Сомнению всегда найдется место Главы 9, 10

                Глава девятая

       Я ехала в электричке и, наблюдая за проплывающими за окном пейзажами, думала обо всем сразу. Вчерашний день был богат на события. Поездка в клинику и  встреча с Алей вызывали сильные и неоднозначные ощущения. С одной стороны, появились новости в расследовании, а с другой – они оказали влияние на мою жизнь, которое мне совсем не нравилось. Поцелуй у ручья слишком уж взбудоражил меня; и я пока не знала, что с этим делать. И прорицания Евдокии мне не понравились. Конечно, нельзя быть такой мнительной и суеверной, но я невольно думаю над тем, что же это за плохой человек, затесавшийся в мое окружение. И вообще, он уже появился в моей жизни или ему еще предстоит появиться?
Затем мысли переметнулись на Алю. Некрасивая и неудачливая в личной жизни, она не размазывает сопли, а живет полноценной жизнью, работает с увлечением и наверняка добьется у спеха. Мне приятно было с ней пообщаться, ей, кажется, тоже, но, расставаясь, мы не договаривались о следующей встрече. Возможно, мы нескоро увидимся, если вообще увидимся, но если такая встреча состоится, наверняка будем ей рады. Так бывает. Люди испытывают взаимную симпатию, но не сближаются, оставляя между собой некую дистанцию. А бывает и по-другому. Человек тебя раздражает, но ты тянешься к нему и, несмотря на размолвки, постоянно с ним общаешься. Наверняка психологи могут объяснить такой парадокс, но моих трех курсов на это не хватает.

       Тем временем электричка приближалась к станции Яблоневка, на которой мне предстояло сходить, и впервые при этом я не испытывала раздражения и неприязни. Представив скорую встречу с мамой, и вовсе улыбнулась своим мыслям. Вчера позвонила ей, чтобы сообщить о своем визите, и попросила встретить меня на станции. Представляю, как она удивилась. Обычно я сама добиралась на автобусе или попутной машине. Не знаю, почему так поступала, наверное, чтобы им досадить. Мол, сама доберусь, без вашей помощи. Теперь мне это казалось капризом и детским эгоизмом. В тридцать два года так себя вести глупо, если не сказать хуже.
Дядя Гриша стоял возле своего джипа и, увидев меня, замахал рукой и пошел навстречу. Понятно, мама наверняка готовит обед, поэтому и отправила его одного. Впрочем, это меня не огорчило. Я приветливо улыбнулась и чмокнула его в щеку, чего никогда прежде не делала, а он, пряча довольную улыбку, забрал мою сумку. По дороге мы обменивались новостями, в основном, о погоде и политической ситуации в стране, и не заметили, как оказались возле дома. Дом был большим и красивым. Чувствовалось, что хозяин вложил в него не только деньги, но и душу. И ведь сколько раз я сюда приезжала, а только сегодня впервые  осознала это.

       По нашему виду мама сразу поняла, что что-то изменилось, и изменилось к лучшему, и выглядела оживленной и помолодевшей. Однако вопросов не задавала, боясь вспугнуть удачу. Дядя Гриша посматривал на свою Катюшу и светился от счастья. Какое же я чудовище! Десять лет третировала ни в чем не повинных людей и мешала их счастью. Я достала из сумки бутылки – виски и шампанское, и мама тут же перенесла обед из кухни в сад, велев дяде Грише поставить там обеденный стол. Вскоре появилась белая скатерть и праздничная посуда. Мы весело собирали на стол, не обсуждая причины неожиданного праздника. Собственно говоря, никакого праздника не было, просто мне хотелось что-нибудь им подарить, а я не сумела выбрать подарки, да и времени не было, вот и купила спиртное. Я знала, что дядя Гриша неравнодушен к виски, хотя с тех пор, как женился на маме, почти не пьет. А мы с мамой обе любим шампанское, а уж красное Массандровское особенно.
Когда пришло время для первого тоста, дядя Гриша с мамой выжидательно посмотрели на меня. Я поднялась и сказала, что желаю им счастья, и что я благодарна  за все, что они для меня сделали, и что они просто ангелы, раз столько лет терпели мое мерзкое поведение. Они смеялись в ответ и уверяли, что все понимали и понимают, и что счастливы, а сегодня особенно. Наше застолье продолжалось до позднего вечера. Мы несколько раз объяснились друг другу в любви. Мама сказала, что недавно они ездили к папе на могилу, а меня не позвали потому, что я предпочитаю ездить туда одна. В ответ я заявила, что теперь буду ездить вместе с ними. Только когда мы стали убирать со стола, мама осторожно поинтересовалась, с чем связаны столь резкие перемены в моем мировоззрении. Я ответила, что ни с чем конкретным, в моей личной жизни ничего не изменилось, просто я вдруг повзрослела, что уже давно пора было сделать, и стала иначе смотреть на многие вещи.

       - Доченька, как же я хочу, чтобы ты была счастлива! – обняв и прижав к себе, прошептала мама.

       И мне стало уютно и надежно, как в детстве. Впервые за много лет я вдруг ощутила, что у меня есть семья, и мысленно попросила прощения у папы. Надеюсь, он простит.  И еще подумала, что ведь никому кроме мамы и дяди Гриши я по-настоящему не нужна. Для Машки я теперь на втором месте, а вскоре окажусь на третьем или четвертом. Так уж устроена жизнь. А для Макса? Пожалуй, могу рассчитывать на место в первом десятке, да и то в лучшем случае. Сейчас, получив от ворот поворот, он возможно думает обо мне, но скорее всего, с раздражением. Ничего, скоро утешится. Мне ли его не знать. Мы ведь сегодня не созванивались, хотя расследование в полном разгаре и наверняка у него какие-то мысли насчет нашего вчерашнего открытия появились. Обычно он сразу делился ими со мной.  А я? Вчера узнала потрясающую новость, что Лесовский заказал посмертную судебно-психологическую экспертизу Инны, и молчу. Почему? Похоже, этим поцелуем мы все испортили.

       В воскресенье я проснулась довольно рано, но чувствовала себя отдохнувшей и бодрой. Однако мама встала еще раньше и уже хлопотала на кухне. Мы с ней пожелали друг другу доброго утра и расцеловались, от чего на душе у обеих стало тепло и радостно.  День обещал быть жарким, и мама сказала, что после завтрака они с дядей Гришей собираются искупаться в озере.

      - Может, и ты вместе с нами? – с надеждой спросила она.

      - Нет, я еще не настолько изменилась, чтобы демонстрировать свою ногу всему поселку, - отказалась я. –  В бассейне искупаюсь.

      Несколько лет назад дядя Гриша специально для меня переоборудовал пожарный пруд в бассейн. Сами они им практически не пользовались, предпочитая купание в озере, но к моему приезду меняли в нем воду. Тогда я усилий дяди Гриши не оценила и заявила, что это излишняя роскошь, а теперь мне было стыдно за такую черную неблагодарность. Этот крошечный бассейн стоил немалых денег и хлопот.

      - Ладно, мы быстренько, на машине туда и обратно, - будто оправдываясь, сказала мама.

      Озеро находилось километрах в двух от дома, а я знала, что они любят пешие прогулки, к тому же считают их полезными для здоровья, поэтому заверила, что прекрасно проведу время и одна, я не маленькая и не надо меня постоянно опекать. Перед уходом, бросив на меня лукавый взгляд, мама вручила мне книгу Филис Дороти Джеймс «Неподходящее занятие для женщины». Устроившись в шезлонге на берегу бассейна, я тут же углубилась в чтение.

      Корделия Грей была помощником частного детектива, но после его смерти решила работать самостоятельно. На первых порах у нее все получалось неплохо, и я не понимала, почему занятие частным сыском сочли неподходящим для женщины, а ведь именно на это намекает название книги и мамин лукавый взгляд. Интрига захватила меня, то и дело встречались эпизоды и мысли, пережитые мной при расследовании, так что я не сразу ощутила, что обгорела. Кожа покраснела, во рту пересохло, и, с сожалением отложив книгу, я направилась к бассейну.  На верхней ступени  оступилась и, в ужасе вскрикнув, приземлилась на пятую точку.

       Неожиданно рядом со мной оказался Виталий, сосед, подхватил меня на руки и усадил в шезлонг. Затем, наклонившись ко мне, спросил, не покалечилась ли я.

       - Все нормально, - переведя дух, прошептала я, а его взгляд переместился на мою левую ногу.

       - Что у тебя с ногой? – бесхитростно поинтересовался он.

       Как же я не люблю подобных вопросов!  Но ответила совершенно буднично, как будто это для меня самый безобидный вопрос, что это последствия автомобильной аварии, случившейся десять лет назад.

      - Тебе очень больно? - спросил он и погладил меня по ноге.

      В его взгляде не было ни жалости, ни тем более брезгливости, просто искреннее участие. Он вел себя естественно, не так, как Влад, сделавший вид, будто ничего не заметил, а потом вычеркнувший меня из своей жизни.

       - Болит, когда ее перетружу, - ответила я, - а так все нормально.

       Господи, да я спокойно обсуждаю свою самую закрытую тему с совершенно посторонним человеком! – вдруг дошло до меня. Неужели я и правда так изменилась? Этак я скоро и в озере буду купаться. Хотя нет, вряд ли. А Виталий опять погладил мою ногу, и мне совсем не захотелось сбрасывать его руку. Последние годы при любой угрозе прикосновения к моей ноге я сжималась в комок и действовала, как дикая кошка. Теперь я больше напоминала домашнюю киску, готовую замурлыкать от удовольствия. Своим поглаживанием Виталий будто снял с меня проклятие. Все же слишком далеко  заходить я  не собиралась, поэтому слегка пошевелилась, и он убрал свою руку.

       Убедившись, что со мной все в порядке, Виталий поднялся, так как до этого сидел на корточках, и сообщил, что собирался проведать Григория Ивановича, но входная дверь была закрыта, и он прошел в сад, где натолкнулся на меня в самый неподходящий, а может наоборот, в самый подходящий момент. Я сказала, что они ушли купаться, но скоро должны вернуться и даже пригласила заходить попозже и поблагодарила за свое спасение. Он улыбнулся и пообещал еще зайти.
 
        После его ухода мне не читалось. То, что сейчас произошло, казалось мне удивительным и прекрасным. Значит, я могу жить дальше, как все нормальные люди. Выходит, не у всех мужчин столь негативная реакция на мою покалеченную ногу. А ведь Машка сколько раз промывала мне мозги! Говорила, что это только Влад такой урод, а нормального мужика такая мелочь, как пара вмятин, ничуть не смутит. Но я ей не верила. После аварии я близко общалась только с Пашей, но он ведь врач, это особый случай, а когда столкнулась с Владом, то решила, что и другие мужчины будут реагировать так же. Возможно, и будут, например, Макс. Только ничего они от меня не дождутся, таким самонадеянным красавчикам, как Влад и Макс, я свою ногу демонстрировать не собираюсь. Да пошли они куда подальше!
Когда возбуждение немного улеглось, я задумалась о Виталии. Мы с ним давно знакомы, не раз сидели за общим столом, но я никогда им не интересовалась. Внешность у него самая заурядная – крепкий мужик среднего роста, под сорок, лицо очень простое, но приятное. Он владел небольшой авторемонтной мастерской недалеко от поселка, и дядя Гриша ремонтировал у него не только свою машину, но и весь немногочисленный автопарк своего предприятия. Говорил, что Виталий очень порядочный и добросовестный. Несколько лет назад у него умерла жена, какая-то страшная болезнь довольно быстро ее скрутила, и он остался один с маленьким сынишкой. Тогда он привез из Рязанской области свою мать, которая теперь и заправляла хозяйством. Моей маме она не нравилась, мама считала ее взбалмошной и скандальной. Сынишке было лет семь или восемь, кажется все-таки семь, так как в этом году он должен  пойти в школу. Я иногда видела его через забор, так как дом Виталия соседствовал с нашим. С нашим! Я впервые, пусть только мысленно, так назвала дом дяди Гриши. Да, со мной произошли кардинальные изменения, пока не пойму, чем это вызвано, да и неважно. Главное, что произошли.

       Дом и участок Виталия были гораздо меньше, чем у нас, но содержались в образцовом порядке. Мама признавала, что это заслуга принадлежит исключительно матери Виталия, а вот за отношение к внуку она ее осуждала. Боря был очень болезненным и тихим, а бабушка постоянно шпыняла его за это. Соседи всегда друг про друга все знают. По словам мамы, пару раз Виталий был близок к повторной женитьбе, но будущая свекровь умело выживала из дома несостоявшихся невесток. Мама симпатизировала Виталию и сочувствовала. Она вообще держала меня в курсе дел своих соседей. Мне казалось, что я пропускала эти разговоры мимо ушей, а оказывается, кое-что в памяти удержалось, и я знаю достаточно много о человеке, который так неожиданно меня заинтересовал.

       Обедали мы вчетвером. Дядя Гриша, узнав, что заходил Виталий, наведался к нему и пригласил на обед. На столе появилась недопитая накануне бутылка виски. С шампанским мы с мамой вчера справились, так что его заменила малиновая настойка или наливка, приготовленная матерью Виталия. Я поначалу пить отказалась, так как вскоре собиралась в дорогу, но все трое дружно на меня навалились и уговорили уехать завтра утром. Дядя Гриша пообещал, что подвезет до станции, а то и до города. Но тут вступил в разговор Виталий и сказал, что в понедельник едет в Питер по своим делам, может и меня попутно подбросить. На том и договорились. Застолье опять затянулось. Темы для разговора находились, а выпитое вино делало всех более раскованными и общительными. Меня лишь смущало то, что не во что переодеться. Мама быстро нашла выход. В последние годы она немного располнела, и голубая блузка, на которую у меня уже давно горел глаз, стала ей мала, так что она торжественно передала ее в мое пользование. Лишь перед сном я вскользь вспомнила Макса, отметив, что и сегодня мы не созвонились.

       В понедельник в половине восьмого мы с Виталием выехали из поселка. Я сидела рядом с ним, смотрела на то, как ловко он управляется с машиной, и чувствовала себя почти счастливой. Комплексы родом из прошлого понемногу меня отпускали. Только разговор у нас не клеился. Дальше погоды и перспектив на рынке авторемонтных работ мы не продвинулись. Я обычно за словом в карман не лезу, но тут ничего не получалось. Поинтересовалась, как дела у его сынишки. Он ответил, что тот в этом году пойдет в школу, и умолк. С остальными темами то же самое. При подъезде к Питеру мы угодили в небольшой затор и остановились. И тут я почувствовала, как его рука легла на мое бедро. Почему-то на этот раз мне мурлыкать не захотелось. Я так на него посмотрела, что он тут же руку убрал и даже извинился. А моя эйфория, еще остававшаяся после вчерашнего дня, разом прошла. Что он себе позволяет? Раньше боялся смотреть в мою сторону, а теперь руки распускает. Неужели…?
 
       Объяснение его поведения, пришедшее мне в голову, окончательно меня доконало. Я ведь и раньше замечала, что нравлюсь ему, но он даже не пытался за мной ухаживать. Наверное, считал, что я ему не по зубам. Наверняка понимал, что сам-то он не подарок с такими довесками, как больной ребенок и сварливая мамаша. А вчера, увидев, что и я не без изъяна, решил, что мы два сапога пара. Может, даже подумал, что осчастливит меня своим вниманием, наверняка заметил, как я разомлела от его прикосновений. С этой минуты я больше ни о чем не могла думать. Возможно, я была к нему несправедлива, но мои мысли приняли привычное направление и не собирались сворачивать с прежнего русла. А ведь вчера вечером я была так счастлива! Похоже, нужно продолжать жить с оглядкой и думать не о том, чтобы кого-то и полюбить, и чтобы он полюбил меня, а просто искать подходящую пару. О том, что означает «подходящая пара» я предпочитала не задумываться.

      Когда мы уже приближались к офису, я неожиданно успокоилась. Зачем расстраиваться? Просто ничего не изменилось, а, учитывая мою ригидность, это  скорее хорошо, чем плохо. Нужно уметь в любой ситуации находить хорошее. Мне вспомнился детский анекдот на эту тему: Стоит ежик на пеньке и хвастается: «Ежик сильный! Ежик сильный!» Проходящий мимо  медведь дунул на него, и ежик улетел в кусты. Через минуту из кустов раздается радостный голос: «Ежик сильный, но легкий! Ежик сильный, но легкий!»  Надо принимать жизнь такой, какая она есть, и радоваться ей. Так и со мной: пусть я хромая, но это не значит, что я никому не могу понравиться. И незачем унижать Виталия – он вполне себе ничего, к тому же, имеет свое дело, крепко стоит на ногах и умеет заботиться о близких.  Эти мысли оказались весьма кстати, мне удалось попрощаться с Виталием довольно приветливо, а он столь явно  этому обрадовался, что вызвал у меня улыбку. Он остановил свой двухдверный японский джип рядом с машиной Макса, и не успела я открыть дверцу, как он это сделал сам, таким проворным оказался. Макс тоже только что подъехал и открывал входную дверь, когда я вышла из машины. Я помахала Виталию рукой, он в ответ сделал то же самое,  сопровождая свой жест белозубой улыбкой, и уехал. Макс, наконец, справился с замком и,  пропустив меня вперед, хмуро поинтересовался:

       - Кто это?

       - Здравствуй, Макс! – приветливо ответила я. – Это мамин сосед, он любезно подвез меня на работу. Он вдовец, имеет маленького сынишку и сварливую мамашу, владеет авторемонтной мастерской, пока предложения руки и сердца мне не делал. Что еще тебя интересует?

       Он рассмеялся и сказал:

       - Здравствуй, Нина! – После небольшой паузы добавил: - Нам нужно провести маленькое совещание.

       - Чаю приготовить?

       - Пожалуй. Я ужасно голодный, дома хоть шаром покати, даже кофе нет.

       Я сделала печальное лицо и даже потерла глаза:

       - Пожалуйста, избавь меня от подробностей, а то я разрыдаюсь.

       Все-таки вчерашний всплеск эмоций  и сегодняшние размышления не прошли даром – я чувствовала себя с Максом совершенно свободно, как до нашего поцелуя. А может, его и не было?  Я пошарила в холодильнике, нашла кусок сыра и замерзшую булочку, которую разогрела в микроволновке, и через десять минут появилась в кабинете с подносом. А еще через пару минут мы сидели за столом и пили чай. Макс выглядел задумчивым и будто даже не уверенным в себе, что при его апломбе бывает довольно редко. Я со своими новостями не торопилась, решив дать возможность сначала ему высказаться.  Только подкрепившись, он начал наше совещание:

       - Наш клиент хочет закончить расследование.

       Эта фраза меня ошеломила. Как? Мы же еще ничего не узнали! Только-только сдвинулись с мертвой точки. Разве можно останавливаться на полпути? Всевозможные восклицания вылетали из меня с бешеной скоростью. Макс меня не перебивал, только согласно кивал головой. Я поинтересовалась, когда Лесовский сообщил ему о своем решении. Узнав, что в субботу, я потрясенно прошептала:

       - И ты мне не позвонил…

       Он сразу бросился в атаку, мол, думал, что меня следствие не слишком-то интересует, раз я так не вовремя решила отдохнуть.

       - А чем он объяснил свое решение? – спросила я.

       - Да ничем. Просто попросил сегодня к шести часам приготовить отчет о том, что нам удалось узнать, и представить счет. И все.

       И тут я прозрела.

       - Он решил зайти с другой стороны, - тихо сказала я. – Заказал посмертную судебно-психологическую экспертизу Инны.

       Что тут началось! Макс был готов меня удавить за то, что узнав такую новость еще в пятницу, я ничего ему не сообщила.

       - Да ведь он упоминал, что хочет оспорить завещание, - лепетала я, - я думала, какая разница, каким способом он собирается это сделать.

       - Да я совершенно по-другому с ним разговаривал бы! – бушевал Макс.

       Я ничего не рассказала ему о предсказании Евдокии в мой адрес, думаю, этих бредней он уже не вынес бы. Честно говоря, после всего, что произошло в выходные, это и мне стало казаться нелепой выдумкой. Рядом со мной нет плохих людей! Это и Макса касается.

       Наше совещание, начавшееся так дружелюбно, закончилось взаимным недовольством. Мы обошлись без грубостей, но упреков прозвучало немало, в обе стороны. Я стала убирать со стола, Макс уселся за компьютер, а обстановка в кабинете была такой, что чиркни спичкой – и все вокруг вспыхнет. Я подходила к двери с подносом в руках, когда Макс сказал, что с завтрашнего дня уходит в отпуск на неделю. Я на мгновение застыла, а потом молча вышла из кабинета. В этом не было ничего особенного, Макс любит и умеет отдыхать и всегда в хорошей компании. С кем на этот раз? Неужели успел обзавестись новой куколкой? Я машинально мыла посуду, расставляла все по местам, но на душе стало пусто и муторно. Так же машинально я вернулась на свое рабочее место и стала составлять отчет для клиента, ту ее часть, что поручил Макс.

       Через полчаса  Макс вышел в приемную

       - Ты тоже можешь отдохнуть, - сказал он.

       - Предлагаешь оставить лавку пустой? – с презрением спросила я.

       Мы уже не раз обсуждали этот вопрос и пришли к мнению, что делать этого не стоит. Если в течение недели потенциальный клиент никого не застанет в офисе, это может нанести непоправимый вред нашей репутации. В том, что сарафанное радио работает лучше любой рекламы, мы не раз убеждались.

       - Можно нанять кого-нибудь, - неуверенно предложил он.

       - И раскрыть постороннему человеку все наши тайны? И потайные двери показать? Нет уж, я тут покараулю, пока ты развлекаешься, а в отпуск пойду в сентябре, если конечно дотяну до этого времени в твоей конторе.

       - Ты собираешься уволиться?! – возмутился Макс.

       - Я этого не говорила. Но если мы будем бросать дела на полпути, а ты будешь ставить меня в известность о своем отпуске накануне, то не знаю…

       Он стал оправдываться, мол, в том, что клиент отказался от продолжения расследования, нашей вины нет, хозяин – барин. Да и с отпуском все объяснимо. Друзья давно замыслили этот вояж в Турцию, а он отказался, так как работы было много. Однако в субботу после звонка Лесовского решил к ним присоединиться. Пришлось кое-кого напрячь, так что и билет на самолет, и гостиница забронированы. У него якобы было очень паршивое настроение, и он решил немного проветриться.

       - Ладно, проветривайся, - примирительно сказала я, а сама представила, какое это
будет проветривание.

       Его друзей, с которыми Макс болтается по клубам и играет в покер, я видела, они иногда появляются в нашем офисе. Это в меру успешные, в меру привлекательные и не в меру амбициозные типы. Кажется, только один из них женат, второй разведен, а третий, как и Макс, холостяк. Легко представить, какой будет эта неделя: вино, карты и девочки. Турция, держись! Впрочем, мне-то какая разница.

       Все-таки я не смогла удержаться от колкости в адрес своего легкомысленного шефа. Предположила, что он сам спровоцировал Лесовского на отказ от расследования, так как слишком долго не  общался с ним и не рассказывал о наших достижениях, и вообще, не смог представить все должным образом, и клиент решил, что попусту тратит время и деньги. Затем пошла еще дальше, заявив, что он с самого начала не хотел браться за это дело, и наверняка обрадовался, когда Лесовский сообщил о своем решении. Макса мои предположения возмутили, впрочем, его возмущение выглядело не очень убедительным. В свое оправдание он сказал, что следствие сворачивать не собирался и, в отличие от меня, работал и в субботу, договорился со знакомым о возможности посещения квартиры Екатерины Ермаковой. Квартира до сих пор опечатана, никто на нее прав пока не предъявил, и вскоре она отойдет государству.

       Эта информация меня очень заинтересовала и обрадовала. Похоже, все складывается удачно. Я смогу продолжить расследование самостоятельно и выполнить обещание, данное себе и Инне, докопаться до правды. Впрочем, сообщать о своих намерениях Максу я не собиралась. Это очень даже хорошо, что он уезжает в отпуск, не будет болтаться у меня под ногами. Однако побывать в квартире Ермаковой без его помощи не удастся, и я сменила гнев на милость.

       - Максик, раз уж ты с кем-то договорился, то может не стоит отменять договоренность? – вкрадчиво спросила я. – Давай осмотрим эту квартиру.

       Он усмехнулся моему льстивому «Максик» и сказал, что договорился на сегодняшний день, на пять часов, а это невозможно, так как в шесть придет Лесовский.

      - Может, я одна съезжу?

      - Нет, ты будешь нужна здесь.

      - Понятно, - хихикнула я. – Ты собираешься представить ему астрономический счет и надеешься, что в моем присутствии он не станет торговаться.

      - Где-то так, - хмыкнул он.

      Действительно, денег мы потратили изрядно – на московских сыщиков, на питерских, там подмазать, тут подмазать, да и свои услуги ценим недешево, а полезной информации получили с гулькин нос. Впрочем, клиент сам виноват, у нас есть перспективные зацепки, которые мы просто не успели отработать. Макс как адвокат, пусть и в прошлом, сумеет вправить ему мозги, хотя и мое присутствие не помешает. Однако отступать от своего замысла я не собиралась, умело надавила на слабые места Макса и вскоре праздновала победу. Он состыковал меня с сотрудником отделения милиции Константином Койдой, и мы договорились встретиться с ним возле дома Ермаковой завтра в три часа. Первую половину дня я намеревалась проводить в офисе. Макс выдал мне конверт с наличностью, чтобы отблагодарить Костю и, ухмыльнувшись, сказал, что этот расход тоже вставит в счет Лесовскому.

       До четырех часов, не поднимая головы, мы составляли отчет и сводили концы с концами, чтобы оправдать большие расходы. Затем наведались в «Улыбку», где  основательно подкрепились. На обратном пути зашли в магазин и пополнили свои запасы спиртного и провизии, чтобы устроить небольшой банкет по случаю окончания дела, если клиент того захочет.  Только праздновать было нечего. Обычно мы добиваемся гораздо более ощутимых результатов и за меньшие деньги. От этого мы чувствовали неловкость и немного нервничали. Сидя на кухне за чашкой кофе, Макс на мне репетировал свою речь. Мы то спорили, то смеялись, понимая, что клиент может все повернуть по-своему.

       Лесовский появился вовремя. Выглядел он невозмутимым и отстраненным, будто предстоящая встреча была ему безразлична. Впрочем, поздоровался он довольно приветливо и прошел в кабинет. Я сразу заглянула туда и поинтересовалась, не принести ли чаю.

      - Лучше кофе, - улыбнулся Лесовский. – Может, и вы составите нам компанию?

      Я взглянула на Макса, он кивнул, а я отправилась готовить кофе. Начало было неплохим. Когда я вернулась в кабинет с подносом, Лесовский держал в руках отчет и, пока я собирала на стол,  бегло его просмотрел.

      - Вы неплохо поработали, - изрек он, - есть кое-какие зацепки, но мой интерес к Ларионову угас, так что закончим на этом.

      Макс вопросительно взглянул на него, надеясь на пояснения, но их не последовало. Лесовский тем временем невозмутимо ознакомился со счетом и поинтересовался, как лучше расплатиться – наличными или перевести деньги на счет агентства.

      - Как вам удобнее, - ответил Макс.

      Лесовский вынул бумажник и отсчитал требуемую сумму. Все оказалось как-то слишком легко и просто, а я просто изнывала от любопытства, не понимая до конца его решения. Судебно-психологическая экспертиза – далеко не гарантия успешного решения дела, наверняка у него в запасе есть кое-что еще. Как бы это узнать? Я пила кофе, исподволь поглядывая на Кирилла.  Макс с невозмутимым видом сунул пачку банкнот  в стол, а Лесовский взглянул на меня:

      - Все, я больше не ваш клиент. Могу я как частное лицо пригласить вас сегодня на ужин?

      Я недолго раздумывала над ответом. Во-первых, мне хотелось насолить Максу, пожелавшему «развеяться», а во-вторых, я лелеяла надежду, что смогу вытянуть из бывшего клиента какие-нибудь тайны.

      - Можете, - улыбнулась я, - только мне надо закончить с делами и зайти домой переодеться.

      - Только не переодевайтесь! – галантно воскликнул он. – Голубой цвет вам очень к лицу.

      Макс был в бешенстве, так как мы договаривались о свидании в его присутствии, будто он пустое место. Впрочем, он держал себя в руках. Понимая, что он все-таки может сорваться, я стала убирать со стола, а Лесовский пожал ему руку, поблагодарил за хорошую работу и вслед за мной вышел в приемную.

      - Я заеду за вами через час? – Я кивнула. – Тогда не прощаюсь, - сказал он и удалился.

       Едва за ним закрылась дверь, как Макс ворвался в приемную:

      - Зачем ты согласилась? Я же просил тебя! Дело закрыто!

      - Вот именно, закрыто. Наша встреча частное дело и тебя не касается. Ты же не спрашивал меня, с кем тебе ехать в отпуск. Я тоже хочу немного развеяться.

      Он еще поскрежетал зубами, но возразить было нечего, так что мы обсудили кое-какие насущные дела, после чего, пробурчав что-то невразумительное на прощание, он удалился. Я вслед ему пожелала счастливого пути. После его ухода я почувствовала себя как-то неуютно. Куда я суюсь? Зачем мне эта встреча с Лесовским? Вряд ли я смогу обвести вокруг пальца такую акулу, как он. И вообще, пока мне до конца непонятно, зачем он назначил эту встречу – то ли я ему действительно нравлюсь, то ли он тоже хочет из меня что-нибудь еще вытянуть. В общем, наше свидание больше походило на поединок – кто кого?

       Кирилл заехал за мной на такси, пояснив, что собирается выпить за наше более тесное знакомство. Я тут же представила, что значит «более тесное знакомство» и на всякий случай решила, что пить не буду, как бы чего не вышло. Последние дни меня сотрясали всякие страсти, и я не знала, чего от себя ожидать. Никаких особых симпатий к своему спутнику я не испытывала, но ведь я всего лишь слабая женщина, и ничто человеческое мне не чуждо. А уж этот тип совсем не похож на того человека, которому можно довериться. Тем временем мы сидели рядом на заднем сидении автомобиля, разговаривали и ехали по Невскому проспекту. Машин было много,  людей на тротуарах и того больше, но для всех находилось место, и мы продвигались вперед без задержек. Наш путь лежал на Васильевский остров, где находился любимый ресторан моего спутника. Он поинтересовался, какие у меня планы на ближайшие дни. Я сказала, что работа, работа и еще раз работа. Я встречал женщин-трудоголиков, усмехнулся он, но среди них не было таких красавиц. Я улыбнулась и промолчала, подумав, что зря поехала с ним, лучше бы сидела сейчас дома и читала книгу. Может быть, автор прав, и частный сыск действительно неподходящее занятие для женщины?

       Ресторан оказался небольшим и по-домашнему уютным, что меня удивило. Мне казалось, что любимое заведение Кирилла должно выглядеть более пафосно. Его тут хорошо знали, так что не успели мы занять столик, как нам принесли мартини. Я решила, что один бокал выдержу без последствий и пригубила его. Кирилл сделал то же самое, затем, улыбаясь, спросил:

       - Нина, вы согласились на встречу со мной из симпатии или хотели что-то из меня вытянуть? – Да, такого не проведешь.

       - Всего понемногу, - рассмеялась я. – А разве не те же побуждения подтолкнули вас к этой встрече?

       - Нет. Мною двигала исключительно личная симпатия. Но вы ведь не поверите.

       - Не поверю.

       Мы еще немного поупражнялись в этом духе, потом закурили. Он предложил мне сразу задать все свои вопросы и пообещал ответить откровенно. Так я ему и поверила! Однако предложенной возможностью охотно воспользовалась и поинтересовалась, почему его интерес к Ларионову угас, неужели же он решил отказаться от акций? Прежде, чем ответить, он в свою очередь спросил, почему это меня так интересует, нет ли тут каких личных мотивов. Ведь он заплатил, не торгуясь, так что мы должны быть довольны таким исходом. Я еще раз убедилась в его  уме и проницательности и поняла, что с ним нужно держать ухо востро. Кое-чего в своем отчете мы не указали, а именно о связи Андрея с Катей, ее имя вообще ни разу не упоминалось.

       - Не люблю, когда дела остаются незавершенными, - сказала я, - в моей практике пока такого не было. Столько зацепок остались не проверенными! Обидно. Ну, а вашей щедростью мы вполне довольны. Теперь отвечайте на мой вопрос, как обещали.

       Отвечать на мой вопрос, во всяком случае, отвечать откровенно, ему явно не хотелось, и он сделал паузу, чтобы сформулировать обтекаемый ответ. Звучал он примерно так: ему удалось найти подход к Андрею, надавить на его чувствительность и порядочность, так что тот пообещал уступить ему все акции по сходной цене. Остальное имущество Инны Кирилла не интересовало. Правда, пока это всего лишь телефонный разговор. После открытия выставки они с Андреем ни разу не встречались, тот поначалу и по телефону не хотел разговаривать, но постепенно он отходит от шока, вызванного смертью Инны, и начинает рассуждать здраво. Правда, теперь, узнав, что с психикой у Андрея не все в порядке, Кирилл немного обеспокоен, как бы тот не передумал. Самое странное, что Андрей не спешит заявлять о своих правах на наследство. Впрочем, время еще есть, на это законом отводится шесть месяцев. Кириллу хотелось бы, чтобы он сделал это пораньше. Такая неопределенность может плохо сказаться на делах корпорации, а он полжизни вложил в «НикИн» и не может сидеть, сложа руки, и смотреть, как все катится под откос.

        Его ответ казался убедительным и, в целом, его позиция в этом вопросе была понятна и даже вызывала уважение. Однако, как и при первой встрече, у меня возникло ощущение, что тут что-то не так. Как ему удалось надавить на Андрея, какие аргументы он использовал? Об этом он умолчал, и я понимала, что спрашивать бесполезно - либо солжет, либо уклонится от ответа. На этом официальная часть нашего совместного ужина  закончилась, а я ничего нового не узнала, разве что новые вопросы появились.

       Когда мы приступили к горячему, Кирилл поинтересовался, где и чему я училась. Я сказала, что училась на математическом и психологическом факультетах, но ни одного не окончила.

       - Какое интересное сочетание! – воскликнул он, к моей радости не поинтересовавшись, почему же я не довела дело до конца. Затем вперил в меня острый взгляд:

       - Переходите работать в «НикИн»! Не знаю, сколько платит вам Морозов, но я буду платить вдвое больше. Как вам такое предложение?

       Мне хотелось сразу его оборвать, но я подумала, что это будет невежливо, и решила поиграть с ним в кошки-мышки.

       - Какую должность вы мне предлагаете?

       - На ваш выбор: секретарь, помощник, менеджер…

       Похоже, он не шутит, так что не стоит слишком далеко заходить, подумала я и польщенно улыбнулась:

       - Спасибо. –  Весьма заманчивое предложение, но пока моя нынешняя работа меня вполне устраивает, а как говорят, от добра - добра не ищут.

       - Дело в Максиме? Между вами что-то есть? – сдвинув светлые брови, спросил он.

       Кровь бросилась мне в лицо, но я изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой и, усмехнувшись, сказала, что никогда не смешиваю личную жизнь с работой.

       - Никогда-никогда? – переспросил он.

       - Никогда-никогда, - не моргнув глазом, ответила я.

       - Тогда я свое предложение о работе с повестки дня снимаю.

       Мы рассмеялись и продолжили ужин, а я напряженно думала, что же последует дальше. Нам принесли уже по второму мартини, но я не спешила к нему прикладываться. Нет, я в себе была уверена больше, чем на сто процентов, просто нельзя расслабляться, как бы чего лишнего не сболтнуть. Кирилл уж точно ничего лишнего не скажет, моя дурацкая затея с этим ужином позорно провалилась. Теперь нужно только обеспечить достойный отход, причем, такой, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. На мое счастье позвонила Машка. Ее радостный голос просто рвался из трубки.

       - Машка, не кричи так, - сказала я и, извинившись, вышла в холл.

       - Нинок! – кричала подруга. – Я купила свадебное платье! Умереть и не встать! Тридцать тысяч! Представляешь?

        Минут пять ушло на описание платья, затем еще столько же на пересказы разговоров с будущей свекровью. Только потом мне удалось донести до ее воспаленного мозга, что я сейчас ужинаю с мужчиной и не могу так надолго отвлекаться. Машка тут же понизила голос и стала интересоваться подробностями, но я пообещала перезвонить завтра и отключилась.
       Кирилл встретил мое возвращение улыбкой:

       - Так долго разговаривать можно только с подругой.

       - Угадали. Это моя лучшая подруга Маша. Она всегда врывается в мою жизнь, как вихрь, и вносит смуту. Через час  она приедет ко мне домой, так что пора закругляться. Извините, но у нее потрясающие новости, которые требуется немедленно обсудить. Ей сделали предложение!

       Он нахмурился, но быстро взял себя в руки:

       - Разумеется, предстоящая свадьба подруги важнее ужина с мало знакомым скучным типом.

       - Вы совсем не скучный! – возразила я. – Просто звезды сегодня так расположились.

       Мы еще немного поговорили об астрологии, но никто из нас к ней серьезно не относился, так что это был пустой легкий треп, который, кстати сказать, я очень люблю. С ужином было покончено, напоследок я сделала пару глотков из второго бокала, а Кирилл тем временем вызвал такси. На обратном пути он сказал, что я для него женщина-загадка, а он любит разгадывать загадки и, большей частью, делает это успешно.

       - Да ведь и вы к загадкам неравнодушны, - заметил он, - иначе не стали бы работать в детективном агентстве.

       - Пожалуй, - легко согласилась я. – Не люблю рутину, не люблю смотреть фильмы и читать книги, в которых заранее известно, чем все закончится.

       - И не любите предсказуемых отношений?

       - О, в личной жизни я весьма консервативна, - сказала я и осеклась. Чего это я так разоткровенничалась? Плохой из меня сыщик, очень плохой. Чтобы сменить тему, я спросила:

       - А вы какой?

       - Я разный, но в личной жизни, как и вы, очень консервативен. Мне надо либо все, либо ничего.

       Мы переглянулись и замолчали. После паузы он спросил, когда мы встретимся в следующий раз. Он именно так и сформулировал «когда?», а не встретимся ли мы вообще. В нем чувствовалась внутренняя сила и напор, может, поэтому я сказала, чтобы он позвонил через недельку, тогда и договоримся. Он не стал канючить и просить перенести встречу на более ранний срок, а кивнул и пообещал, что позвонит в следующий понедельник. Неделя в его понимании это ровно семь дней, а не восемь или шесть, как у некоторых. Он проводил меня до подъезда и на прощание поцеловал мне руку - просто и элегантно, без пафоса или глумливости, почти, как Сеня. Похоже, в последнее время мне везет на галантных кавалеров.

       Однако меня на лирику не потянуло и, вернувшись домой, я задумалась о своем расследовании. За эту неделю нужно постараться узнать, как можно больше, а то, когда Макс вернется, моей самодеятельности придет конец. Первым делом, наведаюсь в квартиру Кати. Неизвестно, что это даст, но может быть, на какую-то мысль натолкнет. Есть еще зацепки, но пока непонятно, как к ним поступиться. Крутиться вокруг «Предместья» нельзя, Наталья Сергеевна меня хорошо запомнила, а значит, никаких подступов к ней и Боброву у меня нет. Остаются еще загадочный Рэм и не менее загадочная клиника. До клиники без машины не добраться, а у меня ее нет.  Дядя Гриша с мамой, жалея мою больную ногу, не раз предлагали мне купить машину, но после аварии я к этой мысли охладела, хотя в свое время мечтала об этом. Водить машину папа меня научил, когда мне было лет шестнадцать, и я иногда ездила самостоятельно по дачному поселку, а в восемнадцать лет получила права и неплохо рассекала по городу. Но потом все изменилось. Пару лет назад Машка решила копить на машину и получила права, правда, до личного транспорта так и не дошло, но у ее жениха машина есть. Может, он ей ее одолжит? Хотя, вряд ли. Мужчины слишком трепетно относятся к своему железному другу и не отдадут его в руки неумелой женщины, даже своей невесте. Тупик.

        Для того чтобы подобраться к Рэму, нужно встретиться с Григорием Масловым. Я знаю, где он живет и где работает. По месту его жительства я засветилась, там меня Лидия Кирилловна может опознать, значит, остается только работа. Ехать на Парнас совсем не хотелось, но видимо придется. Как туда добираться? Адрес: какой-то Верхний переулок, дом 3. Всю жизнь живу в Питере, третий год сыщиком работаю, а в такие дали меня не заносило. Наверняка работников туда доставляют на автобусах от метро. Я посмотрела на карту и решила выбрать Кировско-Выборгскую линию, то есть вторую. Там и станция подходящая есть: «Парнасская». Только придется туда отправиться пораньше, вряд ли эти автобусы постоянно курсируют, наверняка отвезут людей на работу, затем привезут, ну, может, еще несколько рейсов за день сделают. Чтобы не терять даром времени, я решила отправиться туда прямо с утра. Если даже не удастся встретиться с Григорием, хоть какой-то информацией о нем разживусь. Узнать бы, как он выглядит. Часам к одиннадцати вернусь в контору, поизображаю присутствие, а потом на правый берег  -  наведаюсь в квартиру Екатерины Ермаковой.

       Составив план, я приняла душ и поставила будильник на шесть часов утра. До чего же не люблю рано вставать! Но если хочу за эту неделю хоть что-то узнать, то придется забыть об отдыхе и прочих приятных вещах. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.


                Глава  десятая

       В восемь часов утра я уже прохаживалась вдоль длинного ряда автобусов возле станции метро «Парнасская». На переднем стекле большинства из них были таблички с названиями предприятий, вот только жаль, что их адреса не были указаны. Какой выбрать? Хорошо, если у лако-красочного предприятия «Нитра» есть свой автобус, а если нет? Я уже хотела обратиться к кому-нибудь, чтобы мне помогли разобраться с моими проблемами, когда метрах в десяти впереди увидела невысокого мужичка с помятой физиономией, и остановилась, а потом метнулась в сторону и спряталась за ближайшим автобусом. В этом мужичке я узнала своего «знакомца» из галереи «Предместье». Таких совпадений не бывает. Неужели он выследил меня? Почему тогда стоит на виду и курит, как ни в чем не бывало? Ничего непонятно. На всякий случай, я решила сбросить «хвост». Нас разделяли два автобуса, стоящие перпендикулярно к дороге. Мужичок стоял возле хвоста одного из них, а я решила обойти его спереди. Благополучно миновав один из автобусов, в промежутке между двумя следующими я заметила, как к нему подошел какой-то здоровенный амбал, и приостановилась.

       - Гришка! – прогремел амбал. – Наконец-то я тебя застукал. – Ты что, прячешься от меня?

       Меня чуть удар не хватил. Это же Григорий Маслов! Значит, я была права. Именно он рисует афиши в «Предместье». И, выходит, именно его послали проследить за мной. Вокруг было многолюдно и шумно. Люди подходили к своим автобусам, переговаривались, но я боялась, что моя застывшая поза привлечет внимание, поэтому нагнулась и развязала шнурок, а потом, слегка приблизившись к интересующей меня паре, стала медленно его завязывать.

       - Зачем ты сюда приперся? – прошипел Григорий. – Мог бы и позвонить. Зачем я тебе телефон покупал? Ты его пропил что ли?

       - Да уж, ты на такой телефон расщедрился, что его и за бутылку не продашь. Потерял я его. Денег нет, чтобы новый купить, да и с документами у меня…

       - Ладно, не скули.

       Григорий вынул из кармана несколько купюр и передал их амбалу.

       - Жадный ты, Гришка, - сказал тот. – И твой дружок не лучше. То позвонил, что у него для меня есть работа, я от выгодного дела отказался, а он потом в кусты. Передумал, видишь ли. Раз передумал, пусть неустойку платит.

       - Ты ему сам об этом скажи.

       - И сказал бы, только телефон-то я потерял, ну его номер, значит, тоже, того…

       Григорий сильно нервничал, но по сторонам, на мое счастье, не оглядывался. Я тем временем принялась за второй шнурок. Меня бил озноб от только что открывшейся мне истины. Я не сомневалась, что амбала зовут Рэм. Может, это его настоящее имя, а может, кличка. У него с документами не все в порядке. Вдруг он в бегах? Однако бесконечно завязывать шнурки невозможно, я попятилась и скрылась за автобусом, на переднем стекле которого значились три предприятия, в том числе и «Нитра». Выходит, Григорий за мной не следил, просто поехал на работу, а тут к его персоне такое внимание – Рэм объявился, да и я тут как тут, но на этот раз мы с ним поменялись ролями. Впрочем, он меня больше не интересовал, а вот его дружок очень даже.

       Я вздрогнула от громкого гудка, возвестившего об отправлении, мельком заметила, как Григорий юркнул в заднюю дверь, и быстро скрылась за соседним автобусом. Только когда автобус с Григорием на борту отъехал на почтительное расстояние, я заметила удаляющуюся широкоплечую фигуру Рэма и трусцой припустила за ним.  Народу в метро было мало, каждый пассажир торчал, будто гвоздь, и привлекал к себе внимание. Я села в другой конец вагона и сразу углубилась в книгу, то есть сделала вид, что читаю. На самом деле, буквы прыгали перед глазами и ничего в мозгу не отпечатывались. Слежка – весьма нервное занятие, во всяком случае, для меня. Постепенно вагон стал заполняться пассажирами, но мне удавалось не упускать из виду своего подопечного. Сложности начались на Невском проспекте, там многие входили-выходили, я боялась упустить его и встала возле двери, то же самое на Садовой. На Технологическом институте мои мучения закончились. Рэм поднялся с места заранее и подошел к ближайшей двери. Лицо у него было хмурым, а челюсти лениво двигались, пережевывая жвачку. Я вышла вслед за ним. Он не стал делать пересадку, а направился к  выходу. Похоже, мы приближались к конечной цели.

       Я держалась метрах в десяти позади него, несколько недоумевая, почему он ни разу не оглянулся. Если он в бегах, то почему так свободно себя чувствует? Или я все себе придумала? Со мной такое бывает. Тем временем Рэм спокойно продвигался по Загородному проспекту, продолжая неторопливо шевелить челюстями. Мне было хорошо видно, как двигаются его уши и крепкий бритый загривок.  Наконец он свернул с Загородного проспекта и, будто что-то решив для себя, ускорил шаг. Я едва поспевала за ним. Мы оказались в  районе, именуемом в народе Семенцами. Когда-то здесь квартировал Семеновский полк. Здания были построены, в основном, века полтора назад известными в ту пору зодчими, так что внешне район производил приятное впечатление, разве что зелени маловато, но это общая беда многих центральных районов. Однако приятные фасады меня не обманывали. Почему-то вспомнилось, что именно здесь любил проводить время знаменитый Ленька Пантелеев, здесь же и его бандитская жизнь оборвалась. Однако воровские малины долго тут процветали, может, и сейчас процветают? Насколько мне известно, и в наше время у этого района сомнительная репутация. Впрочем, это всего лишь слухи. И все-таки то, что Рэм оказался именно здесь, казалось мне вполне закономерным.

       Тротуар был очень узким, народу немного. Если Рэм обернется, он не сможет не заметить меня. А вдруг и раньше я попадала в поле его зрения? Может, он давно обнаружил слежку и хочет завести меня в какое-нибудь укромное местечко и стукнуть по голове или же допросить с пристрастием? С такого станется. На всякий случай я перешла на другую сторону улицы. Рэм тем временем замедлил шаг, оглянулся по сторонам (я порадовалась, что нахожусь на другой стороне улицы), затем спустился в полуподвальное помещение, над которым висела незамысловатая вывеска «Пивной бар». Понятно, решил потратить материальную помощь Григория. Я притаилась в арке почти напротив бара и закурила. Нужно было немного успокоиться. Поездка на Парнас оказалась на редкость плодотворной – мало того, что удалось на Гришку взглянуть, так еще и Рэма встретила. Наверняка это Рэм. Не покупает же Григорий телефоны всем подряд? Но что делать дальше? Если Рэм засядет в баре надолго, куда мне деваться? Мамин звонок отвлек меня от этих тревожных мыслей, но расслабляться было не время. Я сказала, что очень занята, а на прощание объяснилась ей в любви, в ответ на что мама счастливо рассмеялась.

       Едва я успела докурить сигарету, как Рэм вышел из бара, видимо, обошелся одной кружкой у стойки. Он двинулся дальше в сторону Клинского проспекта, а я шла вслед за ним по другой стороне улицы. Его поступь опять стала неторопливой, так что мне не приходилось напрягаться. Достигнув Клинского проспекта, он свернул направо, а я заметалась на перекрестке, так как светофор показывал красный свет, и неизвестно откуда возникший плотный поток машин не давал мне перейти улицу. Когда, наконец, дали зеленый свет, я вприпрыжку перебежала дорогу и с облегчением увидела мощную фигуру, остановившуюся у третьего дома от угла. Это был Рэм. Он пошарил в карманах и извлек ключи, затем приложил электронный ключ к замку и вошел в подъезд. Дверь за ним медленно затворилась. Некоторое время я выжидала, рассматривая витрину магазина, затем прошла мимо дома, в который вошел Рэм, и запомнила его номер, заодно и на список квартир взглянула. Это должно пригодиться. Судя по тому, что у него есть ключи, он здесь живет, значит, можно попытаться установить, что это за фрукт.

       По Клинскому проспекту я дошла до Московского и вскоре оказалась у станции метро «Технологический институт», сделав небольшой круг по Семенцам, а через двадцать минут уже была в своем офисе, с удовольствием отметив, что почти уложилась в намеченные сроки. Тут же сделала пару звонков нужным людям, чтобы установить, не проживает ли по такому-то адресу человек по имени Рэм или с фамилией, содержащей такое сочетание букв. Немного подумав, связалась с приятелем Макса из милиции и поинтересовалась, не числится ли в розыске тип с выше обозначенными данными. Мне пообещали все разузнать к вечеру, так что до трех часов я была свободна.

       Поскольку утром я очень торопилась, то нормально позавтракать не успела и решила устранить эту несправедливость сейчас, благо накануне мы с Максом запаслись продуктами. Сидя на кухне за чашкой чая, я анализировала новую информацию и, чем дольше это делала, тем меньше понимала, что это мне дает. Хорошо, если окажется, что тот здоровенный амбал действительно Рэм, а еще лучше, если он преступник в бегах. Тогда я сдаю его милиции, а они вытягивают из него интересующие меня сведения.  Что его связывает или связывало с Андреем Ларионовым? Ведь что-то связывало, раз Андрей ему звонил. А если это вовсе не Рэм, а просто какой-то гопник из Семенцов? Тогда опять тупик. А Григорий тут и вовсе сбоку-припеку, хотя наверняка многое знает. Только жаль, что своими знаниями он не станет делиться со мной, тут никакие хитрости и слезливые истории не помогут. Он знает, что я частный сыщик. Тут до меня дошло, что он мог об этом сообщить Андрею, ведь по моей версии они приятели. Конечно, приятели, наверняка именно Григорий познакомил Андрея с Рэмом. А ведь Рэм сказал, что Гришин «дружок» сначала предложил ему работу, а затем передумал, наверняка он имел в виду Андрея. Какую работу можно поручить такому типу, как Рэм? – Вскрыть сейф или провести какую-нибудь операцию по устрашению или ликвидации, больше ничего в голову не приходит. Возможно, я не права, и Рэм божий одуванчик – пишет стихи и играет на скрипке. Но это вряд ли.

       Мой глубокий и всесторонний анализ полученной информации прервал звонок домофона. Отставив недопитую чашку, я прошла в приемную и взглянула на монитор. У меня уже давно выработалась привычка никого не впускать без предварительного фейс-контроля. На нашем крылечке стояла элегантная стройная женщина, определить ее возраст я затруднилась. Не задавая вопросов, я впустила ее и заняла свое рабочее место за Г-образным столом.  Она вошла легкой, почти летящей походкой, но ни ее походка, ни отсутствие морщин не смогли меня обмануть, ей было за пятьдесят. Есть что-то такое, что выдает возраст, несмотря ни на какие ухищрения. Однако смотрелась она просто шикарно. На ней был светлый полотняный костюм в тонкую темно-синюю полоску, изящные темно-синие босоножки на высоких каблуках, в руках сумочка из мягкой кожи в цвет босоножкам. Как бы ни утверждала современна мода, что сумка и туфли одного цвета – архаизм, вид этой женщины был завершенным и даже совершенным. Ее каштановые волосы отливали медью, макияж был просто произведением искусства, а незнакомый мне легкий аромат, исходивший от нее, был волнующим и приятным. В общем, это была женщина высшего класса.

       Я поздоровалась и предложила ей сесть возле своего стола, что она сразу и сделала, ответно поприветствовав меня. Наступила пауза, которую я нарушила, предложив кофе.

      - Лучше воды, - попросила она.

      Я прошла на кухню и заглянула в шкафчик. По счастью, у нас сохранилась пара маленьких бутылочек французской минеральной воды  Evian. Такой женщине что попало не предложишь. Я водрузила на поднос бутылку, стакан, предварительно исследовав его на чистоту, держатель с салфетками и вернулась в приемную. На моем столе для таких случаев предусмотрено свободное место. Женщина улыбнулась:

       - Спасибо. Это моя любимая вода. Вы тоже предпочитаете этот напиток голливудских звезд?

       - Если он имеется в наличии, - честно ответила я. – Когда хочу пить, то на марку могу и не взглянуть.

       - А зря, - сказала она и прочитала мне целую лекцию о полезных свойствах минеральной воды Evian.

       Так я узнала, что прежде, чем попасть в бутылку, вода в течение пятнадцати лет проходит природный фильтр из горных пород на  северном склоне Французских Альп. Она не содержит калорий и каких-либо добавок, так что особенно хороша при различных диетах для похудения. Таких подробностей я не знала, но могла бы без них и обойтись, тем более что время поджимало. Без всякой задней мысли я взглянула на часы, и моя просветительница свою лекцию прервала и извинилась, затем представилась:

       - Анна Ракитина.

       - Нина Павлова.

       Сколько таких знакомств было, и сколько еще будет? Я выжидательно уставилась на Анну, стараясь подтолкнуть ее к тому, чтобы она побыстрее приступала к делу.

       - О вашем агентстве я узнала от своей подруги, - сказала она и после паузы добавила: - Инны Дубковой. – Ни один мускул на моем лице не дрогнул, хотя это стоило мне немалых усилий. Моя визави внимательно разглядывала меня, затем утвердительно произнесла: - Она ведь обращалась к вам за помощью.

      Такое начало разговора мне не понравилось. Похоже, полно людей, обращающихся к частным сыщикам не за тем, чтобы те для них что-то узнали, а наоборот, чтобы самим что-то у них выведать. Я сказала, что то, откуда она узнала о нашем агентстве, значения не имеет. Важно другое, что ее привело сюда. Для себя я решила, что постараюсь ее отбрить, тем более что Макс в отпуске. Даже если ее дело пустяковое, мне все равно сейчас некогда им заниматься, каждая минута на счету. Разумеется, «отбривание» будет мягким и безболезненным, как под наркозом.

       - Сразу хочу предупредить, - улыбнулась я, - следователь и владелец нашей конторы Максим Морозов сейчас в отпуске, так что мы сможем взяться за ваше дело не раньше, чем через неделю.

       Анна ответила мне улыбкой:

       - Инна говорила, что вы и сами многое можете. Я как раз хотела обратиться именно к вам. На некоторые темы легче говорить с женщиной.

       Я не знала, что делать. Был уже второй час, минут через сорок надо выходить, чтобы встретиться с милиционером Костей. Другой возможности побывать в квартире Екатерины Ермаковой у меня не будет.

       - Хорошо, - вздохнула я. – Не знаю, кто и что вам обо мне наговорил, но мои возможности явно преувеличил. Я готова вас выслушать, однако ничего не могу обещать. Я сейчас занята другим расследованием, так что у меня очень мало свободного времени.

      Анна усмехнулась:

      - Вы именно тот человек, который мне нужен, ведь дело очень щекотливое.

      Мне ужасно захотелось закурить, и я спросила Анну, как  она отнесется к тому, что я сейчас закурю. Некоторые не выносят запаха дыма и начинают задыхаться, особенно в таком возрасте.

       - Тогда и мне дайте сигаретку, - сказала она, - давно борюсь с собой, но пока не очень получается.

       Мы закурили, и что бы там ни говорили, а совместный перекур очень сближает. Она наконец-то рассказала мне о том, что привело ее сюда. Начала она с себя. Сообщила, что уже в третий раз замужем. С первым мужем она развелась еще в молодости, второй умер, а нынешний муж моложе нее на восемнадцать лет, они уже десять лет женаты и абсолютно счастливы. Инна в своем рассказе ссылалась на эту благополучную историю. Так вот, именно Анна поддержала Инну, когда та вышла замуж за Андрея. Она считала, что возраст любви не помеха. Они с Инной по-настоящему сдружились и стали очень откровенны. К их взаимному удовольствию их мужья тоже нашли общий язык, и они много времени проводили вместе. Инна как-то и рассказала, что перед тем, как принять предложение Андрея, навела о нем справки через наше агентство и положительно отозвалась обо мне. Она якобы так и сказала, что если будут проблемы, обращайся к Нине. Впрочем, в ту пору это Анну не особо заинтересовало.

       Приятное совместное времяпровождение длилось недолго, дочь Инны погибла, и начались черные дни. Однако Анна и представить не могла, что подруга решится на самоубийство. И все же это случилось. Они с мужем пытались поддержать Андрея, но он замкнулся и от всех отгородился. На открытие выставки Анна не пошла, посчитав это пиром во время чумы, а потом услышала отзывы и даже пожалела об этом. Особенно ей хотелось взглянуть на портрет Инны. Муж уехал в командировку, и она, отправляясь в галерею, прихватила с собой двадцатилетнюю племянницу Вику. Это совершенно безбашенное существо, сказала она, но очень милое. Вика влюбилась в Андрея с первого взгляда, на праздновании Нового года в квартире Инны, а когда он женился на Инне, была вне себя от горя. Анна думала, что его женитьба ее отрезвила, но оказалось, что все не так просто. Итак, они отправились в галерею…

        Они ходили по залам, то и дело обмениваясь восхищенными репликами. Во-первых, портрет! Да и танцы выше всяких похвал. Затем увидели Андрея и пообщались с ним. Вика просто поедала его глазами, но он выглядел угасшим и постаревшим, будто жизнь из него вытекла. Поверьте моему опыту, сказала Анна, это не просто горе от утраты любимого человека, чувство вины его терзает. Впрочем, совсем другое меня привело к вам.
После выставки у обеих было подавленное настроение, и они зашли к Анне домой, чтобы все обсудить и немного расслабиться. За бокалом вина Вика грустно спросила, неужели же Андрей никогда не станет прежним. Тут Анна и сказала, что он не просто переживает из-за смерти жены, а почему-то считает себя в этом виноватым.

       - А если бы ее, например, убили, думаете, было бы иначе?

       - Конечно, - уверенно ответила Анна.

       Тогда Вика и рассказала о том дне, вернее, вечере, когда умерла Инна. Вика все время думала об Андрее, вообще ни о чем другом думать не могла. Однако, если ей и удавалось его увидеть, то рядом с ним была жена. Это ее возмущало. Она считала Инну старой, неинтересной и совершенно не подходящей Андрею. Вот она совсем другое дело! Ей нужно только поговорить с ним, объясниться, и он все поймет! Она решила подкараулить его у дома. Несколько дней это ей не удавалось, он всегда возвращался домой вместе с женой.
Тот вечер был прохладным и ветреным, она уже хотела покинуть свой пост, потом решила позвонить в квартиру Инны, чтобы узнать, дома ли хозяева.  К телефону подошла горничная. Вика назвалась продавцом художественного магазина и попросила пригласить к телефону Андрея. Горничная ответила, что его нет дома. Тогда она спросила его жену, горничная хотела ее позвать, но Вика сказала, что лучше завтра свяжется с самим художником, так как нужно кое-что уточнить насчет заказанных красок. Итак, Андрей должен был вернуться домой один, и Вика решила такой случай не упускать. Однако на улице было холодно, и она вслед за кем-то из жильцов прошла в подъезд, поднялась на лестничную площадку между четвертым и пятым этажами и решила оттуда наблюдать за дверью квартиры.

       Около девяти лифт остановился на четвертом этаже, Вика встрепенулась, но из лифта вышел незнакомый мужчина, солидный, седой и в возрасте. Он позвонил, ему сразу открыли, и он скрылся за дверью. Анна подробно расспросила племянницу о том, как выглядел тот мужчина, но четкой картины не получилось. Она назвала его «пожилым дяденькой, холеным и явно не бедным». Анна с помощью наводящих вопросов составила примерный портрет: мужчина лет шестидесяти, среднего роста, крепкого сложения, с густыми седыми волосами, коротко и аккуратно подстриженными, лицо смуглое и изборождено глубокими морщинами. Образ получился ярким и хорошо узнаваемым.

       Вика простояла на своем посту до одиннадцати часов, а Андрея все не было. Она устала, проголодалась и решила отправиться домой. Однако на улице еще задержалась, надеясь на встречу. По ее словам, в половине двенадцатого седовласый незнакомец вышел из дома, сел в длинную светлую машину и уехал. Какой марки машина она не заметила, хотя неплохо в них разбирается.

       Я слушала Анну, затаив дыхание. Не зря говорят, пришла беда – отворяй ворота, а поймал удачу – держи ее за хвост. Сколько дней мы по крупице собирали информацию, а сегодня новости сыплются со всех сторон, даже оттуда, откуда совсем не ждешь. Я взглянула на часы и ахнула: двадцать минут третьего! Переносить встречу и, тем более, на нее опаздывать ни в коем случае нельзя. Сегодняшний день надо использовать на полную катушку. Вдруг и на улице Дыбенко меня ждут какие-то открытия? Сегодня я ничему не удивлюсь. Парность случаев! Удача к удаче!

       - Анна, - сдерживая себя, чтобы не говорить слишком возбужденно, сказала я, - меня очень заинтересовала ваша история. Я обязательно ей займусь. Только сейчас я опаздываю на важную встречу. Давайте встретимся сегодня вечером или завтра. А еще лучше созвонимся.

       Она сразу поднялась:

       - Я могу вас подвезти. Куда вам?

       - Мне на правый берег. Если нетрудно, довезите меня до площади Александра Невского.

       - Как скажете. Могу вас и до места доставить.

       Я ее поблагодарила, но отказалась. В этом деле все так запутано и переплетено, так что ей совсем не обязательно знать, куда я еду. Мы обменялись визитными карточками и договорились вечером созвониться. Я выключила аппаратуру, включила сигнализацию и вслед за предполагаемой клиенткой вышла из офиса. Я ожидала увидеть у крыльца шикарный лимузин, но там стояла маленькая дамская машинка фисташкового цвета. Я удивленно посмотрела на Анну, а она улыбнулась:
      - Наверное, ожидали увидеть лимузин?

      - Что-то типа того. И обязательно с водителем, - рассмеялась я.

      Она сказала, что любит сама водить машину, у нее уже тридцатилетний стаж, так что она многих таксистов, особенно нынешних, заткнет за пояс.  А маленькая машина в городских условиях как раз то, что нужно, в любую щель пролезет. Анна определенно мне нравилась. За время работы в агентстве я повидала немало богатых дамочек, и практически все они активно мне не нравились. Они кичились своим богатством, капризничали и надменно приподнимали выщипанные бровки, когда им задавали неудобные вопросы.

       Через несколько минут я была в метро, так что оказалась у дома Екатерины Ермаковой вовремя. Костя уже поджидал меня, и мы без промедления вошли в подъезд. Квартира располагалась на первом этаже. Он снял печать и открыл дверь. От посещения этой квартиры я ожидала многого, так что была сосредоточена и очень внимательна, стараясь не обращать внимания на волнение. Мне ни разу не приходилось обыскивать квартиры, предстояло действовать по интуиции и основываясь на кадрах из кинофильмов. Мой провожатый спросил, сколько времени мне понадобится на осмотр, я и сама этого не знала, но думала, что быстрее часа не получится. Тогда я сбегаю домой, пообедаю, я тут недалеко живу, сказал он. Меня это вполне устраивало, я вручила ему конверт с приветом от Макса, и мы на время расстались, довольные друг другом.  Только ты запрись и никого не пускай, предупредил он на прощание.

       Квартирка была очень маленькой, воздух в ней был спертым и даже несколько горьковатым из-за застоявшегося запаха табака, но я не решилась открывать опечатанные окна. Однако большого беспорядка не было. Кто-то здесь убирался. Холодильник и помойное ведро были пустыми, как и шкафчик для продуктов. Чисто вымытая пепельница стояла на кухонном столе. В комнате было не больше четырнадцати метров, и она была так плотно заставлена старой мебелью, что едва оставались проходы. Сервант, платяной и книжный шкафы явно знавали лучшие времена, то же касается дивана, кресел и многочисленных столиков разного назначения. На стенах висели акварели в никелированных рамках со стеклами, засиженными мухами. Я присмотрелась к ним повнимательнее. Это были сельские пейзажи, сделанные неумелой рукой, но по-своему привлекательные своей наивностью. В углу этих картин имелись инициалы «Е.Е.». Похоже, Катя сама мечтала стать художником. Ей это не удалось, и она помогала другим достичь этой цели.

       Я начала осмотр (слово обыск мне не нравится) с книжного шкафа, заполненного книгами по истории и искусству, в основном, изданных еще в советские времена. Книги стояли в два ряда, пыли в них было немерено, так что вскоре я расчихалась, но все же перетряхнула их все. Выпало несколько фотографий, но они меня не заинтересовали. На это бесполезное мероприятие ушло довольно много времени, так что в дальнейшем я проводила выборочный осмотр. На нижней полке серванта обнаружила альбом с фотографиями. Все фотографии были старыми, пожелтевшими, единственная польза от этого просмотра заключалась в том, что теперь я представляла, как Катя выглядела в детстве и юности, поэтому полиэтиленовый мешок с разрозненными снимками разных лет просматривала с большим интересом, а маленькой фотографии для документов даже порадовалась. На ней Кате можно было дать лет пятьдесят, маленькое сморщенное личико и близко посаженные глазки выглядели крайне непривлекательно. Впрочем, на эту тему существует множество анекдотов. Например: если ты стал похож на свою фотографию в паспорте, значит, тебе пора в отпуск. Однако этот снимок я положила себе в сумочку.

       Осмотр одежного шкафа ничего не дал, разве что я теперь узнала, что Катя была очень маленькой, худенькой и бедной.  Все вещи были ветхими и давно вышедшими из моды. Посуда в серванте выглядела ровесницей пирамид – покрытые пылью обломки прежней роскоши, и дальнейшее в том же духе. Я втайне надеялась найти записную книжку, а еще лучше, дневник, но я вообще не нашла ни одной рукописной страницы, что меня удивило. Наверняка она хотя бы в прошлом писала какие-то статьи или рефераты, но никаких следов! А ведь в ее квартире нет компьютера.

       Скоро должен был появиться Костя, и я вышла в прихожую, надеясь хоть там что-то обнаружить. На вешалке висела серая куртка с капюшоном, отделанным искусственным мехом. Я сунула руку в карман, нащупала несколько монет и клочок бумаги. Монеты я оставила на прежнем месте, а бумажку вынула. На ней размашистым почерком был написан номер мобильного телефона без каких-либо уточняющих надписей. Я сунула его в сумочку, решив на досуге выяснить, кому он принадлежит. Возможно, просто какой-то случайный знакомый. Обычно номера телефонов записывают прямо в мобильник, но у Кати в тот момент могло его и не быть.

       Из ее квартиры я вышла с двумя сомнительными сокровищами – фотографией и номером мобильного телефона, да еще с плохим настроением. Катя прожила сорок семь лет, а после себя оставила только кучу старых никому не нужных вещей. Даже на ее квартиру никто не претендует. Жил человек, мечтал, страдал, кому-то помогал, а как не стало его, то все сразу забыли, никто по ней не печалится. А что я оставлю после себя? Кто будет по мне убиваться? Только мама, если к тому времени еще будет жива.

       Признаться, от визита в Катину квартиру я ожидала совсем другого, но, похоже, мое везение на сегодня закончилось. Я вернулась в офис и занялась уборкой, так как визит Анны Ракитиной прервал мое чаепитие в самом разгаре. И вообще, надо сделать в конторе уборку. Обычно по понедельникам с утра приходит уборщица, но сегодня я ее визит отменила, так как отправлялась на Парнасскую. Мы никогда и никого не оставляем в офисе без присмотра, слишком много у нас всяких секретных штучек, не предназначенных для посторонних глаз. Немного подумав, я позвонила уборщице и договорилась, что она придет завтра к девяти утра. Вскоре последовали звонки, поднявшие мне настроение.

       Мои нелегальные помощники выяснили, что Рэм Антонович Калугин с рождения проживает на Клинском проспекте, за исключением двух отсидок, в сумме составляющих шесть лет. Оба раза попадал за решетку за уличный грабеж. Вышел на свободу полгода назад, по сведениям милиции работает грузчиком в продовольственном магазине на улице Можайской. Десять дней назад заявил об утере паспорта. Да, в этом направлении я все правильно вычислила: Григорий познакомил Андрея с Рэмом для того, чтобы тот оказал ему некую услугу. Теперь меня интересовало, что это за услуга. Какую работу можно поручить грабителю со стажем? Но как это узнать? Макс наверняка что-нибудь придумал бы.
Вскоре он сам объявился и поинтересовался, как прошел визит на улицу Дыбенко. Я рассказала о клочке с телефонным номером, но эта информация его не заинтересовала, он велел мне забыть об этом деле и никуда не соваться. Разумеется, после таких слов я не стала спрашивать у него совета, впрочем, я и раньше не собиралась это делать. Почему-то и о визите Анны не рассказала. Ладно, когда приедет, обо всем узнает. Победителей не судят. Информация о Рэме очень меня воодушевила, и я надеялась на успех. Во всяком случае, первый самостоятельный день принес много открытий.

       - Как ты там расслабляешься? – поинтересовалась я.

       - Купался, загорал, теперь в баре сижу, - сказал Макс и после небольшой паузы добавил: - Скучаю.

       Сегодня я его почти не вспоминала, но сейчас вдруг мурашки побежали по коже, и голос охрип.

       - Ничего, это скоро пройдет, - пробормотала я.

       - А если нет?

       - Ты очень креативный, что-нибудь придумаешь.

       - Зря я уехал, что-то на душе неспокойно. Ты там никуда не влезла?

       - Да что ты! – воскликнула я. – Сижу в офисе, чай пью.

       - Тогда ладно. А как прошло твое свидание с Лесовским?

       - Нормально. Он сказал, что нашел подходы к Андрею, и тот пообещал уступить ему акции по сходной цене.

       - Ты для этого согласилась с ним поужинать?

       - Естественно. Для чего же еще?

       - Мало ли.

       - Мало ли, много ли, какая разница? Отдыхай, расслабляйся и за меня не беспокойся. Пока.

       Я повесила трубку первой и закурила. Скучает! Неужели это правда? Или же он сознательно ставит мне ловушку? Конечно, третий год не может добиться от меня взаимности, наверняка это его бесит. Нет, не буду поддаваться на его охи-вздохи, все равно у нас никаких перспектив нет. «Ты смог бы влюбиться в хромую? – Чур меня!» Ответ однозначный, так что нечего развешивать уши. Мне пришлось еще подискутировать с собой, чтобы успокоиться и настроиться на деловой лад.

       Итак, линия Григорий – Рэм – Андрей отработана, пока здесь больше не за что зацепиться. В Катиной квартире – ноль, в «Предместье» соваться нельзя, в клинику не на чем и не с кем ехать. Остается Анна. Неплохо бы узнать, что за мужик приходил к Инне в вечер ее гибели. Я достала визитную карточку Анны и протерла глаза, затем перечитала: «Анна Арнольдовна Ракитина, генеральный управляющий компании «Миринвест»». Вот это да! Какая птичка ко мне залетела! Не откладывая в долгий ящик, я ей позвонила, и мы договорились встретиться через два часа в кафе на Петроградской, там располагался офис ее фирмы.

       Мы устроились за угловым столом и заказали кофе. Разговор продолжился с того места, на котором закончился несколько часов назад.

       - Какую задачу вы передо мной ставите? – спросила я.

       - Найти загадочного знакомого Инны и попытаться установить, не он ли подтолкнул ее к самоубийству. Если это он, то Андрей сможет вздохнуть свободнее. С него и других горестей хватит, а то такой груз ему не потянуть. Художники – чувствительные люди с хрупкой душевной организацией, во всяком случае, к нему это расхожее мнение очень подходит.

       Я попыталась выяснить, не напоминает ли описание мужчины, сделанное Викой, кого-нибудь из их общих знакомых.  Анна сказала, что напоминает одного владельца частного банка, но Вика его не раз встречала в своем доме, так что наверняка узнала бы. Кроме того, Анна навела справки и выяснила, что этот банкир обычно ездит на черном BMW, и обязательно с водителем, так как недавно перенес тяжелое заболевание. Встречаться с Викой она мне не посоветовала, так как вряд ли та еще что-нибудь добавит к тому, что уже известно, а вот проболтаться может. Ей бы не хотелось попусту травмировать Андрея неясными подозрениями. Вдруг он подумает, что Инна за его спиной встречалась с кем-то? А ведь такой продолжительный и поздний визит может навести именно на такие мысли. Обращаться в милицию Анна не хотела. Во-первых, как она выяснила, дело на днях закрыли, а для того чтобы его возобновить, нужны веские обстоятельства, незачем попусту будоражить Андрея. Во-вторых, она не хочет впутывать в расследование племянницу.

       Анна была деловой женщиной, так что встреча заняла немного времени. Мы договорились об условиях оплаты и вышли из кафе. На прощание я не удержалась и спросила, как ей удается при такой должности так прекрасно выглядеть. Она довольно рассмеялась и сказала, что на поддержание себя в форме много времени не требуется, просто нужно придерживаться жесткой системы и не позволять себе лениться. Я решила взять это на вооружение.

       Остаток вечера мне никак не удавалось избавиться от неясного ощущения, будто я что-то упускаю, к тому же, я вообще не представляла, с какой стороны подступиться к этому делу. Есть только словесный портрет, яркий и запоминающийся. Кого-то он мне напоминает, но кого? Сначала я представила Жана Гобена в этой роли, потом еще парочку отечественных артистов, но иных уж нет, а те далече. Анна хорошо знакома с окружением Инны, но никто кроме банкира под описание, данное ее племянницей, не подходит. Значит, в этом направлении рыть бесполезно. Но, с другой стороны, у Инны могли быть свои знакомые, не входящие в их общий круг. Она писала статьи в художественные журналы и помогала начинающим художникам. Может, таинственный незнакомец из той среды?

       Я села за компьютер и набрала в Яндексе имя и фамилию Инны. Моментально появилась куча ссылок. Меня интересовало, в каких журналах она публиковалась. Оказалось, что она довольно постоянна в своих пристрастиях, так как ее статьи появлялись только в двух изданиях. В одном из них главным редактором была женщина; в другом мужчина – Константин Игоревич Поплавский. Я набрала его имя и вскоре он предстал передо мной во всей красе – молодой мужчина с ярко выраженной артистической внешностью: задумчивый взгляд с поволокой и длинные темные волосы. Не он. Возможно, тот мужчина не был главным редактором, а занимал какую-то другую должность? Но вряд ли Инна стала бы встречаться с какой-то мелкой сошкой в своем доме, да еще на ночь глядя. Да и, по словам Вики, он выглядел очень респектабельно. А если это был не только знакомый Инны, но и Андрея? И тут меня осенило.

       Конечно же, я видела мужчину, соответствующего описанию, и совсем недавно, когда искала клинику профессора Деревянко в Гатчинском районе. Клинику я не нашла, но упоминаний о профессоре было достаточно, и его портрет тоже мелькал. Трясущимися руками я набрала его фамилию в поисковике. Да, профессор Деревянко как нельзя лучше подходил под описание, данное Анной. Первым моим побуждением было позвонить ей и попросить предъявить фотографию Деревянко Вике, но я этого не сделала, так как была убеждена, что это он. Как же найти подходы к нему? Ну, почему у меня нет машины? Я бы с утра отправилась в клинику и еще что-нибудь о нем разведала. А еще лучше было бы узнать его домашний адрес и проследить за ним. Решив, что утро вечера мудренее, я не стала ничего предпринимать и отправилась спать.


         Продолжение следует...     22.10.2011


Рецензии