Ярослав Окаянный

На протяжении десятков лет сага «Прядь об Эймунде Хрингссоне» вызывала у историков огромный интерес, не пропал он у отечественных исследователей и в настоящее время, так как действие происходит в Гардарики, и главным содержанием саги является вражда двух исторических персонажей — братьев Ярислейфа (Jarisleifr) и Бурислейфа (Burisleifr). Считается, что здесь речь идет о великом князе киевском Ярославе Мудром (978—1054) и его брате, князе туровском и киевском Святополке Окаянном (980—1019). Хотя сразу бросается в глаза такое разночтение в именах русских братьев-князей, но, судя по тем событиям, которые описываются в саге, и как считают историки, вероятней всего в ней говорится о Святополке I. Существует также версия, что скандинавская сага рассказывает о борьбе между братьями Ярославом Мудрым и князем Борисом, а не со Святополком. Согласно этой версии в смерти Бориса на самом деле виноват не Святополк Окаянный, а «хороший» брат Ярослав Мудрый, позже замаскировавший своё участие. В 1834 году профессор Санкт-Петербургского университета Осип Сенковский, переведя на русский язык «Сагу об Эймунде« («Эймундова прядь», «Прядь об Эймунде Хрингссоне»), обнаруживает там, что варяг Эймунд вместе с дружиной был нанят Ярославом Мудрым. В саге рассказывается, как конунг Ярислейф (Ярослав) сражается с конунгом Бурислейфом, причём в саге Бурислейфа лишают жизни варяги по распоряжению Ярислейфа. На основании саги про Эймунда возникла гипотеза, что смерть Бориса «дело рук» варягов, присланных Ярославом Мудрым в 1017 году, учитывая то, что, по летописям, и Ярослав, и Брячислав, и Мстислав отказались признать Святополка законным князем в Киеве. Лишь два брата — Борис и Глеб — заявили о своей верности новому киевскому князю и обязались «чтить его как отца своего», и для Святополка весьма странным было бы убивать своих союзников. До настоящего времени эта гипотеза имеет как своих сторонников, так и противников.

Также историографы и историки, начиная с С. М. Соловьёва предполагают, что повесть о смерти Бориса и Глеба явно вставлена в «Повесть временных лет« позже, иначе летописец не стал бы снова повторять о начале княжения Святополка в Киеве.

По официальной истории, после гибели трех братьев от руки своего старшего брата Святополка, Ярослав Мудрый решил изгнать его из Руси. В это время в Гардарики находился герой саги Эймунд со своим войском норманнов.

Этому появлению скандинавов в Новгородском княжестстве предшествовал ряд событий. Эймунд был выходцем из королевской семьи. Его отец Хринг, праправнук Харальда Прекрасноволосого, когда-то управлял в Норвегии в Уппланде областью под названием Хрингарики. Этим же регионом позднее стал править Сигурд Свинья, женатый на Асте — матери будущего норвежского короля Олафа Святого.

Эймунд и Олаф Харальдссон, являясь побратимами, с детства очень дружили. Когда юный Олаф пошел в первый боевой викингский поход, то его сопровождал Эймунд. Шефствовал над юными вояками их троюродный дядя по имени Рагнар, тоже из рода Харальда Прекрасноволосого. Потом пути побратимов разошлись. Олаф вернулся в Норвегию и захватил власть над всей страной, уничтожив при этом несколько конунгов, других же выслал за пределы своего государства. В их числе оказались отец и брат Эймунда. Его же второго брата по имени Рёрик Олаф ослепил и сослал в Гренландию.

Некоторое время спустя на родину вернулись из викингских походов овеянные славой Эймунд и Рагнар со множеством кораблей. Узнав о событиях, потрясших Норвегию и о несчастной судьбе своих родственников, Эймунд не стал враждовать с побратимом, а принял решение покинуть страну. Соратникам по викингским походам он так объяснил причину своего отъезда: «Я слышал о смерти Валъдимара конунга с востока из Гардарики, и эти владения держат теперь трое сыновей его, славнейшие мужи. Он наделил их не совсем поровну — одному теперь досталось больше, чем тем двум. И зовется Бурицлейв тот, который получил большую долю отцовского наследия, и он — старший из них. Другого зовут Ярицлейв, а третьего Вартилав. Бурицлейв держит Кэнугард, а это — лучшее княжество во всем Гардарики. Ярицлейв держит Холъмгард, а третий — Палтескъю и всю область, что сюда принадлежит. Теперь у них разлад из-за владений, и всех более недоволен тот, чья доля по разделу больше и лучше: он видит урон своей власти в том, что его владения меньше отцовских, и считает, что он потому ниже своих предков. И пришло мне теперь на мысль, если вы согласны отправиться туда и побывать у каждого из этих конунгов, а больше у тех, которые хотят держать свои владения и довольствоваться тем, чем наделил их отец. Для нас это будет хорошо — добудем и богатство, и почесть». («Прядь об Эймунде Хрингссоне», перевод Е.А.Рыдзевской.)

Действительно, по летописным сведениям 15 июля 1015 года в селе Берестове под Киевом скончался великий князь киевский (Кэнугарда) Владимир Святославович (конунг Валъдимар), и среди его сыновей сразу начались разлады. Конунга Бурислейфа почти все исследователи традиционно отождествляют со Святополком Владимировичем (Окаянным), князем туровским, великим князем киевским (1015—1019). Под Ярислеифом, несомненно, надо понимать князя новгородского (Холъмгарда) и князя киевского (1019—1054) Ярослава Владимировича Мудрого, а под Вартилавом, по мнению большинства исследователей, — полоцкого князя (Пальтескьи) Брячислава Изяславича (умер в 1044 г.).

Вероятно, в конце лета или осенью 1015 года норманны, а их насчитывалось около 600 человек, под водительством Эймунда направились в Гардарики на службу к русским князям, чтобы заработать богатство и славу.

По прибытии в Новгород (Хольмгард) норманны были с честью, как люди, принадлежащие к королевскому роду, приняты князем Ярославом Мудрым. Не будем забывать, что Эймунд был потомком норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого. Стоит отметить, что в это время Ярослав находился уже в родственных отношениях со шведским королем Олафом Шётконунгом (правил с 995 по 1022 г.) — он женился на его дочери Ингигерд.

При заключении договора с Ярославом Эймунд предложил свои услуги по участию в сражениях с Бурислейфом. При этом сразу оговаривались условия проживания и оплата норманнов на службе у новгородского князя: золото, серебро, хорошая одежда, обязательное предоставление отдельного дома. Договор обычно заключался на 12 месяцев. Оплата производилась по числу дружинников и зависела от положения каждого в наемном войске, годовой гонорар исчислялся, как правило, в эйрир (около 27 грамм) серебра. Сверх этого Эймунд попросил еще половину эйрира каждому кормчему. Когда Ярослав отказал ему, норманн пошел на уступку и потребовал заплатить мехами бобров и соболей. На этом и сошлись русский князь и норвежский наемник.

Сразу после смерти великого князя Владимира к Ярославу прибыли люди Бурислейфа с требованиями передать ему для поборов несколько городов и волостей, близлежащих к киевскому княжеству. На что Ярослав, естественно, отказал брату и объявил посланцам, что будет защищать свои владения в случае нападения, и сразу стал собирать войско.

Тогда оба конунга Гардарики созвали своих людей и встретились, как повествует сага, у речки с большим лесом. Простояв четыре дня в полной боевой готовности, братья все же решились на битву. К тому времени варяги зашли с тыла, и рать Бурислейфа была сломлена, его люди разбежались по полю. Пронесся слух, что сам Бурислейф убит, Ярослав взял огромную добычу после битвы. По мнению отечественных историков, это сражение произошло поздней осенью 1015 года у городка Любеча.

Хотя никто не видел мертвым Бурислейфа — Святополка, однако все говорили, что он погиб в том бою. Но это были непроверенные слухи. На самом же деле Бурислейф бежал и зимой стал собирать новое войско.

Успокоенный Ярослав правил своими княжествами, как гласит сага, «по совету и разуму Эймунда конунга». Норманны были в большой чести и уважении у великого князя Ярослава. Однако пришло время платить норманнскому войску за услуги по защите княжества, да и слишком уверил русский князь, думая, что началась спокойная мирная жизнь, и решил отказаться от услуг скандинавов. Оказалось — рано.

«Конунг (Ярослав) сказал: «По мне лучше тогда порвать наш договор». — «Это в твоей власти, — говорит Эймунд конунг, — но знаете ли вы, наверное, что Бурицлав умер?» — «Думаю, что это правда», — говорит конунг. Эймунд спросил: «Его, верно, похоронили с пышностью, но где его могила?» Конунг отвечал: «Этого мы, наверное, не знаем». Эймунд сказал: «Подобает, господин, вашему высокому достоинству знать о вашем брате, таком же знатном, как вы, — где он положен. Но я подозреваю, что ваши воины неверно сказали, и нет еще верных вестей об этом деле». Конунг сказал: «Что же такое вы знаете, что было бы вернее и чему мы могли бы больше поверить?». Эймунд отвечает: «Мне говорили, что Бурицлав конунг жил в Биармаланде зимой, и узнали мы, наверное, что он собирает против тебя великое множество людей, и это вернее* («Прядь об Эймунде Хрингссоне», перевод Е.А.Рыдзевской).

Получив такое известие, Ярослав тут же нашел деньги и заключил с норманнами договор о сотрудничестве еще на двенадцать месяцев. Сразу стали укреплять город. Затем Ярослав приказал вывести всех женщин на городские стены со своими драгоценностями и насадить на шесты толстые золотые кольца и парчу, тканную золотом, чтобы их было далеко видно. Посчитав, что биармы очень жадны до драгоценностей, князь был уверен, что они обязательно нападут на город. Бурислейф вышел со своей ратью к городу, биармы пошли в атаку и, не заметив глубокого рва перед стенами из-за выставленного на обозрение золота, часть их обрушилась в него и погибла.

Собрав остатки войска, биармы снова пошли на приступ городских стен и, несмотря на большие потери, ворвались внутрь города. Когда Эймунд с большим отрядом увидел, что биармы уже вошли в город (тут как обычно во всех скандинавских сагах, герои которых никогда не знают горечь поражения), он разгромил нападавшее войско: «И побежали из города все бьярмы, которые еще уцелели, и бежит теперь Бурислейф конунг с большой потерей людей. А Эймунд и его люди гнались за беглецами до леса и убили знаменщика конунга, и снова был слух, что конунг пал...»

В свое время между исследователями возник спор, где же Бурислейф мог собрать свое новое войско для борьбы с братом. По мнению некоторых ученых, под биармийцами здесь надо понимать печенегов, так как первые, якобы, являются вымыслом автора саги, который был больше знаком с биармами, чем с печенегами. Однако с этим заявлением трудно согласиться, печенеги, представлявшие собой объединения тюркских племен, были скотоводами-кочевниками и располагались не на севере и даже не на северо-востоке нынешней России, а больше на юге или юго-востоке, в приволжских степях, поэтому, как справедливо заметила знаток скандинавских саг Т.Н. Джаксон, биармийцев никак не следует отождествлять с печенегами. (Причем далее в саге действительно говорится уже о тюркских племенах, которых призвал Бурислейф для борьбы с Ярославом.) Составители саги знали, что Бурислейф сбежал в какие-то отдаленные земли, а для них территорией, граничившей с Гардарики, выступала как раз Биармия. О.И. Сенковский тоже был твердо уверен, что «Святополк ушел к Северу, к финским племенам, обитавшим в той стороне, частью в земледельческом, частью в кочевом состоянии. ...Печенеги у нас и бярмийцы у норманнов нередко означали разные поколения, обитавшие в восточной России, которые теперь ученым образом называем мы финским».

Прошел год, и Эймунд снова обратился к новгородскому князю выплатить им жалованье. Получив отказ, норманн стал угрожать ему, что перейдет на службу к другому князю. Причем он намекнул Ярославу, что никто не сказал ему, где похоронен Бурислейф. И добавил, что его верные люди сообщили, что старший брат князя жив, находится в Тюркланде и собирает войско из тюрков и «многих других злых народов», значительно сильнее предыдущего. Более того, Бурислейф намерен отказаться от христианства, а Гардарики после победы готов поделить между этими «злыми народами». Эймунд добавил, что если не прекратить окончательно эти раздоры, то княжеству Ярослава все время будет угрожать опасность, и спросил его, если они доберутся до Бурислейфа, убить его или оставить в живых. На что Ярослав ответил:
«Не стану я ни побуждать людей к бою с Бурислейфом конунгом, ни винить, если он будет убит». Тем самым, подписал ему смертный приговор.

Вскоре пронесся слух, что конунг Бурислейф снова «вошел в Гардарик с огромною ратию и многими злыми народами». Эймунд со своим родственником Рагнаром и десятью варягами направились ему навстречу. В лесу, когда наступила ночь, они подкрались к шатру Бурислейфа, где тот отдыхал, и как сообщает сага: «Эймунд еще с вечера тщательно затвердил в памяти то место, где конунг спит в своей палатке: он двинулся туда и быстрыми ударами нанес смерть ему и многим другим. Достав Бурислейфову голову в свои руки, он пустился бежать в лес, — мужи его за ним, — и их не отыскали. Оставшиеся в живых Бурислейфовы мужи были поражены ужасным испугом от этого страшного приключения, а Эймунд со своими людьми ускакали прочь. Они прибыли домой утром, очень рано, и пошли прямо в присутствие конунга Ярислейфа, которому, наконец, донесли с достоверностью о кончине конунга Бурислейфа» (Эймундова сага, перевод О.Н. Сенковского).

Увидев голову брата, Ярослав покраснел и ответил норманнам, если они так поспешили сделать это, теперь пускай позаботятся о его погребении. Когда норманны вернулись к стану Бурислеифова войска, то оказалось, что его наемники быстро разошлись, узнав о смерти своего предводителя. Эймунд нашел тело князя на просеке, вокруг не было ни одного человека. Они обрядили его, приложили голову к телу и повезли домой. После похорон старшего брата Ярославу Мудрому перешло все киевское княжество, а народ дал клятву верно служить ему.

Абсолютно был прав первый переводчик этой саги О.Н. Сенковский в том, когда в свое время призывал исследователей обратить серьезное внимание на содержание «Саги об Эймунде». Действительно, ученые давно заметили несоответствие некоторых событий, описанных в наших летописях и указанной скандинавской саге. Кроме того, историков смутило то обстоятельство, что брата Ярослава зовут Бурислейф, никак не похожее на имя Святополка. В Бурислейфе можно скорее узнать искаженное скандинавами имя Бориса — Борислава, старшего брата Ярослава и Святополка. Тогда получается, что Ярослав воевал не со Святополком, а с Борисом?

А что же говорят нам отечественные историки об упомянутых персонажах этой саги? Татищев пишет, что в 1010 году великий князь Владимир роздал во владения своим сыновьям следующие города: Ярославу — Новгород, Борису — Ростов, бывшую вотчину Ярослава, Глебу — Муром, бывшую вотчину Бориса, который, подчеркнул Татищев, «пребывал при отце неотлучно». А о Святополке историк пока не упомянул, сообщение о нем появится чуть позднее.

В 1014 году киевский князь Владимир решил отправить войско в воспитательных целях на окончательно отбившегося от рук сына Ярослава, восседавшего в Великом Новгороде, из-за непослушания и отказа платить отцу ежегодную дань в размере 3000 гривен. Но к тому времени Владимир, обиженный сыном, заболел и отказался от своей затеи. Убоявшись нападения отца, Ярослав именно тогда послал своих людей к варягам за подмогой, и те не замедлили явиться в Новгород с большим войском, как упоминается в саге об Эймунде.

Кроме болезни Владимира, выдвижению карательного войска из Киева помешало еще одно обстоятельство: в 1015 году на Русь пошли печенеги, и надо было защищать киевскую землю. Владимир послал против них войско под водительством сына Бориса. Но вскоре, не справившись с недугом, великий князь Владимир умирает в возрасте 67 лет.

Как пишет Татищев, в это же время Святополк находился в Киеве по своим делам. Именно он предотвратил попытку княжеского окружения скрыть факт смерти Владимира: те, завернув тело в ковер, вынесли на улицу и положили около церкви, не сказав, кто там лежит. Узнав о таком издевательстве над покойным, Святополк приказал привезти тело в Киев и установить его в церкви святой Богородицы, которую Владимир сам построил.

Далее Татищев сообщает, что Святополк якобы захотел овладеть Киевом в отсутствие брата Бориса, зная о том, что Владимир завещал тому весь город «со всею принадлежащею к нему областию». Борис же, не найдя почему-то внезапно исчезнувших печенегов, повернул обратно домой и по дороге, получив известие о смерти отца, «весьма опечалился и большую часть войска распустил». Затем, как повествует историк, Святополк решил избавиться от брата, подослав к нему наемных убийц. Якобы, он сказал им: «Убейте Бориса, чтоб никто не сведал».

Наемники немедля собрались и отправились навстречу Борису, у которого уже не было войска. Его шатер стоял на берегу реки Ольты.

И тут в летописях начинается что-то непонятное и мало объяснимое с точки зрения логики. Один из подручных Бориса предупредил его, что пришли наемные убийцы и хотят его погубить. Но, что удивительно, тот смиренно помолился и лег в постель. Естественно, подосланные убийцы, не встретив достойного отпора, быстро окружили шатер и закололи Бориса, а заодно умертвили его слуг. Затем Бориса, оказавшегося почему-то живым, замотали в ковер и привезли в Вышгород. Святополк, якобы, узнав, что Борис жив, послал снова двух варягов добить его, которые завершили свое черное дело, проколов Бориса мечом пониже сердца. Так, ссылаясь на летописи, писал Татищев. В греческом языке слово kolone «высота, холм», поэтому Хольмгард (Новгород) и Вышгород – одно название, но на разных языках. Вопрос о событиях в Вышгороде требует дополнительного исследования.

И все же тут есть какая-то нестыковка. Почему же Борис, смирено, как бычок, пошел под нож убийц, ведь никак не скажешь про него, что он был трусом. Причем накануне он лихо скакал со своим войском сражаться с печенегами, а тут как смиренный раб подчинился злой воле брата. Но только вот какого брата?

Большинство исследователей, да и сам Сенковский считали, что под Бурислейфом надо подразумевать Святополка. Но это неправильное суждение, в саге четко указано, что Бурислейф был старшим сыном, а Святополк считался младшим сыном (вернее даже пасынком). Это также противоречит содержанию летописей, да и нашим именитым историкам. Татищев утверждает, что Борис у КНЯЗЯ Владимира «пребывал неотлучно», значит, все это время находился в Киеве. О Святополке он пока подозрительно умалчивает. А Ярослав стал собирать войско против князя Владимира, намереваясь дать отпор, когда тот потребовал непосильную дань и при этом Ярослав наверняка «не задыхался» от любви к своему брату Борису, занявшему сторону отца.

Что еще странно, когда Бурислейф в последний раз «вошел в Гардарик с огромною ратию и многими злыми народами», то его в шатре убивают норманны, отрезают ему голову, чтобы констатировать перед Ярославом его смерть.

Но все прекрасно знают из истории, что Святополк подобным образом не погибал и сам себя «не заказывал» летописным киллерам. Зато в древнерусских источниках, а также у Татищева и Карамзина можно найти подобную картину смерти другого великого князя — Бориса: «И се нападоша акы зверье дивии около шатра. И насунуша и копъи, и прободоша Бориса и слугу его». (1015, Лаврентьевская летопись, ПСРЛ, т.1.)

Выходит, все же о Борисе говорится в саге. Действительно, историки уже давно стали склоняться к мысли, что Бурислейф саги это не Святополк, а Борис. Тогда получается, что Бориса приказал убить прославленный летописцами в веках Ярослав Мудрый, а на бедного Святополка «навесили всех собак». Давайте разберемся, мог ли вообще Святополк воевать с Ярославом и быть убийцей своих сводных братьев.

Недавно появился полный перевод «Хроники» Титмара Мерзебургского из Саксонии, освещающей в том числе и годы правления Владимира. Его современник епископ Титмар (он работал над хроникой в 1012—1018 гг.) представил уникальные сведения о Древней Руси, имеющие огромное значение в ее изучении. Специалисты считают, что заключительная часть правления Владимира очень скупо освещена древнерусскими источниками. Все, что известно об этом периоде из «Повести временных лет» исчерпывается несколькими скудными записями, поэтому исследователям при написании истории Российского государства приходится зачастую даже импровизировать.

А в «Хронике» Титмара из Мерзебурга сообщается следующее: «VII, 72. Идя далее в своем повествовании, я расскажу ради осуждения об образе действий короля русского Владимира. Взяв себе из Греции жену, по имени Елена, которая была просватана за Оттона III, но коварным образом отнята у него, он по ее убеждению принял святую веру, которую не украсил праведными трудами. Ведь он был без меры чувственен и свиреп, причинив изнеженным данайцам много вреда. Имея трех сыновей, он отдал в жены одному из них дочь князя Болеслава («польского князя Болеслава I» —Авт.). ...Названный король, услышав, что сын его, подстрекаемый Болеславом, тайно готовится восстать против него, схватил его вместе с женой и названным отцом и заключил их, отдельно друг от друга, под стражу. ...VII, 73. Болеслав же, узнав обо всём этом, не преминул за него отомстить, как только мог. После этого дни короля истекли, и он умер, оставив все наследство двум своим сыновьям; третий сын тогда находился в тюрьме, откуда позже, улизнув, бежал к тестю; в тюрьме, правда, осталась его жена».

Остановимся на некоторых несоответствиях Титмара: он называет жену-гречанку Владимира Еленой вместо Анны и сообщает, что у Владимира было три сына, а не двенадцать. Оттон III родился в 980 и стал императором в 983, Анна была старше его на 17 лет. Возможно, Титмар спутал не только её имя, но и жениха. Отец Оттона III, император Оттон II действительно хотел взять в жёны византийскую принцессу императорской крови, но в результате в 972 женился на 12-летней Феофано, племяннице византийского императора Иоанна I Цимисхия. Однако, вспомним, что греки называли себя эллинами. Элина или Эллина — древнегреческое имя, «Светлая» (< elias “солнечная“), «Гречанка», древний вариант имени Елена. Анна действительно была гречанкой. Стоит, конечно, обратить внимание на уникальные сведения о женитьбе младшего сына (вернее пасынка) Владимира на дочери польского короля Болеслава (позднее выясняется, что это именно Святополк), а также о его заключении в темницу вместе с женой. Этих сведений нет ни в одной древнерусской летописи.

Как видно из сообщения Титмара, после смерти Владимира наследство досталось двум братьям, и конечно не Святополку, томящемуся в темнице, а Борису и Ярославу. И наверняка из-за наследства между ними возникла борьба не на жизнь, а на смерть. Святополку же ничего не оставалось делать, как срочно бежать к своему тестю польскому королю Болеславу, оставив даже свою жену в заключении. Появился он на Руси позднее, вместе с Болеславом, только в 1018 году. А, как известно из летописей, к тому времени уже были убиты его сводные братья Борис, Глеб, Святослав. Позднее летописцы свалили всю вину на Святополка и обозвали его Окаянным, стараясь обелить Ярослава Мудрого.

В 1015 году после смерти Владимира и бегства Святополка в Польшу в Киеве утвердился Борис, опиравшийся на союз, по одной версии, с печенегами (это противоречивое утверждение, в это время, по летописным данным, он активно воевал с ними), по версии же саги — это были жители неведомой страны — Биармии, обиженные на великого князя Ярослава за плату неимоверно высокой дани Новгороду. А Ярослав, в свою очередь, как уже известно, к этому времени заключил союз с варягами — выходцами из Норвегии. Между братьями началась междоусобица, закончившаяся гибелью Бориса. Захватив Киев, Ярослав чувствует себя там неуверенно и после поражения на Буге в 1018 году бежит не в Киев, а в родной Новгород. Только после этого в Киеве утверждается Святополк, правивший в нем всего 11 месяцев, а затем снова изгнанный братом Ярославом.

Bjarmaland «Земля бьярмов» – территория на севере Восточной Европы, крайне противоречиво локализуемая исследователями: в Перми (Прикамье), Ярославском Поволжье, Карелии, на Кольском полуострове, в Восточной Прибалтике, в Нижнем Подвинье. Бьярмаланд с населяющими его бьярмийцами не встречается ни в одном древнерусском памятнике, если не считать указания В.Н. Татищева, что в летописи Иоакима, епископа Новгородского, Карелия именуется «Бярмией». Топоним, напротив, известен целому кругу скандинавских средневековых источников. Суммарно (по данным всех источников) топонимом Biarmia, Bjarmaland обозначаются обширные территории севера Восточной Европы, однако каждый источник (или группа источников), в силу традиции, говорит о своей Бьярмии, в более узком значении.

По преимуществу Бьярмаланд помещается на Кольском полуострове и в западном Беломорье. А теперь вспомним, что на Кольском полуострове протекает река Печенга (в 100 км к северо-западу от Мурманска) и впадает в Печенгскую губу Баренцева моря. Возможно, эти печенгцы-бьярмийцы и есть те загадочные печенеги Бориса.

В начале августа 1018 года Болеслав Храбрый подошёл к Киеву. В его войске были 300 саксонских наемников. Так немцы впервые вступили в «мать городов русских». С польско-немецким войском Святополк сумел выгнать Ярослава из Киева назад в Новгород, захватив его семью и имущество. Но польские войска оставались в Киеве недолго и вскоре отправились восвояси, а Ярослав собрался с силами и вновь напал на Святополка.

В 1019 году Святополк был разбит и бежал на этот раз к печенегам и вместе с ними вернулся на Русь. Битва между его силами и войсками Ярослава произошла на том самом берегу реки Альты (по русским летописям), где был убит Борис. Войска печенегов были разбиты.

Судьба самого Святополка точно не известна: скандинавские предания говорят, что он погиб в бою от руки варяга Эймунда, состоявшего в дружине Ярослава; русские — что он бежал и умер «злою смертью» где-то в «пустыне» между Польшей и Богемией; а русский летописец записал, что Святополк бежал в Брест, где, наверно, и умер от ран.

По данным Никоновской летописи, в 1014 году, когда началась борьба Ярослава с отцом, Владимир выделил из Новгородского княжества (имеется в виду политический институт, территориальное название — Новгородская земля) — Псков и отдал его своему сыну Судиславу. По данным Повести временных лет, его брат Ярослав Мудрый заточил его именно в этом городе. Ничего не известно об участии Судислава в усобице Владимировичей 1015—1019 годов, однако во время нового тура борьбы за власть (между Ярославом, Мстиславом Тмутараканским и Брячиславом Полоцким) он, очевидно, оказался опасным для Ярослава, который предпочёл его изолировать. В 1036 году по смерти Мстислава он внезапно захватил Судислава и ликвидировал Псковское княжество.

Судислав просидел в тюрьме 23 года, пережив Ярослава Мудрого и оказавшись последним остававшимся в живых сыном Владимира Святого. Его племянники-»триумвиры» Изяслав, Святослав, Всеволод в 1059 году «высадили» дядю из «поруба» (тюрьмы), привели его к присяге (будучи старше их на поколение, он, по русским династическим понятиям, мог претендовать на престол), потребовав от него отказа от права на киевский престол. Чтобы больше не рисковать, Судислав стал монахом в Киевском Георгиевском монастыре, где и умер в 1063 году.

При Ярославе возникли первые русские монастыри. В 1030 году Ярослав основал монастыри Святого Георгия: Юрьев монастырь в Новгороде и Киево-Печерский монастырь в Киеве; повелел по всей Руси «творити праздник» святого Георгия 26 ноября («Юрьев день»). Он издал Церковный устав и «Русскую правду» — свод законов древнерусского феодального права. В 1051 году, собрав епископов, он сам назначил митрополитом Илариона, впервые без участия константинопольского патриарха. Иларион стал первым русским митрополитом. Развернулась интенсивная работа по переводу византийских и иных книг на церковно-славянский и древнерусский языки. Огромные средства тратились на переписку книг. Древнерусский летописец Нестор — монах Киево-Печерского монастыря. Традиционно считается одним из авторов «Повести временных лет».

Обычно прозвание князя Ярослава Владимировича «Мудрый» объясняют его просветительской и законотворческой деятельностью. Свое прозвище великий князь Киевский Ярослав Владимирович получил через пять веков после смерти: так назвали его московские летописцы XVI века, а позже — историк Николай Карамзин. Однако, если гипотеза о причастности Ярослава к убийству Бориса, а также Глеба и Святослава верна, то возникает иная версия трактовки его прозвания среди саксонских наемников и варягов. В нем. Morder «убийца», швед. mordare «убийца». Летописцам не составило труда слегка подправить слово, убрав одну букву, и «убийца» стал «Мудрым». Русские летописи обычно называют его просто Ярославом. Но в Новгородской летописи читаем: «Был же хромоног, но умом совершен, и храбр на рати, и христианские книги сам читал». В той же летописи в описании битвы на Днепре у Любеча в 1016 году киевский воевода по кличке Волчий Хвост ездил по берегу реки и кричал новгородцам: «Зачем пришли с хромцом этим (Ярославом.  — Авт. ), вы, плотники? Вот мы поставим вас хоромы рубить!» Эта традиционная словесная перебранка противников донесла до нас кличку Ярослава. Он действительно хромал, это установила экспертиза его останков, которые покоялись в Софийском соборе в мраморном саркофаге. У Ярослава был врожденный подвывих правого тазобедренного сустава, также обнаружено, что он перенес ранение в колено и голову. В греческом языке слово kyllos означает "кривой, хромой", которое созвучно англ. kill "убивать",  староангл.  cwellan "убивать, казнить", старосакс. quellian "убивать" [from P.Gmc. *kwaljanan (cf. O.E. cwelan "to die," cwalu "violent death;" O.S. quellian "to torture, kill;" O.N. kvelja "to torment;" M.Du. quelen "to vex, tease, torment;" O.H.G. quellan "to suffer pain," Ger. qu;len "to torment, torture"), from root *kwel-/*kwal- (cf. Armenian kelem "I torture;" O.C.S. zali "pain;" Lith. galas "end," gela "agony," gelati "to sting")], греч. keazo "колоть, раскалывать, разрубать, пробивать, разбивать, разламывать", kolazo "наказывать, карать".

«Жития Бориса и Глеба» — повествования о гибели Бориса и Глеба Владимировичей. Уже в начале произведения автор приписывает Святополку эпитет «окаянный», при его изображении не жалеет черных красок. Святополк — «треклятый», «второй Каин, мысли которого уловлены дьяволом», у него «прескверные уста», «злой глас». За совершенные преступления Святополк несет достойное наказание. Разбитый Ярославом, в паническом страхе бежит он с поля боя. Автор пишет: «Окаянный Святополк побежал и напал на него бес. И расслабло тело его так, что он не мог на коне сидеть. И несли его на носилках». Ему постоянно слышится топот коней преследующего его Ярослава: «“Бежим! Вот преследуют нас!” И посылали посмотреть, но не было ни гонящихся, ни преследующих его. А он, лежа в немочи, восклицал, говоря: “Бежим! Опять преследуют!” И не мог остаться на одном месте. И прибежал в Ляшскую землю, гонимый гневом божьим. И прибежал в необитаемое место между чехами и ляхами и здесь в муках окончил жизнь свою. И принял возмездие от Бога, наславшего на него губительные язвы и после смерти муку вечную». И, если убитые им братья считаются святыми, то от могилы Святополка «исходит смрад в назидание людям... И с этого времени прекратилась крамола на русской земле».

Каин — старший сын Адама и Евы (Быт.4) или сын ангела Самаэля и Евы, или сын лукавого (дьявола) и Евы, первый рождённый на Земле человек (Быт.4:1-2). Каин является отцом Еноха и родоначальником его линии.

Имя Каин стало нарицательным для злобного, завистливого человека, способного на подлости по отношению к самым близким людям. Восточнославянская народная этимология проводит параллель с именем Каина и глаголом др.-рус. окаяти в значении «проклясть», от которого произошло современное слово «окаянный».

Авель был скотоводом, а его брат Каин — земледельцем. Конфликт начался с жертвоприношения Богу, произведённого обоими братьями (это первые жертвоприношения, о которых упоминается в Библии). Авель принёс в жертву первородных голов своего стада, а Каин — плоды земли:

И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец. Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. Быт.4:2-4.

Бог благосклонно принял только жертву Авеля: «И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его». Быт.4:4-5.

По преданию, на жертвоприношение Авеля сошёл ниспосланный Господом огонь и оно, горя, взлетело к небу; а с дарами Каина этого не произошло.

После этого Каин убил Авеля: «И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его». Быт.4:8.

Др.-греч. глагол kaino означает «убивать, умерщвлять», лат. occido [ob + caedo "убить, умертвить"] "убивать, умерщвлять".


----------------
Источники:
И.Н. Данилевский: «Древняя русь глазами современников и потомков(IX-XII вв.)»
А.И. Леонтьев, М.В. Леонтьева: «Походы норманнов на Русь» (М.: «Вече», 2009).
http://bvsv.livejournal.com/28942.html?view=62990#t62990