на полумаске. В ее глазах ясно отразилось сомнение, а губы дрогнули, силясь прошептать самое дорогое ее сердце имя, но сильная рука с зажатым в ней кинжалом привлекла Элайн к груди так естественно и вместе с тем властно, что она, избавившись от сомнений, прильнула , к манящим губам, чувствуя, как напряглось, а затем расслабилось тело мужчины.
Пальцы той руки, что несмело узнавала возлюбленного по узорам на полумаске, соскользнула на щеку мужчины, а второй рукой полукровка обвила его шею, сверкнув стиснутым в ладони кинжалом. Они простояли целую вечность, целуясь посреди зала в таверне, но не могли оторваться друг от друга. Первой отстранилась Элайн, судорожно вдыхая и счастливо улыбаясь:
– Я рада, что ты вернулся.
Мужчина провел тыльной стороной ладони по щеке девушки, щуря глаза на огонь, ярко вспыхнувший на факелах позади любимой, словно отвечая на незаданный вопрос. Элайн опустила глаза, а затем и вовсе спрятала лицо на груди наемника.
Окружающие давно перестали обращать внимание на эту странную пару, но Элайн все равно, подняв голову, взглядом указала на дверь, предлагая выйти и поговорить без свидетелей. Наемник убрал руку и жестом пропустил полукровку вперед. Дерзко улыбнувшись ему, она танцующей походкой заскользила к выходу, притягивая взгляды мужчин – жадные, похотливые.
Уже на улице, чуть изменив выражение глаз, Элайн заговорила язвительным тоном:
– Ты не изменил своей манере приветствовать старых друзей.
Усмехнувшись, наемник погладил своего вороного жеребца у коновязи по крутой шее и произнес:
– Ты не просто старый друг – ты единственная владычица моего сердца, души и тела, ведьма Элайн.
Девушка молча смотрела в темноту, словно увидев в ней что-то, а потом, повернувшись к наемнику, резко выпалила:
– Позволь спросить, отчего после стольких лет со дня Охоты здесь я встречаю именно тебя?!
В своем ответе мужчина не колебался: он ответил быстро и с непоколебимой уверенностью:
– Потому что я люблю тебя.
Сердце Элайн пропустило удар и тут же забилось с удвоенной силой, однако внешне ведьма осталась холодна и неприступна, как каменная крепость. Некоторое время они стояли молча, а затем девушка промолвила, отстраненно глядя вдаль:
– Сними ее. Я не боюсь твоего лица.
Мужчина качнул головой, отказываясь, и поцеловал полукровку в сухие губы, положив руку ей на затылок.
– Я ухожу на север, Элайн.
Рука в кожаной перчатке соскользнула с затылка и, попутно заправив медно-рыжую прядь за аккуратное ухо, замерла на щеке. Девушка накрыла руку любимого своей ладонью и взволновано зашептала:
– А как же я? Ты оставляешь меня здесь, совсем одной…
– Тсс… – он приложил палец к губам, и девушка послушно смолкла. ¬– Я клянусь, что найду тебя, где бы ты не находилась.
Элайн сняла с шеи медальон и протянула возлюбленному.
– Вот. Он будет хранить тебя.
– Я не могу его взять, – покачал головой Рохт.
– Можешь, ¬– настойчиво заговорила Элайн, а затем прибавила: – И возьмешь.
Медальон скрылся в кулаке мужчины. Девушка отпустила его руку и отвернулась, скрывая непрошенные слезы. Рохт порывисто обнял девушку, сжав так, что у Элайн перехватило дыхание, а затем так же внезапно отпустил и взобрался в седло. Разбирая поводья, он наклонился к ухо девушки и глухо прошептал:
– Помнишь свою балладу о любви? Так вот, знай, что я живой. Помни: я вернусь.
Элайн резко обернулась к нему и, обхватив его шею руками, впилась в губы Рохта. Тот ласково придержал девушку за талию, а затем отстранился, выпрямившись и послав коня в галоп. Ведьма смотрела ему вслед печальным взглядом, а затем негромко пропела:
Зарастет травой конский пыльный след.
Знаю, что я твой сберегу секрет.
Жду любовь свою и богам молюсь.
Знай, что я жива. Помни: я дождусь…
Ее собственная гнедая кобылка тревожно фыркнула и вопросительно ткнулась шелковистыми губами в плечо, с хрустом грызя тут же подсунутый Элайн кусок хлеба. Потрепав кобылку по шее, ведьма поставила ногу в стремя и взлетела в седло. Разобрав поводья, девушка развернула лошадь и тронула ее бока каблуками. Лошадь неспешно зарысила по темнеющей дороге к лесу.
Покачиваясь в седле, Элайн с улыбкой вспоминала Рохта, изредка касаясь своих губ, которые еще хранили тепло. Она его любила, но любовь эта была непредсказуема и опасна для них обоих. Поэтому они и жили порознь, а в редкие встречи старались дарить друг другу всю нежность, скопившуюся за время разлуки. Но так не может быть вечно… Рано или поздно им придется признать, что у их отношений нет будущего. Но Элайн все равно будет любить его, ведь она не готова сдаться.

Куда все это делось? Почему те чувства исчезли, уступив место расчету и равнодушию? Сказитель умер и, наверное, унес их с собой… Элайн вздохнула и решительно толкнула ладонью дверь, намереваясь войти. Долго стоять здесь было бы бессмысленно. Девушка ступила в зал, который тотчас окутал ее полумраком. Разговоры смолкли: одно дело знать, что завсегдатаем «Веселого разбойника» является сама Темная Ведьма, а другое – проверить это лично. Элайн поморщилась и прошла в темный угол, который никто не занимал, кроме нее. Сейчас все-таки не военное положение, когда тебе нужно просматривать абсолютно все двери. Ну, и, в конце концов, то место было зачаровано от любопытных глаз. Уж очень оно нравилось Элайн.
Дверь скрипнула, и вошел мужчина из ее воспоминаний. Та же широкополая шляпа, потрепанный жизнью плащ и полумаска. Она остается неизменной, а расстаться с ней означает все равно что ходить голым. Элайн точно знала, что сейчас произойдет, когда в таверну шагнул демон. И не надо быть сами пядей во лбу, чтобы догадаться: Рохт, несмотря на то, что лицо демона было скрыто полумаской. Заметив девушку, он медленно пошел к ней, зная, что добыча никуда не убежит.
– Сюда нельзя, – холодно отрезала Элайн, забросив ноги на стул. Другой был занят вещами девушки, а на третьем сидела она сама.
Невинно, но вместе с тем злорадно улыбнувшись, ведьма со снисходительным интересом наблюдала, как Рохт выйдет из этой ситуации. Демон хмыкнул, «позаимствовав» стул у ближайшего выпивохи, поставил его напротив девушки и сел.
– Неужели ты не рада меня видеть, дорогая? – в глазах интерес, в голосе так и сквозит намек на разочарование, но тон приторно-сладкий, будто кот мурлычет.
– Тарианская эльфийка тебе дорогая, – огрызнулась Элайн.
Демон скривился, а ведьма самодовольно улыбнулась. Конечно, Рохт кривится. Он как-то обмолвился, что в эпоху Тариана у эльфов – светлых и дроу – царил строгий матриархат, ибо указом общего Императора все правители были упразднены. В религии особого вреда Императоры Тариана не видели (а зря, кстати), поэтому с приходом Верховных Жриц к власти воцарился матриархат. Ну, дроу терять нечего, ведь ничего у них не изменилось, а вот светлые… Женщины эльфов распустились, получив доступ к бесконтрольной власти, так что те эльфийки хуже демониц… Еще бы ему не кривиться!
Рохт махнул рукой разносчице, угрюмо молча. Элайн от резкой необщительности своего визави ничуть не страдала, продолжая наслаждаться возможностью быть наедине со своими мыслями. Но одиночество и тоска по былому навалились так внезапно…
– Твой медальон все еще у меня, – вдруг сказал Рохт, невольно коснувшись рукой груди.
– Оставь себе. Пусть будет подарком на всю оставшуюся жизнь, – отмахнулась Элайн, но под ложечкой противно засосало: так вот как он ее постоянно находит!
Разносчица неторопливо подошла, управившись с остальными клиентами, и лениво спросила:
– Что будем заказывать?
– Лучшее вино и что-нибудь из фирменного, – опередил раскрывшую рот девушку Рохт.
Разносчица так же неторопливо удалилась, покачивая бедрами. Рохт некоторое время смотрел ей вслед, а затем перевел взгляд на Элайн.
– Знаешь, я ведь чувствую, что ты меня до сих пор любишь.
– Отчасти ты прав. Но только отчасти. Это уже не любовь, а чувство собственности и похоть, – усмехнулась ведьма, откинувшись на спинку стула.
Рохт покачал головой, словно бы удивляясь упрямству Элайн, но ничего не сказал. Они молчали. Каждый думал о своем и ждал, пока другой заговорит. Первым «сдался» Рохт.
– Когда-нибудь ты поймешь, что я был полностью прав.
– Ага, – безмятежно согласилась Элайн. – Но это «когда-нибудь» наступит только тогда, когда раки на горе хором засвистят гномью плясовую и ни разу никто из них не сфальшивит.
Разносчица принесла мясо и вино, едва ли не швырнув блюда им на стол, а затем гордо удалилась, напоследок окинув пару презрительным взглядом.
Элайн отщипнула кусочек птицы и задумчиво положила себе в рот. Демон же проявил себя джентльменом, достав кинжал и нарезав мясо. Девушка сделала ответный «джентльменский» жест, разлив вино по принесенным все той же разносчицей кубкам. Рохт поднял свой кубок и коротко провозгласил:
– За тебя!
Девушка согласно кивнула, но залпом выпивать вино не стала, а только пригубила, в то время как Рохт грохнул опустошенным кубком о стол. Элайн сделала вид, что этого не заметила, целиком посвятив свое внимание птице.
Когда голод был утолен, а бутылка вина стала наполовину полна, чем пуста, демон заговорил снова:
– Сегодня ночь принадлежит только нам.
Элайн молча покачала головой, избегая смотреть ему в глаза. «Да! Да! Да! Ты тысячу раз прав, проклятый демон, я люблю тебя до сих пор, но это ничего не меняет» – вертелось в ее голове. Девушка легко поднялась из-за стола, вытерев руки о какую-то тряпку, выуженную из сумки, а затем, выложив на стол пару серебряков, направилась к выходу, поправляя рюкзак на плече. Демон подхватил бутылку вина, оставив два золотых на столе, и пошел следом. Проворная разносчица тут же схватила деньги и подозрительно посмотрела вслед ведьме и демону-наемнику: пришли поодиночке, ушли вместе. Странно?
– Негоже девушке одной шататься по грязным переулкам? – ехидно поинтересовалась Элайн, когда они вышли на улицу. – Хочешь проявить себя рыцарем и защитить мою невинность от разбойников?
– Твоя невинность давно стала притчей на языцех, а если кто и решится на тебя напасть, так это уже его проблемы, – в тон ей ответил Рохт. – Где ты остановилась? Я провожу.
– Вообще-то нигде. Сегодня вечером, на закате, я спешно покинула место проживания, чтобы уладить маленькие проблемы, – честно созналась ведьма, бесцельно идя в сторону порта.
– Сколько их было и ушел ли кто-нибудь живым? – светски осведомился Рохт.
– Я им что, пастушка, чтобы их пересчитывать?! – вспылила ведьма. – Я такие вещи не считаю! Может, мне нужно было еще имена у них выспросить, дабы потом передать их тому, кто будет писать на надгробиях?!
– Ладно-ладно, – демон поднял руки в знак капитуляции.
Ведьма присмотрелась к Рохту и с изрядной долей изумления констатировала, что на улице он почувствовал себя увереннее. Зябко съежившись, Элайн безуспешно пыталась закутаться в любимый плащ. Вечера в Академическом городке были на редкость холодными из-за близкого соседства с морем, однако ж это и было основным плюсом Академии – из нее можно было сбежать.
– Холодно? – заботливо спросил Рохт, глядя на девушку.
– Переживу, – отмахнулась она, с трудом не клацая зубами.
Рохт не стал спорить с ведьмой, просто укутав ее своим плащом, с мехом на внутренней стороне. Элайн благодарно взглянула на демона, почувствовав блаженное тепло. Но вместе с ним и приятный, родной запах прошлого. Наемник невзначай приобнял девушку, которая тут же, постаравшись сделать вид «я не такая, я жду трамвая», пристроила голову у него на плече. Но внезапно демон остановился.
– Вот моя гостиница. Кажется, хозяин не ставил условия, чтобы я никого не водил, – хитро подмигнул демон, не торопясь убирать свою руку с талии девушки.
– На ночь страсти не рассчитывай. Я устала с этими «проблемами», – хмуро ответила ведьма.
Рохт философски пожал плечами, мол, лезть не буду, все понимаю. Пара вошла в помещение. Несмотря на поздний час, народу в зале было довольно много. Не обратив ни малейшего внимания на вошедших, люди продолжали шумно разговаривать, играть в карты, кто-то даже боролся на руках. Рохт галантно пропустил даму вперед по лестнице, аккуратно придерживая ее за талию, чтобы она не упала. Ведьма шла, засыпая на ходу, и демону пришлось ее нести на руках. Ногой распахнув дверь в комнату, Рохт занес девушку и, уложив ее на широкую постель, закрыл дверь. Когда он обернулся, то его взору предстала умилительная картина: Элайн сладко спала, свернувшись клубочком. Усмехнувшись, демон нежно провел рукой по волосам девушки и начал стягивать с нее одежду. Ведьма сонно бормотала что-то, отбрыкивалась от него, но, в конце концов, Рохт сделал свое дело. Не рискнув лезть в сумку Элайн – девушка как-то заметила, что сумку может украсть только архимаг, потому что там стоит много заклятий от воров, – Рохт натянул на нее одну из своих чистых рубашек и вздохнул: именно так должна была выглядеть Элайн сейчас, будучи рядом с ним.
Демон стянул с одежду и залез под одеяло. Его рука сама собой привлекла девушку к себе, уголки губ приподняла усмешка, но мысли были сплошь невеселые. «Почему все меняется? Элайн, ты меня любишь, и я тебя люблю, так почему же ты сопротивляешься этому?..» – за размышлениями Рохт незаметно уснул.

– Тиалий.
Парень остановился, упрямо глядя вперед. Глава рыцарского ордена искренне сочувствовал несчастной, безответной любви к ведьме, хоть и считал эту муку данностью Божью. Но юноша не нуждался в сочувствии или жалости. Он знал, на что идет. И знал, ради чего. Это было для молодого рыцаря непреложной истиной: идти ради любимых на все, что может им помочь.
– Тебе не сделать святой душу, которая изначально проклята по собственной воле, – печально молвил мужчина наконец. – Она – ведьма. К тому же убийца, если верить слухам.
Он прекрасно понимал Тиалия, ибо и сам когда-то любил ведьму, но она не отказалась от своего проклятия, считая его даром. Он не убил ее, а отпустил, будучи уже тогда в рядах ордена. Однако, будь его воля, он бы нашел ту женщину, которая подарила ему счастье, разрушенное его руками.
Плечи юноши поникли, и глава ордена понял, что Тиалий и сам уже размышлял над этим. Да, Тиалий думал, но он уверен, что девушке можно помочь. Она не такая злобная и циничная, какой хочет казаться. Это только маска…
– Слышишь? Ты не сможешь сделать этого, – продолжил увещевать его мужчина.
Тиалий резко обернулся, яростно заговорив:
– Да, она ведьма, и душа ее проклята! Но это не значит, что за нее не надо бороться! Она пощадила меня, пусть и не любя! – парень на миг сбился, переводя дыхание, а затем заговорил с новым пылом: – И я должен попытаться… нет, я обязан помочь ей. Вы правы, она не станет святой, но будет достойна прощения Его.
И страстная вера в словах Тиалия поразила мужчину. Он молча признал, что юноша в своей любви более мудр, чем он сам, когда был влюблен. И это… достойно уважения.
– Тиалий, я понимаю, что ты испытываешь. Я тоже любил ведьму, но не стал бороться за ее душу. Я позволил ей уйти, считая это решение единственно верным, но теперь вижу, что жестоко ошибался. Иди, делай, что считаешь нужным. Ты мудрее всех нас, – с уважением произнес мужчина.
– Я просто люблю ее, – тихо ответил юноша, отворачиваясь.
Нетвердым шагом он направился к выходу из кабинета магистра, провожаемый печально-понимающим взглядом мужчины. Но внезапно юноша резко обернулся, со свистом выпустив воздух, и ожег магистра свирепым взглядом:
– Не вмешивайтесь. Я уже все решил.