Заполеон

У моей легендарной прабабушки Двойры было одиннадцать детей. Ей случалось рожать в поле. Первую дочку, Соню, она подарила миру в 26 лет, последнюю, Полю, – в 46. Мамин папа был старшим из Двойриных сыновей. Он первым покинул черту оседлости, а вслед за ним перебралась в Ленинград и вся семья.

Обрусев, Двойра превратилась в Веру, но русский язык остался для нее чужим навсегда. Дети и внуки беззлобно передразнивали прабабушку, потешаясь над ее словотворчеством: любимый торт она называла «Заполеон», у туфель был «увзакаблучок», а один знакомый «упал и потерял ВСЕ ЗНАНИЯ»…

Прабабушка Вера была мудра и жизнелюбива. Ее муж Исаак работал служкой в Синагоге и каждый божий день приводил обедать нищего (всякий раз нового). Вера выставляла ведерную кастрюлю фирменного молочного супа. Ясное дело, молока там было меньше, чем воды. Но едва 14 едоков успевали проглотить первую ложку, как раздавался звонок в дверь, и на пороге появлялся внезапный гость. С криком «ай, ай, какой же ты молодец, что зашел!» Вера незаметно подливала в кастрюлю половник воды, и пир продолжался…

Как-то раз, придя с работы, прадед сидел за столом и ждал, пока жена обслужит его. Устремив взор в тарелку, Исаак произнес:
– Двойра, твой борщ нельзя взять в рот.
– А что? Пересолила? – огорчилась та.
– Нет.
– Переперчила?
– Нет.
– Перегрела?
– Нет.
– Но что же тогда?!
– Ложку не дала…

Прадед Исаак служил Богу, а его жена Вера – семье. Многочисленные дети круглосуточно бегали за ней, жаждали внимания, жаловались, словом, вели себя кое-как. Тогда прабабушка ввела обычай на пятнадцать минут в день уединяться для отдыха. И как бы ни ломилась к ней в это время детвора, угрожая пожаром и потопом, дверь оставалась запертой. На вопрос «что ты там делаешь?» следовал ответ: «Я делаю вам здоровую маму»…

В прабабушкиной семье был матриархат, который всех устраивал как система правления. К ней шли за советом дети и внуки, ей показывали невест и женихов, ей доверяли тайны. Она благословляла потомков на счастливую жизнь. Когда мою новорожденную маму принесли из роддома, та была размером с небольшого куренка и вида была довольно жалкого. Увидев крохотную внучку, Вера всплеснула руками и воскликнула: «И что… из ЭТОГО должна получиться женщина?!»

Мама вспоминает, как часто ребенком купалась в бабушкиных словах любви, хотя та и говорила на идише, которого мама не знала. «Ну неужто же ты хоть что-нибудь поняла?» – спрашивали родители. «Я все-все поняла! – отвечала мама. – Бабушка говорит, что я самая красивая на свете!»

Мамина бабушка Двойра Штром дожила до 98 лет. Однажды мама зашла навестить ее, а заодно и предъявить своего будущего мужа – моего папу. Двойра была слаба и уже не могла говорить, но, глядя на влюбленных, изо всех сил кивала и улыбалась. И мама снова без труда поняла ее: бабушка была «ЗА»...