Тритон, курсантские рассказы

    Курсанты военного инженерного училища молча и тяжело шли к месту проведения полевых занятий. Осенняя жирная грязь Восточной Пруссии противно чавкала под сапогами. Чёрные дождевые тучи давили на мозг. Колючий, холодный дождь хлестал по лицам ребят и ни у кого настроения не было.

    Придя на место, по заданию «замка» взвод рассредоточился по отделениям и курсанты, шмыгая носами, приступили к бурению шурфов, готовя полигон к взрыву для строительства котлована фортификационных сооружений. Замкомвзвода Мишка по кличке «Белорусс» с глазами на выкате как у рака метался между «комодами», отдавая бестолковые команды. Это злило курсантов, которым и без того работать не хотелось. Для кого – нибудь всё бы наверняка окончилось внеочередным нарядом и пахотой после отбоя в длинной казарме бывшего немецкого военного танкового училища, если бы не существовали в природе такая божья тварь, как тритон, а также курсанты Бурсов Боря («Бурсёнок», мой одноклассник по школе) и Смирнов Валера («Крестьянский сын», мой полный тёзка и друг), да и сам замок…

    Тритона, зарывшегося в землю на зимовку, выкопал я. Он был самым настоящим, но находился в состоянии спячки… Серого цвета кожица была облеплена по бочкам кусочками земли. Я поднял его на ладони и словно драгоценность показывал окружившим меня ребятам – семнадцати, восемнадцатилетним мальчишкам. У замка, увидевшего тритона, исчезло с лица тупое выражение, а глаза ещё больше вылезли из орбит.

Крестьянин пошутил:

-Хотите , я его съем!

         Бурсёнок тут же прореагировал и на спор заявил, что тот животное не съест. Крестьянин – крепкий молодой мужик со стальной волей и красными щёчками…Такой съест и червяка…Поэтому  никто даже не удивился, когда Валера уже серьёзно заявил, что сожрёт тритона на спор. Бурсёнок предложил в залог свои часы. Поспорили на десятку. Я разбил их руки. При этом  спросил у Валеры, действительно ли он собирается съесть «это» живьём. Тот шёпотом ответил, что ему нужны деньги и он съест тритона, слегка его придушив.

    Мишка, забыв обо всём, дико таращился и нервно поглядывал по сторонам. Все молча ждали представления. Валера осторожно и нежно взял тритона двумя пальцами, стряхнул с него кусочки земли, широко раскрыл рот и, протяжно вздохнув, медленно стал погружать огромный кулак с зажатой в нём тварью в глотку… В тесном кругу курсантов раздался тревожный вздох…Но Крестьянин в тот же миг быстро вытащил изо рта обречённое существо. Вздох облегчения прокатился по кругу. Но напряжение не спадало. «Артист» вновь засунул тритона в рот и опять вытащил его на свет божий. Такую процедуру он проделал несколько раз, наслаждаясь представлением и нетерпением ребят. У некоторых нервы не выдержали и Смирнова начали поторапливать. Тогда он в очередной раз засунул тритона в рот и оставил его там. Рот как ловушка для мух захлопнулся. Крестьянин минуты две пожевал, что-то выразительно глотнул, даже не скривившись, причмокнул губами и открыл рот для всеобщего обозрения. Эксперты – Мишка и Бурсёнок, не сговариваясь, и отталкивая друг друга, пытались заглянуть в широко открытую «пасть». Но и в этот момент Смирнов оказался на высоте, проявив артистические способности. Он сунул руку в рот и стал делать вид, что что-то вытаскивает из зубов. Борька спросил в чём дело, на что Валера спокойно ответил, что у него в зубах лапка застряла…

     Сразу после этих его слов многие курсанты резко отвернулись в сторону и арена распалась. Лицо замка покраснело так, что стало похожим на спинку варёного рака. Жилы повыпирали на висках…Схватившись руками за живот, он быстро  куда-то убежал…
На сцене осталось два действующих лица – я и крестьянский сын. Даже Борька, отдал Валерке десять рублей и куда-то исчез. Смирнову было хоть бы что. Тритона он зажевал ириской, которую я ему дал. Что – что, а конфетки у меня всегда водились. Главное, чтобы съеденный тритон пошёл моему другу на пользу…Да, с таким другом в разведку идти не страшно…В тот  день это поняли многие. Правда, настроения у нас после представления почему-то не прибавилось. Все с какой-то злостью без команды взялись за лопаты.

Г.Калининград,
1974 год