глава 4

В ударной бригаде.

    В четвёртом классе в той же 47* школе я занимался в 4"Е". За парту ко мне подсел здоровый, сильный Симка Чудородов. Он был старше меня, учился кое-как. Жил он в Духовском переулке дом 18. Это был деревянный хороший двухэтажный дом, когда-то он принадлежал Чудородовым. Отец был церковным старостой в Даниловской церкви. После революции у Чудородовых остался только второй этаж. У них была большая семья. С Симой дружил я недолго.
    Летом опять в пионерлагерь. Меня почему-то определили в, так называемую, ударную бригаду. Мы - несколько мальчишек, ещё в Москве заготовили полоски ватмана, на которых написали фамилии всех октябрят и пионеров. Уехали мы на два дня раньше остальных. Расставляли кровати, клали на них написанные нами листы с фамилиями. Кроме того, мы разметили, окопали и поставили столбы для волейбольной площадки.
    Лагерь наш был на станции Апрелевка, неподалёку от завода грампластинок. Около лагеря была старая церковь, небольшое кладбище. На кладбище росло много клубники.
    В лагере кто-то вспомнил, что меня в шутку называли "писателем" и поручили написать зарисовку о лагерной жизни. Я легко и с удовольствием справился с заданием. До сих пор в памяти начало зарисовки: "Звенит горн. Я вскакиваю с постели, тормошу соседа Женю Базанова. Мы быстро одеваемся и бежим умываться. Потом - линейка". Жизнь в лагере была весёлой: купанье, походы в лес за ягодами, игра в волейбол.

Миша Бродский

    Не помню, когда познакомился с Мишей Бродским. Он был на год моложе, у него был взрослый брат и старшая сестра Аня. Аня была высокой, вечно простуженной и говорившей в нос. А Миша был очень резвый, симпатичный мальчик. Мать у него была добрая женщина - украинка, отец - огромный, добродушный еврей. Он когда-то был в кавалерии у Буденного и хорошо его знал.
    Жил Миша во втором Тульском переулке дом 11. Двор был большой, детей множество. Там мы играли в крокет, в лапту, в чижика, там иногда забирались в соседний сад за крыжовником. Всё лето мы с Мишей под присмотром строгой Ани с утра уезжали в ЦПКО (парк имени Горького у Крымского моста). Там мы дешево - копеек за 20-30 обедали в детской столовой, гуляли по парку. Осенью Бродские всей семьёй пошли в цирк Шапито ( в парке) и взяли меня с собой. Потом они уехали на новую квартиру, куда-то на Лесную улицу. Года через два Миша приезжал ко мне, я дал ему "Занимательную физику" Перельмана. После мы никогда не встречались...У меня же остались только добрые воспоминания.

Молитвы и драки

    В первом-втором классе прабабушка выучила меня молитвам "Отче наш", "Богородице". В те годы я носил золотой крестик, подаренный мне крёстным ещё в Туле. Знаю, что он был поляк. Родился я и крестили меня дома. Спать я не ложился, не перекрестив подушку. Потом стал пионером, и как-то всё отошло от меня. Но какие сны видел я в те милые годы...Был прочитан "Евгений Онегин" Пушкина, и мне во сне снилась Татьяна Ларина. Да, я мечтал найти такую подругу, как Татьяна. Наивное детство...
    Помню в один из зимних дней к нашему двору подошёл Санька (он жил в доме на другой стороне. чуть ближе к Даниловской заставе). Санька довольно мирно предложил: "Давай стыкнёмся!"Он был на год младше, но слыл драчуном. Я не мог отказаться, и мы начали драку. Мне казалось, что мы дрались долго - молотили друг друга изо всех сил. Я сшиб его сног, но он, поднявшись, изловчился и разбил мне нос. Кровь шла не сильно. Мы разошлись, и я побежал во двор, где под навесом был склад прессованного сена и тюков со смородиновым листом. Вырвав клок сена, я долго вытирал следы крови. Дома не должны были узнать о стычке.

Маша и Нина

    Ещё в третьем классе у нас училось несколько девочек, семьи которых в начале 30-х годов бежали из деревень. Родители их, в большинстве жили в бараках. Большой барачный посёлок был у нас рядом через один дом. Среди беженок была Вера Моргунова, одно время я сидел с ней за одной партой , была и Клава Богданова. Мне всегда была не по душе их скаредность и недоверие к людям. Вероятно, к числу бежавших из деревни относилась и Маша Ткачёва. Но жила она в доме на углу Большой Тульской и Духовского переулка. Мать её была дворничихой. Маша, невысокая, кругленькая с двумя косичками была жизнерадостна и, в отличие от других деревенских, никогда не унывала. Была хохотушкой с очень выразительными голубыми глазами. Мне нравилось дергать её за косы. Она возмущалась, но не очень.
    С Машей во дворе жила девочка по имени Нина. Нина Иратова была из интеллигентной семьи. Ей было года на два меньше, чем Маше, и она часто во время перемен приходила к Ткачёвой. Они дружили. Позднее мы стали друзьями с Ниной. Скоро исполнится шестьдесят лет, как я знаю Нину.

5 класс

   В пятый класс пошёл в школу новостройку (четырёхэтажную) на Малой Тульской дом 15*. Это уже было в 1-12 минутах ходьбы от дома. Осенью в холодную ветреную погоду на площадке за бараками я играл в футбол с большими ребятами. Распарился и простыл. У меня начался лимфаденит. Распухла и болела шея. Положили в Морозовскую детскую больницу. Там сделали небольшую операцию - спустили гной. На шее остался шрам. В пятом классе было куда интереснее, чем в четвёртом. Но я долго болел и отстал, особенно в математике. Тогда подружился с Володей Сыровым. Был он тихоней и завистлив (до революции дом на углу Малой Тульской и Духовского был Сыровых). Володя приходил ко мне решать арифметические задачи, но всегда как-то был недоволен и понукал меня. Дружба была недолгой. Вспоминается, как в 4 классе русский язык нам преподавала Мария Васильевна Арзамасцева - очень похожая на даму пушкинских времён и, в частности, на Натали Гончарову. На уроке я хотел что-то спросить и вместо "Мария Васильевна" у меня получилось "мам Васильевна". Она как-то нехорошо засмеялась и сказала:"У меня таких сыночков вас - сорок человек". До этой реплики я очень любил учительницу, но после её замечания сразу же охладел. Она видимо ощущала это и злилась. У неё был сын - худющий, издёрганный и ,видимо, избалованный мальчишка. Имени его не помню, но она называла его Лёдик.