В Ливии

   Никто не знает, что съемки борцов за свободу в Ливии делались в Майкопе, а началось с того, что Бадал лазил в Интернете и смотрел на голых девушек. Да и долго он там пробыл. Потом, по возвращении, говорит – конкурс проводят – кто лучше Ливию снимет. Условия – надо стоять на трассе возле некой автозаправки, махать автоматами, быть небритыми… Озвучка, кажись, потом. Мол, можете кричать что-нибудь своё.
  Я, мол, говорю ему – да мы по адыгейски, можно, будем кричать. Никто не узнает. Ни слова. А вы потом, если что отмажитесь, что это – сленг такой. Восток. Арабы. Пустыня. Революция.
 Всё верно.
 В 2002 году у нас, в Майкопе, прятался Бен Ладен. Он, кажись, и сейчас здесь. Недавно я вышел в магазин за Беломорканалом и видел его со спины. Это только дураки разные думают, что кто-то его убивал, и что он по телевидению выступал. Нет, наш он пацан, майкопский. Я, правда, всё ж не с того угла смотрел, а так не подошел – да я и спешил. Бабушке  - двести грамм сервелата и кетчуп, а к чаю – коржик. А сам я такого не ем. Купили мы все тогда планшетные компьютеры, чтобы умнее казаться. Не брились. Автоматы спрашивали по соседям.
 -Зачем тебе? – спрашивает дядя Вова Блягоз.
-Тендер.
-Ты мне скажи, что за тендер, а врать не будешь, я тебе два дам.
-Нам двадцать надо, - отвечаю я, - кено!
-Это ты в Инернете так разговаривать научился?
-Да. Сейчас так и говорят – кено. А режиссёр буду я. А оператор – Бадал. А командир – Костя Непшекуев. Хотите – пойдемте с нами.
 Тут я рассказал ему всё, и он сделал дельное предложение – говорит, надо деревянных набрать. И, говорит, давай, виноградной засадим, подумаем. Я ему отвечаю:
-Дядь Вов, а там мусора стоят, на углу.
-А ты разве не платишь?
-Плачу.
-Вот и снова заплати. И езжай с миром, и никого не бойся – ни сухого закона, ни комиссии по труду.
Встали мы во дворике. По телику идет Кабырхыр, более или менее канал, а по всем остальным сочиняют, сочиняют.
-Давай тогда Бен Ладену позвоним, спросим, может у него что есть, - решил дядя Вова.
Выпили мы, 80 градусов. Говорит – сейчас принесу, попробуешь 85. Попробовали – огнём горло горит. Потом приносит 90. Я раз бутылочку взял с собой, ехал в Краснодар, да то еще было давно, я учился на юриста. Декану подарил, и он год пьяный был по принятию. Класс нужен. Вот.
 Дядя ж Вова и звонит:
 -Я пустой, - говорит ему Бен Ладен, - я сейчас огурцами занимаюсь.
-Какими огурцами? – спрашивает дядя Вова.
-Индийскими. Но канал не скажу. А то прохаваете, будете конкурентами. На рынке у меня точки.
Ну то ведь и не беда.
   У дяди Вовы взяли два автомата калашникова. Потом зашли к тете Тане Мамхеговой. Я говорю – Васичка чо делает? Она говорит :
– Васичка впал в летаргический сон. Поехал на завод.
-А как же он спит, если ездит? – не понял я.
Она ж идёт в кладовочку. Там у нее ружье и гранатомёт. Подойдет. Правда не известно, стреляют ли они, но нам и не надо стрелять.
-Что сейчас на заводе собирают? – спросил я.
-Девятки, десятки, приорору.
А дело в том, что никто не знает, что вазовские модели у нас клепают. Это подпольное производство. Но делают много, до тысячи штук в день. Знающие люди говорят – о, майкопская машина.
 А замечают они это сразу же. И не надо капот открывать – то по щелям в кузове (особенно у десятки щели – во!), то по тому, что диски кривые, да и по звуку –  наши тачки более борзо работают. Расчет там у них свой. Гонять их с завода запрещено. Ставят на автовоз и говорят, что едут с Тольятти. Конечно, если смотреть по трассе, то Тольятти, получается, где-то в горах, да то может и правда.
 А правда – она где хошь. Потому что вышли мы на трассу, да и давай снимать Ливию. Стоим, автоматами машем. Дядя Вова сидит в коцаном джипе (на том же заводе собирали, где и девятки с десятками и приорами) и крутит пулеметом. И все мы своим маханием подчеркиваем, что мы – борцы за свободу, и что мы – за свержение режима Каддафи.
 Приехали еще Рамазан, любитель соевого молока. Приехал принять участие в фильме Мурат, автослесарь, жена его и трое детей – их тоже переодели. Жене и детям бороды наклеили. А и ничего, что мелкие. Может, типа такие, мелкие борцы – тоже автоматами машут, мол, долой, скорей бы к нам Джоники пришли, макдональдсы бы нам понавтыкали, и мы б стали правильно ориентированными людьми, а культурным бы нашим символом стал Стив Джобз, который в ту пору был жив. Не, мы о нем не в курсе. Это потом, как помер, сказали – зырьте, это был главный человек.
 Да, оно может, и так. Но айфоны ведь тоже в Майкопе делают. Я и думаю – да, а нафига он нам, Джобз этот.  Айфоны у нас свои. А аэйпеды – я знаю, Генрих Кошубаев на дому под заказ паяет, среди своих по три тыщи идут, а в Краснодар  уже по чирику их отправляют, а там уже своя накрутка. Я сам видел. В один торговый центр зашел, смотрю – наши айпеды. И очередь стоит. И тёлочка в сапогах до пупка стоит с фотографией Стива Джобза и всхлипывает.
-Дура, - говорю ей.
Тут подбежал парень, худой, нервный, шерсть. Давай орать.
Я ему начал перечислять, кого я знаю. Он мне – кого он знает. Наперечисляли, разошлись.
А ролик мы как продали – переводят нам деньги по адыгейскому вебмани. AMZ, значит. Только у нас такое есть, а обналичить в любом банке Майкопа  можно, но только по знакомству. Если чужой придёт, пошлют его куда подальше.
  И вот, решили мы, как все киноактеры, собраться на сейшн.  И пришли во двор к дяде Вове. Он принес 80, 90 и 95, ну, кто крепче, кто слабей. И смотрим мы – по ящику крутят нам – мол, повстанцы в Ливии воюют. И показывают нас. Машем мы автоматами, и дядю Вову Блягоза видно по центру. Ох, и хорошо выглядит.
-Голливуд, - говорю.
-Голливуд  - не то, - отвечает Бадал.
Прибежали дети. Им пить нельзя, малые еще, только вино. Сандрик спрашивает:
-Дядь Вов, а правда, что Джонни Депп на соседней улице жил?
-Да, - вздыхает дядя Вова, - наш, майкопский пацан.  Да я, помню, раз как дал ему подсрачник, да вот до колонки на переулку летел, а потом как побежит, побежит… Да его же и видно. На лице ж всё написано – весь такой, чернявый.

А следующий фильм был такой же. Выехали на трассу. Но сказано нам было, что надо пострелять по стенке, чтобы ней были выбоины, и на фоне этой стенки встать и автоматами махать. Сказали, что будут показывать это в роли «массовых боёв в Триполи».
 Ну, стрелять то в стенку боязно. И патронов нет почти. Да к автомату то ладно, у нас у бабушек, торгующих семечками, их можно купить. А пулеметных нет.
 Тут приходит к нам сын Бен Ладена, Карапет. А Карапет – это не имя, это звание. Это значит, что ты в армию не ходил.
 Послали Карапета с молотком и зубилом выбоины делать на стене. А сами сидим по машинам, и руки так и тянутся автоматами махать.
 Дядя Вова говорит:
 -Давайте, может, согреемся.
-А какая у тебя, - спрашиваю.
-87.
-Ну, 87, так 87.
Погрелись. На душе повеселело. А оно ж настроение-то какое – мы же в Ливии. Война. Еще, правда, нам говорили про вертолёты. Бадал еще возмутился – как это, где мы их, мол, возьмём? Ему говорят – не переживай, вклеим. И скоро будем снимать, как вы, повстанцы, подорвали личный самолёт Каддафи. А то, что самолёта нет, вы не переживайте. Вы, мол, делайте вид, что он есть. А мы его тоже вклеим, у нас сидит тут в отделе паренек, от тоже, мол, из ваших мест. Без фотошопа работает, карандашами на экране нужные детали прорисовывает.
 Ну и ладно. Но то на будущее был заказ. Приезжает тут Мурат, на 99-й, нашего завода. Ругается – мол, говно машина.
 И тоже стали согреваться, говорили же о бензине и о врезках. Это  когда идёт труба, ты врезку ставишь, шлангу протягиваешь, гонишь бензин разных марок. Поговорили, и думаем – а может, нам самим Каддафи снять? Как раз Мурат похож. Правда, потом раздумали. А потом – снова приходят к нам AMZ
 Закатили сейшн во дворе у дяди Вовы. Пригласили к нам выступать Гарика Бульдога Харламова и Ладу Дэнс, а в нагрузку к нам прислали Иракли. Я думал, раз название такие, их много, ираклей разных, оказалось – один. И поёт что-то.
 -Ты ладно, хватит, хватит, - говорит ему Рамазан, - ты выпей соевого молока.
Напоили его. Побежал он искать здание по названием «0-0». А двор у дяди Вовы большой, а в огродике света нет, а отблески падают лишь от соседей,  так он там и потерялся. Так и не нашли. Я вообще, я не знаю, где он теперь? И по ящику больше ж не показывали. Да и нам никто не звонил, мы б уже объяснили – мол, пошел человек, нету человека.
 -А чо по жизни делаешь? – спрашиваю у Лады Дэнс.
-Фабрику держу.
-Звёзд?
-Нет. Носки производят.
-А чо поёшь?
-Отрабатываю.
-А-а-а. А ты случаем не Майкопская?
Гляжу, она уже не отвечает. Свалил ее напиток.
Словом, погудели мы.
Выдают же нам задание – надо снять, мол, мы на улицах Триполи. Мы, мол, повстанцы, уже победили. Сидим же мы дома у Бадала, кушаем  Лилибж, припиваем, общаемся с заказчиками через скайп, тут же и Карапет, тут же и дедушка Рашид, тут и внучка его, Асят, которая мне очень нравится, но она каратистка, к ней не подойдешь просто так, чтобы не получить.
-Скоро будем снимать празднования, - говорит заказчик, - сейчас вы изображаете эпизод сразу после боёв. Мол, народ восстал, снёс кровавый режим. Все они хотят быть свободными, говорить по-английски, и вот, первые часы после победы. А потом – нужно будет изобразить массовое скопление масс, простите за тавтологию.
-А как? – вопрошает Бадал.
-Просто выйдете, будете возле той же автозаправки автоматами махать.
-А как же Триполи?
-А вам надо будет еще снять кадры на какой-нибудь глухой улочке. Сначала  скажем, что это – пригород. А потом – и сам город, постоите там, помашете автоматами, а мы скажем, что это – Триполи. Кто спорить будет? И так все верят, что вы – ливийские повстанцы. На весь мир показывают, ни одного косяка.
-Слушай, признайся, - говорит дедушка Рашид, - мочат ведь вас там? Как сидоровых коз, небось, гоняют.
-Ничо, за вредность доплачивают, - отвечает заказчик.

Вот так мы и работаем. Платят нам хорошо. Касей Иванович, банкир, наши AMZ меняет надежно. Мы уже подумали открыть тоже какой-нибудь завод. Просто так деньги – это скучно. Вот что с ними делать? Пошел в магазин, всё купил. Нас же призывают покупать айфоны, но наши, майкопские, лучше. А на что еще деньги тратить?
 Мясо есть. Сыр есть. Молоко есть, своё. Я магазинное не люблю. А Рамазан, значит, он как птица. Птицы ж клюют семечки. А он эту свою сою как делают – купил он, значит, в Интернете какую-то машинку. Она ему дербанит эту сою, из нее потом он делает какое-то там молоко, и пьет ее и чмокает от счастья. И ему ничего не надо.
 Ну и мы, как звезды кино, сидим в ресторане.
 Рамазан заказал себе вегетарианскую кухню. Спиртное он отрицает, но раз так, взяли одно вино, которое везде есть -  это шато марго, 63 год, делают же его во дворе у Малича, когда б ни сделали – всё 63-й год. Я в Сочах был – говорю, а какой у вас год Шато Марго? Отвечают – 63. Был и в Анапке, и там – 63. А раз гнал я нашу, майкопскую 99-ю, в Челябинск. И там, в местном кабаке, спрашиваю (по логике ж откуда тут Шато Марго)…
-Есть у вас, официант, Шато Марго, непременно 63-й год.
-Да, - отвечает, - именно 63 и присутствует.
И вот, стал я с Рамазаном общаться. Он мне говорит:
-Я, брат, изучаю русские веды. Там правда. И говорится, что когда были пирамиды, уже говорили по-русски. И язык ни чем не отличался от нашего. И тогда нашли тайный источник – там было сказано, что русские были еще раньше, и даже когда были динозавры, так как открыты артефакты. Есть следы времен динозавров, а рядом – отпечатки сапог, а на скале нашли надпись на русском языке.
-Эх, - я похлопал его по плечу, - я знаю, что там было написано.
-Что? Ты читал?
-Конечно. В этом слове три буквы.
Потом мы помечтали – что, может, мы попадём в Голливуд, на съемки боевика. Мы ведь так научились автоматами в Ливии махать. И в Триполи мы съемки вели, под пулями, да и наверное, и с Каддафи мы знакомы, нужно только хорошо вспомнить. Загадали желания.
-Хочу в продолжении «Пиратов Карибского моря» сниматься, - говорю.
-А я, я буду изучать веды, - говорит Рамазан растительно, ботанически, - хочу все тайны открыть. Земля наша русская много тайн хранит.
 На том мы и наши мечты и зафиксировали в памяти.
 В среду ж был, как бы нам сказал заказчик, вронг колл. На проводе был Обама, Барак, значит.  Номером он ошибся. Дядя Вова сразу его по голосу узнал:
-Ты, дружок, не коси, - сказал он, - по нашему говорить умеешь, не стесняйся. Помнишь, я говорил, что Сережа забуреет? Забурел.  А Натай Грачев теперь директор ДК в Батайске, да всё как был дурак, так и остался. Ну а то, что наш сосед Султан, это на самом деле певец Стас Михайлов, это у нас все просекли. А ты там чего? Зачем косишь? Ты будь человеком. Приехали бы на денек. Посидели бы. Двор у меня во какой, всем места хватит.
Никто же нам не ответил. Постеснялся он, видать, или стыдно стало.
-Да наш он, майкопский, - пояснил дядя Вова.
-А черный чего? – спросил я.
-А, да на уроке химии перехимичил. Почернел.
 После  ж этого мы стали готовиться к новым съемках. Заказали в Краснодаре реквизит – привезли нам целый камаз пластмассовых автоматов, пулеметов, реактивных ракетных установок, шмотку разную. Вышли мы на ту же заправку. Оно, вроде, не одни и те же  ж места показывают – то сам Триполи, то родной город полковника, то еще чего – а приглядитесь – место  - оно всё время одно, просто надо хорошенечко глаза протереть.  Автозаправка, стена с дырками (это которые Карапет наделал), и одни и те же люди с автоматами. Ну, а как привезли нам новьё, то тут тебе и м-16, и всякие разные зенитные ручные ракеты, и гранатометы. А они ж пластиковые, легкие, слишком хорошо ими машется. Будто бы от мух отбиваешься. Тогда, понасыпали мы в них внутрь песку. Махать стало труднее. Кадры, по идее, должны быть реалистичнее. Вот только заказчик, он что-то стал ханыриться.
 В очередной раз выходит на связь и говорит:
-Вы это… Вы меня если больше не услышите, то не переживайте.
И тут такой звук чикающий. Словно бы – ножик.
 А по телику сообщают – мол, три человека попытались напасть на повстанцев. И оба – нас снова показывают, как мы стоит возле заправки, автоматами машем, в воздух стреляем.
-А, надоело мне всё это, - сказал Бадал, - уже лучше бы кто-нибудь там победил.
-Давайте откроем киностудию, - предложил Мурат.
Так и порешили. Стали думать, гадать, кто у нас – кто. Решили и Бен Ладена взять. А то чего он без дела сидит. Пусть, хотя бы, звукооператором будет, да в массовке поучаствует. Дядю Вову ж приняли  на одну из главных ролей. Хотя сценария пока нет, и где его взять, мы не знаем. А заказ пока больше не приходил. И мы всё думаю – а ничо там не случилось? Мало ли? Тревожные ж новости приходят.